Травы, палая листва, глубокая свежесть леса — немного — краска, недавно ремонтировали храм неподалеку — Яку глубоко дышит.

Птицы. Множество их.

Яку не видит ни одной, но их чириканье с шумом листвы ввинчивается в уши. Несмотря на это, кругом — тишина. И она давит.

Холодок ползет по спине. Не дай бог, вот-вот мелькнут дьявольские огни.

Яку морщится и идет дальше. Под ногами хрустит ветка.

Угораздило же заблудиться.

Что-то шуршит прямо позади него, он резко оборачивается. Никого. Даже чертовых птиц.

Чужой смех звенит далеко-далеко, почти неуловимо.

Ну вот. Приехали. Пока-пока, крыша.

Яку пристально вглядывается в исполинское дерево прямо перед ним. Глаза — большие, светлые, с красивущими ресницами — смотрят на него в ответ.

Он моргает, и все исчезает.

Он тщетно выхватывает то алые полы хакама, то внезапную роспись ликорисов среди листвы, даже белоснежные волосы — или хвост — мягко и прохладно прикасаются к руке. Яку бежит, не разбирая дороги, не глядя, куда — ведомый одним чувством.

Прохладная, искристая вода из сокровенного лесного источника. Нежность ночного жасмина. Теплый свет фонариков вдалеке. Слабый, свежий запах хвои.

Лес скрывает полную картину — немаловероятно, что пришел по его душу как раз.

Яку в отчаянии останавливается.

Девушка — навскидку выше его как минимум на голову — внутри все обмирает от восторга. Длинные алые ногти скребут кору. Выбеленные ресницы шумно хлопают, глаза — то самое небо — интерес и обожание. Цветочные губы едва распускаются в улыбке. Волосы — родник — обвиваются вокруг… всего.

Иностранка, не иначе.

Яку на автомате тянется за камерой, в два счета откидывает крышку объектива, включает, подносит к лицу — жмет, как на курок. Фатально.

Девушка исчезает.

Яку в упоении сканирует взглядом получившийся снимок — победа на конкурсе ему обеспечена.

Ботинки стучает по брусчатке. Каменная лиса обвиняюще пялится на него.

Ого, он и не заметил, как выбрался на тропинку.

— Я еще вернусь сюда! Завтра! Пожалуйста, приходи тоже! — он орет вглубь леса — где-то здесь лиса оживает и делает фейспалм.

Гомон вспуганных птиц мешается с заливистым, призрачным смехом.