Ночь для Осаму выдалась нелёгкой. Он так и не смог уснуть. Каждый раз, закрывая глаза, он видел перед собой своего близкого мёртвого друга. Одасаку смотрел на него стеклянными, неживыми глазами и говорил: «Я разочарован в тебе». От этих слов парня бросало в холодный пот. Но если бы это было единственным кошмаром… Сакуноске растворялся в воздухе подобно дымке, стоило Дазаю подойти к нему ближе, чтобы всё объяснить, оправдаться. Затем пол под ногами проваливался, и Осаму падал в океан крови. Кровь его жертв. Их изуродованные тела временами всплывали, некоторые продолжали лежать на дне. Небо отсутствовало как таковое, вместо него была страшная неизвестная пустота, а оттуда крики, стоны, мольбы, проклятья. Всё то, что он слышал, когда убивал. Дазай старался закрыть руками уши, перекрыть собственным криком чужие, но каждый раз мёртвые всплывали со дна и заламывали ему руки, отрывали по кусочку плоти и топили в океане крови.

Этот кошмар пришел и сегодня.

Голова дико гудела от нехватки сна, и ко всему прочему сильно болела грудная клетка, из-за чего стало тяжело дышать. Дазай с надеждой подумал, что ещё чуть-чуть, и он потеряет создание от недостатка кислорода. Рядом не было никого, кто мог помочь, поэтому внутри он ликовал. Мольбы услышаны, он умрёт. Но к  утру всё прекратилось, оставляя за собой неприятное, мерзкое ощущение надувательства.

Усталость, овладевшая Дазаем, была хуже, чем любые другие страдания. Он словно паралитик, который имеет шанс вылечится, но он не может. Он вполне способен двигаться, но он сам себя довёл до такого состояния, что даже пошевелить пальцем — титанический труд.

Как только стрелка часов оказалась на девятке, из гостиной послышался знакомый звук отпирающейся двери. Шатен уже знал, кто это: Куникида и сиделка. Осаму ещё не видел девушку, не знал её имени, прошлого, характера, а уже ненавидел. Ну зачем ему посторонний человек? Почему именно тогда, когда он сломлен и вот-вот пойдёт ко дну со своими страшными деяниями? Были бы другие обстоятельства, он бы не возражал.

Шаги за дверью становились всё отчетливее, и было ясно, что гости сейчас зайдут в спальню. Что ещё больше возмутило парня. Он в таком ужасном виде: растрёпанные грязные волосы, потное, бледное, с зеленоватым оттенком исхудавшее лицо с омерзительным заживающим рубцом, большие синяки под глазами. На такое страшно смотреть, и стыдно самому, когда смотрят.

Скрипящий звук отворяющейся двери, и в комнату заходят сразу двое. Первым был серьёзный Куникида, он по-хозяйски прошел к окну и раздвинул шторы, впуская ослепляющие солнечные лучи в комнату. Дазаю же хотелось крикнуть, чтобы Доппо закрыл шторы обратно, чтобы не видеть этого яркого жизнерадостного сияния. Там, за окном, всё радуется и живёт, а он хочет закрыться от этого. Не нужно ему света. Он не достоин. Но голос словно исчез, парень не мог сказать и слова.

А второй в комнату тем временем зашла девушка среднего роста. Её каштановые волосы были распущены, лишь мешающие передние пряди сплетались в косичку вокруг. Серые, непримечательные глаза излучали не более чем безразличие. Дазай заметил это сразу, как только их взгляды встретились. Эта девушка не будет испытывать к нему сочувствие. Скорее всего, она здесь только из-за денег, которые платит агентство за посиделки с горе-сотрудником. А Осаму знает, агентство не жалеет денег на благополучие своих работников. Но нужно ли ему сочувствие от постороннего человека? За столько лет ему надоело притворяться сильным, хоть раз, хотя бы разочек ему хочется побыть слабым. Хотя для мужчины это непростительно.

