Сравнение с советским будильником выдерживают разве что эти колокола. Хочешь ты или нет — они тебя разбудят. Но будильник хоть можно было в стену кинуть (неважно, что это слабо помогало), а как кинуть в стену колокол? Так что прогресс — вещь безусловно отличная!

     Когда я проснулась, в доме никого не было. Значит, Клод уже учапал на работу, что довольно грустно. Теперь ни хлеба, ни зрелищ, и к тому же мне придётся сидеть тут взаперти совершенно одной чёрт знает сколько. А дом такого лютого аскета, как наш образцово-показательный батюшка, интереса не представлял, да и мои моральные установки не позволили мне совать нос повсюду. Все доступные комнаты уже были осмотрены, и теперь заняться было совершенно нечем, так что я созерцала унылый пейзаж из окна на первом этаже. К счастью, долго ждать Фролло не пришлось.

     — А, ты уже встала, ведьма. Завтрак здесь, — Клод поставил корзину на стол и пошёл разводить огонь в камине.

     И вам тоже доброго утра, товарищ архидьякон. Да, я отлично спала, спасибо, что поинтересовались. Нет, что вы, совсем не холодно было.  

     Разобравшись с огнём, он тоже сел за стол и, в очередной раз изучив моё лицо, решил начать разговор:

     — Так ты и правда не заберёшь меня в Ад?

     Что за день сурка!

     — Да, правда. Вам придётся смириться с этим и продолжать жить. Вот такие грустные новости, мэтр.

     — А… а чем ты тогда будешь заниматься?!

     Вот что-что, а хорошие вопросы задавать он умеет. Мне до этого было как-то не до этого. Зато теперь, жуя яблочный пирог, я призадумалась. Есть вариант подружиться с Эсмой, но слушать сутками про сами-знаете-кого, которого она видела один раз и несколько минут, я не вынесу и свихнусь раньше. Можно отыскать в ближайшем баре Жеана, но он явно будет с сами-знаете-кем, а я пока что не знаю, что меня будет раздражать сильнее: сам сами-знаете-кто или разговоры о нём. К тому же, Жеану мне точно захочется врезать за все его выкрутасы, а официального разрешения мне пока не давали. Флёр и Ко меня вообще не интересуют, да и не попасть к ним, что радует. Ещё есть Клопен. С ним будет проблематично сойтись, если не сдружиться с Эсмеральдой, а этот вариант так и кишит минусами. Точнее, одним. Одетым в латы и сидящим на коне. Клодушка уже на грани, да ещё и расстроен, что Ад пока что отменяется. К последнему варианту, носящему не слишком гордое имя Пьер Гренгуар, я ничего тёплого не испытывала.

     — Танцевать на площади я точно не пойду, не переживайте. Я, пожалуй, схожу прогуляться. Словом, скроюсь на какое-то время с ваших глаз. Как вам такая мысль? Но мне снова понадобится ваш плащ. И у меня нет подходящей обуви, — я призвала всё своё обаяние и взглянула на падре. — А ещё, если хотите, я могу рассказать вам много всего интересного. Вы же науку уважаете? Я, конечно, не учёный, но кое-что знаю.

     Он недоверчиво на меня покосился:

     — И какими тайными знаниями обладают ведьмы? Ты знаешь, как сделать философский камень?

     — Нет. Но могу сказать, что вы совершенно правы, не веря в астрологию.

     — Откуда..? Я ведь…

     — Откуда — это мы потом с вами поговорим. А теперь я с вашего позволения пойду прикуплю обувку.

     Клод закатил глаза, но пару монеток на стол метнул:

     — Моя судьба мне дороговато обходится.

     Оказавшись на улице, я какое-то время переминалась с ноги на ногу, озираясь по сторонам. Отличная обстановка. А главное, очень знакомая: и звуки, и запахи… Как будто снова на российском рынке оказалась! Вволю насмотревшись и наслушавшись, я потрусила к мосту Менял, а оттуда, всё так же на звуки и запах, — на рынок. Видимо, у меня и для пятнадцатого века типовой размер обуви, ибо она отыскалась сразу же. А в соседней лавке нашлись и отличные разноцветные шоссы¹. Не могу не сказать, что во всём этом я выглядела, как Петрушка. Хоть иди в цирк устраиваться…  

     На сдачу в лавчонке неподалёку я даже смогла купить рогалик и бутылку вина. Наконец-то оно было нормальное, а не то разбулыженное дряньство, которое притаскивал падре. Да, я, конечно, чуть-чуть ощущала себя Жеаном, но! Я вообще-то только вчера попала в средневековье, а что ещё хуже — я попала в Витино средневековье, где Фролло, увы, не настолько крут, как был бы в реальном пятнадцатом веке. Да и вообще, в Витином средневековье может быть всё…

     Вдоволь нагулявшись по правому берегу, я двинула обратно к собору, но, проходя мимо одного злачного места с известным мне названием «Старая наука», я увидела тело, показавшееся до жути знакомым. Тело это имело русые патлы, крайне недовольное лицо и глаза, жившие, по-видимому, отдельной жизнью. Пришло время проверить догадку...

