За любимым столиком Тайлера сидела компания, у стойки тоже не было свободных мест. Субботний вечер и дурная погода загнали людей в уютную полутьму бара Софии. Сама миссис Коул уже ушла наверх, за стойкой сновала Кристина, следя за звонком с кухни, оповещающем о готовности очередного заказа. Хупер кивнул ей, взял из холодильника бутылку пива и прошел в дальний конец “Эдельвейса”. После недели работы хотелось наконец расслабиться. Он снял куртку, на пол брызнули дождевые капли. Конечно, отдохнуть можно было и дома, коротая промозглый вечер за перечитыванием томика из маминой библиотеки, но сейчас ему хотелось побыть среди тихого говора, рядом с теплом живых людей.

Дом был готов к зиме, оставалось покрасить стены изнутри. Полупустые комнаты звучали гулким эхом, но покупка мебели могла подождать, скромных накоплений с трудом хватило, чтобы окончить основной ремонт. Тайлер уже две недели работал на небольшом предприятии по деревообработке в Черритауне. Почти все процессы там были автоматизированы, рабочих требовалось совсем немного, но хозяин помнил старшего Хупера и по старой дружбе подыскал местечко его сыну. Таю нравился смоляной запах, пропитывавший одежду к концу рабочего дня, нравился процесс шлифовки дерева, доводивший сложную текстуру до совершенства, нравилась возможность работать руками и видеть плоды своих трудов. Противошумовые наушники отгораживали его от визга станков, Тайлер планировал отложить сотню долларов со следующей зарплаты и обзавестись беспроводными затычками, чтобы слушать книги во время работы.

Эта страсть появилась у него недавно. Лив была настоящим книжным червем и любовно собирала книги, надеясь передать библиотеку сыну, когда тот подрастет. Но Тайлера увлекали игры с мальчишками и спорт, а не бесконечное перелистывание страниц. Смирившейся с отсутствием интереса сына к чтению матери все же удалось привить Тайлеру уважение к печатному слову.

Позже, участвуя в рейдах, когда солдаты разносили двери домов в щепки и обрушивали шкафы в поисках спрятанного оружия, Тайлер старался не наступать на книги, лежащие на полу, пусть вместо привычных букв и текла по смятым страницам арабская вязь.

В первый вечер после окончательного возвращения в родной дом Тай наугад снял с полки в родительской спальне пухлый том. Страницы наверняка еще помнили прикосновения маминых рук. Он прочел два абзаца и неожиданно для себя увлекся. Улегшись на расстеленный по кровати спальный мешок и включив фонарь, Тайлер погрузился в книгу и очнулся под утро, когда последняя страница была перевернута, а вместо слабеющего фонаря комнату осветила заря.

За лето Тай перечитал все, что было дома, и по-новому взглянул на личность собственной матери. Ее жизнь домашней хозяйки всегда казалась ему слишком тихой и, чего уж там, скучноватой. Теперь он понял, что Лив путешествовала по гораздо большему количеству миров, чем он сам. Сейчас Тайлер наконец мог бы обсудить с ней прочитанное... При этой мысли сердце наполнилось горечью, Тай нахмурился.

“Вот результат ничегонеделания — копаешься в прошлом, ищешь утраченные возможности и жалеешь себя.”

Он решительно отставил пиво, намереваясь вернуться домой и найти себе занятие, благо недоделок в доме было предостаточно, но внезапно перед ним за столик обрушился Мак.

— Как дела, Хупер?

Потное лицо толстяка раскраснелось, количество алкоголя в крови явно превышало все допустимые пределы. Тайлер молча смотрел на него, ожидая, что в следующий момент Мак рухнет головой на стол и уснет, но здоровяк оказался не настолько пьян, насколько можно было бы предположить.

— Хочешь, сказку расскажу? — ухмыльнулся Мак.

— Спасибо, за последние дни я вдоволь наслушался сказок, — сдержанно улыбнулся Хупер.

