Вздрогнув от тонких пальчиков, которые медленно и уверенно скользили по мне сверху вниз, я снова вслушался в темноту. Затаил дыхание, стараясь не пропустить новый аккорд этой мелодии, что заставила меня замереть в предвкушении не менее прекрасного продолжения.

Да! Вот он — вибрирующий, пробирающий до кончиков пальцев на ногах, чуть хриплый стон, едва сдерживаемый, на грани фола. Следом чуть более высокий, явно женский, который не доставил и десятой доли удовольствия, что его предшественник.

Никогда не думал, что голос Дана так богат звуковой палитрой, которая одна раскрашивает мир на протяжении моей жизни. Зарывшись в волосы девушки, которая в своем собственном трансе отключилась от реальности, попытался заставить ее остановиться хоть на минуту, чтобы не пропустить ни единого шороха из соседней комнаты.

— Что? — довольно громко спросила она.

— Помолчи, прошу, — взмолился я на грани слышимости.

Пожав плечами, она плавно опустилась на меня, решив добавить к рукам теплые, чуть влажные губы, которые легкой дорожкой следов легли от шеи до ключицы, заставив меня дернуть плечом. Приняв мою реакцию за удовольствие, девушка аккуратно прикусила выступающую косточку, смягчив все движением языка, змеей скользнувшего по коже. Именно этот момент выбрал Дан, чтобы довольно громко выразить одобрение действиям своей подруги на эту ночь.

— Да, милая, да…

Сочный звук поцелуя, тихий вскрик боли, шипение и легкий шлепок рукой, за которым последовал новый стон, но, к моему разочарованию, девушки. Я раздраженно поморщился. Неужели не могла помолчать? Не слышишь собственной фальши или еще не готова отдавать себя искренне? Поймав себя на этой мысли, слегка занервничал, понимая, что такая реакция на происходящее не совсем логична и нормальна. Меня не заводила девушка, извивающаяся на моих коленях, меня не трогала та, что за стеной дарит свои ласки другу… Нет, меня до безумия возбуждал мужской голос, не скрывающий удовольствия, который принадлежал Даниилу.

Заметив, наконец, мое напряжение, девушка проворно соскочила с колен и задала провокационный вопрос:

— Тебя ведь это заводит?

— Да, — врать ни себе, ни ей желания не было.

— Тогда пойдем, составим компанию.

Уверенно потянув меня на себя, все также виляя бедрами с моими руками на них, повела в соседнюю комнату, где уже более часто и чуть громче постанывала вторая девушка.

— Не помешаем? — игриво мурлыкнула моя спутница, прижавшись спиной и закидывая дрожащие руки мне на шею.

— Что?! А, черт! — шикнул друг, ударившись обо что-то. — Предупреждать надо!

— Ну так мы и предупредили, — хихикнула девушка, ни на секунду не смутившись. — Твой друг больно интересовался происходящим в этой комнате, и я решила, что мы друг другу не помешаем. Как думаешь?

— Юли? — удивление, замешанное на беспокойстве. — Тебе…

— Продолжишь — ударю, — довольно грубо одернул друга от предложения о помощи. Не представляю, как бы это выглядело со стороны.

— Черт, не подумал.

— Вы о чем?

Моя спутница была более разговорчивой и не стесненной скромностью. Задавая вопрос, она чуть отвела меня в сторону и уверенным движением руки уронила вниз. Секунда паники — и я сижу на постели, слыша сбоку от себя шумное дыхание друга.

— Если ничего стоящего, то не будем тратить время, — снова хихикнув сама себе, опустилась возле меня на колени и потянулась к поясу брюк.

Спустя минуту я услышал, что и Дан решил не морочить голову и вернулся к моменту, на котором их прервали. Как же в этот момент я проклинал свою слепоту. Не был уверен, темно сейчас или нет, не знал, обратит ли внимание друг на то, что я смущен так, что от лица скоро пар повалит. Но в то же время я был рад своей «подруге», которая помогала сейчас окончательно не потерять голову.

