Первой он выпускает душу А-Цин, которая собралась быстрее и недовольно толкалась изнутри мешочка цянькунь, словно дитя во чреве. Душа мгновенно выскакивает — ну точно девочка-попрыгунья — и на короткий миг обнимает его своими призрачными объятиями, прежде чем устремиться вдаль.

Где-то рождается и безутешно рыдает ребенок, а Сун Лань иногда до сих пор пугается, не найдя за пазухой второго мешочка. У него холодело бы в груди, но там и без того холодно уже столько времени, что он перестал считать. Время идет — лишь бы не впустую.

Сяо Синчэнь с ним и не с ним — близко, но не вместе. Лютый мертвец бьется с себе подобными с двумя мечами в руках, но осколки не спешат собраться. Даже ради дела всей жизни, что некогда занимало расколотую душу.

Годы идут, кланы заклинателей дерутся за власть между собой, в Поднебесной сменяются императоры и династии, а карма не отпускает убийцу и самоубийцу так просто.

Впрочем, времени у Сун Ланя много.

Когда Сяо Синчэнь вернулся, то сразу понял, как долго его не было. Он снова видел — но не мог смотреть в навек остекленевшие глаза человека, которого убил.

Сун Лань держал его под руку, чего не делал раньше, — словно Синчэнь все еще не прозрел и мог оступиться на ровной дороге. Дорога стала их домом и целью, небо — стражем и спутником. Дни идут — вместе с ними.

Сун Лань ждал, долго и терпеливо ждал, покуда Сяо Синчэнь не освоился в новом для него мире. Изводил бумагу, бамбук — все, что попадалось под руку. Все — ради одного: «Прости меня, ты ни в чем не виноват».

Но самоубийце непросто в это поверить, сколько бы Сун Лань ни повторял.

Проходят дни, прежде чем Сяо Синчэнь вновь может плакать, и года, прежде чем он снова может смеяться.

Сун Лань все еще держит его руку в своей — лишь бы не потерять ни на миг. Написать «люблю тебя» оказывается проще, чем произнести. Целовать его немыми устами — сложнее. Однажды становится просто смотреть ему в глаза.

И тогда Сун Лань, обреченный на вечную полужизнь, решается на просьбу, чертит на земле: «Отпусти меня».

Сяо Синчэнь кивает:

— Я дождусь.

Сун Лань не чувствует огня, пожирающего мертвое тело, а Сяо Синчэнь не скорбит. Колесо оборачивается, выбрасывает страдающие души в мир — счастливые давно за его пределами.

Сяо Синчэнь вновь один на своей дороге, но мечей у него за спиной два. Впрочем, они почти и не нужны.

В Поднебесной теперь куда меньше нечисти, нет кланов заклинателей и нет императоров, но годы идут быстро — для тех, кому есть, кого ждать.