— Что… как?.. — только и смогла выдавить Гермиона, побледнев. — Ведь вскрытие же было, я читала!

— Вместо него был другой труп, — мягко объяснил Гарри, оглядев ошарашенных ребят. — Я понимаю, что вы удивлены. Поверьте, я был удивлен не меньше, и именно поэтому не мог вам рассказать сразу, ведь если узнает директор, то… А еще хотел добавить, что... Сириус Блэк, который сбежал, об этом, вероятно, и так уже знают многие, — он пожал плечами. —  Мой крестный.

— А Сириус Блэк, это же… Разве не он тот самый друг, который предал твоих родителей? — спросил осторожно Нотт.

— Тео, ты ведь чистокровный и прекрасно знаешь, что ритуальный крестный, который провел обряд крещения, просто физически не может навредить своему крестнику и его семье, даже мысли такие стали бы для него крахом, — Гарри с благодарностью посмотрел на Малфоя, который согласно кивнул, так как благодаря разъяснениям Драко, Гарри и разобрался во всем этом.

— Ну, это только в том случае, если обряд вообще проводили, а не де-факто — просто на словах, — резюмировал Блейз.

— В том-то и дело, что был проведен обряд, вот, смотрите, — Гарри для убеждения, отогнул рукава манжеты, и на его запястье проступила едва заметная пульсирующая руна. Такой знак-связь между крестным и его опекаемым проявлялся в случае полного обряда.

— Ого, я такое только в книге по ритуалистике видел, — с придыханием заявил Рон, невесомо касаясь руки Гарри. — А почему она раньше не была видна? Ты ведь, вероятно, ее все равно видел, но не придал значения?

— Когда Сириус сидел в Азкабане, наша связь притупилась, так как над тюрьмой не пропускающий никакие родственные связи или магию купол. Представьте, что было, если бы такая связь присутствовала? Блэк бы давно умер из-за невыполнения своих обязанностей, а именно — защиты своего опекаемого. Он не смог бы позаботиться обо мне, сидя за решеткой. Как только он освободился, примерно спустя три месяца эта руна проявилась, но я как-то не сильно обращал на нее внимания, к тому же другим она не видна, пока я сам ее не покажу. Пока не объявился отец, я готов был идти даже к мадам Помфри, чтобы выяснить, а потом Драко, который очень любит читать книги по рунам, дал мне почитать одну такую из его родовой библиотеки. Там я и обнаружил этот знак, но из-за недостатка сведений, да и вообще не знания, кто в этом мире мои родственники, я просто не мог понять, с кем это у меня связь.

— Вот так дела, — пораженно выдохнул Рон. — А где твой отец скрывался и… мама, она выжила тоже или?..

— Мама, к сожалению, нет. Давайте оставим это на потом, долгая просто история, а лучше, если летом вы с ним сами пообщаетесь и у него спросите, где он пропадал. Я сказал, что хотел, поэтому нам пора расходиться, пока взрослые не заподозрили нас в каком-нибудь заговоре. Драко, ты говорил, что у тебя есть сад. Может, прогуляемся?

Малфой на это заторможенно кивнул, пытаясь переварить полученную информацию.

Гермиона, поддавшись сентиментальности, кинулась к Поттеру на шею, крепко обняв. Ей почему-то захотелось выразить свое сопереживание и поддержку, хоть тот и не нуждался в ней. Но, как показалось Гарри, для нее это многое значило.

— Гарри, спасибо, что поделился с нами этим. Ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на нас, верно? — Гермиона проникновенно заглянула в глаза друга.

— Знаю, Герми. Знаю, — улыбнулся Поттер, приобняв ее. — Пойдёмте.

* * *

— Снейп, так о чем ты хотел поговорить? — спросил Люциус Малфой, заходя следом в каминную комнату следом за соратником.

— Всему свое время, Люциус, — проронил Северус, предлагая присесть. — Сейчас узнаешь.

