Хоть дом Рена и находился недалеко от Тулузы, трасса всегда преподносит свои сюрпризы, и никто от них не застрахован. В каждой стране свой трафик, зависящий от множества факторов — и Франция не исключение. Поскольку я довольно часто путешествую не только по ее территории, но и за пределами, какое-никакое, а представление о пробках имею.

Сейчас был именно тот случай, когда обстоятельства складываются не в нашу пользу. Все то время, пока мы стояли в непонятном заторе, я держал связь с матерью, обмениваясь короткими звонками и сообщая о нашем продвижении к намеченной цели.

Ввиду обстоятельств Алекс была вынуждена приводить себя в порядок практически «на коленке», переодеваясь тут же, на заднем сидении авто, смущенно лепеча извинения и бормоча что-то в адрес Рена о некой приватности.

Когда она сообщила об этом в первый раз, мы оба растерялись и переспросили. За что я был фактически втоптан всеми известными эпитетами нецензурного содержания. Когда же до нас дошло, на чем Алекс настаивала, — невежливо заржали, но Рен как истинный джентльмен выполнил все безоговорочно: сместил зеркало заднего вида так, чтобы оно не отражало происходящее за спиной водителя.

Все действо сопровождалось ехидными комментариями Алекс и полунамеками Лоренса, который не оставался в долгу, давая достойный отпор острому язычку девушки. Та рычала и грозилась карами небесными, но в шутливой форме, за подчас резкими словами скрывая чувство признательности.

Что показалось мне удивительным, так это присутствие господина Марсо, который невольно оказался свидетелем произошедшего в их доме разговора с матерью. Когда встретились на пороге гостиницы, я был немного удивлен, но быстро взял себя в руки, решив оставить все вопросы на потом. Какие бы отношения ни складывались у меня с матерью — свое дело она знала прекрасно и никогда не давала повода для сомнений.

До встречи оставалось жалких десять минут, и возможность избежать встречи Лоренса с журналистами таяла с каждой секундой. Неприкрытое недовольство и откровенное недоумение выразила и матушка, ранее давшая понять, что его присутствие нежелательно и небезопасно по многим причинам: репутация, карьера, провокация и еще немало факторов, влияющих на наши жизни в дальнейшем. Несмотря на то, что сплетни и скандалы не вечны, они причиняют немало беспокойства впоследствии. Бывает — разоряют бизнес, разводят семьи, но самое страшное — разрушают сознание человека. Такое уже случалось.

Уверенное молчание Лоренса по-своему успокаивало, но волнами накатывала паника, которую я старался подавить всеми силами и не дать ей вырваться наружу в виде неуместных фраз, колких замечаний или необоснованных претензий к окружающим. На мои вопросы о причинах, он отмалчивался и тихонько хмыкал, не считая нужным давать какие-либо пояснения. Жук. Как есть жук.

Алекс держалась молодцом — от ее нервозности и истерики не осталось и следа: улыбка сквозила в каждой фразе, а уверенные жесты и твердая походка создавали качественную иллюзию ее спокойствия. Если бы я не стал свидетелем срыва, ни одна мысль не натолкнула бы на то, что недавно случилось.

Родительница также была рядом. Она обходила нас как цыплят, коршуном следя за точным выполнением распоряжений, моментально раздавая затрещины зазевавшейся массовке, которую пригнала в качестве поддержки и весомости происходящего. Адвокат, юрист и пара известных лиц с центральных каналов также были нашей ударной силой — как я понял из обрывков бесед, и тут нашлись у отца Алекс несколько грехов, которые вот-вот выплывут наружу.

Небольшое помещение, приглушенная акустика, гул нескольких десятков голосов журналистов, и, к вящему удивлению, успевший в последние мгновения прибыть господин Раньи. Его присутствия или же кого-то из своры второй стороны мы предполагали, правда, не так скоро. Так что это практически не нарушило наши планы, лишь добавило остроты происходящему.

— Господа, — начала свою речь матушка, — думаю, краткую версию заявления вы уже получили, и сейчас нам остается ее лишь озвучить под запись, а также ответить на ряд вопросов, которые неизбежно возникнут у вас в процессе…

Спокойный и размеренный тембр, немалое количество фактов и ясная любому статистика, рассказы причастных лиц и тех, кто молчал о мелких нарушениях в силу непонятного пиетета. Горную лавину небрежно столкнули намеренным движением, а та уже по инерции принесет свои результаты.