     Я легонько тронула тело ногой, и оно что-то невнятно пробормотало. Встать самостоятельно было, судя по всему, выше его сил. Но не оставлять же его тут! Отморозит себе что-нибудь ещё, а меня потом совесть съест. Или не съест, что вероятнее, но сейчас почему-то казалось, что обязательно, всенепременно съест. Я пнула его посильнее, и тело открыло глаза, пытаясь сфокусировать на мне взгляд.

     — Пьер? Пьер Гренгуар?

     Тело какое-то время обрабатывало информацию, после чего кивнуло. Я села рядом на корточки:

     — И что с тобой делать? Ты где живё… Ах да, ты же теперь женатый человек!..

     Гренгуар замычал что-то в знак согласия и довольно улыбнулся.

     — Два дня всего женат, а тебя уже довели? Ох уж эти женщины, да?

     Гренгуар опять промычал что-то утвердительное.

     — Ну, во Двор Чудес я не пойду, даже с тобой. Защита из тебя, скажем честно, так себе. Самого недавно чуть не повесили, — продолжала размышлять я. — Так что мне с тобой делать?

     Единственной здравой мыслью, пришедшей мне в голову, было отвести — ну или отнести, смотря по обстоятельствам, — господина поэта к Фролло. Взялся когда-то этого обалдуя растить — пожинай плоды.

     — Он нас убьёт… Обоих, — приговаривала я, волоча на себе отнюдь не поэтически настроенную тушку Гренгуара, пребывающего совершенно определённо в куда более приятном мире. Периодически его прорывало на поговорить, но я его не слушала, размышляя, почему такого худого так тяжело тащить. Мы уже завернули к мосту Менял, как показалась очень характерная цыганка в сопровождении столь же характерной козы. В этот момент Гренгуар прозрел, заметил золотые рожки, восклинул:

     — Джали! — и, взбрыкнув всем телом, свалился на землю.

     Коза обернулась, а вместе с ней и её хозяйка. Я окликнула цыганку по имени:

     — Эсмеральда!

     — Откуда вы меня знаете?

     — Серьёзно? Это всё, что вас интересует? Я вообще-то тут вашего пьяного мужа подобрала и... вот, волоку. Может, сами его до дому до хаты отведёте?

     Эсмеральда в нерешительности смотрела то на меня, то на пьяное туловище, которое теперь глупо улыбалось.

     — Я вам помогу. Всё, решено. Давай, бери его с другой стороны. Он даже в состоянии передвигать ноги. Пошли.

     А вот Эсмеральда-то оберегом была. Нас не то, что никто не трогал, — перед нами все расступались. Не хватало только красной ковровой дорожки да оркестра в придачу, а так — полный комплект. Мы всё шли и шли, а дороге до той самой площади в форме неправильной трапеции не было видно ни конца, ни края. Зато когда мы туда пришли… Представьте себе крайне шумный улей, вонь в котором можно спокойно причислять к оружию массового поражения, — вот что представлял собой Двор Чудес. Я, как могла, пыталась закрыть нос плащом, но это очень слабо помогало.

     Увы, но от всяческого рода улюлюканий и попыток ущипнуть Эсмеральда не спасала, а жаль. Да и вообще, наше незапланированное шествие привлекало очень, даже слишком много внимания. А ещё у меня появилось подозрение, что я не нравлюсь Джали. Уж больно настойчиво она скакала вокруг меня. Хозяйке же её было не до этого: она вообще как будто медитировать пыталась. Но я её понимаю…  

     На шумиху, конечно, выглянул сам «король» местного общества. Он хотел было нас остановить и расспросить, но Эсмеральда, вся красная, как ещё не завезённые помидоры, бросила на него такой красноречивый взгляд, что Клопен сразу и абсолютно молча согласился отложить допрос с пристрастием.  

     Так мы и дошли до её домика. Пьяное тело было сгружено куда-то в угол на широкий сундук, а мы молча сели за стол, переводя дух и утирая пот. Вдруг Эсмеральда подскочила с табуретки и полезла в шкафчик, вытащив оттуда жбанчик браги. Её кислый запах напомнил мне, что у меня есть нечто получше. И я, почти как Маяковский, достала из широких шта… кармана юбки бутылку вина. Каким чудом она не разбилась во время этого удивительного путешествия от моста Менял в каморку цыганки — я не знаю, да и так ли уж это важно?

     — Оно не разбавленное? — удивлённо покосилась на меня Эсмеральда, понюхав вино. — Я такое не пью.

     — А я не могу пить эту разведённую гадость. Да и не такое уж оно и крепкое. Давай кружки.