Не успел лорд Малфой сказать что-то ехидное, как дверь в комнату отворилась и на пороге показался высокий мужчина, представившийся Ричардом. Люциусу Снейп представил его как знакомого, хотя еще тогда Малфой с сомнением отнесся к этому заявлению: Снейп практически не вылезал из школы, а на время отпуска пропадал в своей дыре в Коукворте. Ричард представился как француз, путешествующий по странам, а с Северусом они якобы познакомились в Люксембурге, куда тот отправился прошлым летом за редчайшим растением, а Ричард посещал выставку, проходящую в то время. Все это выглядело сомнительно, Снейп не обладал красотой, ни внешней, ни тем паче внутренней. Рядом с этим красавцем он выглядел, мягко говоря, убого и неполноценно, даже вызывал чувство жалости. Люциус не сильно придавал значения появлению гостя, зато сейчас мог разглядеть: каштановые волосы спадали полуволнами на лицо, чуть с горбинкой нос и острые скулы, темно-синие глаза с проблесками красных всполохов. От Ричарда исходила чужеродная, темная и опасная магия, что завихрениями и вуалью окутала фигуру, от которого исходила сила и мощь.

— Люциус, — улыбнулся Ричард, садясь в одно из мягких кресел; на столике между креслами появилась бутылка вина. — Давно мы не виделись, — размышлял между тем он.

Малфой напрягся, пытаясь вспомнить, где они могли пересекаться раньше; по всему выходило, что этот человек мог быть под обороткой, да только на поместье стояли сильные чары, ничуть не хуже, чем в Гринготтсе. Холодный воздух прошелся по спине, от осознания хотелось убежать. Но Люциус, конечно, не подал виду, стараясь отогнать непрошеные мысли о почившем господине. Снейп криво ухмыльнулся и, откинувшись на спинку стула, не вмешивался в разговор, даже взглядом не давая подсказок товарищу.

— Мистер Уайт, не припомню, чтобы мы были знакомы ранее, — холодно отметил Малфой, держа маску отчужденности. — Вы о чём-то хотели поговорить, ведь Снейп именно для этого устроил эту встречу? Ближе к делу!

Ричард на это улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, и тихо рассмеялся.

— Браво, Люциус. Деловая хватка как у отца, похвально. Весьма похвально, — цокнул он языком, наблюдая, как зрачки Малфоя расширились. — Не заставляй сомневаться в твоих умственных способностях. Подумай еще хорошенько, — в качестве подсказки Том с помощью связи меток немного обжег предплечье Малфоя.

— Мой Л-лорд?.. — на выдохе прошептал Люциус, едва не вскакивая на ноги. Том поднял руку, призывая того сидеть. — Но… как?

Малфой помнил Тома до развоплощения: тогда они свято верили, что Риддл наконец-то умер, убившись в ту ночь от своего же проклятья, которое срикошетило от мальчишки. Тот Том был мало похож на человека; серая кожа, красные глаза; он, как помнил Малфой, постоянно мерз, даже в прогретых помещениях. Магия того Лорда была сырой, грязной и чернющей. Этот Повелитель был совершенно другим, как внешне, так и внутренне, глаза его светились насмешкой, ни капли злости или ненависти. Он насмехался над ним, Малфоем, глядя на то, как меняется лицо сиятельного главы рода.

— Да уж не вашими молитвами, — без злобы, но обвиняюще проговорил Том. — Не важно, как, главное, что навсегда. Итак, с этим, я надеюсь, мы разобрались. Хотелось бы узнать, как продвигаются наши дела, Люциус. Много ли наших людей заключены в Азкабан? Ты же понимаешь, я не могу чувствовать их в этой тюрьме. Остальные, как я понимаю, разбежались как крысы, — скривился он.

— Мой Лорд, — голос немного дрогнул, выдавая волнение Малфоя. — Вы, вероятно знаете, что многих посадили без суда. Мне, как и тем немногим, удалось избежать Азкабана, но мы все равно не смогли бы им помочь. Тогда сила была не на нашей стороне, — Люциус зыркнул в сторону Снейпа, сжав набалдашник трости.

