Темнота окружала меня со всех сторон. Было приятно находиться в этом мраке, забыв обо всём. Чувство лёгкости, невесомости и эйфории не отступало.

Сквозь чёрную пелену начали доноситься звуки пиканья каких-то приборов, и с каждой секундой они становились всё отчётливее. Сознание начало возвращаться.

Стоило мне разлепить глаза, как меня тут же ослепил яркий свет. Голова раскалывалась, а в ушах неприятно зазвенело. Зрение не хотело фокусироваться, а вся комната представляла собой сплошное размытое пятно, но вскоре стало понятно: я в больнице.

Тело отказывалось меня слушаться. Я не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Зато зрение окончательно вернулось, и я смогла осмотреть окружающую меня обстановку: белая комната и куча пиликающих приборов.

Взгляд остановился на моей загипсованной руке. Последний раз я ломала себе что-то лет в четырнадцать, когда гуляла с друзьями на улице и неудачно упала, сломав ногу. В итоге, мне пришлось месяц пролежать дома. Первые несколько дней это было классно, не надо ходить в школу, целый день отдыхаешь. Но потом мне это осточертело, да и мама начала вызывать учителей на дом, чтобы я, как она выразилась, не отупела.

Последующие разы всё обходилось только ушибами или растяжениями, а один раз был вывих. У травматолога я была частым гостем, и никто не удивлялся, когда я опять приходила, приветливо улыбаясь мне.

Я никогда не любила больницы. И дело не в уколах и горьких таблетках, которые приходилось глотать несколько раз в день. Дело в самой обстановке, в этих белых стенах, вечной скуке, а иногда и вовсе одиночестве.

Дверь в палату открылась и в проходе показалась молоденькая медсестра, в руках у которой был небольшой поднос. Она не сразу заметила, что я в сознании, но когда словила на себе мой заинтересованный взгляд, глаза девушки тут же поползли на лоб и она выбежала из палаты.

Я не успела сказать ни слова. Из коридора стали доноситься поспешные шаги и вскоре дверь вновь открылась, только на этот раз показался мужчина лет сорока. Он приветливо улыбался, подходя ближе к кровати.

– С возвращением, Элизабет, – сказал он. – Я Джеймс Флорэс, твой лечащий врач. Как самочувствие?

— Что-то среднее между «убейте меня» и «господи, за что?», – съязвила я, поморщившись от вновь появившейся сильной головной боли. – Что со мной? И, ради всего святого, выключите уже эти пищалки.

– Ты неделю пролежала без сознания, – ответил доктор, начиная отключать приборы. – На самом деле, это чудо. Мало кто выживает после таких автокатастроф.

В один момент меня будто током прошибло. Авария!

В голову сразу же полезли воспоминания о произошедшем. О том, как мы ехали в ресторан с мамой и Адамом, шёл сильный дождь, а потом дерево и…

– Где мои родители? – тут же спросила я и попыталась приподняться, но резкая боль в рёбрах и общая слабость не дали мне этого сделать. – Что с ними?

Доктор вздохнул и прикрыл глаза, а внезапное осознание накрыло меня с головой.

– Нет, – только и смогла сказать я, замерев. – Нет, не может быть.

– Мне жаль, Элизабет, – ответил Флорэс, сочувствующе посмотрев на меня. – Основной удар пришёлся на передние сидения. Мистер Дэвис и миссис Джонс скончались ещё до приезда скорой. Мои соболезнования.

Мне довелось испытать много боли в жизни. Но, клянусь, ничего хуже этого я ещё не чувствовала. Появилось внезапное ощущение пустоты внутри, будто сердце вырвали, а на его место вставили кусок пластика.

У меня не было идеальных, да даже хороших отношений с родителями. Но дело в том, что они хотя бы у меня были. А теперь я одна, совершенно одна.

Хотелось просто закрыть глаза и никогда больше их не открывать.

– Я могу как-то помочь? – спросил мужчина, нарушая повисшую тишину. – Может успокоительного?

Врачи знают, как иногда могут вести себя люди, узнавшие о смерти близких людей. И это не всегда заканчивалось хорошо. Но я не такая, я привыкла всегда всё держать в себе.  

– Нет, – я замотала головой и почувствовала, как на глазах начали появляться слёзы. – Что… что теперь будет со мной? У меня больше нет родственников, которые могут взять опеку надо мной.

У мамы есть сестра, моя тётя, но она под своё крыло меня брать точно не будет. У неё своя семья, маленький ребёнок. Меньше всего ей сейчас будет нужна осиротевшая племянница-подросток.

