День вымотал меня так, что постель была несбыточной мечтой, к которой предстояло пробиваться, преодолевая все мыслимые и немыслимые преграды. Разговоры среди подобной публики — это великое испытание для моей нервной системы. Всегда чувствую себя редким выставочным экспонатом. Радовало то, что среди нашей братии такой не один. Есть еще известный итальянец, который своим голосом покорил сердца миллионов. И, как мне кажется, он страдает побольше моего.

Матушка была в своей стихии — разговоры, смех, легкий флирт и море сплетен. Купайся — не хочу. Она, имея природное чутье, выделяла среди всей шелухи красивых слов чистые зерна истины, которые позже, с позволения источников, облекала в статьи, за которые боролись многие таблоиды. Именно из своих поездок она привозила шедевры прессы, имеющие под собой твердую почву, а не призрачную зыбкость слухов, как у многих других коллег по цеху.

К обеду, потешив свое самолюбие, маман потащила меня на гастрономический променад. Правда, до анчоусов мы так и не добрались. А жаль. Решили отложить на завтра. Получив пару синяков в попытках угнаться за ретивой родительницей, вскоре я выдохся и запросил пощады. Меня услышали. К вечеру мы вернулись в отель и я без сил рухнул на кровать.

— Юли, — разочаровано протянула она, — раньше ты казался выносливее.

— Ты забыла о том, что мы приехали отдыхать.

— Не забыла. Осталось подождать еще немного.

— Чего именно?

— Момента, когда ты сдашь меня с рук на руки и сможешь заняться собой, не обременяя себя моим присутствием.

— Мама! — с мукой воскликнул я.

— Не спорь.

— Я и не начинал.

Когда на маму накатывает подобное настроение — проще самоустраниться. Час-другой причитаний, сетований, жалоб и блаженная тишина. Главное — набраться терпения. Много. Очень много терпения.

В этот раз я оказался неблагодарным сыном и уснул где-то в середине душещипательного монолога о несправедливом отношении к ее царской особе. За что был бит. Дважды. Подушкой. На мои же крики о том, что я не могу защищаться, не обратили должного внимания и проигнорировали. Второй раз уснул я где-то к полуночи, но в блаженной тишине, довольно щурясь в темноту.

Утренние сборы проходили быстро и споро. Пока творилась суета в номере, я спокойно потягивал ароматный кофе. Вот скажите мне, зачем распаковывать чемоданы, если на следующий день вы планируете выехать из отеля? Именно — незачем. Но как донести эту мысль до одной представительницы женского пола, я не знал. В связи с этим довольно долго слушал ахи и охи.

Матушка умудрилась где-то потерять свою визитницу и любимое зеркальце, закатив легкую истерику. Вопрос — где? Мы толком-то нигде и не были, но свершившегося факта это не отменяло. Уведомили о пропаже персонал отеля. На что нас уверили, что в случае обнаружения озвученных вещей обязательно сообщат и передадут пропажу с курьером.

Недолгая поездка в машине — и вот мы в городе анчоусов. Рай для любителей этого блюда, поскольку где бы его в мире не готовили, в Кольюре все равно было вкуснее. Секрет был прост — здесь в блюдо не добавлялось ни одного консерванта и делалось все исключительно вручную.

Матушка была в гастрономическом экстазе. Мало того, что она любила рыбу, причем в любом виде, так здесь она была в наисвежайшем состоянии, да еще и в неограниченном количестве. Радовалась словно ребенок, получивший заветную сладость.

Единственный момент, слегка испортивший впечатление от этой остановки на нашем пути, было столкновение в ресторане, где мы решили перекусить. А вот его последствия...

Будучи довольно аккуратным, стараясь не сильно размахивать своей тростью и руками, указывая на свой «особый» статус, отвлекся и не уследил за окружающими. Один из посетителей, проходя мимо, довольно сильно задел меня плечом. Вместо логичных извинений, которые предполагала ситуация, услышал нелестное высказывание в свой адрес.

— Простите? — интонацией выразив вопрос, повернулся в сторону чертыхнувшегося гостя ресторана.

— А нужно ли? — ответил мне хриплый баритон, заставив вздрогнуть.

Потрясающая тональность и глубина, окрашенная непростым характером, меня сильно заинтриговала. Слегка склонил голову набок, незаметно повернувшись к собеседнику, чтобы уловить все нюансы, которые меня взволновали.

— Считаете себя правым?! — воскликнула возмущенно мама, не сдерживая гнева в своем голосе.

— Считаю необходимым убираться с дороги и не торчать в проходе, как Эйфелева башня, — огрызнулся мужчина.

— Спасибо за комплимент, — беззлобно хмыкнул я, вызывая ответную колкость, — с ней меня еще не сравнивали.

— Юли! — возмущенный вскрик, полный негодования.

— Мама, месье не в духе. Не стоит его задерживать своим пониманием правил хорошего тона. Доброго дня.

Кивнув, аккуратно присел за стол, отставив трость чуть в сторону.

— Вы слепой?

— Очевидно, вы тоже, — не выдержал я.

По сути это являлось хамством с его стороны. Встретив на улице человека без ноги, никто не подойдет к ему с предложением поиграть в футбол, не так ли? Или же не предложит человеку без рук сыграть в теннис. Тогда почему он констатирует очевидный факт в довольно грубой форме? Неужели так сложно отличить слепого человека от зрячего?

— Прошу простить, месье… — выжидательная пауза, но я ее намеренно проигнорировал.

