Один день и одна ночь понадобились сыну и матери, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее их от Бейпина. Столько же времени провела в городе Тигрица, прячась от патрулей и пытаясь узнать от местных жителей, возможно ли освободить пленника императора законными методами. И все как один отвечали: можно, но только в том случае, если сам император того пожелает. А поскольку Тигрица знала, что Миншенгу нужен только Тай Лунг, у неё были связаны лапы. Если бы было можно, она бы заменила собою мастера Шифу, но какая-то Тигрица не вызвала у императора интереса даже в качестве дополнительной приманки. Миншенг был расчётлив, думала Тигрица. Уж на неё-то Тай Лунга не приманишь, это точно.

В конце концов она удалилась на окраину города, затерявшись в бамбуковой роще, и долго рыдала от бессилия, проклиная Миншенга, Тай Лунга, а заодно и других злодеев, с кем ей доводилось встречаться. Но никакие слёзы не могли утешить её. С ужасом она вспомнила слова императора о сожжённой дотла деревеньке барсов. Если Тай Лунг успел туда вернуться до сожжения, значит, он уже мёртв. В этом случае Шифу просидит в подземелье дворца до конца своих дней. Тигрица не могла вызвать По и остальных, ведь у неё не было с собою денег, чтобы заплатить гонцу, послав его в Долину мира. Пока что она не решалась покинуть столицу, а вместе с ней и отца. Ей самой было непонятно, чего она ждала, оставаясь здесь, раз ничем не могла ему помочь. Но всё же не трогалась с места. И, как оказалось, не зря.

В тот самый момент, рано утром, когда, проснувшись и перекусив наворованными накануне на столичном рынке яблоками, она сидела на камне и вздыхала, то внезапно на фоне звуков пробуждающейся природы уловила чей-то разговор.

Опасаясь, что это городской патруль, она медленно сползла вниз и очень осторожно выглянула из-за камня.

Частично скрытые стволами бамбука и едва различимые, на приличном от неё расстоянии стояли двое и беседовали. Разглядеть, кто это такие, было трудновато, и Тигрица решила подкрасться поближе.

Незаметно подбираясь к незнакомцам, она в какой-то момент прекратила свою «охоту» и выпрямилась. Её удивлению не было предела: незнакомцами оказались Тай Лунг и какая-то леопардиха. Они что-то горячо обсуждали.

Тай жив! Но как он узнал о её беде? Несомненно, он пришёл ей на помощь. Это было просто невероятное везение! Тигрица рванулась к ним, сияя от радости.

Барс умолк и резко обернулся на шум шагов, собираясь атаковать возможного недруга, но увидел всего-навсего Тигрицу, со всех лап несущуюся к ним.

- Тай! – не успев добежать, выпалила та. – Наш отец! Он там! Его схватил Миншенг, помоги! – указала она на дворец, остановившись. – Ты ведь здесь за этим, верно? А как ты выжил? И кто это с тобой? – засыпала она его вопросами.

- Это та самая Тигрица, сынок? – спросила Вень Чан.

- Сы… сынок? – переспросила Тигрица, переведя взор на леопардиху.

- Так, дамы, всё по-порядку, - поднял лапы Тай. – Тигрица, я знаю о том, что случилось, но несколько удивлён видеть тебя здесь, хотя и слышал о том, что с мастером Шифу был кто-то ещё. Впрочем, это уже неважно. Познакомься, - указал он на Вень Чан. – Это моя мать. Она была в первой Неистовой Пятёрке и очень любила нашего отца. Она нашла меня больного, когда я возвращался в свою деревню, которой…

- Которой больше нет, - закончила за него Тигрица. – Мне очень жаль, но тем справедливее будет отомстить Миншенгу за это. Я рада, что ты обрёл мать. Я не знала, что она знакома с мастером Шифу. Тогда для меня большая честь познакомиться с вами, - она сложила ладони и склонила голову перед старой леопардихой.