— Доброе утро, бездельник, — поздоровался, наконец, Куникида, открывая свой блокнот, скорее всего, распределяя дела на сегодняшний день, — эта девушка будет помогать тебе. Готовить еду, давать медикаменты, вывозить гулять, развлекать и, если я не буду успевать, она будет помогать тебе принимать ванну, — голос Доппо был серьёзен, а Дазай, слушая всё это, мысленно проклинал мир. Почему он не умер этой ночью? — Забыл вас познакомить, это Анна Рейлинг, она переехала сюда из Германии, я проверил её, безупречная характеристика, — девушка мило улыбнулась, — это, собственно, твой подопечный, Осаму Дазай. Пока у меня есть время, приведу его в порядок, осматривайся, не стесняйся.

И русоволосый подкатил коляску, на которую с протестом был усажен Дазай. Анна, увидев тощее бледное тело, на котором одежда висела мешком, даже как-то по-другому начала смотреть. С неким удивлением. Она ожидала, что будет ухаживать за больным, об этом и говорилось, но такого больного она видела впервые. Человек был больше похож на оживлённый труп, который только что покинул отделение морга, нежели на живого, просто больного.

Со склонённой головой шатена вывезли в ванную комнату. Девушка решила последовать совету своего работодателя и узнать, что где. Всё же ей предстояло здесь проводить много времени.

Спальня была довольно светлой, свет от окон вполне хорошо освещал помещение, хотя стоило зашторить окно, как в комнате наступала неприятная темнота. Цвета были приятны глазу, хотя оборудование для людей с ограниченными возможностями портило общую картину. Рядом у кровати стояли штативы для капельниц. Пока пустые, но случись чего, они явно понадобятся. На прикроватном столике расположилось несколько бутылочек с лекарствами, проводки, шприцы, таблетки, упаковка пластырей и графин с водой. Всё это создавало давящую атмосферу наличия больного в доме.

Решив, что больше в спальне делать нечего, девушка вышла обратно в гостиную. Там дела обстояли чуток получше. Хотя комната освещалась простым дневным светом плоховато, всё же она была уютной. Небольшой книжный шкаф у двери в спальню, комод под окном, на котором стояло небольшое зеркальце, просторный, мягкий диван посреди комнаты, напротив которого стоял средних размеров телевизор. Журнальный столик дополнял всё это. Одним словом — уютно.

Анна рассматривала всё очень внимательно. Нужно узнать о своём подопечном побольше, чтобы наладить контакт, а ничего не рассказывает о человеке лучше, чем вещи в его доме.

На одной из книжных полок взгляду девушки попалась интересная книга в мягком красном переплёте. Достав её из тесных объятий других книг, Рейлинг удивилась, прочитав название. Заслони его рукой и попробуй отгадать, опираясь лишь на ярко-красную обложку — не выйдет, потому что нормальные люди такое не читают. Белым цветом было написано: «Полное руководство по самоубийству». Однако, кроме мелкого смешка, эта книга не вызвала никаких эмоций, и немка поставила её на место.

Пока девушка осматривалась, Куникида вывез Дазая. Уже чистого и переодетого в новую одежду. Анна отвлеклась от своего занятия и обратила внимание на парней. Доппо как был серьёзным, так и остался, ничего не поменялось, разве что стал делать всё немного быстрее. А шатен, как показалось девушке, стал ещё угрюмее, чем был несколькими минутами ранее. Доппо подвёз своего напарника к окну и подошел к немке давать указания.

— Так, значит, первый приём таблеток у него в двенадцать часов, желательно, чтобы перед едой и таблетками была разница в полтора часа. Второй приём уже в четыре, всё так же. Да, таблетки лежат на прикроватном столике. Там рядом лежит бумажка, какие, в какое время, поэтому быстро разберёшься, — девушка кивнула, тем самым давая понять, что усвоила полученную информацию. — Около семи придёт наш врач — Акико Йосано. Она поставит Дазаю обязательную капельницу, а я подойду ближе к девяти, чтобы вымыть его, — этими словами Доппо собирался заканчивать свои ценные указания сиделке сотрудника, но уже у выхода вспомнил про важную деталь. — Кстати говоря, у этого оболтуса так же проблемы с почками, так что заставляй его пить воду и, когда готовишь еду, придерживайся строгой диеты. Список, что можно, а что нельзя, лежит на столе на кухне. Если будут проблемы или вопросы, звони, — парень протянул небольшой кусочек бумаги, на котором красовались мелкие кругловатые цифры. Девушка снова кивнула и взяла листок. Куникида же покинул дом, закрыв входную дверь за собой. Анна и Дазай остались наедине.

