— Пока была возможность и связь не отключилась на время полета, я успела сделать пару звонков и отправить полученные сведения нужным людям. Не думаю, что нам удастся сделать все быстро, но, предполагаю, сегодня-завтра мы уже получим промежуточный результат, а если повезет, то и назначенную дату слушания. На мой взгляд, чтобы добиться большего, стоит сделать процесс открытым и пригласить наших общих коллег, — на последнем слове матушка негромко цыкает и недовольно вздыхает, всем своим видом выражая отношение к таким «коллегам».

— Как вы уговорили свидетеля во всем этом участвовать? — задаю логичный вопрос, пытаясь понять мотивы третьей стороны. — Что вы ему обещали?

— Огласку, — негромко говорит Алекс.

— Поясни.

— Я действовала по наитию, — начала оправдываться она. — Когда завязался разговор, я включила запись и теперь все есть у меня на телефоне. Когда он понял, что мы не только жертвы, но и имеем отношение к журналистам, то попытался пойти на попятную, но миссис Бриль…

— Вселенское зло, — довольно хмыкает родительница.

— Вы его загнали в довольно жесткие рамки! — восклицает подруга.

— Если бы не это, то не было бы у нас ни свидетеля, ни рычага давления на Раньи. Старая сволочь!

— Как бы то ни было, — задумчиво вывожу узоры на подрагивающей ладони Рена, — насколько эти сведения надежны?

— Люблю твой деловой подход, — одобрение матери как фальшиво взятая нота — неприятно режет слух. — Все, что нам удалось узнать проверяют.

— Не поторопилась ли ты с судом?

— Нет, — уверено отмахивается она от моих сомнений. — Считай это профессиональной интуицией. Она меня практически никогда не подводила.

— Наши дальнейшие действия?

— Вам стоит избегать общественных мест и дотошного внимания пронырливых писак. Как только эта информация просочится, тут же начнется хаос: попытки выискать и вытряхнуть еще парочку грязных корзин участников того дела, да и вас больше не оставят в покое. Ваш выбор небогат — или вместе пережить эту бурю или разойтись сейчас, пока факт ваших отношений не стал достоянием общественности.

— Вместе.

Вот так просто, без сомнений, без размышлений, одновременно. Слабое пожатие его пальцев вызвало волну приятной дрожи внутри. Чем я его заслужил? Кто из нас сумасшедший? Видимо оба. Но так даже лучше. Сходить с ума по одиночке скучно.

Пресловутый coming out занозой засел в голове и я никак не мог отделаться от этой мысли, даже несмотря на то, что полновесных оснований на это, до сегодняшнего дня не имел. Как? Да и зачем? Но обстоятельства диктуют свои правила и вопрос «как» уже не столь остро стоит передо мной. Жизнь сама расставит все на свои места.

— Что на счет той журналистки? — уточняет Лоренс. — Наше появление уже тогда вызвало нездоровый интерес.

— Вы о ком?

— О Вивьен Леру, — вмешиваюсь, подспудно желая оградить его от любого прямого общения с матерью. — Она уже пыталась выяснить подробности на конференции после одного из выступлений. Довольно бестактная особа, да и…

— Не торопись делать выводы и делить всех на друзей и врагов, — нетерпеливо перебивает меня матушка. — Мы сейчас не в том положении. Если она интересовалась уже тогда, то вряд ли интерес угас сегодня и это дает возможность повернуть ситуацию в нужную сторону. Правильно поданная, а главное вовремя, информация, может принести немалую пользу. Ее контакты?

— Не думаю, что найти их будет проблемой.

— Замечательно. Алекс, милая, займешься?

— Разве у меня есть выбор? — ворчливо отозвалась подруга, нисколько не опасаясь реакции моей матери, прекрасно зная, как та к ней относится. Плюс к тому, прекрасно осознавала, что ее отсылают не просто так.

— Его нет, как и у всех нас.

— Когда?

— Вчера, моя дорогая, еще вчера. Беги, — со смешком велела родительница. — И, если не затруднит, закажи на всех кофе, пожалуйста. Что-то утро больно насыщенное выдалось. Даже бурное, я бы сказала.

Когда Алекс вышла и мы остались втроем, я внутренне подобрался. Мысленно приготовился отстаивать свою позицию и отражать едкие нападки, которые родительница любила приберегать напоследок — вишенкой на торте.

— Расслабься, мой мальчик, — понимающе хмыкнула она. — Я уже остыла.

— Давно ли и надолго ли? — упираюсь и остро сожалею, что этот обмен любезностями происходит при Лоренсе.

— Я не враг тебе.

