Кто там что про немую сцену в «Ревизоре» говорил? Вот она, родимая, во всей красе!

     Вот так всегда: только подумаешь, что всё наладилось, ибо на тебя наконец-то перестали орать всякое нехорошее и собираться в иной мир, как нате, получите и распишитесь.  

     Я продолжала тупо пялиться в изображение собаки с человеческим лицом и полностью разделяла недоуменное выражение этого… лица?! Что я могла ответить?

     — Ну… э-э-э… Я не знаю, — я пожала плечами и, глупо улыбаясь, подняла голову на Фролло. — Я правда не знаю. Я просто проснулась тут на полу, вот и всё.

     Кажется, он так ждал моего ответа, что даже дышать перестал. А тут-то его и поджидал облом. Он смотрел на меня, вообще не двигаясь, я даже переживать начала, может случилось чего. Но тут падре прерывисто и громко выдохнул и ушёл в себя. Судя по всему, перезагружаться.

     Есть хотелось просто невыносимо. Как он так спокойно живёт без завтрака? Что ещё интереснее, так это то, как он до таких размеров вымахал с местным режимом питания? Полтора приёма пищи в день, треть дней вообще постные, а вон какие габариты. Не человек, а Терминатор.

     Тут, видимо, архидьякон дообновлялся и вернулся в сознание. Как-то очень прытко вскочив, он направился к своим алхимическим прибамбасам. Чего он там рылся на своих полках, меня совершенно не интересовало: не орёт, не бегает, не прощается с жизнью и не хочет меня сдать какому-нибудь коллеге по судейскому бизнесу — и хорошо.

     Я занимала себя разглядыванием уморительных гравюр и, остановившись на одной мадам, задумалась об Эсмеральде: интересно, она и правда такая? Ну, как в книге. Оторванная от реальности и фебкающая 24/7 без обеда и выходных? Надо с ней познакомиться. В конце концов, во всём городе есть всего восемь людей, от которых я представляю, чего ожидать.

     Из этих дум меня вырвала вода, которую архидьякон лил мне на руку. И вид при этом он имел крайне заинтересованный. Я смотрела на него, он — на мою руку, которая — вот чудеса-то расчудесные! — не шипела. Тут наши взгляды встретились. Искра, буря…

     — Вы чего творите? — спросила я как можно более доброжелательным голосом. С психами надо аккуратно. Мало ли чего он там накануне надышался? Вчера цыганку красть пошёл, сегодня меня помыть решил…

     Он с каким-то разочарованием взглянул на меня, потом снова на мою руку, горестно вздохнул и поплёлся обратно к полкам. Из всего его бормотания я разобрала только слово «просроченная». Ну всё, паззл сложился.

     Вытянув шею, забыв и про мадам из книжки, и про Эсмеральду, я неотрывно пялилась на господина архидьякона. Ибо перфоманс с чарующим названием «Экзорцизм в домашних условиях» был куда интереснее любой книжки. Святая вода уже была, что дальше? А дальше он меня либо в Сену скинет (но эта идея обречена на провал, ибо плавать я умею), либо будет читать специальные стихи на латыни.

     Надеюсь, его долгое пребывание у полочек со своими алхимическими приблудами намекает не на трудный моральный выбор. Надеюсь, он просто слова вспоминает…

     И точно. Только я устало отвалилась на спинку, как он встал надо мной и всё с тем же заинтересованным лицом стал что-то увлечённо декламировать. Иногда он останавливался на пару секунд и недовольно глядел на то, как со мной ничего не происходит. Лицо он при этом делал до поразительного смешное. Наверное, если бы всё это происходило где-нибудь в местных правоохранительных органах, то мне было бы не так весело. Но сейчас я была готова просто взорваться со смеху. Поэтому, как только сдерживать себя стало уже невозможно и он снова замолк, я воскликнула:

     — Ave Maria! Deus vult!

     В этой тишине я почти слышала, как где-то там, высоко, в его голове скрипят шестерёнки. Спустя пару минут этой перенастройки его опять перекосило, но уже по-новому… И вот с этим новым лицом он, глядя мне прямо в глаза, спросил самым проникновенным голосом:

     — Ты смогла это сказать?! Кто ты?

     Фома неверущий… Ох, Клодушка, что ж с тобой делать?

     — Человек. Самый обычный, — вздохнула я, глядя на архидьякона, готового поверить, видимо, во всё, кроме этого… Мда. — На, проверь.  

     От моей протянутой в его сторону руки Клод с криком «Не трожь меня, ведьма!» отскочил всё к той же стене. Что ж, я пыталась, моя совесть чиста.  

     — Ладно, ладно. Кстати, а что там с обедом?

     — Только бы пожрать, — проворчал архидьякон и ретировался вниз.