В комнате тут же повисло неловкое напряжение. Шатен зациклил свой взор во что-то за окном и не менял выражения лица. Он не обмолвился с девушкой ни единым словом, но прошло всего сорок минут с момента, как она очутилась здесь, поэтому немка решила повременить с общением. Тем более что вид подопечного явно смахивал на то, что ему сейчас не нужны были ни разговоры, ни сиделки. От него явно веяло недружелюбием и желанием умереть. Но Анну волновали лишь деньги, ей нужна была эта работа. Так что она решила просто свести общение до минимума, чтобы не портить настроение ни себе, ни парню.

Достав из сумки ноутбук, девушка включила его и расположилась на диване как у себя дома. Конечно, немного нагло с её стороны, но надо же чем-то себя занять. Машина издала приветственный звук, означающий, что можно приступать к работе или другим действиям. Стук клавиш по клавиатуре, и в поисковик уже забит запрос «лучшие фильмы этого года». Анна решила, что лучше всего время убивается за просмотром чего-либо. А в данный момент её больше привлекало действие, которое отлично отображали в фильмах, нежели тяжелое представление с текста.

Долгий поиск по сайтам, и наконец занятие на ближайшие два часа она себе нашла. Правда, всё равно было как-то неловко. Анна кинула взгляд на Дазая, который продолжал сидеть в одном положении и смотреть в окно, как лишенный эмоций и чувств. Как растение.

— Эй, я тут фильм собираюсь смотреть, не хочешь присоединиться? — её голос звучал как-то сильно радостно, что немного разозлило Осаму. Он в ответ выдавил лишь сухое «нет», которое девушка еле расслышала. Тогда немка решила пока не давить на своего подопечного. Пускай привыкает. И в одиночку уселась смотреть кинокартину.

Прошло два часа, а Дазай всё не менял свою позицию. Всё так же смотрел в окно, всё так же хмуро. На него было больно смотреть, он вызывал жалость. И Анна всё же посчитала своим святым долгом как-то это изменить.

— Эй, так, всё, хочешь — злись на меня, хочешь — не злись, обижайся или нет, но я имею полное право делать с тобой почти всё что захочу. Поэтому, поскольку ты не можешь пока передвигаться сам и сидишь в этой инвалидной коляске, я могу менять твоё местонахождение как пожелаю. И мне кажется, что тебе хватит смотреть в окно уже третий час. Если хочешь на прогулку, то так и скажи! — Анна после последних слов поняла, как это звучало. Внутри стало как-то не по себе. Словно общалась не с человеком, а с собакой какой-то. Осаму лишь равнодушно посмотрел на свою гостью, будто показывая своим видом, что ему плевать. А ведь ему уже и правда всё равно.

— Ты здесь только из-за денег, да? — ни с того ни сего осведомился парень. Девушка опешила от такого вопроса, хотя это и была чистая правда. Отчасти она здесь из-за денег, потому что сумма, которую предложило агентство, довольно приличная. — Я могу отдать тебе всё, что у меня есть, только выполни мою просьбу, пожалуйста.

Его карие глаза, наполненные грустью и отчаянием, говорили сами за себя. Анна была далеко не глупа. Такой взгляд бывает у человека, которому больше незачем жить.

— Сколько бы ты не предложил, мой ответ «нет». Я догадываюсь, что ты попросишь, — сухо отрезала Рейлинг, скрестив руки на груди и сведя брови к переносице.

— Ясно… Тогда убирайся… уходи к чёрту, ты мне не нравишься. Я попрошу Куникиду заменить тебя, — его голос слегка дрожал, однако было понятно, что парень настроен решительно. Девушке не хотелось потерять работу в первый же день, поэтому пришлось немного подыграть.

— Погоди… Может, я ошибаюсь. Что за просьба?