Конечно, не обошлось и без неприятных моментов. Та самая журналистка, пробравшаяся «зайцем» ко мне на встречу с поклонниками, не осталась в стороне от очередного «жареного» факта, которое так любит ее издание.

— Вивьен Леру, журнал Клозер, — быстро представилась она, слегка глотая окончания букв.

Я неслышно чертыхнулся сквозь зубы, стараясь удержать вежливую улыбку на лице, что было довольно непросто, помня прошлый опыт общения с этой дамочкой.

— Вы все-таки решили держаться в рамках, мадемуазель? — сдерживать себя не стал: представительница прессы отчасти заслуживала того количества ехидства, которым сочился мой голос.

— Да, месье, — немного растерялась, но не отступила та. — Я постаралась учесть ваши рекомендации и сейчас вполне официально хотела бы получить информацию по одному вопросу. Не могли бы вы прокомментировать…

— Смею предположить, — не смущаясь, перебил ее я, — вопрос на повестке дня у вас все тот же?

— Вы правы, месье.

— И вас абсолютно не останавливает то, что данная конференция совершенно не связана с так волнующей вас темой? Неужели, — приглушить сарказм не посчитал нужным: раз показывать зубы, то сразу и во всей красе, — ваше руководство до сих пор не может спокойно уснуть, не узнав ответ на этот вопрос?

— Месье Брилль, я не думаю…

— Вот это, уважаемая мадемуазель Леру, больше похоже на правду. Сейчас не время для подробностей, которых вы не получили от меня в тот раз. Не стоит выставлять себя в еще более неприглядном свете, как профнепригодного специалиста. Вы же все еще хотите им быть, не так ли? Специалистом?

Не услышав ответа на свой вопрос, который по сути его и не подразумевал, деланно расслабленно откинулся на кресле, внутренне кипя от негодования. Мелкая чертовка! И хватило же наглости лезть с вопросами о моей личной жизни на пресс-конференции, не имеющей к этому никакого отношения? И стало бы выходом отдельное заявление после официальной части, в котором я просто представлю Рена как своего партнера?

И только подумав об этом, застыл изваянием. Эта по сути безумная мысль вышибла землю из-под ног, полностью оборвав связь с реальностью: каково состоять в официальных отношениях с ним, не таясь и не скрываясь? Ведь, несмотря на распространенную гомофобию, во многих странах, а если быть точным, то в более чем сорока на сегодняшний день, однополые браки легализированы, хотя и воспринимаются общественностью с некоторым скепсисом.

Несильно тряхнул головой, надеясь, что не привлеку к себе излишнего внимания, постаравшись тем самым отогнать эти мысли в дальний угол своего сознания, и вернулся в реальность, прислушиваясь к тем вопросам, градом сыпавшихся на Алекс. Она держалась молодцом, но в момент, когда ей напомнили о том, как отец прилюдно ударил ее в ресторане, выбил-таки ее из колеи. Эти акулы нашли ту точку, на которую стоит надавить — не зря свой хлеб едят.

Повисшую паузу нарушали щелчки фотоаппаратов и шорох бумаги, по которой усердно скрипели ручками представители прессы, отражая в деталях каждую эмоцию, что калейдоскопом сменялись сейчас на лице Алекс. Как ни крути, она оставалась эмоциональной и хрупкой девушкой, которую пытались сломить и подвести к нужному решению, не считаясь с ее желаниями, а это не проходит бесследно. Мне не нужно было видеть, чтобы четко ощущать происходящее с ней, достаточно одного ее судорожного вздоха и накалившейся атмосферы.

Ситуацию спасла матушка, взяв под контроль особо прыткого товарища из довольно известного издания и, повернув разговор в нужное русло, грамотно перенаправила интерес присутствующих к махинациям отца подруги. Маневр удался, и девушку оставили в покое, давая тем самым небольшой перерыв перед новой атакой.

— У вас тройственный союз? — вновь Леру.

