Этой ночью мы не спали: Рен пристально изучал и трепетно брал, что так страстно желал; я же учился слепо доверять и без остатка отдавать по бессильно искрящим нервам все то, что испытывал и ощущал с максимальным откатом. Жгучая боль в легких, угнездившаяся внутри и царапающая острыми когтями, стала даже приятной, а окончательно охрипшие голоса звучали томным шепотом, отдаваясь сладкой дрожью в уставшем теле.

Весь эмоциональный накал, который застыл штилем во время позднего ужина, после напряженной пресс-конференции набрался сил и вылился штормом прикосновений, прозвучал симфонией рваных и частых вздохов, под конец затопив сонной негой, лениво скользнувшей по остывающей коже.

Примыкающий к спальне душ на время стал местом поклонения двух паломников, наконец-то нашедших, кажется, именно тот путь, который так долго искали, а вода стала средством обретения подобия равновесия в хаосе сумбурных мыслей, переполняющих наши головы.

Странное, почти болезненное чувство сближения казалось осязаемым, живым и тягучим, насколько это представлялось возможным. Сказать, что я испытывал подобное раньше, — значит соврать. Мы оба насыщались хлещущими через край эмоциями, пропитываясь дыханием друг друга, делали открытия и радовались каждому из них так, словно от этого зависела судьба мира. Нашего мира. Мы учились им быть друг для друга. Без оглядки. Без сожалений.

Мысли о том, что где-то в доме есть еще и Алекс, вылетели напрочь после того, как мы, словно дикие звери, накинулись друг на друга, глухо рыча, вибрируя в унисон на низких частотах. Жесткие губы Лоренса сминали мои, совершенно наплевав на личное пространство. Жадными пальцами я больно дергал его за короткие пряди влажных волос, а он — в ответ — впечатывал в мое тело жар своих ладоней. Мы обменивались прикосновениями, будто уколами рапир, получая от этого обоюдное удовольствие.

Пряные ноты мускуса с вкраплениями можжевельника ластились к нам, укутывая тонким покрывалом, и где-то на фоне слышался глубокий оттенок дягиля, неизвестно как затесавшийся в их компанию. Этот насыщенный шлейф, пропитанный терпким ароматом секса, разбавлял солоноватый привкус пота, печатью застывшего на влажной коже. Своеобразная метка принадлежности. Чистое сумасшествие.

Рассматривать ли это как первый шаг к полноценным отношениям или же не стоит? Я не знаю. Сомнения, спавшие в тумане мутного забытья, резко подняли голову и с какой-то извращенной настойчивостью атаковали мое расслабленное сознание. Нахмурился, сжал пальцами виски и был нежно поцелован в шею. Я вздрогнул всем телом и аккуратно откинул голову назад, уютно устраиваясь на твердом плече Лоренса.

— Доброе утро? — мой хриплый голос несмело разорвал царящую до этого мига тишину.

— Более чем, — он хмыкнул мне в волосы и подарил очередной легкий поцелуй, но уже в макушку. — Не выспался?

— Не провоцируй, — цыкнул я на его ехидцу, сквозившую в вопросе.

— И не думал, — наигранно покаялся, обхватывая одной рукой мою талию, теснее прижимая к себе. — Уже гадаешь, что сказать Алекс о том, почему мы всю ночь не давали ей уснуть?

— Merde! Ну что тебе стоило просто промолчать? — несильно дернулся в его руках, выражая свое несогласие. — До этого момента и мысли не было, а сейчас пруд пруди. Зачем?

— Чтобы перед ней ты не стоял и не икал как ребенок, — отрезал он, вмиг посуровев. — Я не собираюсь ни перед кем оправдываться за произошедшее и искать нелепые объяснения ради того, дабы сохранить маску «нормальности» в глазах окружающих.

— Ты боишься, — спокойно констатирую, вычленив основной мотив его гневного высказывания.

— В точку. Опасаюсь.

— Она не такая, — бесполезная попытка успокоить.

— Увидим.

И тут — в подтверждение моих слов — откуда-то с первого этажа донесся голос Алекс:

— Эй, засони, — нарочито громко крикнула она. — Заканчивайте бока отлеживать и губы объедать. Завтрак вас ждет. Потом тискать друг дружку будете.

Недоверчивый смешок от Лоренса, перешедший в хохот и дорожку невесомых поцелуев, которые разбавляли его веселье, даря мне еще одну порцию небывалой ласки.

— Ну надо же, — пробормотал он, вставая, легонько дергая меня за собой.

— Я же говорил, — самодовольный тон резанул слух, но я не сдержался.

— Согласен, сегодня ты говорил, — рывок — и я вновь в стальном захвате. — Много говорил, а точнее… стонал.