     Она метнулась обратно к шкафчику и, кроме кружек, поставила на стол и еду. Конечно, это вам не Клодушкины разносолы, но всё же еда. Хм, что ж, у мадемуазель появился шанс… Заморив червячка и распив по кружке, мы отвалились к стене. Смущённо покраснев, Эсмеральда всё же поблагодарила меня, что я не дала её мужу погибнуть от холода. Мы сошлись на мнении, что всё сложилось отлично и поэт пусть и не женская мечта во плоти, но не так уж и плох.  

     Бывает.  

     Иногда.  

     Наверное…  

     — Ну, благодарствую за еду, но мне, пожалуй, пора.

     При этих моих словах цыганка вытаращилась на меня так, будто я сказала, что в это время я обычно ем детей после оргии с моим мужским гаремом и уже опаздываю.

     — Эм… что-то не так?!

     — Куда ты пойдёшь? Уже поздно, — всё так же не сводя с меня взгляда, ответила Эсмеральда.

     — Меня будут… — и вот тут я призадумалась да приуныла. Не будет меня никто ни ждать, ни искать. — А впрочем, ладно, переночую здесь. Ты же утром пойдёшь к Собору, да?

     — Да, я жду… Нет, ничего.

     — Знаю я, кого ты ждёшь, — с максимально равнодушным лицом протянула я.  

     Вот же чёрт, неужели мне не избежать разговоров о сами-знаете-ком? Уфф, надеюсь, сами-знаете-кто окажется не смазливым блондинчиком с прозрачными усиками. Пожалуйста, пусть он хоть чуть-чуть будет походить на Патушку²! Ибо это единственный шанс, чтобы я могла его выносить. Буду вспоминать Дешире… короче, представлять Пата — глядишь, и переварю этого павлина…

     — Знаешь? — хм, а я думала, что ещё сильнее вытаращиться уже невозможно. Ан нет… — Но… Откуда?

     — Ты уже второй человек, который задаёт мне сегодня такой вопрос — «Откуда?». Знаю и всё, — с тем же деланым равнодушием я пожала плечами. — Я много чего про твою жизнь знаю. Например, я знаю, что ты сказала себе, когда вы входили в Париж через Папские ворота в конце августа в прошлом году. И на сколько кусков разлетелась кружка на этой вашей «свадьбе» с Гренгуаром.

     Эсмеральда как будто вообще забыла, что такое моргать. Она просто стояла, вперившись в меня глазами, и молчала. Где-то я уже такое видела… Ах да, у образцово-показательного архидьякона, конечно. К счастью, она наконец моргнула, вздохнула и…

     — Ты ясновидящая? Или ведьма?

     — Да не ведьма я! И не ясновидящая. Просто я много знаю. В том числе и о том, что может произойти, например, если ты и впрямь собираешься поступить так, как задумываешь.

     Она покраснела и села на стульчик, отвернувшись к стене. Да-да, подумай, дорогуша. Очень хорошо подумай.

     — Он же Со-о-олнце, — мечтательно протянула Эсмеральда.

     Ну всё, поздравьте меня, я только что запустила фебкающий механизм. Интересно, во сне она тоже про него говорит, или хоть в это время я буду лишена этого «счастья» слушать о сами-знаете-ком?..

     — Солнышко, угу. Не перегрейся смотри, — хмыкнула я с самым загадочным лицом, которое только смогла состроить. Видимо, загадочность — всё же не моё, поскольку Эсмеральда не замерла в благоговении, а чуть накренив голову с интересом пялилась на меня.

     — Не перегреться?

     — Да и вообще — Солнце! Солнце — оно, знаешь ли, много кому светит, — выражение лица «Если вы понимаете о чём я» мод он. Но Эсмеральда не поняла:

     — Это неважно, — с той же глуповатой улыбочкой проворковала цыганка, — главное, что он светит для меня. Мы будем так сча…

     — Какого цвета у него глаза?

     — Что?

     — Глаза. Какого они у него цвета?

     — А... А это зачем это?

     — Вот. Ты даже не знаешь, какого цвета у него глаза, а уже нафантазировала свадьбу, дюжину детишек и счастливую старость в креслах-качалках в тени деревьев в вашем саду.

     — Это неважно! — обиженно буркнула Эсмеральда, являя собой эталон юношеского максимализма. — Они у него самые прекрасные на свете. И какого они цвета — совсем неважно!

     Ну-с, на этом милый диалог был закончен. Парой скупых фраз мы разрешили вопрос, кто где спит, и мне даже разрешили спать вместе с ней, а не в одной комнате с храпящим Гренгуаром. Нет, не поэт, а ворох сюрпризов! Худой, а тяжёлый. Мелкий, а храпит на весь Двор Чудес.

     Может я схожу с ума, но мне казалось, что, даже засыпая, Эсмеральда с придыханием произнесла имя сами-знаете-кого.

     Хорошей, блин, ночи...