- Ну что ты, милая, - улыбнулась Вень Чан. – Я всего лишь отшельница и давно уже не занималась ничем, кроме сбора трав на снадобья. Тай привёл меня сюда, чтобы, когда Шифу освободят, я смогла встретить его и рассказать ему о сыне, он ведь до сих пор не знает, кто той ночью подкинул ему Тай Лунга.

- Так это были вы? – изумилась Тигрица.

- Да, я, - кивнула та. – Но ничуть об этом не жалею. Шифу правильно воспитал его, видишь? – указала она на сына, который напряжённо изучал выглядывающий из-за стволов императорский дворец. – Он выполнит свой сыновний долг, не сомневайся в этом.

- Я помогу ему, - решительно заявила Тигрица. – Надеюсь, что и вы тоже, если не забыли кунг-фу.

- Что? – удивилась Вень Чан. – Ты всерьёз думаешь, что мы в силах бороться с императором и его войском? Ты думаешь, что мы нападём на дворец? Нет, у нас свои методы. Мой сын решил сдаться без боя.

- Как?! – ужаснулась Тигрица, взглянув на Тай Лунга.

- Очень просто, - ответил тот и, обернувшись, приблизился к ней. Тигрица невольно попятилась. – Миншенг хочет заполучить меня, верно? Для того он и засадил мастера Шифу за решётку. Вы хотите, чтобы Шифу вышел на свободу, так? А для этого я должен добровольно сдать себя императору.

- Но… - начала было Тигрица.

- Я не желаю слышать от тебя никаких возражений! – рявкнул Тай Лунг. – Всё равно будет так, как я сказал! У меня к Миншенгу личные счёты, и мне ровным счётом наплевать, какое наказание помимо цепей они для меня изберут. Я готов заменить собою отца, а дальше уже вам решать, что делать, но, надеюсь, я сам найду выход из ситуации.

Вень Чан ласково положила обе лапы ему на плечо.

- Ну конечно, сынок. Если ты сумел сбежать из Чор Гома, то и оттуда сбежишь с лёгкостью.

- Надеюсь, - пробурчал барс, снова взглянув на дворец, и обратился к Тигрице: - Я всегда знал, что в тебе не было ко мне ненависти, а тем паче теперь, когда я вылечил твоего отца. Сейчас я вновь верну его тебе, и, надеюсь, этот жест ты тоже оценишь. Прощайте.

Тигрица думала, что он обнимется с матерью, но Тай просто повернулся и пошёл. Они долго провожали его тоскливыми взглядами, а затем, когда он скрылся из виду, Вень Чан, поманив за собою Тигрицу, направилась следом за сыном.

- Идём, - сказала она. – Нам нужно встретить Шифу, иначе он нас просто не найдёт. Только Таю на глаза нам лучше не попадаться, он беспокоится за нашу безопасность и не должен знать, что мы за ним увязались.

Тигрица кивнула, и они очень осторожно стали пробираться по городу.

В это раннее утро на улицах не было почти никого, и Тай Лунг спокойно шагал по тротуару. Так он прошёл через весь город, пока не оказался перед подъёмным мостом, перекинутым через ров с водой – естественную защиту цитадели императора, превращённую им, поскольку время было мирное, в декоративную инсталляцию: в воде плавали кувшинки и механические лебеди. Тай Лунг заглянул по ту сторону рва – самый верхний этаж подземной тюрьмы находился на поверхности, ограждённый от воды аркообразным каменным ограждением, образующим нишу, в которой, если перепрыгнуть ров, можно было спрятаться и заодно проникнуть в тюрьму, сняв прочную оконную решётку. Но барс так поступать не собирался – он намерен был сдаться добровольно.

Завидев мощную фигуру того, кого так жаждал заполучить император, охрана моста бросилась вперёд. Четверо здоровых носорогов в доспехах и с молотами, прогрохотав по мосту, окружили барса. Но тот сразу поднял лапы, сдаваясь. Охранники переглянулись. Предвкушая серьёзную битву, теперь они были разочарованы, что не удалось как следует размять кости. Тай Лунг, оглядев их недоуменные морды бесстрастным взором, усмехнулся в усы: даже когда он не пытается причинить им вреда, его всё равно боятся.