— Я это знаю, — кивнул Том. Поддавшись вперед, он локтями уперся в колени, положив подбородок на сцепленные ладони. — Меня интересует другое. Сколько и кто именно находится в Азкабане, каковы их прогнозы? Вменяемы ли они еще? — голос стал тверже, с примесью холода, магия заколыхалась, плотной дымкой окутывая все пространство и гася настенные факелы.

Хваленая выдержка Малфоя дрогнула. Он поежился, стараясь не смотреть в глаза напротив.

— Белла… Ее схватили в доме Лонгботтомов, братья Лестрейнджи, Джагсон, брат и сестра Кэрроу, Мальсибер, Пиритс, Роули, Руквуд, — все они сидят в Азкабане, милорд. Остальные же… мне, честно сказать, не известна их судьба. Кто-то, как вы верно отметили, сбежал, как крыса, кто-то умер. Ко мне, по крайней мере, никто из беглецов не обращался за поддержкой, да и не слышно ничего о них.

— Что ж, нужно отыскать их, Люциус. Что-то должно всплыть, — кивнул Риддл, проведя пальцем по нижней губе. — Разузнай систему охраны Азкабана. Меня интересует, как обойти дементоров, возможно ли их подчинить. Если придется идти штурмом на тюрьму, то хотелось бы обойтись без шума.

— Мой Лорд, — Люциус запнулся и, помедлив, осторожно продолжил: — Сейчас это будет невозможно. Не так давно из Азкабана сбежал Сириус Блэк, которого все окрестили вашим ярым последователем. Из-за этого надзор за Азкабаном усилился, ведутся масштабные проверки.

— Блэк? С чего бы ему быть моим последователем? — изумился Том, вскинув бровь.

— Все считают, что это он предал Поттеров, и он же, по слухам, являлся носителем тайны Фиделиуса.

— Чушь какая, — фыркнул Лорд. — И где же он сейчас?

— Мне не ведомо, милорд. С Нарциссой у них давно были разногласия, а сейчас… — Малфой отвел взгляд. — Сейчас и подавно. Есть вероятность, что он закрылся в Блэк-хаусе, это родовое поместье Блэков. Только там он мог спрятаться.

— Значит, говоришь, в Блэк-хаусе… А мальчишка Поттер что тут делал? Разве он не с магглами живет? Да и еще эта девчонка-грязнокровка.

— Поттер тесно общается с моим сыном, — осторожно начал Люциус. — А магглорожденная девочка — подруга Уизли, насколько я могу судить, ведь они пришли вместе.

Том задумался: ведь и правда, получалось, Гарри жил не у своих маггловских родственников, а, скорее всего, у крестного — Блэка. Еще возникал вопрос, с чего вдруг все решили, что этот дружок Поттеров — его последователь? Ведь Блэк, насколько помнил Том, был ярым сторонником Дамблдора и работал на министерство. Но, возможно, что все дело в Петтигрю.

— И как, скажи мне, мой скользкий друг, ему удалось сбежать? Ты знаешь?

— Нет, милорд. Это вообще не сразу раскрылось, на месте заключенного был маггл, притворяющийся Блэком, кто-то все мастерски устроил. Сомневаюсь, что это кто-то из фениксовцев, они там все фанатики буквы закона. Но… если нужно, я мог бы…

— Нет, не нужно, — махнул Том, вставая на ноги. — Я рассчитываю на всю известную информацию, какую удастся добыть, Люциус. И, да, о моем возвращении никто пока знать не должен. Как отыщешь беглецов, собери их в каком-нибудь укромном месте. Северус тебе поможет.

Люциус кивнул, поднимаясь на ноги следом. Нельзя было надолго пропадать с глаз гостей, к тому же, Нарцисса, вероятно, могла его потерять. Нужно вернуться.

