Не в первый раз сталкиваюсь с подобными «случайными» знакомствами. То ли шестое чувство, то ли сошедшиеся звезды провоцируют матушку на подобные многоходовки. Самое интересное, что она все учла: время, место и эмоциональную картину встречи, а главное — действующее лицо. Окажись на месте подруги, которую родительница мне активно сватает, кто-либо другой, не миновать скандала. Но в этой ситуации я просто не мог злиться и ругаться.

Задушевные беседы затянулись до утра, расходиться толком было некуда, и мы уснули с Алекс в обнимку. Утром мама счастливо вздыхала, лелея тщетные мечты. Неисправима.

Путешествовать дальше с нами она не планировала, лишь поддалась на уговоры родительницы и буквально на день сорвалась с работы. Благо, выбранная профессия была связана с частыми поездками и в этот раз наши точки сошлись. Разница была в городах. Но в рамках размера Франции это не являлось проблемой.

Семейный обед, обмен обещаниями скорых встреч и расставание с ноткой горечи. Она дорога мне и каждое расставание причиняет легкую боль, оседая пылью где-то в глубине. Каждый раз тяжело отпускать, но радость новой встречи и ее предвкушение это чувство частично перекрывают.

И снова дорога. Уже по пути к конечной точке нашего маршрута по обретению маминого равновесия и успокоению ее расшалившихся нервов. Искренне хочется верить, что рекомендации даны не просто так и возымеют нужный эффект. Останется только сдобрить новостями для небольшой зарисовки и отправить в издательство под авторством мадам Брилль.

О своем экспромте в местном кафе решил умолчать и рассказать в более спокойной обстановке уже по возвращении домой. Зная, с какой скоростью этот случай обрастет домыслами, истериками и обидой на несправедливую долю, лучше придержать информацию до лучших времен. Родные стены не только лечат, они еще и имеют эффект антидепрессанта после длительного отсутствия. Хотя в этом случае спорно — дом она не любит с тех самых пор.

Что выбило из колеи, так это тихое признание Алекс о возможно скором договорном браке. Сообщила об этом так спокойно и холодно, словно ее это не касалось. Конечно, здесь частично я оплошал. Мое безразличие в плане горизонтальных отношений с далеко идущими матримониальными планами ее угнетало и давило на психику, как и моя матушка, тонко намекающая об этом при каждой встрече. Но и моя вина являлась отговоркой. Она просто хотела забить это место в своем сердце, что отвела мне не как другу. Закрыть туда дверь помассивнее и завалить сверху всем, что подвернется под руку. И я ее понимал, но не поддерживал в этом начинании, подспудно боясь, что она может сама себе навредить.

Договорные браки не редкость в наше время. Предметом сделки является бизнес, активы, любая недвижимость, удачные инвестиции, а взамен безбедная жизнь одного из участников сделки. Вот только мало кто учитывает моральную сторону происходящего, когда сделка будет скреплена.

Мягко говоря, неприятные ощущения у девушек, для которых слезы, безмолвно стекающие и пропитывающие тканевую поверхность подушки, являются вполне естественными, вызывают прикосновения человека в два раза старше. Но задача — улыбаться, чтобы никто не увидел, не услышал и не понял. Хотя все понимают, но молчат — так принято. Сами выбирали — будьте любезны. И вот моя дорогая подруга, похоже, усиленно лезет в подобную же петлю. Вопрос только в том, требует ли она достойную компенсацию или же это будет договорной брак равных партнеров?

Бывает такое, что в похожем виде отношений участвуют двое, у которых личная жизнь, основанная когда-то на романтике, дала огромную трещину, потопталась по душе, вынула все нервы и выдала такой откат, отвративший от былых чувств и убивший веру во что-то светлое на всю оставшуюся. Возможно ли, что Алекс нашла именно такого человека, который распознает ее привязанность и не будет в дальнейшем при стрессовой ситуации тыкать в неё носом, а просто примет и поймет? Искренне хочется в это верить. Особенно, что в подобном союзе можно ожидать появления на свет малышей, которые так необходимы каждой. Материнство действительно чудесная вещь, которую не купишь ни за какие деньги. Это должно быть в душе. Хотя кто я такой, чтобы судить? Вот-вот, не моего ума это дело.

Дорога на Ансиньян пролетела незаметно. Равномерный шум колес, нетерпеливые гудки машин и суета оживленной трассы остались позади. Чемодан в руке, брифкейс пристроен поверх, матушка подхвачена под руку и уже сделан первый шаг в сторону дома ее друзей. Хотя, как всегда спрашиваю себя я, кто кого подхватывает и ведет? Небольшой удар по моему самолюбию очень отрезвляет.