— Мне — возможно, а вот…

— Юлиан, — тон становится резким, колючим. — Я никогда не пойму твоего выбора, который для меня, как для матери, выглядит чудовищной ошибкой. Я считала это блажью трудного подростка, верила, что с возрастом ты изменишь свои предпочтения. И нет, тут дело не в твоей слепоте, хотя мелькала мысль, что ты пытаешься стать еще более особенным, чем ты есть. Мне сложно, больно и страшно, но и для тебя все не просто, как ты хочешь показать. Вот только я эгоистка и всегда ею была. Хоть в этом и сложно сознаваться. Лишь твой отец был и остается тем, ради кого я шла на уступки и была готова на все, не взирая на последствия. Я не идеальная мать — ни тогда, ни сейчас. Но я не враг тебе, повторюсь, и сделаю все от меня зависящее, чтобы такие как Раньи не смели вредить моему сыну и тому, кто будет рядом с ним. А все наши разногласия, какими бы они не были, должны оставаться внутри семьи.

Какое-то время я напряженно молчу, переваривая услышанное и пытаюсь осознать, чему только что стал свидетелем. Всегда сосредоточенная на себе и своих проблемах, любящая внимание к своей персоне и вдруг говорит о том, что готова защищать то, чего не принимала долгие годы и что являлось причиной ссор и скандалов между нами. А иногда было поводом для длительной тишины — ни звонков, ни встреч, которых я избегал как чумы. Да и она не отставала, все ждала, что я признаю свою вину и все встанет на свои места — будет «как у всех».

Вздрагиваю от легкого пожатия теплых пальцев и с удивлением понимаю, что моя ладонь по сравнению с его ледяная. Нервы, не иначе. Негромко хмыкаю и пожимаю плечами: я совершенно дезориентирован услышанным. Не знаю, как реагировать, да и нужно ли?

— Перестань ждать от меня удара в спину, — верно оценив мое состояние говорит она. — Лоренс, надеюсь, что благоразумие будет преобладать хотя бы с твоей стороны.

— Не могу ничего обещать, — предельно вежливо сообщает он в ответ. — Но на счет объективной оценки — другое дело.

— И на этом спасибо.

Когда с шумом открывается дверь и запыхавшаяся Алекс выдает: «Готово!» я с облегчением выдыхаю. Мне в новинку подобные откровения и я чувствую себя мягко говоря неловко. И вроде сказано немало важного, чего ждал и уже не надеялся услышать пусть и в таком виде, но при этом верить страшно. Да и начать новую страницу наших отношений сию же минуту я не могу. И то, что она это понимает также ясно, обнадеживает. Может еще не все потеряно?

— Что дальше? — без энтузиазма интересуюсь, отпуская ситуацию.

— Внеочередное интервью, — констатирует мать очевидный факт. — Неужели ты успел резко поглупеть за время нашего недолгого общения?

— Твой сарказм неуместен, — беззлобно огрызаюсь: хочется, чтобы эта гонка за спокойствием наконец-то закончилась, и она тоже прикладывает все силы для этого.

— А где кофе? — озадаченно спрашивает Алекс, пресекая наш обмен любезностями.

— А ты его заказала? — нейтрально интересуюсь, заранее зная ответ.

— Черт! — раздраженно выдает эта торопыга.

Негромко смеюсь и высвобождаю свою руку из цепкого захвата пальцев Лоренса.

— Ты смогла договориться с Леру?

— Да, она была явно рада.

— Еще бы, — хмыкаю. — Ей, еще никому толком неизвестной особе, предлагают написать статью, которую она выпустит первой среди подобных изданий. А там и до повышения недалеко.

— Вопрос чего: оклада или должности.

— Второе вряд ли — опыта маловато, а вот приятную премию выписать за «разоблачение», вполне себе. Это хорошая мотивация для таких как она — начинающих.

— Да уж, — нервно хихикает она, — Ты станешь сенсацией этого сезона.

— Отлично! — Подводит итог родительница и резко хлопает в ладоши. На что я молча морщусь, проглотив возмущение. — Осталось обсудить, что именно будет сказано, а что нет. Будет умной девочкой, опубликует как нужно. Нет… Найдем альтернативу. Это не последняя редакция, охочая до жарких сплетен и громких скандалов.

Когда до встречи остается около часа, меня начинает потряхивать. Хожу по номеру натыкаясь на все углы, не реагируя на увещевания Алекс и Лоренса присесть и успокоится. Матушка какое-то время назад покинула наше общество, чтобы привести себя в порядок и сделать еще пару звонков. Она действительно поднимает все доступные связи, чтобы вывести этого ублюдка на чистую воду, снять ложные обвинения с Лоренса и не дать ударить по мне, изгадив мне карьеру, а то и вовсе не погубить ее.

