Абсурдность ситуации дошла до меня быстро. Это мне хорошо — я не вижу ничьей реакции и она на меня никак не влияет. А вот у людей вокруг культурный шок.

Представьте себе картину — сидите вы в ресторане, наслаждаетесь едой, беседуете, и тут возле соседнего столика возникает небольшая ссора. Вы, как вежливый и воспитанный человек, на это закроете глаза и отвернетесь, если эта ситуация не затрагивает вашего личного пространства и не переходит границ разумного.

Вернувшись к своим делам, вы уже и думать забыли о случившемся, но тут опять шум возле неспокойного столика и звук разбитого бокала. Волей-неволей повернетесь и впадете в легкий ступор. Не каждый день в ресторанах один мужчина встает на одно колено, чтобы взять руку второго и прижать к своему лицу с вопросом — «Вы не против?». Все. Немая сцена. Занавес.

Гомофобия — довольно странное явление. Она присутствует во всех слоях населения, независимо от страны и социального статуса. Любые намеки на подобные непризнанные и порицаемые отношения вызывают волну праведного гнева и возмущения.

Первая реакция — восклицания с распространенными высказываниями и якобы уличение в нездоровом интересе людей друг к другу. Коли обсуждаемые объекты не отскочат друг от друга как ошпаренные, люди часто переходят на личности, оскорбляя, унижая и максимально доступно показывая свое негативное отношение.

Реже бывает промежуточная стадия, присущая современному обществу — безразличие. Проще отвернуться и смотреть в другую сторону, нежели вступать в полемику или конфронтацию.

Помнится, одна из первых пар, решившая зарегистрировать свой брак на территории Франции после закона от 17 мая 2013 года, обсуждалась задолго до события, а затем и после него. Тогда за принятие закона о легализации подобных отношений было 52%, остальные против. Сейчас, спустя несколько лет, подобным парам стало проще, да и в Европе всегда присутствовало более лояльное отношение, чем на нашей исторической родине. Но даже с учетом этого простые обыватели наверняка нервно вздрогнули, когда увидели коленопреклоненного мужчину.

Выдохнув сквозь сжатые зубы, выдернул руку, постаравшись сделать это аккуратно и не оскорбительно. Во-первых, человек хотел помочь, хотя имел слабое представление о том, как стоит вести себя со слепыми людьми, а выводы из услышанного разговора он сделал поспешные. При первых встречах лицо не стоит принудительно «сдавать» в руки незрячего, чтобы он быстрее вас «увидел». Для нас важнее эмоции, которые звучат в голосе. Жесты, которые мы чувствуем. А вот подобное поведение в первые минуты знакомства или встречи считаются вопиющим и невежественным.

Ну, а во-вторых, мне хотелось на секунду продлить это прикосновение, которое меня взволновало. На миг растянуть прикосновение к аккуратному мужскому лицу с однодневной едва щекочущей мою ладонь щетиной, которая защищала мягкую кожу. Четкая линия подбородка, чуть впалые щеки и высокие скулы. Отсутствие каких-либо шрамов, с той стороны лица, где находилась моя рука. Легкое напряжение лицевых мышц, чуть учащенное дыхание — все говорило о том, что человеку эта ситуация непривычна, и он чувствует себя неловко.

Убирая руку, нервно хохотнул, удивившись хрипотце в голосе. Нервы.

— С вами все в порядке? — встрепенулся мужчина, нервно хватая меня за ту же руку.

— О да, — протянул я, второй ладонью аккуратно пытаясь вызволить плененную конечность. — Со мной все в порядке.

— Простите, — замялся он, чуть сильнее стиснув мои пальцы, — я никогда не сталкивался с вам подобными и не уверен, что делаю это правильно.

— Правильно сталкиваться? — по-доброму усмехнулся я.

— Наверно, вы правы, — моя рука наконец-то обрела ненужную свободу. — И сталкиваться тоже. День сложился не очень… удачно. Простите. Если я могу чем-то загладить свою вину, то…

— Приходите на мой концерт, — не задумываясь выпалил, задержав дыхание в ожидании его реакции.

— Месье! — опомнилась матушка, стараясь сбить мужчину с толку и перехватить его внимание, отвлечь от прозвучавшего вопроса.

— Да, мадам?

— Поясню на будущее — люди, которые лишены зрения, не глупы и не тупы. Они не инвалиды в привычном понимании слова. Они самодостаточны и самостоятельны. Есть нормы и правила поведения, и в их среде считается невежливым вот так хватать за руки, как это сделали вы.

— Учту на будущее. Благодарю.

— Всегда пожалуйста.

Скорее всего, по разумению родительницы, мужчина должен был откланяться, но он все еще стоял у нашего столика. Вот черт! Все еще стоял… на коленях!

— Прошу вас, встаньте!

По инерции кинулся к нему, чтобы помочь, и мы звучно столкнулись лбами.

— Юли! — возглас мамы.

— Вот черт! — мое шипение.

— Merde! — глухой стон мужчины.

Понимая всю абсурдность ситуации, я махнул на все рукой, сел на пол и в голос расхохотался. Смысл сходить с ума и думать об окружающих? Ведь уже сели в лужу, куда уж глубже? Радует, что мужчина был солидарен и вторил мне смехом с глубокими хриплыми нотками. Отсмеявшись, протянул в его сторону руку.

— Юлиан.

Ответное пожатие было теплым, крепким и уверенным. Длинные пальцы легко обхватили мои и чуть сжали.

— Лоренс. Лоренс Руссель.

Осторожно потянув меня вверх, Лоренс помог мне подняться. Несильно хлопнул по плечу, продолжал слегка покачивать мою ладонь, не разрывая пожатие.