     Торчать здесь целый день, учитывая наше «милое» общение, я вовсе не собиралась. Да и он пусть как-то свыкнется с моим присутствием, а то брякнется ещё, и что дальше? Нет, так не пойдёт. Обувь есть, одежда — ну предположим, надо только что-то тёплое найти. Видимо, придётся ограбить мэтра на один плащ — чай, не обеднеет… Но, Эсмеральда Эсмеральдой, а обед по расписанию.

     Поесть он всё-таки мне принёс. Кусок какого-то пирога и до противного разведённое вино. В общем и целом еда была сносная, а с большой голодухи, как у меня, даже вкусной. Всё, решено, питаться я буду тут! Осталось только товарища архидьякона известить…

     И только я подумала об этом, а ещё о том, что неплохо бы свистнуть плащ и пойти погулять до одной известной цыганки, как эту идиллию нарушил стук в дверь. Плевать, кто конкретно за ней стоит: я тут, и этого уже достаточно. Поэтому Клод шепнул мне лезть под очаг, но я-то не Жеан ни разу, так что…  

     Завязалась короткая перепалка, в ходе которой Клод согласился сначала разузнать, кто там пришёл, тем более, что он, судя по его виду, никого не ждал. В ответ на это из-за двери послышалось «Это Жеан, братец».

     Вот только его и не хватало для полного счастья. Попытки его отослать напоролись на самые ярые уверения в том, как сильно Жеан истосковался по родному человеку и что он просидит у двери хоть целый день, если нужно.

     Каким именно словом я прокомментировала ушлого паренька, падре, конечно, не понял. Но, видимо, выражение моего лица говорило само за себя, раз он хмуро кивнул в ответ на это. Делать нечего — я полезла под очаг.

     — Войди, — хмуро огласил Фролло-старший. И за этим, ожидаемо, полезли и проповеди, и отповеди, и мольбы денег в стиле «Дайте попить, а то так есть хочется, аж переночевать негде». Слушать молча, как этот мелкий гадёныш выцыганивает себе очередную порцию монет, чтобы оставить её в ближайшем кабачке в компании сами-знаете-кого, было бесконечно трудно.

     Разумеется, не мне одной. Потому что когда дверь захлопнулась и с лестницы послышались развесёлые песни, первое, что я увидела, было настолько мрачное лицо Клода, что птицы над ним должны были дохнуть прямо в полёте. Мой вид тоже был не самым позитивным. Демонстративно смахнув с себя вековую пыль (вот заработает он себе астму, сотку ставлю!), я уселась в кресло и подчёркнуто равнодушно продолжила листать книгу. Надолго меня не хватило…

     — Можно, я ему всеку в следующий раз, а? Пожа-а-алуйста, — взмолилась я, повернувшись к нему.  

     — Что сделаешь?

     — Ну… по шее надаю. Так можно, а? Мелкий наглый ... ! — выругалась я и уже с ангельски-невинным выражением лица спросила снова: — Так что?

     — Он мой брат, — как-то не очень уверенно протянул падре.

     «Ну что ж, Москва не сразу строилась, — успокаивала я себя, — дожму ещё…»

     — Одолжите плащ? Пойду погуляю, вам же работать надо.

     Он удивлённо посмотрел на меня, уже в тысячный раз за этот раз выпадая в осадок от моей наглости. Ну а что поделать?

     — А… а почему я?

     — Меня же к вам забросили, значит что? — я вопросительно посмотрела на архидьякона и продолжила: — Значит, это судьба! Нам ли тягаться с нею?

     — Он у меня здесь один, — попытался возразить он.

     — Я не надолго. Там же холодно, да? А я создание крайне теплолюбивое.

     Вконец обалдевший от всего произошедшего за последние сутки Фролло был уже не в состоянии долго спорить. Я воспользовалась его молчанием, сцапала плащ с гвоздя и, замуровавшись в него, почапала вниз.

     Жаждете описаний вони на улицах? Её почти столько же, сколько и в наше время. Только у нас это последствия автотранспорта, а тут это последствия конетранспорта. Но было таки холодно. И, конечно, красиво, чёрт побери.  

     Да, стоит упомянуть, что в Париже я была исключительно посредством Витиных романов да при помощи гугл-карт. Так что я представляла разве что, на каких берегах находятся Город и будущий Латинский квартал, и что где Город — там же и Двор Чудес. Значит, туда я и не буду соваться. К тому же, там ещё и Гудула с Гревской площадью, а я как-то не питаю трепетной любви к виселицам. Так что ну его.  

     Университет же — это толпы вечно поддатых студентов а-ля Жеанчик и одинокие заучки типа юного Клода. В общем, место тоже малопривлекательное. Так что одна я буду, пожалуй, гулять вокруг собора и достаточно. Не горю желанием напороться на какого-нибудь условного сами-знаете-кого и его гоп-компанию. К слову, самого его было не видать, что меня безусловно радовало.  

