Когда мы пересеклись с Алекс, мои эмоциональные скачки перестали быть столь очевидными. Находиться непосредственно с объектом внезапно вспыхнувших ярких эмоций было непростым и новым опытом для меня. Лицо совершенно не поддавалось контролю. Я буквально всем существом ощущал, как обычно малоподвижные мышцы просто бьются в конвульсиях, пытаясь выразить все мои мысли собеседнику. Стараясь держать себя в руках и спокойно вести неспешный диалог, внутренне я едва сдерживался, чтобы не дать волю хаосу, который бился о слабеющие прутья моей решимости.

Когда-то в детстве, чтобы помочь мне стать как «все», тетя учила меня изображать на лице подходящие случаю эмоции. Родители были в курсе ее инициативы и всецело одобряли это начинание. На недолгий час я становился ее зеркалом, каждый день закрепляя результаты совместных усилий, чтобы те не пропали даром. Время — бесценная валюта.

Эта удивительная женщина давала мне все, о чем я только мог мечтать: поддержку, опору, надежду, веру в себя и свою безграничную любовь. Не будь ее рядом после случившегося со всеми нами горя, даже страшно представить, что стало бы со мной и с матерью.

Вечером, чаще незадолго до сна и в те дни, когда Ирма гостила у нас, мы забирались в самый дальний угол моей комнаты и как одержимые учились волшебству мимики. И именно эта своеобразная магия по сей день помогает мне быть понятным и простым для окружающих.

Ее теплые, чуткие ладони брали мои детские пальчики и прикладывали к своему лицу, прижимали на мгновение и, чуть погладив, отпускали. Этот час был бесценным временем, когда я учился улыбаться, смеяться, хмуриться, грустить и прощать одним движением, понятным всем и каждому. Именно благодаря сестре своего отца, которая и по сей день любит меня бескорыстной преданной любовью, я узнал, что это такое — улыбаться от души.

Даже спустя столько лет, при встрече, когда мы остаемся одни, Ирма прижимает мои ладони к своему лицу, совершенно не тая от меня свои мелкие лучистые морщинки разбегающиеся от уголков губ и глаз, давая увидеть свою улыбку, наполненную безграничной нежностью и заботой. Я благодарен ей за это, за то, что помогла мне стать человеком.

— Чему улыбаешься?

Негромкий голос Алекс вывел меня из задумчивости, вернув в реальность.

— Ирма.

Мою подругу тетя тоже не обошла своими вниманием и лаской. Она принимала ее такой, какая она есть: никогда не осуждала, не настаивала, как мать, на наших невозможных отношениях и не стремилась переделать девушку под себя. Напротив, слушала, молчала, когда Алекс в этом нуждалась, поддерживала и давала выплакаться на своем далеко не хрупком плече. В такие моменты я часто задавался вопросом: что случилось бы, не будь с нами тети?

Понимающее пожатие ладони, которую подруга перехватила в движении, и встречная очередь вопросов с отсутствием паузы:

— Как всё прошло, мальчики? — весело спросила она.

То, что поперхнулся Лоренс, услышал бы и глухой. Я же просто потерял дар речи на какое-то время.

— Нет, а вы как хотели? — притворное возмущение и пузырьки еще не полностью выветрившегося адреналина. — Серьезные мужчины такого бедлама не устраивают.

— Какого бедлама? — опешил я.

— О, да тут уже вовсю слухи бродят из-за этой, как её?..

— Леру? — спросил напряженный Лоренс без следа зарождавшегося было веселья.

— Ну да, — девушка беззаботно подтвердила стопроцентное попадание в яблочко заданному вопросу. — Эта красотка уже и в отель умудрилась заявиться, пока я вас ждала. Однако, меня сразу предупредили.

— Кто этот таинственный доброжелатель? — без зазрения совести подхватил эстафету я.

— Та служащая, которую ты облагодетельствовал, решила поработать шпионкой и оградить своего кумира, то есть тебя, Юли, от пришедшей по его душу пронырливой особы, довольно неуклюже пытающейся выспросить персонал о твоем распорядке.

— Серьезно?

— Мне есть резон что-то подобное выдумывать? — скрытое возмущение и намек на обиду.

— Нет, конечно. Его нет, Алекс…

Слово «прости» мы сказали втроем одновременно и расслабились, рассмеявшись такому неожиданно возникшему между нами пониманию. Все мы на стрессе, в напряжении. День вышел непростым, вследствие чего мелкие срывы и сиюминутные негативные реакции, которые мы хоть и стараемся сдерживать, но все же — нет-нет да прорываются наружу, выдавая истинное состояние дел. Главное — вовремя успеть остановиться.

— Ты застала момент нашего общения с Леру в Halle aux Grains? — Лоренс все же решил выяснить детали.

— Нет, к сожалению, иначе изначально была бы в курсе событий и, вероятно, готова ко встрече. Здесь же — как снег на голову. Меня застали врасплох.

— Ты с ней встречалась? — моему удивлению не было предела, и я не скрывал этого. — С момента окончания встречи и до нашего появления здесь прошло не так уж много времени.