Толстяк покачал головой и, схватив бутылку Тайлера, жадно отхлебнул.

— Моя сказка не похожа на другие, — прохрипел он, утирая рот, — потому что я видел собственными глазами такое, о чем только пишут книжки да снимают кино!

Он придвинулся ближе, дыша алкогольными парами, и прошептал:

— Я видел Эбби Стюарт…

Тайлер насторожился.

— То есть Эванс, — продолжал Мак, — она ведь уже Эванс… — он замолчал, восстанавливая ход мыслей, — так вот, она... Салфетки взлетели, как птицы, и разорвались на части, подобно… — он неуверенно помахал пальцами в воздухе, не находя слов.

Хупер подался вперед и схватил толстяка за руку.

— Мак, что ты видел?

Тот всхлипнул и вырвав рукав, утер слезы:

— Никто, никто не верит мне! Они даже слушать не хотят. Я и сам уже не верю себе…

Тайлер решил попробовать иной подход.

— Да что они понимают, — небрежно махнул рукой он. — Даже если ты и приврал немного, что с того? Хорошее вранье для истории — как соус для спагетти! Рассказывай!

Мак рассмеялся.

— Ладно, так и быть, но ты купишь мне еще стаканчик, идет? Слушай сюда…

Дослушав, Тайлер сходил к стойке за обещанным стаканом. Мак одним глотком осушил его и мрачно изрек, подняв палец к небесам:

— Я уверен, Хупер, я просто уверен, что Том застрелился не просто так! Не хочу ничего плохого сказать про мисс Эванс, но с этой девочкой явно что-то нечисто… Я криминал за версту чую! Даже по молодости думал о карьере следователя.

Он понизил голос:

— Может, это Эбби убила Тома… и корову эту… кто будет следующим? Может, ты? Или я? — толстяк истерически расхохотался и наконец, уронил голову на стол. Через секунду раздался громкий храп.

Тайлер расплатился и вышел к машине, яростные струи ливня трепал ветер, ледяные капли потекли по спине несмотря на поднятый воротник куртки. Он сел за руль и задумчиво посмотрел на левое запястье. На загорелой коже еще светлела полоса от снятого бандажа.

***

Воскресное утро встретило Дину оглушительным щебетом птиц. Мокрые деревья роняли листья на траву. Горы окрасились яркими осенними красками, выглянувшее солнце загнало промозглый туман в ущелья и принялось яростно сушить оставшиеся после дождя лужи. Дина провела рукой по перилам крыльца, стряхивая сверкающую вереницу капель. Эбби в пижаме и резиновых сапожках вихрем пронеслась мимо нее и выскочила во двор. С крепкой ветви клена свешивалась качеля — простейшая конструкция из подвешенной старой шины. Девочка привычным движением вскочила на покрышку верхом.

Дина уже хотела окликнуть Эбби, ведь не годится разгуливать в одной пижаме, пусть та и сшита из теплого флиса. Утро выдалось холодным, несмотря на яркое солнце, изо рта шел пар. К тому же девочка еще не умывалась и не завтракала… Но потом Дина вспомнила себя маленькую, этот чистый восторг нового солнечного утра после череды ненастных дней, когда кажется, что трудности остались позади, и новый день сулит одни радостные открытия. И промолчала.

— Мама, у меня попа промокла!

Дина засмеялась.

— Ну конечно, шина-то висела под дождем! Иди переоденься и умойся, наконец. Завтрак на столе.

Эбби взбежала по ступенькам и, сбросив сапожки с приставшими к ним стебельками бурой травы, скрылась в доме. Дина уже собиралась пойти на кухню, чтобы налить себе кофе, как вдруг к воротам подъехал синий Додж, из машины вышел Тайлер. Дина с трудом справилась с мгновенным детским желанием вбежать в дом и захлопнуть дверь.

— Доброе утро! — Хупер подошел к крыльцу, — малышка еще спит?

— Что ты здесь делаешь?

