— Ты безнадежный идиот, — после продолжительного молчания наконец заключил Хакурю.

Сидевший перед ним словно провинившийся ребенок Джудар безрадостно рассмеялся. Более точного описания самого себя он еще не слышал. Не добившись от новоиспеченного императора своим близким к панике смехом ни одной привычной реакции, будь то хмуро сведенные к переносице брови или обреченный вздох, маги замолк, поняв, что ситуация действительно сложилась настолько плохая, как он и думал.

До этого разговора он еще надеялся, что только придумывает себе сложности.

 — Нам нужно как можно скорее избавить тебя от меток, — сказал Хакурю и поднялся с места.

Не готовый к столь решительным действиям Джудар растерянно уставился на него.

 — Прямо сейчас? — пристыженно склонив голову, уточнил он.

 — А когда еще? — невыносимо логично поинтересовался тот. — Ты ведь наверняка попросил Когёку или Коху, так? — кивок. На самом деле обоих. — Когда до них дойдет весть о смерти моей матери, будет слишком поздно. Коэн использует метку, чтобы ослабить нас. Или, может, ты хочешь провести течку без альфы, которому принадлежишь?

Маги удрученно зарылся пальцами в волосы. Он вообще не хотел иметь течек. Всю его жизнь их просто-напросто подавляли, чтобы не мешали работе.

Приходилось еще и тащить Хакурю с собой. Если он в одиночку встретится со своим альфой и тот применит на нем голос… Об этом лучше было даже не думать.

Повторяя себе это, он поспешно создал портал в Балбадд.

Принц и принцесса без лишних вопросов согласились снять свои метки, но это оказались лишь серые тени, блекшие на его шее под самым ярким черным узором. Джудар уже смутно подозревал, кто его ему подарил.

 — Еще я заставил слуг-альф во дворце поставить мне метку, — отдышавшись после долгого прыжка в пространстве обратно в Ракушо, сообщил он.

Хакурю бросил на него впечатленный взгляд — еще никогда он не видел омегу, заставившего толпу альф поставить ему метку, которая была равнозначна рабству. Разумеется, тот не был нормальным омегой — очередной камень в огород маги.

 — Зачем ты вообще набрал столько? — безуспешно пытаясь скрыть свое раздражение, спросил император, наблюдая за явно испуганными слугами, собирающимися на площади.

 — Думал взять числом.

До Балбадда темный маги вообще никогда особо не задумывался о метке на своей шее, скрытой под тяжелым ожерельем. Но Аладдин мудростью Соломона изменил его жизнь — Джудар стал одержим тем, чтобы выбраться из-под контроля Аль Сармен.

Одержим настолько, что ему было всё равно, кому принадлежать, лишь бы не Гёкуэн.

В итоге у него так и не получилось перебить поставленную ей метку — а после ее смерти все его старания только принесли им новые проблемы.

 — Осталась последняя, — сказал Хакурю, хмуро разглядывая оголенную шею своего маги. — Кажется, это та, что изначально и была самой яркой. Чья она?

Измученно застонав, Джудар скрыл лицо в ладонях. Всего за день они избавились от полутора десятка меток. Ему даже не стыдно было признать, что в одиночку он бы не справился.

 — Синдбада… — неразборчиво пробормотал он.

Король ни за что не снимет свою метку. Стоит маги с глупой, полной надежды улыбкой отправиться к нему, как его сразу закуют в кандалы и бросят гнить в темницу, чтобы искупить свои грехи. В лучшем случае. Он знал множество более мучительных и унизительных способов заставить поплатиться человека, которого ненавидишь.

В том, что Синдбад ненавидел его всем сердцем, Джудар не сомневался ни на секунду. Главным образом потому, что он собственной персоной, поняв, что король никогда не согласится принадлежать ему, приложил все силы к тому, чтобы тот никогда не сумел его забыть.

Простодушных и добросердечных способов сделать это он никогда не знал.

 — Синдбад? Хоть одна хорошая новость, — с неожиданных облегчением в голосе ответил Хакурю, и Джудар обернулся, не скрывая искреннего удивления. — Мы с ним союзники.

 — В первый раз слышу, — выдохнул тот.

 — Не беспокойся. Он обязательно снимет метку. Можешь уже начинать мысленно подыскивать себе подходящего альфу, чтобы не страдать от течек, — обнадеживающе сказал император.

Маги обеспокоенно поджал губы. Всё было бы так просто, если бы Хакурю был альфой.

И всё же он сомневался в том, что с Синдбадом всё пройдет гладко.

Очень сомневался.