Утро встретило манящим ароматом кофе и свежей выпечки. Déjà-vu, честное слово. Неспешно осознавал себя, слегка потягиваясь, и довольно нежась под легким одеялом. Приятная усталость совершенно не портила настроение, лишь ласково убаюкивала. Стоило раньше лечь спать: как бы хорошо ни было, стоило лечь пораньше. Но чувства сожаления нет и в помине.

Кто бы что ни говорил, но ночь с кем-то — это не то же самое, что секс с кем-то. Конечно, сие подразумевается, когда двое остаются наедине в одной постели, но это не всегда нужно этим двоим по первой горячке отношений. Не скажу, что мы матерые волки и наша связь длится вот уже который год, но, как оказалось, нам не требуется «полное погружение» для расставлений всех точек над «i».

Безграничная нежность, чуткая отзывчивость, ласка, насквозь пропитанная можжевеловыми нотками, легким океанским бризом и привкусом мускуса. Я видел звезды — готов в этом поклясться, и плевать, что слеп. Ощущение внимательного взгляда, сверлившего затылок, заставило напрячься, но по здравому размышлению быстро расслабился — в доме все свои.

— Рен? — неуверенно позвал я, задерживая дыхание и поворачиваясь на бок.

— Ты ждал кого-то еще? — томная ленца в хриплом голосе бальзамом ложились на сердце.

— Нет, — чуть помедлив с ответом, сказал я.

— Привычка одиночества?

— В точку.

— Надеюсь искоренимая?

— Есть желание?

— Более чем.

— Все в твоих руках.

Игра полунамеков, коротких фраз и при этом наполненная глубоким смыслом беседа, понятная нам двоим. Приятно знать, что и здесь мы на одной волне.

— Кофе? Чай? Сок?

— Ого, — едва не со стоном вытянулся в полный рост на разворошенной кровати, — неплохой выбор. Ничем не хуже ресторана. Не думал переквалифицироваться?

— Спасибо, но нет. Мне хватает винодельни и семейного бизнеса.

— Покажешь? — оживился я.

— Конечно, в любой момент. Я совершенно свободен…

«Для тебя» — повисло между нами в воздухе, но эту недосказанность я прекрасно уловил и принял к сведению. Лестно такое слышать, а еще лучше то, что не ощущаю ни грамма кислинки, присущей фальши и недомолвкам, которые так любят… любим мы все.

Примечательно было и это: Лоренс ни на секунду не усомнился в том, что я смогу увидеть то, что он будет мне показывать. Хочется верить, мои слова об отношении к подобным оговоркам он запомнил надолго и это не сиюминутная прихоть. Нет, точно не она.

Тряхнув головой, разогнал по углам навязчивые мысли, способствующие моему локальному катарсису с погружением в самоанализ. Ни к чему. Хочу сегодня просто наслаждаться, впитывать все, что попадет мне в руки и не только. Тем более предстоит дождаться новостей от матушки и ее команды, которую она должна была к этому моменту натравить на непутевого отца, посмевшего поднять руку на моего близкого человека.

— Тогда действуем следующим образом, — взял бразды правления в свои руки. — Дожидаемся вестей от матушки, затем благополучно и спокойно выпускаем Алекс из-под своего крыла и едем осматривать твои угодья. С тебя — обзорная экскурсия с животрепещущими подробностями и вгоняющими в дрожь байками, дегустация ароматных вин и вкусный ужин.

— При свечах?

— Да хоть так, — легко улыбнулся я.

Смеемся на пару, получая обоюдное удовольствие от такой простой беседы, в которой нашлось место планам на будущее: далекое ли, близкое ли — важен сам факт. Мы не спрашивали, не уточняли и не загадывали, просто обсуждали желаемое, а вот сбудется ли — увидим.