— Ты же её всё равно не выполнишь, так что не утруждай себя этим, — отмахнулся он, отворачиваясь обратно к окну. Глубокий вздох за спиной парня, и он заметил, как его разворачивают от окна. — Зачем ты это сделала? Верни как было!

— А вот и нет, какой смысл смотреть туда? На улице унылая погода, возможно, будет дождь, ты и так в депрессии, так ещё и это в придачу.

— Надумала быть заботливой сиделкой? А что забыла здесь девушка из Германии? Что? Там плохо живётся? Почему именно Япония? — Дазай понимал, что так нельзя, что она не виновата ни в чём, но почему-то он не мог сдерживаться. Будто он потерял себя, связь с реальностью и всю порядочность. Хотя о какой порядочности могла идти речь. Он — монстр. Безжалостный убийца, который сейчас искупает свои грехи. И даже в таком состоянии он вполне способен довести нежеланную гостью до истерики.

Анна тяжело и шумно вздохнула. Она ничего в ответ не сказала, хотя было ясно, что эти слова её задели. Первый рабочий день начался далеко не идеально. Но бросать всё просто потому, что сломленный жизнью человек срывается на ней — не вариант. Его можно понять, простить. Сам его вид говорил за себя. Врачи сделали всё, что могли, починили тело суицидального гения. Но этот гений предпочитает смерть, и на этот раз единственное, что удерживало его в этом мире — рухнуло.

Его ошибка стоила ему слишком многого, и это далеко не его физическое состояние, нет. На себя ему было откровенно плевать, была бы его воля, он бы отдал свою жалкую, бессмысленную жизнь. Но он здесь, сейчас, живой, слегка потрёпанный, но ещё дышит этим кислородом и может видеть каждый восход солнца.

«А они больше никогда не увидят ни первой, ни последней зари на небосводе….»

Анна решила больше не трогать этого парня и пересмотреть список дел, ради которых её и наняли. Кинув взгляд на часы, стрелка которых указывала на двенадцать, девушка вспомнила слова Куникиды, о том, что первый прием таблеток у Дазая как раз в это время. Лениво встав с дивана, она прошествовала в спальню, где на прикроватном столике, как и говорил Доппо, был листочек и таблетки. С японским у Анны проблем почти не было, так что она смогла разобрать, какие препараты должны приниматься первыми. Девушка схватила красный пузырёк, бутылку воды и пустой стакан и вернулась обратно к парню. Тот умудрился развернуть коляску обратно к окну и равнодушно смотрел куда-то вдаль. Тучи затянули небо, спрятав солнце за собой, ветер начал свободно гулять улицами, заставляя прохожих сильнее сжимать свои вещи, чтобы те ненароком не улетели. Всё смахивало на то, что будет дождь.

Тем временем Анна налила воды в стакан, достала две таблетки и спокойно подошла к Дазаю, протянув тому руку с лекарством. Тот даже не обратил на неё внимания, поэтому девушка заметно кашлянула, не желая что-либо говорить. Но реакции не последовало. Парень словно не слышал её, не замечал.

— Ты должен выпить таблетки, — отчеканила Рейлинг максимально строгим тоном, чтобы у Осаму не было в мыслях ей перечить. Тот лишь раскрыл ладонь здоровой руки, тем самым показывая, чтобы девушка дала ему пилюли. Анна ждала, что парень хотя бы повернётся к ней лицом, но он так и застыл. Закатив глаза, она положила ему в руку лекарство. Дазай сразу же бросил их в рот и отвернулся. Немка лишь недовольно цокнула языком, поднося стакан с водой к губам парня. Тот вяло отпил и отвернулся, явно давая понять, что её компания сейчас ему не нужна. Анна отставила стакан с водой на подоконник и вернулась обратно на диван, где уже достала телефон и быстро записала в заметки, что таблетки подопечный принял. Затем она начала дальше заниматься своими делами: читать новости, слушать музыку, переписываться с друзьями и родными, пока желудок не начал предательски урчать, намекая, что пора бы уже принять пищу. Что неудивительно, так как её завтраком была недопитая чашечка капучино. Анна молча прошла на кухню, чтобы проверить, какие продукты есть в наличии и от этого отталкиваться с выбором блюда.