- Да не стойте же, как истуканы! – рявкнул он. – В кандалы меня, и к Миншенгу! У меня к нему разговор. Пусть получает меня со всеми потрохами, за этим я и пришёл!

Носороги, наконец, уверовали в то, что Тай Лунг действительно сдаётся без боя, и надели кандалы ему на лапы. В сопровождении двоих из них барс, преодолев в цепях тот же путь, что и недавно Шифу с Тигрицей, оказался у тех же самых дверей. И когда его ввели в зал, император Миншенг даже спустился со своей тронной лестницы – до того он был удивлён.

Стража оставила Тай Лунга стоять посреди зала, а сама встала к дверям. Злорадно ухмыляясь, Миншенг подошёл к пленному и концом своего жезла ткнул ему в подбородок, заставив поднять голову: перед императором всех пленных в обязательном порядке ставили на колени.

- Ты бесспорный глупец, - начал он. – Явиться сюда, чтобы просто сдаться, - Миншенг захохотал.

- Ты поставил негласное условие… - негромко произнёс Тай Лунг, но тут император словно взорвался:

- Как ты смеешь меня перебивать, я ещё не закончил! – и ударил барса по голове своим жезлом.

Несмотря на гнев Миншенга и причинённую им боль, Тай Лунг не сдался.

- Ты поставил мне условие, - повторил он чуть громче, - взять мою жизнь в обмен на свободу мастера Шифу. Надеюсь, в тебе ещё осталась совесть, чтобы выполнить собственное обещание.

Миншенг склонился к нему.

- По-твоему, я хуже тебя? – шёпотом произнёс он.

- В чём-то – да, - сказал Тай Лунг, глядя такину прямо в глаза. – Зачем ты приказал сжечь деревню барсов?

Миншенг выпрямился и отвернулся от него. На его морде появилась недовольная гримаса.

- Ты чересчур любопытен, - произнёс он. – Но я отвечу, потому что свои последние дни ты проведёшь здесь, в нашей подземной тюрьме. Они укрывали опасного преступника, за что и поплатились. И этот преступник – конечно же, ты. А теперь я, как ты и сказал, амнистирую Шифу. Но не спеши радоваться: за свою дерзость с Шифу снимаются все его обязанности. Он больше не имеет права заниматься тем, чем занимался все эти годы.

Это рассердило Тай Лунга.

- Так вот, значит, как ты держишь обещания, Миншенг! Ты обещал не прикасаться к нему, если получишь меня!

Такин резко обернулся и ударил концом жезла по одной из ладоней барса, упиравшихся в пол. Тай стиснул зубы от боли, но не проронил ни слова.

- Запомни, киска, - произнёс Миншенг. – Я никому не даю никаких обещаний. А прикасаться к нему я и не собирался – я всего лишь лишу его полномочий. – Он обернулся к секретарю-аисту и приказал: - Пиши распоряжение. А тебя за все твои грехи перед страною и отцом, которого ты вдруг так полюбил, что добровольно пошёл на явку с повинной, - продолжил Миншенг, обратившись к Тай Лунгу, – ждёт гильотина. Завтра на рассвете тебя провезут по всему городу в клетке на потеху моих подданных, а с первым лучом солнца, знаменующим собой победу добра над злом, твоя голова подкатится к моим ногам! Стража! В подземелье его!

Теперь Тай Лунг по-настоящему понял, что влип. Он не ожидал, что его приговорят к казни, да ещё так скоро. Он надеялся, что у него будет время, чтобы дать возможность отцу, матери и Тигрице придумать, как освободить его, или же придумать это самому. Теперь же всё было кончено. Успеет ли он передать Шифу эту информацию до того, как их разделят стены дворца?

Секретарь передал свёрнутый в свиток пергамент одному из стражников, и они вывели Тай Лунга из зала. Спустившись в подземелье, подвели его к одной из решётчатых дверей, и барс с замиранием сердца увидел за ней прикованного к стене за передние и задние лапы своего отца. Он висел неподвижно, склонив голову, и не двигался.