Шоу бизнес малоприятен своими закулисными играми — здесь каждый норовит подставить «соседа» тем или иным способом: кто-то сплетню запустит, кто-то грубо солжет ради дешевой популярности, а кому-то хватит полунамека, из которого раздуют скандал вселенского масштаба. В умелых то руках.

Когда-то меня сам Раньи предупреждал быть внимательным, особенно к мелочам, которые рассказывают обо мне больше, чем заядлая сплетница на соседней улице. Мои привычки, распорядок дня, круг знакомых, да даже одежда, которую я ношу — при большом желании из всего можно состряпать «сенсацию», вопрос только в достоверности и умении правильно подать материал.

Сейчас, несмотря на происходящее, я мысленного благодарю своего бывшего наставника за бесценный опыт. Не раз бывало, что его советы спасали меня от промахов и ориентируясь на его подсказки, я выстраивал свою репутацию, которая сейчас работает на меня. Должна сработать.

За редким исключением никто не играет против своих оппонентов открыто. Все используют подручные средства и действуют через третьи руки, чтобы не засветиться. И Раньи поступал точно также. Ситуации бывали разные: срыв гастролей, подставы от конкурентов в виде испорченной аппаратуры, засланцев разного толка среди обслуживающего персонала мероприятий — не хватит пальцев обеих рук, чтобы посчитать.

Идеальным учеником я никогда не был и промахи случались, но настолько незначительные, что не удостаивались внимания со стороны прессы. Моя персона не представляет сейчас особого интереса по многим причинам, одна из которых занимаемая мною ниша в музыкальной индустрии. И только грядущие события и огласка, которую мы придадим намеренно, выведут меня из тени на всеобщее обозрение. Каковы будут последствия я не берусь предугадывать. На все воля случая.

Когда раздается уверенный стук в дверь, на подрагивающих от волнения ногах двигаюсь к дивану. Ободряющий хлопок по спине и негромкое: «Все получится, вот увидишь» от Лоренса. Его поддержка меня слегка отрезвила и я решительно тряхнул головой, прогоняя панические мысли. Хватит.

— Месье Бриль? — раздался голос журналистки.

— Проходите.

— Благодарю.

— Думаю, — взяла слово присоединившаяся к нам матушка, — мы знаем для чего эта встреча.

— Интервью? — неуверенно уточнила Леру.

— Берите выше...

— Простите?

— Сенсация! — сдержано смеется эта интриганка, наслаждаясь моментом. — Вы уже пытались ее заполучить и отразить в своем материале в прошлый раз, но вам не дали и на то были веские причины. Сейчас же пришел момент, когда это будет уместно.

— Неужели? — сложно не заметить оживления в ее голосе, которое буквально плеснуло через край, но мгновение спустя настороженность взяла свое. — Почему именно наше издание и…

— Именно вы? Все просто: вы юны, еще непредвзяты, ранее проявляли интерес к личной жизни моего сына и, велика вероятность того, что будете освещать эту тему объективно. Разве я в вас ошиблась, дорогая?

От такого напора девушка явно опешила, потому что на какое-то время повисла тишина, которая длилась недолго. Но сотруднице популярного «желтого» издания удалось довольно быстро прийти в себя, побороть первичную робость и приступить непосредственно к интервью.

Сказать, что у мадемуазель Леру не было опыта, значит соврать. Он у нее был, как и профессиональная хватка, которую я явственно ощутил на себе. Вопросы сыпались как из рога изобилия, часто повторялись, но уже в другой форме в попытке поймать меня на лжи и найти нестыковки. Но я был предельно собран и откровенен.

— Мы не делаем из этого секрета, — сказал я, имея в виду отношения.

— Тогда что мешало вам осветить этот момент на нашей прошлой встрече? — не упустила своего эта особа.

— Счастье слишком легко спугнуть неосторожным словом.

— Считаете сейчас будет иначе?

— Для этого вы здесь, не так ли?

— Хочется верить, что именно для этого.

Наш обмен любезностями прервал звонок мобильного матери, которая не стала выходить для разговора и приняла выходящий вызов.

— Слушаю.

Сухой, деловой тон напомнил мне о том времени, когда она была погружена в карьеру и вот таким же голосом принимала звонки с краткой, но важной информацией по готовящемуся материалу, сидя возле отца, с которым перед этим нежно ворковала. Потрясающий контраст и умение переключаться по щелчку пальцев.

— Мадемуазель Леру, — резко сказала она, довольно быстро закончив разговор обезличенными «да» и «нет», — думаю, вам будет интересно узнать о том, что в ближайшее время состоится открытый судебный процесс по нашей инициативе.

— Вы дали ход делу, о котором не знают мои коллеги и мы, верно я вас понимаю?

 — О, не переживайте, скоро узнают все заинтересованные стороны. Остается лишь один вопрос лично к вам.

— Какой? — попалась та.

— Вам занять место в первом ряду?