В холодильнике парня был не такой уж и большой выбор. Несколько яиц, совсем немного молока, сметана, куча почти закончившихся соусов и небольшой кусок сыра. Такой набор просто не мог не разочаровать, поэтому девушка с надеждой открыла морозилку, но и там ничего толкового не оказалось, кроме нескольких пачек льда и какого-то сомнительного кусочка мяса. Анна вздохнула, понимая, что будет трудно приготовить что-то нежирное и сытное с таким набором продуктов. Она могла бы спокойно сделать омлет, но куда же без овощей? Вариант с омлетом отпал сам собой, впрочем, они бы оба его проглотили и снова захотели бы чего-нибудь. Поэтому девушка решила проверить всевозможные шкафы и полки. Тут дела обстояли однозначно получше. Было несколько пачек риса, манки, даже макароны завалялись, из этого можно было приготовить действительно что-нибудь сытное и вкусное.

Засучив рукава и завязав волосы в хвост, Анна выложила все продукты, которые между собой хоть немного сочетались, и принялась готовить. В ходе разделки несчастного куска мяса девушка уже окончательно определилась с блюдом, с которым она точно могла совладать.

Кухня у парня оказалась просторная, и работать на ней было приятно, однако из-за того, что Рейлинг находилась здесь впервые, вместо сорока минут на приготовление она потратила чуть больше часа. Зато на тарелках с лёгким паром красовалось очень аппетитное блюдо. Запах заполонил кухню и прокрался даже в гостиную, заставляя Осаму уловить приятный аромат приготовленной еды. В его животе предательски заурчало, что не удивительно, он не ел со вчерашнего дня.

Анна убралась, поставила чайник, нашла чай и заварила его. Всё было готово для того, чтобы приступать к трапезе. Девушка вышла к Дазаю, который всё так же, подобно комнатному растению, сидел на месте и смотрел в окно.

— Ты будешь кушать? — в ответ лишь молчание.

Осаму не видел никакого смысла в том, чтобы переводить продукты сейчас, если он планирует умереть. Он обязательно сможет подобрать момент, устроить всё так, чтобы он смог уйти из этой жизни, сделать хоть что-то полезное. И хотя живот больно скрутило от того, что сильно хотелось есть, он убеждал себя в том, что ему это не нужно.

Анна, не церемонясь, подошла к коляске, на которой сидел парень, и увезла его на кухню. Тот даже на странность не сопротивлялся. Девушка подвезла его прямо к столу, где уже стояла тарелка с приборами. Сама же она уселась сбоку и начала есть. Только после того, как она съела уже большую часть, краем глаза Анна заметила, что Дазай так и не прикоснулся к еде.

— Тебя покормить? — её спокойный голос раздражал. Словно это совершенно нормально, кормить вполне дееспособного человека. Осаму лишь глубоко вздохнул, даже не кинув взгляда на девушку. Ему сейчас хотелось лишь того, чтобы она ушла и оставила его одного. Наедине с собственными демонами, что выгрызают каждый кусочек души. И это справедливо по отношению к нему. Очень справедливо.

Но у Анны есть определённые обязанности, и она вынуждена быть тем, кто насильно удерживает Дазая в этой жизни. Не потому, что он ей дорог, что она ему сочувствует или же сама как мать Тереза. Отнюдь. Ей просто дали задание, за выполнение которого она получит деньги, и всё. Чисто деловые отношения в такой удручающей ситуации. Она не испытывала наслаждения от нахождения с человеком, который всем своим видом показывал, что она здесь нежеланный гость, и не собиралась быть той, кто будет жалеть такого как он. Но позволить ему в её смену творить то, что повлияет на её зарплату, Рейлинг не могла. Она обещала, что у неё всё будет в строгом порядке.

Девушка, так и не дождавшись ответа, доела свою порцию и отправила тарелку в раковину. Затем села рядом с парнем, взяла приборы и начала набирать маленький кусочек, чтобы покормить Осаму. Вместо привычных для японцев палочек она взяла удобную для себя вилку, так и кормить проще. Стоило ей только поднести еду к губам, как парень вяло отворачивался, опускал голову, но только не поддавался ни единой попытке накормить его.