— Я все еще должен тебе кофе, забыла?

— Упрямец, — хмыкнула Дина, — боюсь, у меня нет настроения куда-то идти.

— И не надо, всё необходимое я принес с собой, — Тайлер похлопал по звякнувшей сумке.

— Тай! Ура! — из дома выскочила Эбби.

Хупер улыбнулся.

— Привет, пичужка. У меня тут лежит кое-что интересное. Обещаю, вам понравится. Отведешь меня на задний двор?

Эбби с любопытством взглянула на сумку и потащила Хупера за дом. Дина закатила глаза и последовала за ними.

Тайлер отмерил маленькой ложкой молотый кофе и сахар и добавил два зеленоватых зернышка кардамона.

— Такой кофе кипятят трижды, чтобы добиться бархатистого вкуса.

Шипящий газовый огонек отражался в боку медной турки голубыми жемчужинками. Дина высыпала на ладонь темные зерна и с любопытством вдохнула горький запах. Эбби, рассматривающая маленькую кофейную мельницу, ахнула и бросилась к противоположному концу стола. Тай держал в руке крохотную чашку, переливающуюся цветной эмалью.

— Это назвается финган*, у меня таких шесть, на всех разные звери и птицы.

Он оставил Эбби любоваться этой кукольной посудкой и снял турку с огня. Налив порцию душистого напитка, Тай сначала пригубил сам, потом передал чашку Дине.

— По традиции, хозяин должен сначала сам попробовать кофе, показывая гостю, что напиток не отравлен, — пояснил он.

Эбби убежала в дом, чтобы принести кукол и поиграть в чаепитие.

— Кто научил тебя этому? — спросила Дина, осторожно сделав глоток.

— Имран. Деревенский педиатр из поликлиники рядом с базой, где я пробыл полгода. Остальные врачи уехали еще до того, как туда пришли союзные войска. Имрану приходилось замещать всех специалистов сразу, — Хупер задумчиво покрутил чашку в пальцах, — Он хорошо говорил по-английски. Помогал вести переговоры с местным начальством. Расспрашивал нас о том, как устроена жизнь в Америке, и сам много рассказывал, объяснял всякие тонкости — если находил слушателей, конечно.

— Настоящий герой, — заметила Дина, — остаться на оккупированной территории, посреди этой разрухи, кишащей вооруженными чужаками...

Тайлер поднял на нее глаза.

— Его убили джихаддисты сразу после того, как мы ушли. Сожгли живьем. За то, что он осматривал и лечил женщин, которым некуда было больше обратиться за помощью.

Дина стиснула зубы и выдержала его взгляд.

— А может, за то, что он сотрудничал с оккупантами? Ты видишь лишь одну сторону медали. Вас посылают рушить и убивать вслепую, не показывая общей картины!

— Кто может похвастаться тем, что видит ее, эту общую картину? — парировал Тайлер, — по-твоему, о чем думают солдаты, лежа в постели после отбоя? О девках? — он насмешливо поднял бровь и заметив краску на ее щеках, понял, что попал в цель. — Не без этого, признаю, — поднял руки Тай, — но львиная доля размышлений приходится на вопрос “Зачем мы здесь?”

Он помолчал и продолжил:

— Когда ежедневно видишь, как погибают люди, перестаешь делить их на своих и чужих. Иногда получается хоть кого-то спасти… Даже не обладая всей информацией, можно поступать правильно и делать, что должен. Это лучше, чем сложить руки и не делать ничего.

— Звучит узко, — фыркнула Дина.

— Зато честно, — отрезал Тай.

Эбби приволокла пеструю сумку, набитую игрушками, и, прихватив цветные посудинки, уселась на скамейку в дальнем углу двора. Дина поставила на стол сверкающую чашечку.

— Кофе необычный, скорее напоминает какао. Но мне понравилось.

Тайлер кивнул, глядя на далекие вершины, залитые солнцем. Птицы вспорхнули с дерева и прозрачным облачком устремились к шоколадным квадратикам сжатых полей.