— Кого я вижу! — веселый женский голос раздался буквально в паре шагов от нас, сопровождаемый бодрым перестуком каблучков. Было ощущение, что его владелица занималась чем-то в приусадебном участке своего дома и, завидев нас, сразу засеменила навстречу.

— Лоран! — моя родительница буквально выпорхнула из-под моей руки, слегка пожав ее, тем самым выражая поддержку.

— Мари, Юлиан! Я так рада вас видеть!

Воздух наполнили звонкие воздушные поцелуи и журчащая французская речь, на которую резко перескочили обе женщины. Благо, предназначенные мне поцелуи так и остались в стороне болтающих о своем женщин - я не сторонник подобного приветствия, чего уж скрывать. Отвлекшись на свои мысли, с опозданием услышал приближающиеся шаги хозяина дома — господина Марсо. Уверенность в личности идущего была абсолютной, поскольку он ощутимо прихрамывал на одну ногу — старая травма.

— Юлиан, bonjour. Как прошла поездка? Без приключений? — спокойный, слегка деловой голос Люсьена располагал к себе с первых минут.

— Bonjour, — кивнул я в ответ, — все замечательно. Побывали в Кольюре, заглянули в Перпиньян, а там уже и до вас добрались. Вы же знаете, мы никогда не путешествуем напрямую, стараемся посетить пару-тройку мест по пути. Тем более матушка посетила одну выставку, а я дал незапланированный концерт.

— Концерт? Какой концерт? — встряла маман.

— Я думаю, — остановил зарождающуюся панику Люсьен, — эта история порадует нас за ужином. Не так ли, Юлиан?

— Конечно, о чем речь. — кивком поблагодарил за поддержку и направился за ним в сторону дома, заранее продумывая демарш на эту тему.

Моя слепота никак не выделялась в этой семье — привыкли за столько лет — и не обсуждалась — я был благодарен за это. Чувствовать себя наравне с окружающими — редкость для меня. Помощь и подсказки Люсьена были своевременными, адресованными только мне и так, что никто даже не обратил на это внимание. В очередной раз поразился удивительному чувству такта этого человека. Возможно, сказывалась его старая травма, которая в свое время доставила ему немало хлопот. Иногда, сидя в узком кругу, он вспоминал об этом, рассказывая истории, зачастую имеющие не очень счастливый конец. Например, разочарование в знакомых и коллегах, которые «не замечали» его, когда он пытался вернуться в свет после длительного периода восстановления. Все это время рядом были несколько человек, в том числе и мои родители.

Нас разместили на первом этаже в гостевых комнатах по соседству. Быстрый душ, раскладывание вещей без навязчивой помощи матери, и я готов к непринужденной беседе о своих приключениях. Благо, сообразительная госпожа Марсо успела налить маме бокал вина, который слегка снизил градус ее недовольства и притупил внимание. Наверно, выглядит так, будто я готов споить родительницу, лишь бы избавиться от ее нервов, нотаций и прочих проявлений гиперзаботы, которой она меня, не понимая, душит, но это далеко не так. Я не вижу в бокале-другом ничего смертельного и сам под настроение грешен. Оправдываю себя? Возможно.

— Юлиан, — раздался приятный баритон Люсьена, — позволь, я провожу тебя в столовую.

Ненавязчивая, едва звучащая, вопросительная интонация не вызывает привычного протеста и желания сказать колкость в ответ. Я поудобнее перехватываю тонкую трость и скупо киваю.

— Было бы замечательно. Заодно расскажете, что у нас в планах.

— Планов особых мы, честно говоря, не строили. — С едва уловимым смущением признался мой собеседник. — Лоран боялась не угадать настроение Мари, когда вы приедете. Каждый раз оно сильно отличается от предыдущего и моя супруга зареклась устраивать сюрпризы и строить планы, заранее озабочиваясь покупкой билетов и получением пригласительных куда бы то ни было.

— Мне это знакомо.

— Да, вам как никому другому понятна наша позиция, которая появилась лишь спустя время. Хотя мы, как близкие друзья и коллеги, могли понять все чуть раньше. Может, тогда мы принесли бы больше пользы?

— Люсьен, прошу — не берите в голову. Это дело прошлое.

— Спасибо, но все равно, даже спустя столько лет, я чувствую за собой вину.

— Не стоит, — резко оборвал я, но это было необходимо.

Был один случай несколько лет назад, за который все еще волнуется эта семейная пара. Они тоже в своем роде поклонники классики, часто бывали на концертах отца, когда тот был жив. Лоран пишет очерки, Люсьен ближе к политической сфере, при этом написал пару книг, которые не планировал выпускать: о музыке и культуре игры на примерах нескольких исполнителей, — в итоге их оторвали с руками представители издательства. Позже были очерки из жизни с необычными интервью знаменитых исполнителей, дирижеров и людей, которые к музыке имели прямое отношение, но их не замечали в силу многих причин.