— Может, ты прекратишь вести себя как ребёнок? Я помочь вообще-то хочу, — на эти слова Дазай лишь кинул весьма равнодушный взгляд с некой толикой вялой злобы. Да, ему бы хотелось, чтобы эта девушка ушла, но у него нет сил даже на то, чтобы задавить её морально и спровадить подальше от него и его дома. — Ладно. Не хочешь по-хорошему, значит, будем по-плохому. Сейчас я сильнее тебя, и преимущество на моей стороне. Если ты наивно полагаешь, что сможешь умереть голодной смертью, то ты сильно заблуждаешься.

Анна слегка грубовато схватила Дазая за подбородок и повернула к себе. Благо его ослабленное состояние позволяло это сделать. Он всячески упирался, но это сопротивление быстро закончилось из-за усталости. Осаму теперь озлобленно смотрел своими пустыми медными глазами на девушку, которая явно мешала ему совершать задуманное. Она заставила его открыть рот и принять еду. Дазай хотел выплюнуть, но инстинкт сработал, и он послушно ел, лишь изредка кидая озлобленные взгляды на Анну.

К чаю он уже не прикоснулся, да и у самой девушки не было никакого желания сидеть ещё целый час и ждать, пока этот недовольный жизнью парень соизволит облегчить ей работу и попить чаю. Поэтому он просто сидел на кухне и ждал, пока Рейлинг сделает всё, что ей нужно.

— Хватит таращиться в окно. Там уже дождь пошел, — обратилась девушка, не выдерживая этой удушающей тишины. На улице уже грянул хороший ливень вместе с громом и молниями, большие капельки дождя тарабанили по стеклу, едва ли не норовя его разбить вдребезги, электропровода шатало в разные стороны от резких и сильных порывов ветра. За считанные секунды народ исчез с улиц не желая быть промокшим до нитки. А в квартире стало немного неуютно. Сквозняк гулял через тонкие щели дверей и окон, создавая противное прохладное ощущение, а из-за минимума мебели стало ещё больше не по себе.

Анна поежилась, температура быстро понизилась, несмотря на то, что все двери и окна были закрыты. Дазаю тоже не нравилось ощущать этот лёгкий, покалывающий холодок. Ему известно, прекрасно известно, как из маленького, почти незаметного, терпимого и незначительного холодка появляется цепкий, безжалостный, убийственный холод. И речь идёт отнюдь не о температуре, а о холоде в душе. В пустой и искалеченной душе Дазая Осаму. Когда всё началось с обычного, непримечательного и незаметного чувства. Обыкновенная бездна, до которой нет дела, которую он наивно полагал заполнить убийствами, искалеченными судьбами других людей, алкоголем и ласками продажных женщин. Но затем из этой пустоты вышел странный холодок, совсем безобидный, лишь слегка настораживающий. Он медленно и плавно охватывал чернеющую душу Дазая, заставляя всё там покрываться тонкой корочкой льда. Но что-то мешало разрастись по всей душе, захватить сознание, привести безумие. Что-то всё же тормозило Дазая, заставляя задумываться. Или… кто-то?

Ода Сакуноске был единственным, кто настырно мешал холоду захватить душу Дазая. Но когда тот исчез, Осаму пришлось самостоятельно бороться с пустотой, холодом, затаившемся безумием. И он справлялся, старался держаться и держался. Он не позволял бездне поглотить себя окончательно, постоянно ища смысл жизни, он не давал холоду окончательно окутать его душу и впустить в сознание сумасшествие. Но случилось то, что случилось, и Дазай сдался. Чёрная липкая пустота быстро утянула Осаму в свои объятия отчаяния и безысходности, безжалостный цепкий холод сковал душу, не выпуская наружу желание найти смысл жизни, а безумие смогло прокрасться в уголочки сознания и теперь каждую ночь заставляло Дазая видеть свои самые ужасные поступки.

Он потерян. Его уже не спасти.