— Я зайду сполоснуть посуду? — спросил Тай, — Если не смыть кофе с меди сразу, то потом придется помучиться.

— Я думала, у мужчин мытье посуды считается признаком слабости, — бросила Дина, поднимаясь.

— У всех свои недостатки, — отозвался Хупер.

Кухню заливало солнце, на столе вперемешку с остатками завтрака лежали осенние листья.

— Эбби собирает коллекцию, — ответила Дина на вопросительный взгляд Тайлера.

Он закатал рукава и подставил турку под струю воды. Медные бока посудины были покрыты чеканными вмятинками, бросавшими на стены горошины света. Картина дышала такой безмятежностью, что Дина наконец решилась задать давно мучивший ее вопрос.

— Как рука? — нарочито небрежно бросила она, перебирая глянцевые листья.

Хупер выключил воду, звякнула отставленная в сторону турка. Затянувшееся молчание заставило сердце Дины тревожно забиться, она боялась встретиться с Тайлером взглядом. Напряжение нарастало с каждой секундой.

— Ты знал.

Она облизнула пересохшие губы и обернулась. Тайлер смотрел на нее, в глазах нельзя было прочесть ничего. Дина бросилась к дверям, но он поймал ее и прижал к стене. Захват не оставлял возможности пошевелиться, она вновь ощутила разбуженное паникой присутствие силы, готовой выплеснуться по первому зову.

“Нет, нет, нет. Я этого не хочу, не хочу!”

Дина испуганно рванулась, но в тот же миг почувствовала, что Хупер уже не держит ее:

— Я не собираюсь выдавать тебя!

Она бессильно опустилась на пол и прижалась лбом к стене. Медленно осознавая услышанное, выровняла дыхание.

— Возьми.

Тайлер протянул ей стакан воды. Дина, не поднимая глаз, приняла стакан, села на стул и сделала глоток.

— Уходи, Тайлер. Я не хочу причинить тебе зло.

— Пока что ты причинила мне только добро, — хмыкнул он, — запястье как новенькое. В армии мы не раз вправляли друг другу руки-ноги, я знаю о чем говорю.

— Я надеялась, ты ничего не заметил.

— Сложно не заметить, как часть твоего тела без наркоза перекраивают по своему усмотрению...

Дина опасливо взглянула на него. Золотистые глаза улыбались, и это чуть не заставило ее расплакаться от облегчения. Она потянулась за салфеткой и уткнулась в ладони, справляясь с эмоциями.

— Прости.

— За что? — удивился он, — за то, что оказала первую помощь?

— За непреднамеренную вивисекцию. Было больно?

Хупер наморщил лоб, вспоминая.

— Не сказал бы, что очень больно, скорее... странно. Будто руку на миг разобрали на части и собрали назад, как конструктор.

— О Господи, — Дина закрыла ладонями лицо, — я не предполагала… хотела только осмотреть тебя как следует! И ты до сих пор никому не рассказал?

Тайлер пожал плечами.

— Кажется, в тот момент ты испугалась гораздо больше меня. Ситуация как-то не располагала к расспросам. А рассказывать другим… — он усмехнулся и покачал головой, — любому показалось бы, что у меня крыша поехала после работы на солнцепеке. Да и потом, необдуманная болтовня творит немало бед. 

Хупер оперся руками о стол:

— Но теперь ты, наконец, расскажешь, в чем дело?

***

Дина никогда еще не говорила так много, даже проводя лекции для интернов в больнице, но остановиться не могла. Годы мучительного молчания выплескивались потоком фраз. Чудовищная тяжесть, давившая на нее, теперь рушилась с каждым сказанным словом. Она то улыбалась, то вытирала слезы, тщетно пытаясь держать себя в руках, боясь, что Хупер встанет и уйдет, уйдет, не дав ей высказаться до конца.