— Не я один, — вяло огрызаюсь, сбиваясь на вдохе, когда улавливаю этот сумасшедший коктейль ароматов на его коже — горькое обрамление насыщенной сердцевины его сути. Сочетание несочетаемого.

— Верно, — соглашается он и еще плотнее прижимает к напряженному телу. — Теперь ты не один. Не забывай.

Развернув меня на сто восемьдесят градусов, слегка подталкивает в сторону ванной. Этот путь за длинную ночь я выучил наизусть — вплоть до каждой щербинки на паркете, который устилал пол спальни. Очередная порция водных процедур освежает головы и приводит в порядок мысли, выветривая вязкий туман. Шумные отфыркивания Лоренса рядом радуют слух и дарят пока еще зыбкую иллюзию на постоянство.

Пряный омлет, посыпанный тертым сыром, свежие овощи и сладкие фрукты — прекрасное начало дня, а уж насыщенный густой аромат кофе делают его практически идеальным. Ловлю себя на том, что напряженно замираю каждый раз, когда Алекс делает вдох, ожидая «того самого» вопроса, на который я пока не готов отвечать вслух. Даю себе мысленно затрещину, уговариваю взбунтовавшуюся подозрительность прекратить вводить меня в состояние нервного шока, и это погружение в себя и замечает подруга.

— Юлиан, — тянет она вкрадчиво, на что я медленно поворачиваюсь к ней всем корпусом, выражая сосредоточенное внимание. — Тебе сколько лет, дорогой?

— Мне?

— Да.

Молчу, все внутри просто заходится ощущением подвоха и скорой расправы от легкой руки той, что сидит напротив.

— Так вот, — змеиное шипение и острое недовольство недогадливым мной на фоне, — я не собираюсь есть тебя на завтрак, больно ты не вкусный. Ясно выражаюсь?

— Предельно.

— Отлично, — рычит она и звякает прибором о мелодичный фарфор. — Тогда ешь, перестань сопеть и соберись, в конце концов, сегодня мое будущее решается. Обо мне подумай, а не о том, что ты теперь… э…

Такой резкий контраст начала и конца ее фразы спровоцировал у меня нервное хихиканье, перешедшее в икоту, но я никак не мог остановиться.

— Лоренс, — жалобно пискнула Алекс, растеряв весь свой боевой настрой. — Как это теперь правильно называть?

— Что — «это»? — не стал облегчать ей жизнь он.

— Юлиан теперь занят, верно? Вы встречаетесь? Пара?

— Партнеры, Алекс.

Его спокойная, даже снисходительная уверенность вызвала у меня волну непередаваемой нежности — захотелось взлететь от чувства легкости, зародившегося в душе. Искренне, чисто и так просто, что я не могу подобрать сравнение.

— О, — хмыкнула подруга, возвращая боевое расположение духа. — Теперь буду знать.

— Спасибо.

— За что?

— Как минимум за отсутствие умных вопросов, которые так любят задавать окружающие, — шумно выдохнул Рен и звучно хлебнул кофе.

— Знаешь, — задумчивый голос и мерное позвякивание ложки о стенки чашки, — я не все — это раз, два — Юлиан мне ближе, чем кто бы то ни было, три — я за него рада, а вот насчет тебя пока не определилась…

— Будешь устраивать проверки, как принято по сюжету?

— О нет! — открестилась быстро та. — Изыщу другой способ, наиболее тебе подходящий.

— Чтобы поймать на чем-то?

— Нет, чтобы ты быстрее оценил масштабы счастья, которое случайно нашел.

— Думаешь, мне это нужно?

— Необходимо.

— Что ж, — чуть помедлив, отозвался он, — буду за это благодарен.

— Цени!

На этом их странный обмен любезностями был закончен, и они переключились на завтрак, а я только и делал, что беззвучно открывал и закрывал рот, — терпеть не могу, когда разговор строят так, будто меня нет рядом. Мое возмущение набирало обороты ровно до того момента, когда рука Лоренса мягко опустилась на мое плечо. Я сдуваюсь, словно шар, выпуская весь воздух, который уже распирал изнутри, а заготовленная гневная отповедь теряется в накрывших с головой эмоциях.

— Не рычи, — тем временем замечает Алекс, — это в твоих же интересах, поверь. Я тебя знаю намного лучше, чем твой… э… партнер. Черт!

— М? — мычу вопросительно, переваривая происходящее.

— Непривычно, но это дело времени. Пройдет, — отмахивается она и снова предается чревоугодию, игнорируя остальные мои намеки на разговор.

Не знаю как, но звонок раздается именно тогда, когда я сделал последний глоток кофе. Неспешно беру телефон и принимаю вызов.

— Юлиан? — голос матушки полон меда, из чего я делаю вывод, что все прошло по задуманному сценарию.

— Да?

— Еще сутки — и можно выходить на арену, принимать поздравления и снимать сливки.

— Все настолько хорошо?