Звонок от родительницы не заставил себя долго ждать — еще не было и полудня, когда нам сообщили о первых результатах. В какой-то момент у меня сложилось ощущение того, что Алекс начала жалеть о согласии, данном моей матери, на то, чтобы та спустила свою свору, но нет. Ее благодушие и относительное спокойствие вернулось в тот момент, когда нам сообщили о том, что первая из ряда статей вышла в мир и котировки акций компании ее отца дали сбой, упав вниз на несколько пунктов.

Хотя до этого момента она огрызалась на каждую фразу и шутку, не давая шанса вывести себя диалогом из состояния нервного перевозбуждения и напряжения. И я, и Лоренс старались изо всех сил, но раз за разом терпели неудачу. Отступившись от замкнувшейся в себе подруги, мы решили создать фон: беседы на нейтральные темы без ее непосредственного участия.

— Юлиан, — голос матери был довольно сух как всегда, когда она занималась работой, — у вас фора в несколько часов, а потом надо будет собраться, и подготовить небольшую встречу с журналистами, и из первых уст рассказать о происходящем. Ей придется нелегко, ты — единственная поддержка, которая у нее останется на время этой бури. При этом должен учитывать, что тебя может потрепать не меньше и твой друг, — небольшая пауза перед определением статуса Лоренса с долей скепсиса и горчащим разочарованием, — не должен светиться перед объективами, если вы не хотите официально заявить о своих отношениях. Я ясно выражаюсь?

— Более чем, — хмыкнув, согласился. Доводы матери были логичны и обоснованы. Сейчас со мной она говорила не как мать, скорее, как мой агент, и настаивала на сценарии с наиболее благополучным исходом для всех нас.

— Подумайте, где и во сколько вам удобно, но не затягивайте. Это необходимо сделать максимально оперативно, иначе рискуем нарваться на ответный маневр. С той стороны, к моему сожалению, тоже не идиоты сидят. За всей этой шумихой стоят огромные деньги, и мало кому захочется терять подобный куш.

— Я тебя услышал.

— И еще, — немного замялась она, чуть сбавив обороты, смягчив тон. — Ты останешься без одного из своих спонсоров, и я хочу быть уверена в том, что о последствиях тебе известно.

— Это меньшее, что тебя должно волновать, — отвечаю расплывчато, потому что знаю: любая конкретика будет использована против меня рано или поздно.

— Как всегда непробиваем, — тяжелый вздох и тихое смирение. Надолго ли ее хватит?

— Кто на связи?

— Один из моих ребят, но все разговоры через меня. Я эту кашу заварила, мне и отвечать в любом случае. Давайте, детки, у вас пара часов на все. Не подведи, Юлиан.

— Как всегда, — растягиваю губы в искренней улыбке, мысленно посылая волну признательности матери.

— Не наделайте глупостей и не попадитесь репортерам раньше времени. Вы сейчас объявлены в розыск, считай, а их братия обладает поистине фантастическим чутьем на такие вещи.

— Не забывай, что ты из их числа.

— Я тебя тоже люблю, сын. До встречи.

Короткий гудок и обрыв связи. Хмыкнул, приложив руку с зажатым в ней телефоном ко лбу. Сейчас я словно очутился в детстве, в том периоде, когда мама была на пике карьеры: энергетика просто не поддавалась описанию; и был счастлив, что дал ей повод стряхнуть пыль с ее записной книжки и вновь окунуться в интригу, связанную с сильными мира сего.

Тот азарт, который слышался драйвом в ее как никогда бодром голосе не мог не восхищать. Мама будто сбросила пару десятков лет и стала вновь той гончей, на которую молился ее главный редактор. Он всегда знал: если она взяла след — с него не сойдет и доведет дело до логичного конца. При этом надо отдать должное: мама всегда проверяла данные у первоисточников, не полагаясь на сплетни, которые довольно часто оказывались «утками» от конкурентов.

Вынырнув из собственных мыслей, тряхнул головой, откидывая непослушные волосы назад — сейчас они слегка раздражали. Поскольку тянуть не имело смысла, а тратить время на бытовые сложности слишком расточительно, решил воспользоваться своим статусом и просто громко позвал Лоренса. Тот не заставил себя долго ждать: прихватил по пути Алекс и очередную порцию терпкого и насыщенного напитка.