Один из носорогов открыл камеру. На скрип двери Шифу очнулся и поднял голову. И когда Тай Лунга тычками загнали в камеру, а носорог, подойдя к Шифу, принялся открывать ключом замки на кандалах, барс, глядя на отца, который от неожиданности открыл рот, не в силах при этом ничего произнести, быстро заговорил:

- Отец, я вернулся, чтобы вас освободили. Завтра на рассвете меня казнят. Я не знаю, успеете ли вы меня каким-то образом спасти, но здесь неподалёку Тигрица и Вень Чан. Найдите их. И не сердитесь на меня за то, что я так поступил. Раз мне суждено умереть, значит, так повелела судьба. Значит, я плохой сын. Но я не хочу умирать. Но на всякий случай прощайте, отец.

Он сказал последние слова, когда Шифу, освободив от кандалов, бесцеремонно вышвырнули за пределы камеры, и второй стражник захлопнул дверь, отправившись помогать первому приковывать барса на то же самое место. Шифу вскочил и вцепился в решётку. Его объял смертельный ужас.

- Сынок! – простонал он, тряся решётку. – Умоляю, отпустите его! Он не преступник! Тай! Тай! Зачем ты это сделал?! Какая Вень Чан?

Тай Лунг не мог сказать при стражниках о том, что Вень Чан его мать, чтобы Миншенг, чего доброго, не приказал найти и её, поэтому он произнёс:

- Ты знаешь, какая.

Шифу, который уже буквально бился в решётку головой, обливаясь слезами, вдруг перестал умолять и даже отступил на несколько шагов. Воспользовавшись этим, носорог, которому передали бумагу о лишении Шифу места в Нефритовом дворце и всех прав, связанных с этим, сунул свиток в лапы мастеру.

- От императора Миншенга, - пробасил он. – А теперь будьте так добры, пройдёмте на выход.

Шифу бегло пробежал взглядом по написанному, однако собственная судьба его сейчас мало интересовала, поэтому он бросил свиток и в последний, как ему казалось, раз, взглянул через прутья в глаза своему сыну.

- Тай, - промолвил он, протянув к нему лапу, и, как ему показалось, коснувшись ею сына. – Я понимаю – цветок, но это… Зачем?..

Барс взглянул на него, но тут носорог, грубо взяв Шифу за плечо и пробасив «Довольно сантиментов!», поволок его к выходу.

- Я понял тебя и сделаю всё, что в моих силах, сынок, - услышал Тай Лунг напоследок, и, вздохнув, опустил голову. Носороги ушли, и он остался один, прикованный к сырой стене.

- Здесь вы бессильны и бесправны, мастер, - сказал он тихо самому себе. – Но я рад, что под конец жизни сделал то, что должен был сделать. Отец, мама, вы правы: я хороший сын, но из меня очень плохой стратег.

Покинув дворец, Шифу бросился в город. Он никак не мог поверить в то, что его сын где-то сумел отыскать Вень Чан. Они не виделись уже много десятилетий с тех пор, как он стал гранд мастером. Впрочем, навряд ли Вень Чан чем-то могла ему помочь. Никто из них не в силах отменить казнь, которая свершится завтра. Так какой же смысл в том, что он воссоединится с бывшей партнёршей? Как бы ни было в тот момент ему горько и страшно за сына, Шифу усмехнулся: Тай печётся о его личной жизни, как былой, так и нынешней?! Это более чем странно для него. Лучше бы о своей жизни подумал, которая оборвётся завтра утром. Или у Вень Чан есть какая-то идея насчёт спасения его сына? Хорошо бы…

Шифу мчался по улицам, окликая то Тигрицу, то свою возлюбленную. Но долго ему бегать не пришлось: путь преградила Тигрица и с радостью бросилась навстречу, в самый последний момент опомнившись и благоразумно притормозив, как всегда, сумев вовремя сдержать эмоции. Но не успел Шифу и рта раскрыть, как сзади кто-то всё же заключил его в объятья, подняв над землёй.

