С очередной ночной охоты они возвращаются чуть свет. Солнце робко выглядывает из-за гор, свежий ветер холодными волнами касается щек. Двое заклинателей поднимаются по дороге медленно, неторопливо передвигая ноги в приятной усталости: долг исполнен — местная нечисть изгнана.

Цзянцзай, впрочем, снова недоволен — убивать настоящих темных тварей вместо людей ему не по нраву. Того и гляди, хозяин станет благородным мужем, держащимся дэ, как и его спутник. Сюэ Ян усмехается себе под нос, задумавшись над этим, и это не может укрыться от чуткого слуха слепца:

— Что такое?

— Даочжан, не может же быть так, чтобы ты всех на свете любил. Есть же кто-то, кого ты ненавидишь?

— Странные вопросы ты задаешь.

— Я всего лишь хочу знать о тебе больше, — говорит Сюэ Ян и вдруг осознает, что здесь нет ни слова лжи.

— Мои враги — темные твари, приносящие вред простым людям.

— А тот демон из твоей сказки?

Сяо Синчэнь понуро опускает голову и говорит тише, словно опасаясь ненароком этого демона призвать:

— Его зовут Сюэ Ян, он человек. Но ужасный.

— Его ты никогда не простишь?

Тот теряется и долго молчит, и у Сюэ Яна ни с того ни с сего в груди холодеет, а руки трясутся, как будто от ответа Сяо Синчэня зависит его собственная судьба. Он наблюдает, как даочжан, поборов смятение, усилием воли заставляет себя произнести ответ:

— Не знаю... Может, если бы он раскаялся в своих злодеяниях и начал жизнь с чистого листа, тогда...

— Ясно, — поспешно заключает Сюэ Ян, делая вид, что тот, о ком идет речь, сам по себе его совершенно не интересует.

Но не успевают они пройти и десяти шагов, как он снова возвращается к той же истории:

— А тот заклинатель... Он правда отдал свое сердце тому, другому?

Сяо Синчэнь застывает на месте как вкопанный, колеблется и отвечает неохотно:

— Свои глаза. — Он снова замолкает, прежде чем собраться с духом и продолжить: — Так было нужно. В конце концов, это моя вера в собственные силы навлекла беду на того, к кому потянулось мое сердце. Но потом... Потом я понял, что...

— Что оно стало принадлежать другому? — беззастенчиво предполагает Сюэ Ян.

Они оба молчат под пение птиц и цикад высоко в кронах и далекий грохот речки, ворочающей валуны. Ветер свободно треплет волосы Сяо Синчэню, и тот пытается спрятать в них свое заалевшее лицо. Сюэ Ян наслаждается тем неловким молчанием между ними, которое сам же и вызвал, и попытками даочжана разобраться в себе.

— Когда ты догадался?.. — наконец осторожно шепчет Сяо Синчэнь.

— О чем?

— Что я…

Произнести эти, как ему, наверное, кажется, постыдные слова Сяо Синчэнь не в силах. Он пытается отвернуться — весь в белом, но с покрасневшим лицом, словно мэйхуа на рисовой бумаге:

— Я ужасный человек.

Сюэ Яну хочется расхохотаться в голос: «Между нами все меньше и меньше различий, да, даочжан?»

— Почему ты так решил? — вслух спрашивает он, стараясь придать голосу обеспокоенность. — Разве не тот Сюэ Ян во всем виноват?

— Сюэ Ян — тварь хуже животного. В его извращенном сердце обитают лишь жажда разрушения и убийства. Но он безумен и не ведает, что творит. А я… Я был глуп тогда. И сейчас тоже. Я полюбил человека, ни имени, ни прошлого которого не знаю, забыв того, кому обещал быть верным всю жизнь. Разве так бывает? Разве так можно?

Сюэ Ян тянется к нему, но Сяо Синчэнь резко отталкивает — хотя делает это, будто бы желая уберечь Сюэ Яна от самого себя. Сюэ Ян лишь неслышно усмехается и растягивает губы в улыбке: «Спасаешь зло от добра? Какой непростительный промах с твоей стороны!»

— Можно, даочжан.

Последнее он выдыхает ему в губы, приблизившись в один шаг, приподнявшись и обхватив лицо Сяо Синчэня ладонями, но все еще не решаясь на поцелуй.

— Я все боялся, что ты узнаешь, — еле слышно шепчет тот, словно задыхаясь от кома в горле, и белая повязка стремительно краснеет над пустыми глазницами. — А ты…

— Я тебя тоже.

Слава всем богам за то, что Сяо Синчэнь не видит этого оскала и демонического блеска в глазах. Он лишь чувствует дрожь в чужом теле, слышит участившееся дыхание и оттого безмерно счастлив. И лишь немного его беспокоит то, как в этот момент от его безымянного возлюбленного исходят волны инь — липкие, холодные, от которых на языке чувствуется вкус соли и железа, словно пробуешь свежую кровь. Сяо Синчэнь списывает это на испуг и подавленное отвращение юноши. Он окончательно успокаивается лишь тогда, когда тот сам втягивает его в глубокий поцелуй.

Сюэ Ян дрожит в предвкушении нового развлечения, все внутри него поет от радости: когда придет день возмездия, заклинателя, вошедшего в город И чистым духом и телом, он обличит не только в убийствах, но и в разврате. И тот никак не сможет оправдаться.

Потому что запятнанная совесть у них отныне одна на двоих.

Как так получилось, что небожитель полюбил демона? Но не это ли было целью Сюэ Яна — опустить Сяо Синчэня с небес на землю, а если повезет — еще ниже, так, чтобы они, наконец, смогли стоять рядом? Чтобы тот упал с высоты своей добродетели и смог увидеть — образно выражаясь, конечно, — что добро и зло, свет и тьма, прекрасное и безобразное не абсолютны и не противоположны. Их попросту не существует. Не этому ли учат мудрецы дао?

Но пока Сюэ Ян целует слепого заклинателя, ему все меньше нравится мысль о том, что когда-нибудь эту игру придется прекратить. Наоборот — хочется, чтобы не было ничего, что смогло бы ее прервать; чтобы не помнить, что это не навсегда.