Анна уселась на диван, укутавшись в кофту и поставив ноутбук себе на ноги так, чтобы тот мог её хоть немного согреть. Она усиленно делала вид, что смотрит нечто интересное, что увлечена тем, что показывает ей монитор. Но на самом деле…. Она кидала обеспокоенные взгляды на парня. Такая погода почему-то заставила её задуматься, что же могло так сильно сломить человека. Что же должно было произойти, чтобы он сдался и отдался на растерзание собственным чудовищам.

Она посмотрела на него со стороны сострадающего человека.

Его исхудавшее лицо выглядело вполне привлекательным, если бы не зеленоватый оттенок кожи и впалые от голодания щеки. Его руки были прекрасны, если бы не сильно тонкие запястья. Его взгляд скрывал множество тайн, но сейчас он был самым простым, опечаленным и неосознанно молящем о помощи. Анне действительно стало жаль его… 

Но Дазаю не нужна жалость. Он не жалок. Он просто разбит.

Хотелось снова завязать разговор, и Анна уж было открыла рот, подбирая какую-нибудь обыденную тему, но тут же осеклась, прикусывая язык. Он не хотел говорить, совершенно. И то, что он молчит, а не высказывает своё недовольство по поводу её присутствия здесь, о многом говорит. В квартире повисла неприятная тишина, которую разбавлял лишь стук капель о стекло. Дазай всё так же смотрел в окно, думая о чём-то своём, а Рейлинг всё так же сидела, таращась в монитор.

Пока не пришла Акико.

Штатный врач агентства, вся промокшая до нитки несмотря на то, что использовала такси, не шибко тратила время на излишние любезности. Она позвонила в дверь, и как только ей открыли, сразу приступила к тому, что повесила мокрое пальто и направилась в спальню, где стала подготавливать всё для капельницы. Не сказать, что она была злая, просто уставшая и серьёзная. Все вопросы она задавала по ходу того, что делала, так что чтобы нормально поговорить, её нужно было ловить в разных комнатах: спальне, ванной, гостиной. Наконец все, что нужно было приготовить для капельницы, было сделано.

— Анна, ты не могла бы привезти Дазая в его спальню, пока я тут настраиваю что нужно?

— Конечно, — наличие Йосано прибавило радости в голос немки. Всё же находиться в обители депрессии в полном одиночестве было как-то не очень воодушевляюще.

Акико взяла свободную руку парня и начала проводить по ней пальцами в поисках вены. Несмотря на то, что руки Дазая были чересчур костлявыми, нащупать вену удалось не сразу. Зато когда получилось, врач безо всяких церемоний ввела иглу, так что Осаму слегка цыкнул от неприятного ощущения.

— Что ты как ребёнок? — осведомилась Йосано, пуская лекарство. Жидкость с пакетика начала медленно капать, проходя путь по трубочке прямо в руку Дазая. И он решил зациклить свой взгляд на капельнице, игнорируя девушек.

— Сомневаюсь, что он ответит. Он очень молчаливый, — Анна ответила вместо него, кинув на парня короткий взгляд. — Может, пройдём в гостиную, чтобы не мешать ему? — на этот вопрос врач лишь пожала плечами и махнула рукой.

— Он такой уже третий месяц, — усаживаясь на диван, начала Йосано. — Сначала пролежал некоторое время в коме, затем вышел из неё и теперь игнорирует любую помощь. Почти не разговаривает, постоянно зацикливает свой взгляд на одной точке. Мы уже не стали сильно трогать его и узнавать, что случилось.

— Он выглядит очень подавленным…

— Зато весь офис может отдохнуть от постоянных проблем, которые он приносил, — Акико назвала это как единственный плюс, в остальном же она, как и остальные члены агентства, скучала по Дазаю как по прекрасному сыщику и по его постоянному отменному расположению духа.

— Неужели он был таким проблемным? — Рейлинг слегка улыбнулась, пытаясь перевести разговор в более приятное русло.

— Не сказать, что проблемный. Своеобразный, как и каждый в агентстве, — Йосано пожала плечами и тоже улыбнулась. — Здесь так холодно, я бы не отказалась от чая. Ты будешь? — Анна кивнула и последовала за Акико, которая уже метнулась на кухню. Девушки быстро сработались на одной, по сути, чужой кухне. Одна поставила чайник и достала чашки, вторая нашла ложки и сахар. И уже через пару минут на столе стояли две небольшие чашечки с ароматным горячим напитком.