— Вести с фронта? — голос подруги звенел от напряжения — я буквально кожей чувствовал волнение, которое расходилось во все стороны.

— Именно, — кивнул и в очередной раз раздраженно откинул пряди со лба. — Алекс, резинка есть?

— Что прости? — ее растерянность меня слегка рассмешила.

— Резинка, говорю, есть? — повторяю вопрос, стараясь сохранять серьезный тон.

— Я ими не пользуюсь.

— Да?

— Это прошлый век, — рассеяно отозвалась она, плюхаясь рядом со мной на диван. — А тебе зачем?

— Не поверишь, — заговорщики шепчу, наклоняясь в ее сторону. — Хочу волосы заколоть, а ты о чем?

Буквально секунды тишины, пока она пытается осмыслить всю нелепость ситуации, а потом комната наполняется ее визгом, звуками ударов, которые посыпались на меня градом, и сочным смехом Лоренса, который своим молчанием одобрял происходящее.

— Юлиан! — пыхтела подруга, шлепая меня ладонями везде, где могла достать и не причинить при этом существенного вреда. — Как ты мог?! Ты вообще в своем уме?!

— Алекс, — сквозь хохот пытаюсь поймать хаотично перемещающиеся руки, что довольно сложно, но я неплохо справляюсь и довольно быстро фиксирую тонкие девичьи запястья. — Ты сама виновата, честное слово.

— Я ни в чем не виновата! — вскидывается та. — Это все ты! Провокатор!

Дергаю возмущающуюся подругу на себя и обнимаю одной рукой за плечи. Она еще возится пару минут и фыркает, как сердитый ежик, но затихает, а спустя некоторое время ее начинает колотить от едва сдерживаемой истерики. Мое спокойствие, понимание происходящего да и молчание со стороны Лоренса оказываются последней точкой — раздается горький всхлип, а после поток неудержимых рыданий.

В своих слезах Алекс выплескивает все: дикую усталость, липкий страх, немалые опасения, предательскую неуверенность и самое страшное для нее — потерю близкого человека, которого она любила, несмотря ни на что. Ее вчерашняя бравада, шутки и попытка вернуться в «нормальность» были притянуты за уши, но ни я, ни Лоренс не стали акцентировать на этом внимание, чтобы дать ей время прийти в себя. События развивались слишком быстро.

Когда истерика начала сходить на нет, а рыдания перетекли в тихие всхлипы, я посадил ее ровнее, облокотив на себя, и аккуратно взъерошил волосы, одним движением разрушая ту прическу, что она успела себе накрутить утром. Рен тихонько звякнул о стол посудой, негромко сказав, что принес мятный чай, и уточнил, не захочет ли Алекс чего-нибудь сладкого, на что я отрицательно покачал головой. Легкое ободряющее касание его теплой ладони моего плеча — и нас оставили одних, создавая подобие уединения.

— Ну что, плакса, — начало незамысловатое, но в самый раз по ситуации. — Успокоилась?

— Немного, — тихое шмыганье носом — и она уткнулась мне в шею, слегка потеревшись о подбородок.

— Алекс, аккуратнее, не вгоняй себе еще одну занозу, хорошо? — понимаю, что выглядит жестко, но нельзя ей дать и возможности забыться. — Тебе сейчас еще для полного счастья этого не хватает.

— Ты прав, прости. Но вот уже не один год, ты заменяешь мне многое и многих, поэтому, считай, привычка.

— Спасибо, — хмыкнул, отстраняя ее от себя во избежание. — Привычкой меня еще не называли, да и заменой «многого» тоже. Всегда мечтал побывать в роли неодушевленного предмета для кого-то.

— Юли! — недовольное шипение и возня под боком, итогом которой, похоже, станет очередной синяк от женских пальчиков.