     Пока я стояла и раздумывала, куда бы податься, вопрос разрешился сам собой. Видимо, у Эсмеральды началась вторая смена. Она неторопливо расстелила коврик и скинула верхнюю одежду, поёжившись от ветра. Парижане, словно зачарованные, начали стекаться на звук её бубна. Надеюсь, Клод не прибежит, чтобы обломать ей заработок, а мне очередное шоу.

     Теперь хотя бы стало понятно, почему он так на неё запал. Была б я мужиком — я б тоже «Belle» затянула. И невооружённым глазом было видно, что пришла она сюда в первую очередь ради сами-знаете-кого. Уж больно знакомым взглядом она прочёсывала собравшуюся толпу. Но я уверена, что сами-знаете-кто или восхищается шейкой своей невесты, или зажигает с вышеозначенным Жеаном в кабаке. Дело-то потихоньку к вечеру двигается.

     По-хорошему, надо было бы состроить какое-нибудь таинственное выражение лица и таким же таинственным голосом шепнуть ей какую-нибудь высокопарную фразу на тему «Не спи с этим болваном в латах, а то тебе кранты», но в голову ничего не шло. Так что придётся отложить знакомство с цыганкой. Какая уже разница? Пикапер-самоучка провалился ещё вчера, а до её роковой свиданки с сами-знаете-кем ещё почти три месяца. Так что можно спокойно обдумать, как бы её предотвратить. Витю я, конечно, люблю, но, когда люди остаются в живых, люблю ещё больше.

     Пока я любовалась на цыганку и искала взглядом кого-нибудь, кто хоть отдалённо будет напоминать поэта-бомжа, а именно Гренгуара, то не заметила, что замёрзла. Ноги закоченели, и я бочком двинула обратно в собор. И тут я поняла, что до сих пор не знаю, где я буду спать. Что же, придётся снова вешать лапшу на уши архидьякону. А куда деваться?

     Так, правая башня и на самый верх… Уфф, если так каждый день бегать да не по разу, можно будет мышцами на ногах орехи колоть. Ну и хорошо, на танцах пригодится! Из кельи не было слышно голосов, значит образцово-показательный батюшка корпит над своими алхимическими штуковинами в гордом одиночестве.  

     Я прислонилась к стене и перевела дух. Сегодня изменчивая Фортуна явно на моей стороне: Клод мне ничего не сделал (святая вода и латинские стихи не в счёт), Эсма при мне не фебкала, сами-знаете-кого я тоже не встретила, как и горбуна, а что совсем прекрасно — я почти выклянчила разрешение вмазать Жеану. И тут я буду не хуже Маршала из «Как я встретил вашу маму»¹! Ну разве не прекрасно? Отличный день!

     В ответ на мой стук раздался закономерный вопрос «Кто?».

     — Я.

     Дверь распахнулась, и архидьякон устало и как-то даже разочарованно произнёс: «А, это ты, ведьма». Я только вздохнула: мне его не переубедить, а жаль. Не лучший позывной в нынешних условиях.

     — Она опять танцевала? И никто её не прогнал…

     — А вы, значит, опять смотрели? Но она же вам так не нравится!.. Что же она такого делает?!

     Фролло грустно хмыкнул:

     — Она язычница! И смеет осквернять своими плясками…

     — А выкрасть её вчера вы пытались, чтобы её к вере привести, да?

     — Да… Как?.. Откуда..?

     — Какая разница? Это судьба, мэтр, вам ли не знать… — надо было брать уроки актёрского мастерства, когда была возможность. Сейчас бы не пришлось так надрываться. Но и мотивация «Ты сможешь втирать что угодно персонажам романа, когда с ними встретишься», откровенно говоря, бредовая. Придётся обходиться тем, что есть.

     — Судьба… Люцифер послал мне ведьму. Я ведь согрешил только в мыслях. Ты заберёшь мою душу, когда я согрешу здесь, на земле?

     Я плюхнулась в кресло и, подперев щёку рукой, посмотрела на падре:

     — Наша песня хороша, начинай сначала? Ох... Я не ведьма и не собираюсь похищать вашу душу. И вообще, я устала и хочу спать. Раз Провидение или кто-то ещё меня скинул сюда, значит вам со мной и возиться. Так где тут можно поспать?

     Архидьякон устало посмотрел на меня:

     — Женщинам туда² нельзя.

     — А спорим, что там² сейчас целая толпа женщин? — уж в чём-чём, а в том, как «ревностно» соблюдался целибат, у меня сомнений не было. Клод в ответ на это мог только вздохнуть.

     — О Небо, зачем, за что ты посылаешь мне такие муки? Женщина в моём доме!

     Когда с риторическими вопросами было наконец покончено, он поднялся и велел мне надевать плащ.