— Сегодня такой дождь, — начала Рейлинг, усаживаясь за стол. Им нужно было начать с чего-то разговор, пока у Дазая стояла капельница. Акико сразу же подхватила тему, рассказав о приключениях в агентстве. Но строго о тех, которые можно было разглашать. От этих историй время пролетело незаметно.

Препарат уже почти закончился, когда Йосано зашла в спальню к Осаму. Тот сидел, опустив голову и плотно поджав губы, словно сдерживаясь.

— Как ты, Дазай? — поинтересовалась врач, снимая с него пластырь и иголку.

— Нормально, — полушепотом ответил парень, прикрывая глаза. Хотя на самом деле ему уже было плевать на собственное состояние. Всё тело изнывало от боли, мозг требовал обезболивающего, а Осаму продолжал говорить, что всё нормально или же не говорил и вовсе ничего. Незачем ему тратить деньги агентства на его благополучие, незачем. Спасения достойны лишь люди, а он уже не человек. Уже нет.

Остальное время после ухода Акико Анна и Осаму провели в тишине. Рейлинг слушала музыку в наушниках, а Дазай уже продумывал план по уходу из жизни. Несмотря на поражение и потрёпанное тело, его ум сохранил былую остроту. Продумать такую мелочь не составило труда. Осталось только дождаться, пока девушка закончит с ролью сиделки и уйдёт восвояси. А это должно было случиться очень скоро. Сразу после прихода Куникиды.

Доппо пришел, как и говорил утром, в промежутке между 20:59 и 21:00. Непогода к тому времени утихла, тучи рассосались, дождь перестал идти, лишь небольшой холодный ветерок оставлял зябкое ощущение недавней грозы.

— Добрый вечер. Как вы тут? Он не успел нахамить вам? — поинтересовался Куникида сразу после того, как вошел в квартиру. Анна лишь посмотрела на Осаму и поняла, что нет смысла ей жаловаться на его недовольство, его вполне можно понять. Поэтому она улыбнулась и сказала, что день прошел отлично. Услышав эти слова, Дазай даже перевёл взгляд на девушку, про себя отмечая, насколько она глупа и наивна.

Куникида ещё переговорил с Анной насчёт завтрашнего дня, во сколько ей нужно приходить и что ещё следует делать, затем они попрощались. Рейлинг начала собираться домой, а Доппо — подготавливать всё для того, чтобы уложить своего больного напарника спать.

***

Тёмная холодная квартира и гробовая тишина, которую изредка нарушают проезжающие мимо машины. На часах уже примерно одиннадцать. Он не спит и не хочет закрывать глаза. Сердце бешено стучит, руки сводит судорогой, голова разрывается от боли. Дазай уже всё для себя решил, и сегодня ему никто не помешает. Не нужно ему с этим тянуть. Не нужно тратить впустую медикаменты, деньги и еду. Он облегчит всем жизнь. Сегодня.

Осаму делает усилие, жадно хватая кислород, чтобы уменьшить подкравшуюся боль. Его зубы невольно кусают губу, так проще, чтобы не закричать. Гипс мешает двигаться, но Дазаю плевать. В глазах страшно темнеет, словно он вот-вот потеряет сознание, так и не совершив свой план. Но он не может. Ему нельзя. Он делает ещё один вдох, чтобы как-то нормализировать своё состояние. Тело не привыкло к таким резким движениям. Все мышцы напряглись, отдавая болью. Дазаю осталось только слезть с этой кровати и каким-то из известных способов облегчить всем жизнь, прекратив собственное существование. Он делает ещё одно усилие, ему достает сил. Он хватается за всё, что только видит. Он уже не обращает внимание на боль, которая с каждым движением всё сильнее и сильнее. Мозг давал команду упасть на подушку, тело не хотело таких подвигов. Но Осаму решил, что сделает это сейчас, сегодня. Он ступает здоровой ногой на холодный пол. Кости ещё не способны выдержать вес собственного тела.

Дазай сдавленно стонет и… падает…