* * *

Вернувшись домой, Гарри прислонился к стене, где местами отошли обои, а где-то облупилась краска; он рассеянно обвел взглядом коридор и направился в сторону скрипучей лестницы. В доме стояла тишина, лишь ветер завывал вьюгой где-то на верхних этажах, ступни касаются потертой половицы, она скрипнула под тяжестью, послышался тихий шорох откуда-то со стороны. Гарри, будучи человеком настороженным, остановился, замер, прислушиваясь к гуляющему тут сквозняку, шорох прекратился.

— Отец? Сириус? — позвал он тихо, но в ответ — лишь тишина.

Он сделал несмелый новый шаг, ступая по лестнице, ладонь скользила по перилам. На стенах древнего дома висели картины: живые портреты и простые, полочка на втором этаже была покрыта пылью, здесь свет был рассеян и бледен, в полумраке утопал коридорчик второго этажа. Из комнаты Сириуса и Джеймса не доносилось ни звука, даже свет не был включен.

«Неужели спят?» — подумал Поттер, осторожно ступая тихой поступью по истертому паркету.

— Кричер!

— Что наследник партнера хозяина желает? — спросил эльф, появившись из воздуха.

— Где Сириус и мой отец?

— Они вышли в Лондон, — отрапортовал эльф. — Говорила мне хозяйка, чтобы я их не отпускал. Не послушал, и вот, — сокрушительно покачал он лопоухой головой.

— О чем ты? — напрягся Гарри, присаживаясь на корточки: полы его мантии легли скомканной кучей, стирая пыль.

— Они ушли еще часом ранее, — принялся жаловаться Кричер, заламывая пальцы. — И их до сих пор нет. Они сказали, что будут во дворе, а я… не могу покинуть дом без прямого приказа хозяина. С ними могло что-то случиться.

— Что ж, зная этих двоих, я уверен, что они просто отлично проводят время и скоро вернутся, — постарался успокоить впечатлительного эльфа Гарри, давя внутри тревогу. — Кричер, приготовь мне лучше ванну и не беспокойся. Если они завтра не объявятся, то… мы попробуем их отыскать.

— Наследник партнера непутевого хозяина очень ответственный, — довольно кивнул эльф, растворившись в полумраке.

Гарри поднялся на ноги, оперевшись о косяк стены: тревога накатила новой волной. За окном продолжала буйствовать пурга, с воем стучась в закрытые витражные оконца, на пол опустился луч луны, вырисовывая на дереве узоры из трещин.

Гарри давно понял, что Сириус и Джеймс были самыми настоящими бедокурами и отбитыми по полной, а уж то, что Блэк провел одиннадцать лет в Азкабане, а отец в бегах, совершенно сняло с них тормоза. Хотелось сейчас же кинуться на их поиски и наорать как на детей; было такое чувство, словно это не он тут ребенок, а они. Великовозрастные дети — что может быть хуже?

Поняв, что в такую погоду и в такой тьме он все равно их не отыщет, да и был ли смысл? Они вполне могли снять где-то номер и… Дальше Гарри не думал, потому что от подобного голова начинала кружиться и подступал дурман, нужно просто подождать. Завтра они наверняка появятся.

* * *

Солнце давно зашло за горизонт, а он все сидел и смотрел перед собой, сложа руки на стол, о чём-то думал. В голове кружилась сотня мыслей, и все они, казалось, смешались в одну непонятную кашу. Хотелось закрыть глаза, отречься от мира и просто забыться. Внутри словно все умерло, словно сгорело и превратилось в прах, осыпалось пеплом, а на губах — застывший металлический привкус. Это пытка. На бетонном полу лежало тело; призывающие билось сердце у него, так маняще пульсировала вена, хотелось коснуться, утолить свой голод. Только бы не сойти с ума…

Юлиан крепко сжал кулаки, проявляя недюжинную выдержку, это оказалось сложнее, чем он себе представлял: на полу лежал человек — обычный маггл, он был, конечно же, жив, а его стук сердца так маняще и призывающе стучал. Эрвин сказал, что так бывает лишь вначале, когда ты готов кидаться на любое живое существо — твои инстинкты вопят, тебя тянет и ты не осознаешь. А должен. Чтобы выжить, нужно учиться контролировать себя, взять над инстинктами вверх, не поддаваться на провокацию.