– Для начала тебе нужно встать на ноги, – доктор открыл мою историю болезни и пробежался по ней глазами. – У тебя сотрясение средней тяжести, трещина на ребре, многочисленные ушибы и ссадины по всему телу и, как ты поняла, перелом руки. В ближайшую неделю тебя никто не будет беспокоить, поэтому отдыхай и набирайся сил. А там уже посмотрим.

Я ничего не ответила, а лишь кивнула, прикрывая глаза.

– Всё будет хорошо, – добавил Флорэс. – Если что-то понадобиться – зови.

С этими словами он вышел из палаты, оставляя меня одну.

***

Никогда в своей жизни две недели не тянулись так долго.

Это была настоящая пытка. Все двадцать четыре часа в сутках мне приходилось находиться здесь, среди четырёх белых стен, в абсолютном одиночестве, которое иногда скрашивали врачи и медсёстры.

Я чувствовала себя невероятно паршиво. И дело даже не в моём физическом состоянии, которое уже улучшилось, за что спасибо врачам, а скорее психологическом.

Мысли о смерти родителей не покидали мою голову. Мне всё ещё было тяжело принять этот факт. В глубине души жила глупая надежда, что всё это – глупый розыгрыш, и я смогу увидеть их, как только меня выпишут.

Я не могла принять то, что теперь я – сирота. Это казалось каким-то безумием, но с каждым новым днём я понимала всё больше и больше, что это действительно правда.

Мне хотелось выпустить пар, выплакаться, чтобы сбросить хоть малейшую часть того груза, что лежит у меня сейчас на душе. Но все слёзы будто выкачали из меня.

Пару дней назад мне удалось узнать подробности аварии. Как оказалось, после того, как мы врезались в дерево, машину на скорости перебросило через чёртово растение и перевернуло несколько раз. Мне повезло быть пристёгнутой в тот день, что меня и спасло.  

Воображение сразу же сделало своё дело, заставив меня представить картину с места аварии. Именно с того дня я стала часто просыпаться по ночам из-за кошмаров, которые не давали мне покоя и по сей день, а выручало лишь успокоительное.

Из мыслей меня вытянул стук в дверь, которая буквально через пару секунд открылась, а в палату зашли незнакомые мне женщина с мужчиной. Они были одеты в деловую одежду, а в руках у них были папки, что сразу дало понять, что это далеко не обычные посетители.

– Здравствуй, Элизабет, – сказала женщина, проходя внутрь палаты. – Меня зовут Изабелла Льюис. Я представительница органов опеки.

«Ну вот и начинается», – пронеслось у меня в голове.

– А это – мистер Диаз, – Льюис указала на стоящего рядом мужчину. – Он являлся нотариусом миссис Джонс, то есть твоей мамы.

– Приятно познакомиться, – сказал он, а я кивнула. – Мы здесь, чтобы решить пару вопросов касательно твоей опеки и завещания миссис Джонс, в котором упоминается твоё имя. Без твоего присутствия, я не имею права вскрывать его и зачитывать другим родственникам, поэтому сегодня мы попросили твоего лечащего врача забрать тебя буквально на час, чтобы огласить завещание.  

– Я только «за», – я приподнялась на локтях, осматривая комнату. – Но у меня нет одежды.  

– Насчёт этого не волнуйся, – улыбнулась миссис Льюис, а я вопросительно вскинула бровь.

Как оказалось, неравнодушные медсёстры решили купить мне пару вещей, чтобы мне было что надеть во время выписки. Было приятно, что работники больницы уделяли мне достаточно много внимания, стараясь помочь по мере возможностей.

Я быстро оделась, немного поморщившись от всё ещё присутствующей боли в рёбрах, а затем мы вышли на улицу, где нас ждали две машины: нотариуса и органов опеки. Естественно, мне сказали садиться во вторую.

Находиться на улице спустя двух недель заточения было просто невероятно. Вдохнуть относительно свежий воздух, прислушаться к звукам города. Мне этого действительно не хватало.

Женщина завела машину, а по моей спине сразу же пробежались мурашки. Казалось, что ещё немного и у меня начнётся паническая атака, но Изабелла специально сбавляла скорость, замечая моё состояние.

– Скажите, – начала я, пытаясь хоть как-то отвлечься, – что со мной будет?

– Этот вопрос будет решаться после оглашения завещания, – ответила женщина, продолжая внимательно смотреть за дорогой. – Не волнуйся, ты в хороших руках. Наша служба старается сделать всё возможное, чтобы помочь детям и подросткам, попавшим в такую ситуацию.