- Ему удалось! – пропела Вень Чан, прижимая к себе обалдевшего Шифу. Мастер узнал этот голос, но не мог повернуться из-за чересчур тесно сжавших его лап. – Шифу! Мы снова вместе! Наш с тобою сын соединил нас друг с другом!

Рядом улыбалась не менее счастливая Тигрица.

- Да погоди ты, - недовольно проворчал Шифу и, наконец, повернулся к подруге мордой, высвободив из её объятий передние лапы. – Я тоже рад, - продолжил он, глядя в глаза сияющей от счастья леопардихе. – Ты так постарела…

- На себя посмотри, - рассмеялась та и хотела ещё что-то ответить, но Шифу сделал ей знак помолчать.

- Вень, радость радостью, но выслушай меня сейчас, будь добра. Про вашу встречу с Таем расскажешь мне после. И про себя тоже. Объясни сперва, почему я только что услышал о каком-то «нашем сыне»? Неужели ты тогда, в нашу последнюю встречу…

Вень Чан поставила его на ноги и присела рядом.

- Ты очень рассердишься на меня, Шифу, - с грустью начала она, - но смысла скрывать от тебя это дольше я не вижу.

- Что скрывать? – не понял Шифу.

- Что Тай Лунг – мой сын, - пояснила она.

Шифу уставился на неё, как на призрак, а она продолжила:

- Я подбросила его тебе, когда покидала Долину. Его отец – мой возлюбленный – не ты, разумеется, - барс. Ву Цзинь. Ты, наверное, помнишь его, как он ко мне сватался. Ты тогда весь на нервах был, потому что он сразу тебе не понравился. Так вот, он не хотел ребёнка, но было уже поздно. Я скрывала от него свою беременность. И когда ты прошёл испытание, а всем нам настало время уходить, я сделала то, что должна была сделать. И не жалею об этом. Не вини себя ни в чём, ты был и остаёшься образцовым отцом, чему доказательство то, что наш сын только что пожертвовал своей свободой ради тебя.

- Вень, - неуверенно произнёс Шифу. – Я поражён. Меньше всего я мог бы тогда подумать на тебя. Но теперь я понимаю, что выбора у тебя действительно не было. И я крайне боюсь огорчить тебя тем, что только что сказал мне наш с тобой сын.

- Говори, Шифу, - попросила Вень Чан, схватив его за плечи. – Он в тюрьме, да? Тогда не бойся, что огорчишь меня. Он так и планировал: сдаться без боя.

- Да, он в тюрьме, но… - начал было Шифу, но замолчал.

- Но он успеет оттуда сбежать, не волнуйся, - бодро закончила за него леопардиха.

- Нет, не успеет! – вдруг крикнул Шифу, подняв на неё голову, и испуганная Вень Чан заметила у него на глазах слёзы. Шифу тут же отвернулся и произнёс, уже спокойно: - Он сказал, что завтрашним утром его казнят…

Вень Чан тут же убрала от него лапы, словно только что об них обожглась. И она, и Тигрица, с ужасом воззрились на мастера.

- Как казнят? – наконец выдохнула леопардиха.

- Отсекут голову гильотиной, - просто сказал Шифу. – На главной площади, на рассвете.

- Сынок!!! – завопила обезумевшая от горя мать, обернувшись в сторону дворца, и зарыдала.

- Не кричи, Вень, на нас прохожие смотрят! – спохватился Шифу и бросился её утешать. – Мы что-нибудь придумаем, обещаю, а пока давайте уйдём отсюда, здесь слишком много любопытных глаз и ушей.

- За мной! – вскричала Тигрица. – Нужно вернуться обратно в бамбуковую рощу, там можно всё спокойно обсудить и по необходимости заночевать.

- Боюсь, что сегодня мы глаз точно не сомкнём, Тигрица, - со вздохом произнёс Шифу. – Так что за ночлег можешь не беспокоиться.