«И почему не от его?», — подумалось мне, но я тут же отогнал эти мысли в дальний угол. Не до них.

— Все-все, больше не буду, — сдаюсь и шутливо кланяюсь с поднятыми вверх руками. — Вернемся к нашим баранам?

— Как точно это звучит в нынешних обстоятельствах, аж тошно.

— Не перегибай, — грожу пальцем. — У нас есть пара часов, точнее уже меньше, чтобы определить место и время встречи для небольшого интервью, пока нас не опередили подчиненные твоего отца и «жениха». Как решим — даем знать маман, приводим себя в порядок и едем на встречу. Там рассказываем душещипательную историю, грозим обидчикам, отвечаем на дополнительные вопросы, добиваемся нужной реакции и красиво уходим, напоследок можешь пустить пару слез.

— Но…

— Никаких «но»! Только пару и не слезинкой больше, поняла? — нарочито грозный тон и спрятанная улыбка, но я знаю, что даже от такой дурашливости ей станет легче. Уже стало, и я этому рад.

— Юлиан, — смеется, обнимает и звонко целует в подбородок. — Ты неподражаем!

— Всегда пожалуйста, — мягко высвобождаюсь из ее объятий. Ни к чему.

— Давай так — встречаемся в Тулузе, около Halle aux Grains, чтобы был ориентир для всех — приехала к тебе на концерт.

— Отличный лейтмотив.

— Ты он и есть.

— Я понял, — напрягаюсь, ожидая подвоха, и заранее перехожу в наступление: — Вот только в очередной раз повторю — зря. Тебе я кто угодно: друг, брат, жилетка, экспонат для подружек, билет на концерты, выставки и мероприятия, но не объект невыполнимых желаний. Мы это обсуждали. Перестань.

— Все, молчу. Это все нервы, — оправдывается честно и искренне — не врет, и я едва слышно выдыхаю. — Просто в стрессовой ситуации я привыкла полагаться на тебя, да и в целом тоже. Сейчас же все настолько с ног на голову, что ты моя единственная точка опоры.

— Я тебя услышал, успокойся. Зови Рена, он должен быть в курсе наших планов, поскольку физически присутствовать ему там нельзя — сожрут и не подавятся.

— Рена? — легкая растерянность, а затем искры неподдельной радости в ее голосе, опаляющие своим теплом: — Я могу тебя поздравить?

— С чем? — не понял я, а спустя минуту шипел не хуже змеи. — Почему у всех женщин только секс на уме?!

— Ну ты же сам недавно говорил о…

— Мне нужно было убрать волосы! — прерываю ее я, останавливая такую предсказуемую логическую цепочку. — Резинка нужна не только для этого, но еще и для того, чтобы…

— Юли! — голос Лоренса раздался довольно близко, из чего я сделал вывод, что большую часть беседы он прекрасно слышал и не скрывал этого.

— И ты туда же? — обреченно выдохнул, сдаваясь на милость происходящим событиям.

— «Туда» — пока нет, — терпкая ехидца с неприкрытым предвкушением, — но я принес тебе ленту, подойдет?

— О, — не нашелся сразу с ответом я.

— Помочь? — Алекс нетерпеливо дернулась под боком.

— Да, если можно.

Пока подруга занималась приведением в приличный вид моих волос, поймал себя на мысли, что даже такие нелепые двусмысленности в исполнении Рена мне нравятся и не вызывают негативных эмоций, скорее играют роль приманки, на которую я добровольно соглашаюсь. Будь на его месте кто другой, все воспринималось бы под совершенно другим углом. Здесь же я готов на многое.

Ароматная выпечка осталась нетронутой, а кофе остыл, так и не дождавшись своего ценителя: мы спешно собирались в дорогу — дорога была каждая минута. Усевшись в машину, мысленно уговаривал себя не нагнетать обстановку заранее, поскольку, несмотря на уговоры, Лоренс решил отправиться с нами. Мне приятна его поддержка, но очевидные последствия вынуждают медленно сходить с ума.