Например, одна из бесед книги была с представителем техперсонала сцены — осветителем, которого звали Люмьер. Шутка ли, но факт. Вроде не столь значимое звено между исполнителем и его инструментом, но это далеко не так. Если не брать классику в привычных помещениях, а взять, например, небольшую выездную площадку, то роль этого маленького человека становится огромной.

Правильный свет, его направленность и интенсивность влияют на восприятие слушателем исполнителя и произведения, которое звучит. Это как правильная подача блюда — либо любовь и признательность, либо отторжение и неприятие. Как я могу говорить о подобном, будучи лишенным зрения? Могу, ориентируясь на итоги концертов, на благодарную публику, на эмоции людей, которые дышат нотами, отзвучавшими мгновениями, днями, неделями и месяцами назад. Они помнят, потому что не только слышали, но и видели это. Закрыв глаза, они вновь и вновь погружаются в воспоминания о виртуозности игры и яркости звучания, и это показатель работы такого маленького человека.

Какое-то время назад Лоран, в своей привязанности к искусству, достала билеты на закрытое мероприятие, посвященное старой доброй классике в исполнении мастеров своего времени, забыв уточнить детали.

Завершением теплого вечера в кругу друзей стал прекрасный концерт, кульминацией которого было необычное выступление. Один из учеников моего отца, фамилия которого и значилась крупными буквами в программе, дирижировал любимое произведение своего тьютора, на фоне памятных кадров с концерта погибшего маэстро.

Итог — мама с нервным срывом в клинике, безобразные репортажи охочих до скандалов акул желтого пера и неадекватные флэшмобы на паре моих концертов, с попыткой вывести на ответные громкие меры. Благо, сталкиваясь с подобным не раз за свою карьеру, я реагировал… никак. Совсем. Любое мое действие спровоцировало бы дальнейшую волну провокаций, домыслов, нелепых статей и грязи, подробности которых многие так любят смаковать, таинственно улыбаясь в кулуарах.

Пока происходящее держалось в относительных рамках морали и закона, я не видел смысла в каких-либо телодвижениях. Шумиха утихла спустя пару месяцев, но вот чувство стыда и глупой ошибки из-за невнимательности вынуждает Люсьена и Лоран извиняться при каждой встрече, хотя прошел уже не один год. И это принимать приходится мне, чтобы не травмировать впечатлительную маман.

— Юлиан, пойми, — начал было Люсьен в очередной раз, но был резко перебит.

— Люсьен, я повторяю не в первый, но, надеюсь, в последний раз — хватит. Мне плевать, мама уже забыла. Особенно если не напоминать. Вы же каждый раз упорно то и делаете, что приносите извинения, вороша прошлое. Воспитание прекрасная вещь, чувство вины тоже восхищает — так долго продержаться на вечно тлеющих углях совести. Но, по-моему, стоит прекратить этот балаган, который не приносит облегчение ни вам, ни мне. Каждый раз выслушивать это с понимающей улыбкой и хлопать вас по плечу? Разве вам пять лет, чтобы заслуживать этим мое прощение, которое вы получили еще тогда? Это была досадная оплошность, не более. В дальнейшем я просто перестану привозить сюда мать, скормив ей красивую сказку о ваших поездках и отсутствии возможности принимать ее. Я понятно выражаюсь?

— Жестоко.

— Зато, надеюсь, действенно. Не поймите превратно — вы замечательные люди, но эта история должна закончиться. Сегодня, сейчас.

— Я вас услышал, — сухо ответил Люсьен, в голосе которого явно звучала нотка обиды.

— Надеюсь, — едва слышно пробормотал я.

Щебетание женщин за ужином, непринужденная беседа о природе-погоде и под конец пикантные новости из мира коллег. Мама, судя по восторженным восклицаниям, экспрессивным вздохам и постоянным «не может быть!», в полном восторге от вечера. Это самое главное, что предсказывает мне спокойную поездку в сторону Тулузы и отсутствию беспокойства за нее во время выступления.

— Юлиан, скажи мне, дорогой, — обратилась ко мне Лоран, — когда состоится твой концерт в Тулузе? Широкую огласку этому событию не дают, но все ценители явно забронировали теплые места. Может, и нам поехать?

Всем телом почувствовал напряжение матери, которая в мгновение ока превратилась в статую, застыв и едва дыша. Чуть повел плечом и склонил голову, рефлекторно скрывая лицо за прядями волос. Несмотря ни на что, она не любит мои поездки, связанные с концертами. Вроде говорит о них, обсуждает детали, но стоит ей вспомнить про отца, все, считай пропало. Это никак не регулируется, не предсказывается и происходит спонтанно. Видимо, сейчас именно тот случай.