Но каждый раз, поднимая глаза, Дина убеждалась: он еще здесь.

— Эбби знает о том, что ее дар передается другим?

— Нет. — В горле пересохло, Дина потянулась к чайнику и ткнула в кнопку, — что бы ни происходило с родителями, дети винят в этом себя. Представляешь, что будет с малышкой, узнай она, что послужило реальной причиной смерти Тома?! Кроме того, заражение произошло лишь раз и не передается дальше, я наблюдала за этим, сопоставляла факты... Думаю, виноват был сильный эмоциональный всплеск, какой-то выброс энергии.

Над чайником поднялось облако пара, Дина бросила в чашки душистые хрупкие листья мелиссы и залила кипятком.

— Эбби знает, что дар нельзя показывать посторонним. И кроме жуткого случая с Томом, я ни разу не видела, чтобы она теряла над собой контроль.

Тайлер встал и подошел к окну. Ветер сбивал с клена последние мокрые листья, и они падали комками, не успевая раскрыться воздушному потоку.

— Мак видел проявление дара Эбби, — проговорил Хупер, — теперь он рассказывает об этом всем, кто готов слушать.

Дину будто ударили под дых.

— Что?! Но… Эбби мне ничего не говорила, — прошептала она помертвевшими губами.

Хупер молчал. Ложка Дины со звоном упала на стол, сахарные песчинки рассыпались по темной поверхности дерева.

— Это моя вина. Я слишком сильно давила, пользуясь ее кротостью, и теперь малышка боится поделиться со мной, ранить… ведь самый большой страх Эбби — причинить кому-либо зло.

Дина закрыла лицо руками. Тайлер присел и пододвинул к ней теплую чашку. Она глотнула чай и продолжила:

— Дети спят с фонариками после этих страшных рассказов про коров и психопатов. Люди как с ума посходили, я даже рада, что Эбби пролежала с температурой эти дни и почти ничего об этом не слышала. Возможно, в школе ей рассказали что-то, она испугалась и потеряла бдительность…

Дина чувствовала себя бессильной медузой, увлекаемой течением.

— Что же делать теперь? — прошептала она самой себе.

— В свете последних событий рассказ Мака выглядит такой же байкой, как и всякая другая, — ответил Хупер. — Он известный болтун и пьяница, и сам до конца не уверен, что это случилось с ним наяву. Кажется, я был единственным, кто вообще дослушал его до конца.

— Я все же поговорю с Эбби, — нахмурилась Дина, — она должна стать осторожнее. Это будет непросто, после смерти Тома, разговаривая с ней, я каждый раз словно ступаю по тонкому льду. Стоит случайно напомнить ей об отце, как Эбби уже не может уснуть, приходится брать ее к себе в постель.

Дина зябко передернула плечами и смущенно добавила:

— Я и сама почти каждую ночь вижу пятно на половицах спальни Тома, его кровь, как живая, тянется ко мне… приходится глотать таблетки.

— Я знаю, что такое ночные кошмары, — без улыбки ответил Тайлер.

***

Крики чаек далеко разносились в темной вышине туч. Птицы парили в небе светлыми крестами и вспыхивали золотом, пролетая сквозь солнечные лучи. Отгремела гроза, и чайки носились над водой, хватая добычу, поднятую непогодой к поверхности океана. Дина с удовольствием вдыхала соленый воздух, насыщенный озоном. Эти два дня в Сиэтле оказались как нельзя кстати, на конференции по диагностике она встретила нескольких старых знакомых. Вспомнить беспечное университетское время было приятно, те неразрешимые вопросы, что волновали ее тогда, теперь казались просто смешными. Дина подняла телефон, чтобы сфотографировать пейзаж, и заметила новое сообщение. На экране было фото спальни Стюарта. Дина вздрогнула, потом пригляделась. Деревянные половицы в углу комнаты светлели свежим деревом. На следующем фото виднелись угли костра.

“Надеюсь, это поможет. Добрых снов. Тайлер.”