— Ну, — хмыкает она ядовито, — твой концерт был более чем хорош. Я возвращаю долг.

— Мило, — усмехаюсь в ответ, давая понять, что ее маневр разгадан. — Хочешь, чтобы забыл?

— Предпочла бы именно этот вариант.

— Посмотрим, какими на вкус окажутся сливки.

— Ты останешься доволен, а девочка — свободной.

— Что по партнерам и проекту?

— Они уже просели по показателям, думаю, еще немного — и он выставит фирму на торги.

— Даже так?

— Не люблю повторяться, но... твой концерт был более чем хорош.

— Интересный бартер у нас выходит. Учту на будущее.

— Возможно со временем мы найдем альтернативу.

— Кто знает, — не соглашаюсь, помня о ее «болезни».

— Милый! — тон матери меняется на заискивающий и прожженный, делец уступает место трепетной и заботливой матери. — Ты помнишь, что должен меня забрать на днях? В гостях, конечно, хорошо, но пора отправляться дальше. Да и помни рекомендации врача — смена обстановки.

— Ваши пожелания, мадам? — поддерживаю привычную игру я.

— Думаю, нам стоит арендовать яхту и совершить небольшое морское путешествие.

— Я обдумаю это предложение.

— Разве у тебя еще есть концерт?

— Нет, ближайшее время я свободен, — на последних словах мое плечо ощутимо сжимает сильная рука, заставив невольно цыкнуть и поморщиться.

— Замечательно! Когда поедешь за мной, позвони. Передавай привет Алекс.

Не дожидаясь ответа, она отключилась. Раздраженно выдохнул и аккуратно разжал пальцы Лоренса, намекая на то, что он слегка перегнул палку. Телефон с негромким стуком положил на стол, чуть отодвинув пальцем, словно гадюку.

— Ну что? — дрожь нетерпения в голосе Алекс, подскочившем на треть октавы.

— Что именно ты хочешь сейчас услышать? — не мог не поддеть ее я.

— Все!

— Отлично. Ситуация такова: компания начинает медленное движение вниз, партнерам и инвесторам подали информацию под нужным соусом и через какое-то время, буквально в течение нескольких дней, твоему «отцу» будет выгоднее продать компанию, нежели пытаться вернуть все на прежний уровень.

— Банкрот?

— В перспективе.

— Отлично! — кровожадный восторг и налет злого торжества. — Желательно в ближайшей.

— Когда отправляем запрос? — решил отвлечь ее от кровожадных мыслей.

— Сегодня?

— Почему бы и нет, — пожимаю плечами и разворачиваюсь к Лоренсу. — Не будет наглостью с моей стороны озадачить тебя еще одной порцией кофе?

— Озадачивай, — беспрекословно соглашается он и легко поднимается на ноги. — Алекс?

— Да, не откажусь.

Лоренс не глуп и прекрасно понимает: есть те вещи, которые нам необходимо обсудить наедине с той, для кого я был больше, чем друг, на протяжении нескольких лет. Несмотря ни на что — изменение моего статуса, — ей тяжело, как бы ни шутила и ни улыбалась. За этой маской я слышал едва уловимую капель, которой она оплакивала несбывшиеся надежды.

— Знаешь, — негромко начал я, — наверно, мне стоит попросить прощения за то, что не сделал шаг тебе навстречу и не поддался настойчивым уговорам, но этого делать не буду. Более чем уверен: поступи так — и наша совместная жизнь превратилась бы в кромешный ад. Я не смог бы отдать всего себя тебе, а ты все время жила бы с чувством неудовлетворенности и глухой обиды, умалчивая и упорно делая вид, будто все хорошо и так и должно быть. Но, Алекс, — я сцепил руки в замок и шумно сглотнул, — не знаю, как повернется жизнь и что будет дальше, но…

— Меня сейчас стошнит, — нервно перебила подруга. — Прости, Юлиан, но исповедник из тебя откровенно хреновый в обоих случаях, — тяжелый вздох, наполненный грустью. — Я никогда не скрывала того, что увлечена тобой, даже можно сказать влюблена, а сейчас… Да, именно сейчас, когда появилась какая-никакая определенность между тобой и Лоренсом, вижу, что не я твоя судьба. Да и любая девушка тоже — не вариант.

— Мой удел — мужчины?

— Нет, — отмахнулась она. — Лоренс. По крайней мере, сейчас я вижу именно так.

— Ты записалась в предсказательницы?

— В своем уме? — слегка истеричное хихиканье, затем звук шагов и ее тонкие руки обвили мою шею. — Как и всякий человек, я могу ошибаться, но, как твой друг, хочу быть на все сто права и буду истово просить этот несправедливый мир быть к тебе благосклонным и не отнимать то, что вижу.

— Что? — на выдохе спросил я.

— Счастье, что светится в твоих глазах.