— Даже если вокруг море крови, ты должен уметь сдерживать себя. Борись! — словно сквозь давящую тишину услышал он призрачный голос Эрвина.

Как бороться, когда кровь растекалась по венам, когда человек на полу — отныне не твой сородич — твоя еда. Отныне вы с ним не одно и тоже, ты — хищник, он — жертва. Хотелось вцепиться и вырвать острыми зубами жилку что бьется на шее, хотелось выпить его, осушить, превратить в высохшую мумию. Но он держался, борясь и не сдаваясь. Где-то внутри все еще сидел человек, призывающий к голосу разума. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в размеренное дыхание на полу, в ленивое тиканье часового механизма.

Тик-так… тик-так…

Внутри словно разрывало на части, обжигало лавиной, сводило с ума. В голове, как некстати, встал вдруг образ.

Эрвин в белой рубашке и с подтеками бузиной крови, что льется тягуче изо рта, катится по шее, багровой каплей падает на белоснежный ворот. Ее хочется слизать, провести языком по ярмовой вене, прикусить и запачкать руки в этой крови. Дурманяще опьяняет запах, обострился нюх, глаза режет от яркого света, и хочется гораздо большего. Хочется разделить эту пытку на двоих — принести на алтаре в жертву несчастного маггла, хотя, тот станет счастлив умереть зная, что принесет миру пользу этим. Ведь он набожный. А в голове богохульные мысли, совершенно не святые, они грязные, порочные и их хочется сжечь. Хочется скинуть маску добродушия, утопить в крови это бледное тело, с иссохшими руками, хочется смотреть в глаза — утопая в их тусклой мрачности, где туман, цветут нарциссы и пахнет ландышем.

— Я больше не могу… — выдохнул обречённо юноша, пошатываясь, встал на подрагивающие ноги и, шатаясь, двинулся к своей жертве.

Мужчина видел, как то, что некогда было человеком, боролось со своим внутренним зверем, и зверь побеждал. Его не накрыл ужас, о, нет, напротив, отчего-то Хэл улыбался: дико и безобразно, кривая улыбка, оскверненная и уже нечестивая, обрамляла морщинистое лицо.

— Демоническое отродье. Тварь, созданная сатаной, — выплюнул с примесью крови мужчина, пытаясь пошевелиться: но заклятье держало надежно, не давая и шанса.

Юлиан улыбнулся широко, запрокинув голову, он смеялся. Громко с хрипотцой, надрывисто… Он демон, да, этот человек прав.

— Ну, тогда, самое время читать молитвы, — усмехнулся криво Юлиан, сев на корточки перед лежащим мужчиной и плотоядно облизнулся. — Знаешь. А ведь это так символично, — провокационно проговорил он, водя пальцем по шее, вырисовывая узоры. — Сегодня умру и я.

Осознание, что, за то, что он не сдержался, его убьют — убьет Эрвин — отчего-то грела душу; душу, покрытую льдом, она была похожа на старый чердак с пылью и плесенью. Уж был ли смысл вообще об этом думать. А мужчина замолк, перестал сыпать проклятиями с примесью чего-то церковного. От этой жалкой картины воротило, хотелось сбежать, содрать с себя кожу заживо. Внутри все горело огнем, неистовым жаром, пульсировало в висках. Он хищно ухмыльнулся, склоняясь над телом, жадно всматриваясь в пульсирующую вену. Сил сопротивляться не было, не хотелось, он поддался порыву, выпустив клыки.

А потом пришла темнота, укутала заботливо в свое черное одеяло с бахромой из серебра, укачало. Сквозь плотный туман он услышал тихий голос, чьи-то шаги, и все замолкло в одночасье.

«Это смерть?» — пронеслось в голове, а затем яркий свет ослепил глаза.