С трудом волоча за собой убитую горем Вень Чан и стараясь не привлекать особого внимания, они благополучно покинули Бейпин. Тигрица даже каким-то образом умудрилась тайком от мастера Шифу своровать у кого-то мешок и сложить туда наворованные по пути фрукты и овощи – на всех троих. Как её действий не заметили обкраденные лавочники, так и осталось загадкой.

Оказавшись в относительной безопасности и худо-бедно успокоив Вень Чан, поклявшись ей, что не допустят казни Тай Лунга, Шифу с Тигрицей (хотя Тигрице это было уже известно) убедили леопардиху рассказать о её жизни после ухода из Долины и о том, где и как она повстречала своего сына.

Узнав о том, что Тай заразился от него лихорадкой, но был исцелён отваром из какой-то золотой лилии, Шифу был поражён и попросил Вень Чан рассказать поподробнее об этом цветке. Но она была слишком расстроена, чтобы продолжать. Дойдя до того момента, когда они с Тигрицей проводили Тай Лунга до дворца, она остановила повествование и больше не захотела рассказывать. Да и рассказывать-то, в сущности, было больше нечего.

Никто из них пока не представлял, как сложится их дальнейшая судьба, если они сумеют каким-то чудом выпутаться из всей этой истории. Что будет с Тай Лунгом и его матерью? Неужели их пути вновь разойдутся? Шифу поклялся себе, что не должен будет этого допустить. Но принять решение, где и как им жить дальше, должны будут только они сами - Шифу решил, что больше не станет вмешиваться и упрашивать Тай Лунга, а также Вень Чан, остаться с ним в Долине мира во избежание новых недоразумений, как тот удар ятаганом, вылившийся в грандиозный скандал и долетевший до ушей императора, которому отныне они противостоят. За всеми этими мыслями и рассуждениями о дальнейшей жизни Шифу совсем позабыл, что Миншенг своим распоряжением выгнал его из Нефритового дворца.

До самой ночи они держали совет, каким образом им можно повлиять на императора, но так ничего и не придумали. Вень Чан вновь оказалась на грани истерики, и тогда Шифу решил действовать силой.

- Если Миншенг не понимает, - начал он, - то и не поймёт. Доказывать ему, что Тай не преступник, бесполезно. Поэтому нам необходимо напасть на конвой перед гильотиной. Мы без труда сумеем затеряться в толпе. Зайдя с трёх сторон – Тигрица, ты слева, Вень – ты справа, а я по центру, - мы обезвредим их непосредственно на помосте перед гильотиной, и, пока двое из нас будут держать оборону возле Тая, не подпуская к нему никого, третий или третья освободят его от оков. Всем ясно? Тогда давайте распределим наши роли и распишем действия каждого буквально по минутам.

Разобрав весь свой план до мелочей, они, наконец-то, могли с чистой совестью отправиться спать. Тигрица вызвалась стоять на страже первую половину ночи, но, как оказалось, не только она не сомкнула глаз. Заснуть долго ни у кого не получалось – все они слишком беспокоились за судьбу Тай Лунга и исход их завтрашней операции по его спасению. Отстояв положенное ей время, которое она потратила, копаясь в себе и разбираясь в своих чувствах к Тай Лунгу, Тигрица разбудила на смену только недавно уснувшую Вень Чан. Свернувшись клубком подле мастера Шифу, который тоже спал, но очень беспокойно, Тигрица долго глядела на старую леопардиху с отливающей сединою шкурой, одетую в сильно поношенные холщовые штаны и синий жилет, и ей не верилось, что такая простая женщина может быть матерью, пожалуй, самого известного в Китае существа, вызывающего к себе такое неоднозначное отношение. Вень Чан глядела на луну, нависшую над ночным Бейпином и дворцом, который теперь едва виднелся вдали. Её губы при этом что-то шептали, но Тигрица не умела читать по губам. «Как ей, должно быть, одиноко без Тая», - вдруг подумалось Тигрице. И она пообещала себе, что если им удастся спасти её сына, она окончательно и бесповоротно изменит своё к нему отношение, что хотела, но так и не смогла сделать в самом начале этой истории. С этими мыслями она и заснула.