— А нужно ли? — вернул его же фразу.

— В самом деле, — всплеснула руками матушка, — идите уже, куда шли. Вы прервали наш обед.

— Еще раз прошу… меня извинить. Мадам, месье.

Должно быть, вспомнив о пресловутом этикете, на который с легкостью плевали пару минут назад, с нами раскланялись и бодрым шагом направились восвояси. Чуть переведя дух, подозвали официантку, вручившую меню. Посовещавшись, немного поспорив, сделали заказ и замерли в ожидании. Осадок после инцидента был ощутимым. Тем более, как женщина, мама воспринимала все гораздо острее меня. Недолгое время посидели в тишине, но она не выдержала и задала тот вопрос, которого я опасался:

— Скажи мне, сын, — тяжело вздохнув, начала она, — мне стоит переживать?

— О чем? — сделал вид, что не понимаю, о чем идет речь.

— Юли, перестань. Я не слепая и …

— Спасибо, что напомнила, — резче, чем хотелось бы, ответил ей. — Но это один из немногих способов распознавать заинтересовавших меня людей.

— Даже если он карлик?

— Нет, — уверенно качнул головой, — он чуть выше меня.

— Хорошо, — нехотя согласилась она, — но если он уродлив? Может, он выглядит как бандит? Может, он похож на бочку?

— Я тоже не эталон, — едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы.

— Юли!

— Что?! — не выдержав, повысил тон. — Я урод, слепец, который, не будь таланта, оказался бы на обочине жизни, и ты это прекрасно знаешь. Все мои ощущения начинаются со звука и запаха. Не думаешь ли ты, что любой человек с ходу даст мне изучить свое лицо и тело, чтобы я имел хоть какое-то представление о собеседнике? Или же дамы, которых ты мне так активно сватаешь. Они же быстрее удавятся, чем дадут стереть со своего лица тонны денег, которые были потрачены на косметику, ради того, чтобы дать слепому, пусть и знаменитому, уроду «увидеть» себя так, как может только он?!

Выплеснув свой гнев, застыл изваянием, пытаясь унять расшалившиеся нервы. Такими темпами скоро придется обратиться к маминому лечащему врачу. Вот он обрадуется. Горькая улыбка скривила губы. Невозможно вот так — каждый раз доказывать, что моя реакция не обусловлена только моим отношением к своему полу. Любая искра моего интереса — и мама тут же объявляет войну. Упорно не желает принимать так не устраивающую ее правду.

— Простите…

Чуть не подпрыгнув на стуле, резко повернул голову в сторону говорившего. Видимо, наш диалог услышали все, кто находился поблизости, но такого поворота я не ожидал. Давешний нарушитель спокойствия вернулся и услышал то, что я бы меньше всего хотел ему сообщать.

— Да? — спросил, стараясь вернуть лицу невозмутимость.

— Не поймите меня превратно, но я стал свидетелем вашего разговора. А с учетом того, что еще и являюсь причиной возникшего, кхм, конфликта, хотел бы со своей стороны слегка… — небольшая заминка и следом быстро, — исправить ситуацию. Вы не против?

Купаясь в богатых интонациях его голоса, окрашенных искренними эмоциями, я совершенно не вслушивался в смысл слов. Терпкий вкус коньяка, нотка кориандра, тягучая сладость ликера и едва заметная горечь табака. Все это я слышал в его голосе. Чуть прикрыв глаза от удовольствия, потянул носом, стараясь объять необъятное, добавив образу еще больше черт. Хм, вот нотка дуба, приправленная можжевельником, за ними притаилась легкая свежесть цитруса и …

— Так вы не против?

Очевидно, приняв мое молчание за согласие, он перешел от слов к делу. Наверно, будь я в тот момент не столь увлечен погружением в попытку «увидеть» зацепившего меня собеседника, реакция была менее бурной и более приличествующей моменту. Но случилось так, как случилось.

Твердый захват моей кисти, несильный рывок на себя и ощущение чужого лица под рукой. На фоне — полный ужаса вскрик матери, звон разбитого бокала застывшей неподалеку официантки, после — едва слышные извинения и торопливые удаляющиеся шаги с обещанием подойти чуть позже. Мир для меня замер. Он сосредоточился на моей ладони, которую довольно бережно прижали к щеке. Это простое движение вогнало меня в ступор и я никак не мог набраться смелости или наглости, чтобы сделать то, что мне так легко разрешили.

Никогда вот так просто посторонние люди не дают изучать свои черты в угоду неизвестному слепцу. Здесь поднимается вопрос этики, этикета, личного пространства, гигиены, в конце концов! Но его это не остановило. Такого не позволяли мне даже коллеги и те люди, которые вхожи в мой близкий круг общения. Лика, Дан и Алекс не в счет. Сейчас, будучи состоявшимся, взрослым человеком я себе слабо представляю, как бы просил об этом Даниила, например. Тогда мы были младше, чуть добрее и более открыты друг другу, нежели сейчас. Здесь же совершенно посторонний человек, который лишь краем уха услышал нашу беседу.

Катализатор. Он им стал лишь по стечению обстоятельств. Кто виноват в том, что я на него так среагировал, а матушка заметила и оседлала свою любимую тему — мою выраженную симпатию к представителям своего пола. Никто не виноват и он в том числе. Как говорят — звезды сошлись. Но по какой-то причине он вернулся, или же не уходил далеко, и решил повернуть беседу в положительное русло, не зная, что на самом деле он подписал мне приговор.