Скрипнул зубами, бессильно сжимая кулаки от беснующейся внутри ярости. Умом понимал, что это неприкрытая провокация. Вопрос формален — выводы уже сделаны, и, даже если они не получат подтверждения своей теории, предположения им строить никто запретить не сможет.

— Простите? — наигранное удивление и попытка прикрыть это плотной вуалью непонимания и наивности.

— Вы, месье Брилль и присутствующий здесь месье Руссель, состоите в тройственном союзе?

Четкий вопрос с намеренным уточнением главных действующих лиц. Прямо и открыто, но при этом подло и низко, что даже не удивляет в свете последних лет. Моя психика и не такие стрессы переживала, а вот Алекс была явно к этому не готова. В ожидании ее ответа все затихли, лишь жадно втягивали ноздрями воздух, забывая его выдыхать. Охотники нашли свою жертву.

Стоит мне или Лоренсу влезть со своими комментариями и ответить за нее — подозрения обретут кровь и плоть. Именно это было причиной нашего молчания и не менее напряженного ожидания, чем у противоположного лагеря. Чует мое сердце: отец Алекс имеет к этой инсинуации самое прямое отношение. Merde!

— Даже если и так, вас это совершено не должно волновать в данной ситуации или, — небольшая, томная пауза — и я облегченно выдохнул: Алекс справилась с волнением, — вы хотите оказаться на моем месте? Возможно, вы не откажитесь от персонального приглашения? Если так — оставьте адрес после.

Я ждал чего угодно, но не подобного финта — умница. Не скажу, что подруга вышла сухой из воды, нет: капли остались, однако теперь все выставлено совершенно в ином свете. С нынешней точки отсчета вариантов развития событий масса, нелицеприятные сценарии там тоже присутствуют, только в гораздо меньшей степени, чем изначально.

Леру растерялась и замолкла, а достойно и быстро ответить в заданном тоне не смогла: сказывается отсутствие опыта, лишь грубый нахрап. Тихие смешки коллег, думаю, окончательно выбили из колеи и в дальнейшем доведут эту странную особу и до увольнения из данной сферы. Не ее это — слишком натянуто и вынуждено, похоже даже, что ради глупого признания. Доказывает что-то кому-то? Все может быть.

Пиковая отметка позади — интервью увидит свет буквально спустя несколько часов, после чего случится локальный Армагеддон. Слушал уверенный голос подруги, при этом придерживал ее за талию, не позволяя подкоситься дрожащим ногам, то и дело дающим сбой. Лоренс не отставал — стоял с другой стороны от нее, выполняя ту же функцию. И правда — тройственный союз. Вот же…

Как Алекс не рухнула по дороге до машины — загадка, хотя держалась она неплохо. В прохладном салоне слышался слабый запах сандала, воздух был слегка пересушен кондиционером, от чего я невольно закашлялся. Между лопаток прилетел твердый, но мягкий удар большой ладони — Лоренс.

— В порядке? — поинтересовался он, хлопнув для уверенности еще пару раз.

— Да, спасибо. Более чем. Алекс, — позвал я, — ты как?

— Лучше, — тихонько выдохнула она. — Честно говоря, я боялась эксцессов похлеще тех неумелых провокаций, которые были. Боюсь, что подставила нас всех. Простите.

— О нет, — негромко рассмеялся Рен, рассыпая вокруг искры тепла, оседающие где-то в районе моего солнечного сплетения, и обволакивая спокойной уверенностью. — Ты все сделала отлично, и я благодарен тебе за это.

— Почему?

— Теперь у меня есть законное основание находиться рядом с Юлианом.

— Разве оно тебе было нужно?

— Не мне, ему.

— Не благодари, — с некоторой долей скепсиса отмахнулась та. — Намучаешься.

— Все может быть, — протянул Лоренс так, что у меня по спине пробежали мурашки. — Кто знает…

Я решил не принимать активного участия в обсуждении своей персоны и даже не возмутился творящимся беспределом. Мысленно махнул рукой и отпустил ситуацию — будь что будет. Присутствию Лоренса в своей жизни я буду рад в любом случае, а уж чем все это кончится — не хочу загадывать и надеяться тоже. Время все расставит по своим местам.

Заранее оговорили то, что мы возвращаемся обратно допивать холодный кофе, а то и закажем чего покрепче: день того требовал. Мысленно я уже снова был там, в доме, где мы остались наедине и встретили утро в одной постели. Хотел бы повторения этого? Отрицать глупо, а врать самому себе не люблю.