— Мое выступление состоится через четыре дня, и я не думаю, что вам стоит срывать свои планы и ехать в Тулузу ради одного концерта.

— Но мне всегда нравилось, как ты играешь! — воскликнула она, слегка хлопнув в ладоши.

— Польщен, мадам. Но все равно остаюсь при своем мнении.

— Но почему? — искреннее изумление и абсолютное невнимание к деталям.

Застывшую подругу она даже не увидела, не то чтобы не почувствовала. Очевидно, такие тонкости ей не свойственны до сих пор. Рядом тяжело вздохнул Люсьен, понимая, что еще немного и его дражайшая супруга наступит на те же грабли.

— Лоран, дорогая, — мягко начал он, — думаю, Юлиан прав. Наша задача не дать заскучать в нашей глуши дорогой Мари, а не нестись сломя голову в Тулузу, позабыв обо всем на свете.

— Ну что ты, — отмерла матушка, — какая глушь?

— Самая настоящая! — С нервным смешком воскликнула Лоран, наконец осознав свою оплошность. — У нас официально проживает в городке сто шестьдесят семь жителей, то есть примерная плотность — это двадцать одна душа на километр площади. Город-призрак, не иначе. Ну, а если честнее, то небольшая провинциальная деревушка. Единственное отличие — современные дома и коммуникации, да и то, если бы не это, то узнавали бы новости, происходящие вокруг, раз в месяц, после поездки в близлежащие города.

Атмосфера стала чуть легче, мама рядом начала расслабляться и поддержала беседу о провинции, за которую отчаянно ухватилась на первых порах хозяйка дома. Ужин плавно перешел в гуляния по дому, затем переместился на террасу и в итоге мы оказались в беседке, находящейся недалеко в саду, благоухающем сладкими ароматами цветов, выращенными заботливыми руками хозяйки.

Всю прогулку меня ненавязчиво страховал все тот же Люсьен, который на протяжении всего ужина сидел по правую руку от меня, продолжая и сейчас поддерживать меня с этой стороны. Удивительно, но этот мужчина не испытывал ко мне неприязни, связанной с моими предпочтениями. Это было для меня странно, поскольку он являлся человеком старшего поколения, которое относится к подобным вещам более консервативно и такое отношение являлось бы вполне ожидаемым. Но его такт и в данном вопросе меня всегда поражал. Ведь ни я, ни мама не делали из этого большого секрета, просто не выпячивали и все. Поэтому коллеги и знакомые были прекрасно осведомлены об этой особенности моего мировосприятия. Многие из них, в частности молодые мужчины, стараются мне даже руку не пожимать, не предполагая, как смешно и слегка жалко при этом выглядят.

Каждый раз, сталкиваясь с различными людьми, ожидаю неаккуратного жеста, полунамека на неприязнь, чтобы тут же отнести их в дальний круг, а то и вообще забыть сразу после знакомства. Вероятно, это и неправильно, но с этим я живу уже много лет. Имея две черты, выходящие за общепринятые рамки, стоит быть настороже, ведь камень может прилететь в спину в любой момент.

Подстраиваться ни под кого я не планирую, поскольку это моя жизнь и мой выбор. Просто не навязываю их другим, не афиширую и не выпячиваю, но при этом не скрываю, не вижу смысла. Имею на это право. Кому надо — тот поймет. С теми, кто не понимает и не считает нужным этого делать, увы, мне не по пути.

Невольно вспомнил курьезное знакомство в ресторане Кольюра. Внутри разлилось тепло от воспоминаний. Пусть это были какие-то жалкие минуты, но даже этого мне хватило, чтобы понять и принять. Наверно, я романтик, который все еще корчится в судорогах умирая, но не сдаваясь, где-то глубоко внутри меня. Для Лоренса, вероятно, эта встреча и была пустяком, но для меня нет. Я еще долго буду лелеять эти крохи, которые для меня выглядят настоящим пиршеством в голодное время.

— Юлиан? — слегка встревоженный голос матери ворвался в мои мысли.

— Да? — чуть рассеянно отозвался я.

— Все хорошо?

— Лучше некуда, не волнуйся, — успокаивающая улыбка и нежное поглаживание ее руки.

— Предлагаю тост — за тебя, моя дорогая! За твой труд, заботу и веру в непутевого меня. Спасибо тебе за все.

Чуть махнул бокалом в воздухе, не задумываясь о том, уместно ли сейчас это было или нет, и пригубил терпкую сладость. Легкий звон бокалов, теплый ветер на щеках и едва слышный шум в голове от выпитого вина. Завтра будет день, будет и пища. Bonne nuit.