Позиция находящейся рядом пары была идентична нашей, поскольку обеих девушек слышал ближе к полу, тогда как хриплый голос Дана раздавался фактически рядом с моим плечом. Кровать чуть покачивалась в такт движениям бедер друга, который неспешно смаковал опыт общения с представительницей прекрасного пола в роли умелого «оратора». Хотя, смаковал — это громко сказано. Скорее торопился познать это ощущение в полной мере.

Глухие стоны, лихорадочные движения, суета рук и чертыханья, когда он запутался в застежках ее одежды. Нервный смешок, на сей раз мой, когда я осознал, что и моя партнерша времени зря не теряла, добравшись до главного действующего «лица». Единственное, о чем никто, кроме меня не догадывался, — это то, что все, чем восхищалась моя девушка на эту ночь, адресовано не ей, а моему другу.

Первый опыт был бурным и незабываемым одновременно. Когда Дан в полнейшей эйфории забился на своей партнерше, получая полноценный оргазм, сопровождаемый низким протяжным стоном, я следом за ним скользнул в персональную нирвану, сдобренную муками совести, заливая грудь так и не удовлетворенной девушки, представляя на ее месте своего лучшего друга. Надо отдать ей должное, она оказалась умна и тактична, ни словом, ни делом не намекнула на произошедшее, лишь молча упала рядом, едва слышно поблагодарив.

Я же всю ночь не мог сомкнуть глаз, улавливая малейшие изменения дыхания своего неожиданного "увлечения". Я заболел этими ощущениями и осознанием произошедшего. Мучаясь от внезапно накатившего приступа желания, когда во сне Дан повернулся ко мне и закинул ногу на бедро, я молился, чтобы он не проснулся. Ломались все стереотипы и догмы, которые вбивались с детства и которые окружали меня — мужчина должен любить и желать женщину, однополые отношения не приветствуются, а порицаются. И вот сейчас я в роли отступника, тихо лежу и наслаждаюсь этими часами, о которых никто не узнает.

Утро было веселым, особенно когда девушки поняли, что один из нас слеп как новорожденный котенок. Писк, визг, неподдельное сочувствие и зависть, что одной достался этакий «экстремальный» партнер. Девушка, которая провела ночь со мной, смолчала и сделала завтрак, опять же тихонько сказав «спасибо». За что — я узнал позже. Оказывается, ее опыт был бравадой и алкоголем, и она еще ни разу ни с кем не была близка. Заводилой в этой паре была та «мышка» из клуба, что всю дорогу до дома молчала. В очередной раз подтверждая слова о том, что первое впечатление обманчиво.

Кстати, с тех пор мы с Ликой поддерживаем приятельские отношения, она изредка звонит и приезжает в гости. В прошлом году удалось побывать на ее свадьбе, до которой так уверенно берегла свою чистоту. Как она позже призналась — то был жест отчаянья, извечная борьба отцов и детей. В ее случае это был договорной брак, ради выгодной сделки, и никого не смущало, что это пережиток прошлого. Однако, выходка дочери повлияла на ситуацию и ее оставили дожидаться «принца на белом коне», за которого она в итоге и вышла замуж.

Именно с той ночи меня начали преследовать сомнения в моей адекватности и сознательности. Каждое прикосновение друга вызывало неуместную икоту и волну смущения. Чтобы не сойти с ума от раздирающих мысли противоречий, я с головой ушел в музыку, которая всегда и везде была для меня лучшим лекарством.

Его пассия, ставшая причиной нашей размолвки, была девушкой из «высшей лиги», к которой мы тогда только подбирались, и ей было неведомо слово «нет». Средства и связи позволяли ей все и даже больше. Дан приглянулся ей с первых минут общения и она решила, что он должен принадлежать ей. Их открытая и бурная связь гремела в наших кругах около года. Яркие тусовки, модные показы — он таскался за ней всюду, словно привязанный, а меня это задевало. Встречи стали реже, разговоры короче, и появились мягкие запреты его пары, которая стала подозревать меня в далеко не братской привязанности к нему.

Устроив прилюдно сцену ревности, она поставила его перед выбором, а я ей в этом не уступил, поддержав подобное решение. Глупо, не спорю, но в тот момент во мне говорила обида, упорно расшатывающая мою уверенность в себе, словно корабль в шторм. Дан выбрал девушку, которая в то время была для него всем. Как же! Мечты, стремление к созданию ячейки общества, да не вышло.