Я вздохнула и прикрыла глаза. Всё было очевидно, как дважды два. Сейчас прочитают завещание, где окажется, что мне досталась какая-то безделушка, а через пару дней, как только меня выпишут, снова приедут органы опеки и заберут меня в детский дом, где я, скорее всего, и проведу эти два года до моего совершеннолетия.

Неизвестность впереди пугала. Казалось, будто моя жизнь закончилась сразу же после аварии, а эта принадлежит совершенно другому человеку.

До нотариальной конторы мы доехали за минут двадцать. Всё это время я боролась со страхом, который иногда отступал, но уже буквально через несколько минут вновь накрывал с головой.

В здании, около кабинета мистера Диаза, нас уже ждали несколько человек, а именно моя тётя со своим мужем, которых я в последний раз видела на свадьбе мамы.

– Привет, Лиз, – сказала тётя Сара, стоило мне подойти ближе. – Соболезную, это большая утрата.

Я ничего не ответила, а лишь благодарно кивнула. Я никогда не любила, когда мне начинали сочувствовать. Легче от этого всё равно не становится, а люди будто продолжают сыпать соль на рану.

Нотариус открыл дверь и пропустил нас в кабинет, где мы сразу же заняли свободные места.

— Итак, дамы и господа, сегодня мы узнаем последнюю волю погибшей Кейт Дэвис, — начал мистер Диаз, осмотрев всех нас. — Все присутствующие были упомянуты в завещании. Приступим к его прочтению, — мужчина достал из стола конверт и вскрыл его. — Итак, тут есть основная часть, которую я сейчас оглашу, но тут также имеется личное послание для мисс Джонс от её матери, а также... тут приложен тест ДНК, — смутился Джейкоб, а именно так звали мужчину, если верить табличке на двери кабинета. — Он должен быть оглашен в случае отсутствия опекуна, после того, как Элизабет прочитает личное письмо, — добавил он, а я смутилась. Тест ДНК? Который будет оглашён после прочтения личного послания? — Так, а теперь приступим. Недвижимость. Исходя из завещания, дом и транспорт переходят сестре миссис Джонс – Саре Прайс и её мужу, — тётя улыбнулась, а я продолжала сидеть с невозмутимым лицом понимая, что дом мне не особо то и нужен, по крайней мере сейчас. — Банковский счёт переходит прямой наследнице – Элизабет Джонс. Деньги ты можешь снять, когда тебе исполнится восемнадцать. Машина марки «Ford» также переходит миссис Прайс. И… на этом всё. Чуть позже я передам вам некоторые документы, а теперь перейдём к личному посланию. Элизабет, ты можешь его прочитать тут, естественно не вслух, или же ты можешь прочитать его позже, но тогда и с оглашением теста ДНК придётся повременить. Как поступишь?

– Давайте… – я задумалась, думая, как лучше поступить в этой ситуации. – Давайте сейчас.

Тянуть смысла не было. Мне хотелось узнать, что написано в письме, да и приложенный тест ДНК вызывал очень много вопросов.

Мистер Диас протянул мне небольшой конвертик, который я сразу же открыла и достала листик. Текста было не так много, но начало меня сразу заинтересовало.

«Дорогая Лиз. Хотелось бы мне, чтобы ты прочитала это как можно позже, но тут уже как сложится жизнь. 
Есть много вещей, о которых я тебе так и не рассказала. И у тебя есть много вопросов ко мне, на которые я так и не смогла дать ответ.

Прежде всего, я хочу извиниться за ту боль, что причинила тебе. Я никогда не переставала волноваться за тебя, просто мне казалось, что, если я буду меньше вмешиваться в твою жизнь — так будет лучше. И я была не права, только поняла это слишком поздно. Прости меня, если сможешь.

Я знаю, что я не тот человек, который должен давать тебе родительские советы, особенно сейчас, но я всё же это сделаю. Прошу тебя, перестань ввязываться в неприятности, задумайся о своей будущей жизни, чтобы не совершить тех же ошибок, что и я в своё время. Ты талантливая и способная девочка, я это знаю.

В жизни может случиться всякое. Тебе придётся столкнуться с множеством проблем, преодолеть огромное количество препятствий. Но, самое главное, не забывай о том, кто ты есть на самом деле. Не отходи от своих принципов и всегда обдумывай свои действия.

Мне действительно жаль, что я не смогу тебе оставить ничего дельного после своей кончины.