— Да? — здоровый скепсис и доля сарказма в голосе подруги говорили о том, что где-то я все же промахнулся. — Ты в этом так уж уверен?

— Склонен согласиться на счет времени, я не уследил, — спокойный голос Лоренса подлил масла в огонь зарождающегося раздражения. — Но смею предположить, нас не в чем обвинить. Неужели опередившая нас Леру устроила нечто такое, за что придется давать официальные объяснения?

— Так, все, basta! — уверенный окрик Алекс. — Уже большие, чтобы реагировать подобным образом на голословные обвинения и ничем не подкрепленные предположения. Выдохните, все отлично. В отель ее не пустили. Колман, уверена, потреплет нервы руководству этого журнала, да и местная служба безопасности знает свое дело — в ближайшее время ноги ее здесь не будет. Не сходите с ума. И да, Юли, к твоему сведению, вы сюда шли почти полтора часа. Уж не знаю, куда завернули по дороге, но оба явно следовали не по короткому маршруту.

— Ого, — не сдержавшись, присвистнул. — Давно не получал легкой отповеди в твоем лице. Как ощущения, Лоренс? Ты еще с нами или уже готов бежать?

— Да нет, куда я от вас? Да и беговые кроссовки с собой не захватил — забег не планировал, — слабая попытка пошутить и разрядить обстановку. — Что на повестке дня?

— Знаешь, возможно, ты был прав, предлагая дать огласку этой грязной истории через независимую прессу, — откинувшись на спинку дивана, завел руки за голову, сцепив ладони в замок. — Осталось только выдернуть представителя этого издания, или же канала, который посчитает информацию достойной своего внимания. У кого есть выход на подобных личностей?

— Юли, — начала осторожно Алекс, кардинально сменив предыдущую генеральскую тональность, — не стоит ее в это вмешивать. Это может подорвать с таким трудом восстановленное здоровье. Ты же предлагаешь одним махом окунуть ее в напряженную, пусть и любимую, работу, да еще и опубликовать скандальную историю, которая вынудит ее выйти из тени.

— Я не считаю, что это навредит ей в той мере, о которой говоришь. Знаешь же не хуже меня, что ты не чужой для нее человек. Плюс к тому, она просто жаждет увидеть тебя в роли невестки. Пусть хоть раз учтет не только свои «хочу», но и твои, оказав помощь и сделав тебя свободной.

— Это другое, — тихий голос Алекс всколыхнул тщательно подавляемую, застарелую обиду на мать.

— Нет, не другое. Если еще считает себя непредвзятым журналистом, пусть поможет и прольет свет на творящийся беспредел. Она ведь не бросила писать совсем, лишь ушла в свободный режим, чтобы самой решать когда и о чем ей писать. Ее имя это позволяет.

— Да, но там нет грязи. Живые, яркие и насыщенные статьи, которые имеют свой круг читателей и стабильно привлекают новых. С учетом ее частых путешествий по миру и прямого отношения к известному музыканту — она популярна, да и прошлые заслуги умалять не стоит. Но предложить ей выпустить в свет нелицеприятный скандал — нечестно.

— Нечестно — лицемерие по отношению к тебе. Терпишь ее мечты и давление в плане личной жизни уже много лет, а в последнее время вообще играешь роль второго психотерапевта, но я ни разу не слышал от тебя и намека на усталость или раздражение. Ты даешь ей больше, чем она того заслуживает. Отдача минимальна, и Алекс, пожалуйста, перестань вечно ее защищать.

— Я безмерно ее уважаю и ценю то…

— Не надо избитых фраз, это глупо. Мы оба знаем причины, побуждающие тебя делать это из раза в раз. Просто настал тот момент, когда она может вернуть тебе свой долг — часть его. Да, это поставит ее перед выбором, но жизнь в этом и заключается.

— Ты жесток.

— Иногда это необходимо, — резкий выдох и поворот в сторону сидящего молча Лоренса. — Думаю, что подобного поворота ты не ожидал.

— С учетом сегодняшнего дня, щедрого на события, поверь, удивить меня сверх того непросто. Да и представление о тебе, как о человеке, сложится таким образом реальное, взятое из жизни, а не вырванное из контекста. К тому же, так проще находить что-то общее, что объясняло бы ту легкость в общении, складывающемся с совершенно незнакомыми людьми. Отсутствие «пустот» в разговорах и наличие многозначительных, но бессмысленных пауз заставляет задуматься о вечном. А это немаловажно, как и то, что жизнь — это выбор.

— Рад слышать, — лелея каждое слово в глубине души, я смаковал произнесенное. — Осталось найти способ безболезненно поговорить с матерью, опубликовать материал через ее каналы и не упустить из виду деятельного отца. Ничего не забыл?

— Нет, — смеясь и присаживаясь рядом, ответила подруга. — Ты, как и всегда, неподражаем. Можно?

— Чтобы это ни было — всегда.

Легко смахнув пряди волос, которыми я упорно прикрывал глаза, нежно поцеловала чуть выше переносицы, фактически в лоб.

— Довольно странный способ выражать чувства. Я что, уже умер? — черный юмор не мой конек, но я старался быть убедительным.

— Нет, но все еще может измениться.