Ее отец быстро выдал свою своевольную дочь замуж за одного из своих партнеров без оглядки на «любовь» последнего года. Он назвал это капризом, не более того, посоветовав выбирать в будущем «бренды» подороже. Но вся эта история разбила наше доверие друг к другу, да и в принципе мы не стремились к точке невозврата нашей дружбы. Сейчас мне достаточно знать, что он жив, здоров и радуется жизни. К нему я остыл, наконец приняв себя таким, какой я есть — представителем сексуальных меньшинств нашего общества.

Мама так и не смогла это принять, хотя не раз и не два пытался донести до нее простую истину с просьбой не искать мне девушек среди ее знакомых и коллег с целью выдать за меня замуж. Мама кричала, плакала, била посуду, грозилась обнародовать эту информацию, но я махнул рукой. В связях я не замечен, любовников или любовниц ни один папарацци не смог заснять за все время моей карьеры. А узнай кто, что я гей-девственник, все бы от хохота со стульев попадали. Кто же в своем уме в такое поверит? Разве что в желтой прессе.

С тех пор так и живем: временами мне подсовывают потенциальных невест, я с ними вежливо ужинаю, в завершении делаю непрозрачные намеки, не имеющие фактического подтверждения, но девушкам этого хватает, и они с пониманием исчезают с горизонта. Иногда, для спокойствия общих знакомых, присылают открытки пару раз в год, которые с умилением зачитывает мама.

Попытки реабилитироваться в собственных глазах были, не скрою, но уж больно неприятно все заканчивалось. Красоту женского тела отрицать не стану, если оно ухожено и любимо. Оно может вызывать здоровое чувство зависти и немого восхищения. Плавные изгибы талии, мягкая округлость бедер, упругость груди и изящность женских рук не имеет альтернативы. Но для меня это словно предмет искусства — изучаю, восхищаюсь, но кроме как на пьедестал, применения нет.

Стоит упомянуть и то, что я сильно разочарован в нездоровой погоне за псевдоидеалом, который толкает многих современных и обеспеченных дам под нож пластического хирурга. Для моих рук слишком грубо чувствуются едва заметные глазу швы под грудью, мягкость которой испортил имплантат, чуть перетянутые кожей скулы, морщинки которых скрылись за линией роста волос возле аккуратных ушек. Считаю подобные вещи грубым вмешательством в природную красоту, идеала которой можно достичь лишь трудом и заботой о своем теле.

Работа над собой и уход мне знакомы не понаслышке. Имея сейчас немалые финансовые возможности благодаря стремительному взлету своей карьеры и прозорливости моего продюсера, посещения различных оздоровительных комплексов не является проблемой. Правда, появляюсь там исключительно с персональным тренером, который занимается мной в отдельном зале, оборудованным так же, как и основной, но все тренажеры представлены здесь в единичном экземпляре. И всех все устраивает. Меня — возможность следить за собой, не привлекая внимания, а моего тренера и сам клуб — немалая сумма ежегодного абонемента, который лет десять назад и в мыслях не мог бы себе позволить.

В итоге, на данный момент я имею довольно натренированное тело с четким рельефом мышц, развитую до приличного уровня выносливость и устойчивость к нагрузкам, сопряженными с моей профессией в плане постоянных перелетов и поездок. И это меня не может не радовать. Будучи обделенным зрением, вполне мог стать и субтильным по телосложению в следствии каких-либо заболеваний. Но мне повезло.

По словам матушки, при моем росте и фигуре, с темным цветом и длиной волос — отбоя от желающих пойти со мной под венец быть не должно. Во время прогулок она часто позволяет себе подсчитать, какое именно количество девушек обернулось мне вслед. Как ребенок, честное слово. Главное, что это дает ей повод лишний раз улыбнуться и подурачиться, словно и не было ничего, а то, что об этом думаю я — не важно.

В этой поездке, которую мы запланировали, чтобы подправить ее здоровье, постараюсь не запускать себя, перед вылетом пообещав себе добраться хотя бы до бассейна. Как говорят, загад не бывает богат.