От ощущений, которые скользили вверх щекотными мурашками, мне хотелось поежиться. И приятно и страшно одновременно. Приятно потому, что тактильные ощущения для меня так же важны, как и слуховые. Я чувствую и живу руками так же, как все зрячие впитывают в себя окружающий мир глазами. А страшно потому, что я ни в чем не уверен. Особенно в себе.

Его ладонь более крупная и широкая, нежели моя. Теплая, неуверенно подрагивающая. Отражающая сомнения своего владельца в правильности своих действий. Чуть шероховатая внутренняя сторона и намеки на мозоли на кончиках пальцев. Широкое запястье, кожаный ремешок часов и тонкие линии вен, выступающих из-под него.

— Милый, — обняла меня мама, перед этим насильно разомкнув наши руки, — ты в порядке?

— Да, в полном. Давно таких казусов не случалось.

— А руки?! Не повредил?

Судорожные ощупывания многострадальных конечностей и тихие причитания. Но я лишь отмахнулся, находясь под сильным впечатлением от столкновения.

Ни для кого не секрет, что руки музыканта — его основной инструмент. Подвижность и чувствительность наших пальцев и кистей рук напрямую влияет на исполнение того или иного произведения на выбранном музыкантом инструменте. Малейший перелом, растяжение или смещение могут поставить крест на музыкальной карьере исполнителя.

Верно распознав подоплеку суеты матери и мои попытки избежать ее, Лоренс решил подтвердить свои догадки.

— Вы музыкант? — аккуратно поинтересовался он.

— Да! — воскликнула мать и добавила на родном и могучем: — Неуклюжая детина!

— Мама, перестань, — раздраженно одернул ее я. — Ничего не случилось.

— А если бы случилось, Юли?

— Если бы да кабы во рту выросли грибы, — передразнил я. — Перестань разводить панику на пустом месте. Я в порядке, а вот господин Руссель с трудом понимает происходящее. Не нервируй человека, будь добра.

Наш короткий диалог на родном языке впечатлил гостя, который выражал свои эмоции гробовым молчанием, ожидая пояснений, ну, или перевода, на худой конец. Родительница не заставила себя долго ждать:

— Мой сын известный виолончелист и в ближайшее время у него запланирован концерт, — ну вот, оседлала любимого конька-горбунка и начала забрасывать человека ненужной ему информацией. — Сейчас мы находимся на отдыхе и собираемся навестить моих друзей. Концерт, на который пригласил вас Юлиан, — о, этот недовольный и какой-то, что ли, промозглый тон, — состоится через неделю, в городе… Юли, напомни.

— Он состоится в Тулузе, мама. В Halle aux Grains.

— Точно! — немного патетики и легкая рассеянность, сдобренная патокой неуместного превосходства. — Возраст, что поделаешь.

— Вы прекрасно выглядите, мадам! — воскликнул, как истинный француз, Лоренс.

— Вы очень любезны, месье Руссель, — кокетство с легким флером жеманства.

Так, настала пора вмешаться, иначе они уйдут в дебри расшаркиваний, комплиментов и взаимных уверений в уважении, любви и дружбе. Только этого не хватало. Мне сейчас необходимо вернуться в отель, собраться с мыслями и переварить это новое, так взволновавшее меня знакомство.

— Лоренс, прошу простить, но, честно говоря, нам стоит откланяться, — вежливо сообщил я. — Вот моя визитка, наберите — обговорим детали насчет концерта, но позже.

— Да, конечно. Когда вам будет удобно?

— Думаю, через пару дней, как раз доберемся до Ансиньяна. А там уже обговорим детали, если все еще будет интерес посетить это мероприятие.

— Для меня большая честь…

И вот тут случилась очередная пауза. Мхатовская, жирная и с грозовыми тучами над головой. Он прочитал мою визитку, которую взял из моих рук, едва коснувшись кончиками пальцев.

— Брилль?!

Да! Кульминация хриплых ноток в сочном густом баритоне. Молния легкими укусами прострелила позвоночник от макушки до кончиков пальцев, заставив чуть вздрогнуть. Внутри меня творилось все, что угодно, но только не вежливое спокойствие, которое я пытался изобразить на лице. Несильно кашлянув и пытаясь прогнать так взбудоражившую меня хрипотцу, он переспросил:

— Вы Юлиан Брилль? Это не шутка?

— А вы знаете других слепых виолончелистов? Может, вам устроить индивидуальный концерт? — чуть севшим голосом отозвался я.

— Нет! — воскликнул он и уже более спокойно продолжил: — Благодарю за ваше предложение и не смею отнимать у вас время. По-моему, я и так отнял его более чем достаточно. Мадам, месье, был рад с вами познакомиться и еще раз прошу прощения за обстоятельства нашего знакомства. Был не прав. При следующей встрече постараюсь исправить это впечатление. Всего доброго.

— Au revoir, Laurence.

Торопливые удаляющие шаги и облегченный выдох матери. Как итог — испорченный ужин. Мама всеми силами старалась выказать недовольство моим поведением и тем выводам, которые она сделала. Разубеждать не стал, не маленький. В крайнем случае, если и будет что-либо в моей жизни, оправдываться я перед ней не стану. Примет — я буду счастлив, нет — самоустранюсь и буду навещать ее в гордом одиночестве, не подставляя свой выбор под ее гнев. Ни к чему.

Вернувшись в отель, сослался на усталость и быстро лег в постель, приняв перед этим холодный душ. Именно, что холодный. Помогает. Голову стоило проветрить. Может, это был самообман или мне ее напекло? Не знаю. Поживем — увидим.