— Угрожаете, мадемуазель? — оскалился в доброй усмешке и поймал плутовку за руку, не давая ускользнуть от расправы.

— Предупреждаю о последствиях. — С хихиканьем она все же высвободила кисть и отсела в сторону. — Лоренс, как ты выдержал все то время, что занял у вас путь до гостиницы? Он же зануда, каких свет не видывал.

— Вопрос с подвохом, — яркий, завораживающий и раскатистый смех наполнил комнату. — К слову сказать, именно я виноват в задержке. Решил «прогулять мысли» и проветрить голову перед общим сбором, заодно пытался разговорить Юлиана, но вышло как-то не очень.

— Что, никаких скелетов тебе не презентовали?

— Увы, ни одного, — наигранное сожаление и тихий смешок. – Но я сделал вывод из пешей прогулки.

— Какой же? — не удержался я и спросил первым, на мгновение опередив Алекс.

— Ты — прекрасная компания.

— О, спасибо, — моя внешняя растерянность граничила с внутренней эйфорией, не выдавая меня, и это безмерно радовало.

— Предлагаю все же отметить прошедший нелегкий день ужином и бокалом вина. Что скажете, мальчики? — ловко переключив внимание на себя, Алекс спасла меня от путанных объяснений насчет ощутимо и заметно пылающих скул.

— Отлично, я только за. А ты, Юлиан?

— А есть еще варианты?

— Нет, — твердый ответ начинающей свахи.

— Тогда за чем дело стало?

Вот так смеясь и перешучиваясь, мы спустились в холл, откуда нас проводил расторопный портье до отдельного небольшого кабинета в ресторане отеля. Давно я не получал такого удовольствия от вечера, проведенного за пределами моей зоны комфорта в незнакомой обстановке.

Уже лежа в постели и прислушиваясь к сонному дыханию подруги, я перебирал события прошедшего дня, с особым трепетом останавливаясь на моментах общения с Лоренсом. То немногое, что казалось яркой вспышкой, что произошла при первой встрече, меркло в сравнении с тем пожаром, что горел внутри меня сейчас. Ощущение, будто мы знакомы гораздо дольше, чем есть на самом деле. Полное взаимопонимание, спокойное принятие Алекс в роли ведущего в каких-то ситуациях и невозмутимая уверенность, которая завораживает.

Каким-то чудом эта хитрюга уговорила Лоренса остаться до победного конца наших злоключений с ее отцом в роли главного злодея. Попутно она выяснила, что он не женат и никогда не был, но вот детали остались загадкой. Сквозившее между строк острое чувство сожаления сильно бросалось «в глаза» и не располагало к дальнейшим расспросам.

Время давно перевалило за полночь, я дико устал, но упорно продолжал напрягать слух в безуспешных попытках понять — спит он или нет? Глупо, по-детски наивно, но от самого процесса, — если не глядеть на общую разбитость, — я получал неописуемое удовольствие.

— Юлиан, — раздалось в темноте, — спишь?

Сердце гулко ударило по ушам и на мгновенье остановилось, затем резко увеличило темп, пульсом задавая ритм сбившемуся дыханию.

— Юли?

Напряженные мышцы в мгновение ока скрутило спазмом, заставив тело выгнуться дугой и поджать пальцы на обеих ногах. Шумный выдох и резкий вдох, царапнувшие сухую, как пустыня, глотку. Так нельзя. Поймет.

— Юлиан, дубина!

Последовавший за этой фразой удар по животу моментально привел в себя и расставил все по своим местам. Случилось то, что называют «ожидание-реальность».

Я настолько увяз в своих мечтах, желаниях и воспоминаниях о случившемся за сегодня, что совершенно не учел того, что не спать могу не только я или Лоренс. Алекс также имела все права на ночные бодрствования и посиделки. Самое неподходящее время выбрал мой чуткий слух, чтобы подвести по полной программе и выдать желаемое за действительное. Ну как я в здравом уме принял кошачье шипение Алекс за поставленный голос Лоренса?

— Да убери же ты от меня свою лапу, проклятый извращенец!

— Ай, — вопль вышел довольно громким от неожиданности, — с ума сошла, женщина?!

С остервенением потирая пострадавшее место, резко сел в постели.

— Ты совсем ополоумела, щипаться на ночь глядя?

— А зачем закидывать на меня свои клешни и лапать по чем зря? Я тебе что, любимая игрушка, что ли?

Нет, явно не кошка: слишком нежно для тех звуков, что она издавала сейчас. Змея, как есть змея. Интересно, раздвоенный язык при ней?

— Алекс, — мой спокойный тон поставил ее в тупик, слегка сбив боевой настрой.

— Что?

— Покажи язык.

— Кому?

— Мне.

— Зачем?

— Проверю.

— Что?

— Может, ты и правда змея.

— Ну, Юли, ты покойник! Ох, не зря я тебя сегодня в лоб целовала, засранец!

Алекс кинулась на меня с воплем индейца, вышедшего на тропу войны. От неожиданности я не успел ухватиться за что-то, и мы с грохотом слетели с кровати на пол. Ну как в такой ситуации спать?