Посиделки, случившиеся накануне, не повторились, мы практически в полном молчании выпили немалое количество вина, перекусили разогретой лазаньей и разошлись по комнатам. Лоренс неотступно следовал за мной, словно тень, от души стараясь оказать посильную, ненавязчивую помощь и поддержку. Свою тихую благодарность высказал без слов — чуть сжав его руку, когда он помогал сориентироваться в спальне.

Контрастный душ привел мечущиеся мысли в относительный порядок, с паром выпуская напряжение сквозь поры разгоряченной кожи. Банальное отсутствие полотенца обнаружил, уже выходя, и довольно громко чертыхнулся, проклиная себя за забывчивость. Щелчок замка прозвучал гулким эхом, набатом ударив по ушам. Вздрогнул и развернулся всем корпусом к двери.

— Случайно не это ищешь? — тягучая патока хрипотцы в густом голосе Лоренса обволакивала, медленно растекаясь теплом по телу.

— Если ты о полотенце, — в тон ответил я, стараясь контролировать голос и не показать бури, бушующей внутри меня, — то да, именно это.

Протянул руку в его направлении, обозначив жестом требование отдать мне искомое. Тихий хмык на грани слышимости — и вот уже твердые ладони с усилием прошлись по моему торсу сверху вниз. Единственным препятствием между нами было пресловутое полотенце.

Судорожный вдох и дикое напряжение — я не был готов к подобному, но — надо отдать должное Лоренсу — действовал он умело: волнами то наступая, то откатываясь на полшага назад, — и это не позволяло мне привыкнуть к происходящему, да и удариться в панику тоже. Создавалось четкое ощущение выверенного и строго продуманного плана по завоеванию до полной моей капитуляции.

Мышцы прошило судорогой, и застыл изваянием, боясь пошевелиться, и все, что мне оставалось — лишь жадно впитывать происходящее безумие. Но не только я находился в диком напряжении: дыхание Лоренса горячими поцелуями проносилось по обнаженной коже, жаля своими частыми вздохами, которые он упорно пытался сдержать. Едва уловимая дрожь его длинных пальцев чувствовалась и так, сквозь мягкую ткань, уже впитавшую часть влаги с моего тела.

Движение, изначально плавное и размеренное, закончилось резким рывком. Сильные руки обвили меня чуть ниже талии, оборачивая бедра холодящим разгоряченную кожу полотенцем. Контраст температур сказался на моем умении твердо стоять на ногах, и я покачнулся, слегка вздрогнув. В ту же секунду горячие ладони обожгли мои плечи.

— Напугал? — не вопрос, а практически хриплый стон.

— Нет… да… — сам запутался в ощущениях и не смог дать ему внятного ответа. Мысли метались, дыхание сбилось, пульс стучал в ушах, не давая сосредоточиться на происходящем, рассеивая внимание, оставляя огненные следы там, где меня касались уверенные руки.

— Извиняться не буду, — упрямство, смешанное с вызовом, острый коктейль с привкусом чили и меда на губах. — Хочу, чтобы ты привык.

— Есть основание? — Откидываю голову, намеренно провоцируя.

— Есть мое желание, — приказной рык, давление на затылок уверенной рукой и поцелуй-укус, жадный, жаркий с той же остротой и сладостью, которой были пронизаны секунду назад прозвучавшие слова.

С трудом отрываюсь от твердых губ, покоряющих мое уплывающее с каждой секундой сознание, и делаю судорожный вдох. Отчаянно упираюсь в плечи Рена, пытаясь взять паузу в захлестывающей феерии и задать гложущий меня вот уже несколько дней вопрос.

— Что? — яростное недоумение и крайнее недовольство моим маневром.

— Чего ты хочешь?

— Тебя.

— Сейчас? — знаю, что глупый и истинно женский вопрос, но хочу услышать ответ.

— Всегда, — ни секунды раздумий, четко и без лишней мишуры, которая вызовет лишь обратную реакцию.

— Уверен? — все еще сомневаюсь, подспудно чего-то боюсь, но в тоже время светлая надежда шепчет, что все сказанное — правда.

— Абсолютно.