Это письмо я обновляю регулярно. И, если ты читаешь именно это, мне жаль, что я не смогу присутствовать на твоём выпускном, не смогу увидеть, кем ты станешь через несколько лет и какая судьба тебя ждёт. Я надеюсь, ты встретишь достойного человека, с которым захочешь провести всю свою жизнь. Я надеюсь, у тебя получиться создать замечательную семью, и я верю в то, что однажды ты сможешь стать прекрасной матерью, не такой, какой была я. 

Есть много вещей, о которых ты не знаешь. И сейчас, когда меня уже не стало, я хочу поделиться с тобой одной из них.

В молодости мы все совершаем ошибки. Иногда по своей глупости, а иногда из-за нескольких лишних бокалов алкоголя. Это однажды и произошло со мной.

Почти семнадцать лет назад, мне выпала удача взять интервью ни у кого иного, как у Тони Старка. И всё было хорошо до тех пор, пока утром я не проснулась в кровати незнакомого номера в отеле. А через несколько недель я узнала, что была беременна тобой. Как ты понимаешь, Старк, с которым после этого случая мы никогда больше не пересекались, так и не узнал об этом.

Мне не хотелось, чтобы ты имела с ним хоть какие-нибудь связи в будущем. Но, с каждым годом, я всё больше стала замечать вашу схожесть и во внешности, и в характере, а это пугало. Эгоистично? Возможно. Но тогда мне казалось, что я права.
 
Теперь меня нет, я не буду ничему препятствовать. Ты имеешь право знать правду. Да, тебе наверно, сложно поверить в это. Именно поэтому, к этому письму прилагается тест ДНК, в котором это всё подтверждается. А как дальше поступать — решать только тебе.

Я надеюсь, ты будешь счастлива и проживёшь эту жизнь не так, как я. Знай, я всегда очень сильно любила тебя, только делала это чертовски неумело. Удачи тебе, дорогая.
                                                                                                                                              Твоя мама – Кейт»

Выражение моего лица менялось на протяжении всего прочтения этого письма. Эмоции переполняли меня. Я просто не знала, как на это всё реагировать.

Мой отец – Тони Старк. Тони, мать его, Старк. Тот самый Железный Человек, о котором без умолку говорят по телевизору.

На глазах появились предательские слёзы. Хотелось, чтобы это всё оказалось очередным дурным сном. Хочется проснуться у себя дома, в своей кровати, выйти на кухню и снова встретить маму и Адама, сказать им то, что не успела. Но с каждой секундой я все больше осознавала, что это всё — правда, что моя жизнь изменится раз и навсегда.

Мама никогда не была со мной откровенной, да и таких слов я почти никогда не слышала от нее. Мне плевать хотелось на это наследство, на дом, машину, этот гребаный банковский счет. Всего, чего мне хотелось все эти годы - это любви от родной матери, чтобы она перестала всё от меня скрывать и игнорировать. А теперь что? Старк не поверит в то, что у него есть шестнадцатилетняя дочь, а если и поверит, то точно откажется от опекунства надо мной. Зачем миллиардеру и супергерою взрослая дочь, о которой он не знал всё это время. Уж лучше отправиться в детский дом, чем пытаться навязаться ему.

Мне хотелось просто начать биться головой об стену от безысходности. Видимо, всех находящихся в зале немного испугало моё состояние: красные, наполнение слезами глаза и устремлённый в одну точку взгляд.

— Всё нормально, Элизабет? — первым нарушил эту тишину мистер Диас

— Д-да, — тихо проговорила я. Мозг просто отказывался работать, а по щеке покатилась слеза.

— Ты уверена? Может воды принести, — настаивал мужчина, а я отрицательно замотала головой.

Сейчас мне хотелось увидеть тест на отцовство, но я не могла ничего сказать. Благо мужчина понял это сам.

— Ладно, надо решать ещё один вопрос, — начал нотариус. — Вопрос твоего опекунства. Миссис Льюис здесь, чтобы зафиксировать всё, поэтому спрошу: миссис Прайс, так как вы являетесь единственной родственницей мисс Джонс, готовы ли вы взять опеку над ней? — спросил мужчина, получив в ответ лишь отрицательный кивок головой, а я хмыкнула, не удивляясь такому повороту событий. — Хорошо. К завещанию прилагается тест ДНК, а так как опекуна у тебя нет, мы обязаны взглянуть на него, — Джейкоб развернул тест и пробежался взглядом по строчкам, а его глаза начали расширяться, — Кхм, тут такое дело... В общем, предполагаемый отец - Энтони Эдвард Старк. Вероятность отцовства — 99,9%.