В северном Айдахо уже показались горы. Сапоги пришлось выбросить и заменить на новые, меховые. Она знает, что идет в верном направлении, острые пики указывают путь. Она обойдет все заснеженные тропы, но найдет нужную.

Продавец кричит на нее, а она всего лишь хотела погреться… Она подхватывает сумку и выходит. Бурый домик пристройки магазина вспыхивает огромным костром. Тепло греет ей спину. Как приятно…

Скоро начнутся жилые дома, снова можно будет ночевать в квартирах. Она старается не оставлять за собой беспорядка, складывает полотенца в корзину и аккуратно закрывает замки. Лишь однажды ей не удалось справиться с собой. На кровати лежали комиксы, ворох неоконченных рисунков.

“Тот герой на картинке. Он был похож на Тебя”.

Вряд ли кто-то сможет жить в том доме теперь… Она трет руками лицо, ей не нравится вспоминать о плохом. Не нравится чувствовать. Здание с зеркальной стеной заставляет ее остановиться.

“Это не я. Уходи!”

Стекла звонко лопаются и рушатся вниз. Этот звук отвлекает и радует ее, она смеется. Осколки весело блестят, вокруг еще много окон, но задерживаться не годится. Путь еще не пройден.

***

Луис отстранился, при редких встречах отделываясь лишь парой скупых холодных слов, избегая прямых взглядов. Сайхем ломал голову над тем, что послужило тому причиной. Скорее всего разочарование в нем, Джереми…

“Это у тебя выходит лучше всего, придурок,” — оскалился он, глянув на свое отражение в зеркальной витрине. — “Ходячее разочарование для всех...”

Фернандес рискнул жизнью, протягивая руку помощи, а Сайхем все еще не мог заставить себя довериться ему. Рассказать о “Крепости”. О том, как все началось. Ведь это означало раскрыть всех, принять на себя еще большую ответственность, вынести жгучее унижение, смириться с клеймом предателя… И Таккер… Лучше бы они продолжали молчать, от этого было только хуже... Джерри стиснул зубы, зарычал и мотнул головой, заставив шарахнуться прохожего.

Подняв капюшон, Джереми прошел мимо темных окон офиса шерифа. Сайхем еще на середине пути поймал себя на том, что идет по странному маршруту, включающему в себя бар, главную улицу, и а потом, уже в городе, полицейское управление и центральный парк Черритауна, заваленный снегом, скрывшим следы пожара. Скамейка на солнечной стороне, которую всегда выбирал Луис, была занята. На ней сидела старушка с бумажным пакетом и бросала крошки голубям. Серая масса толклась у ее ног, периодически взрываясь треском хлопающих крыльев.

“Идеальное занятие для хренового дня. Для того эти глупые птицы и придуманы”.

Не замедляя шага, он прошел мимо, миновал набережную и спустился по лестнице на причал. Над головой плыл говор гуляющих и далекие отзвуки рождественских песен, развешенные к зимним праздникам огоньки отражались в темной воде реки. Джерри смахнул снег с ящика в нише, сел и прислонился затылком к стене. Перевернутые лодки казались выбросившимися на берег китами. Здесь его никто не увидит и никто не найдет, даже Даггер. Джереми закрыл глаза и постарался вобрать в себя тишину и холод каменной кладки. Уже вторые сутки он не мог сосредоточиться ни на чем, все занятия казались несущественными, ненастоящими, они не могли заполнить сосущую немую пустоту. Его ломало так, что Сайхем даже забывал спросить себя, почему.

Когда одеревенела спина, Джереми поднял руки и подышал на замерзшие пальцы. Небо потемнело, вода окончательно превратилась в текущую нефть, отражение цветных гирлянд растекалось дрожащими масляными пятнами, запах снега отдавал химией, будто весь мир превратился в дешевый суррогат.

Цена высока, но Джерри уже было плевать на цену.

В сумерках асфальт блестел скользкой ледяной коркой и крупинками соли, отличить одно от другого можно было лишь с большим трудом. Выезжая на трассу, ведущую из города, Луис аккуратно повернул руль. Не хватало еще царапнуть бок валуном на чертовом гололеде… Фары выхватили из темноты фигуру на середине шоссе. Луис дал по тормозам и выскочил из машины.

— С ума сошел? — рявкнул он, — какого дьявола ты выскакиваешь на дорогу?! Позвонить не мог? — уже мягче спросил Луис, глядя на лицо Сайхема.

Тот отрицательно качнул головой и, с трудом разлепив посиневшие губы, сказал: — Ты хотел узнать о том, откуда у меня дар.

Фернандес замер на мгновение, но тут же переключился и затолкал парня в прогретую машину.

— Как ты от холода не окочурился еще? — хмуро бросил агент, разворачивая внедорожник.

Луис загнал машину на заснеженную грунтовку и выключил фары. У него мелькнула забавная мысль, что эту тачку стоило бы уничтожить перед отъездом, слишком уж много она слышала опасных откровений...

Слушая рассказ, Луис понимал, что все его любовно выстроенные планы придется переписывать, причем очень быстро, буквально “на коленке”, а возможности просчитать все нюансы нет и не будет, как и второго шанса.

“Десять. Не один, а десять... Эбби Стюарт. “Эр Апис”, вот почему Мара назвала тебя так, детка… Пчелиная королева*. Это не просто оружие, а готовая армия сверхлюдей… Чокнутая рыжая и сама не знала, что именно создала!”

Луис сохранял участливое выражение лица, но тело горело от жажды деятельности, он чувствовал, как время проносится мимо, как поток обжигающих частиц. Наконец парень замолчал, в глазах отражались страх пополам с облегчением и огоньки приборной панели. Фернандес впервые задумался о том, как непросто приходится исповедникам, тряхнул головой, возвращаясь к реальности и, улыбнувшись, потрепал Джерри по плечу.

— Теперь мне есть что сказать в отделе и подготовить почву для вас… Поехали домой.

Он кивнул на ключи в замке:

— Хочешь повести?

Джереми дотронулся до кожаной накладки руля.

— У меня нет с собой документов. Я оставил машину в городе.

— Ерунда, — махнул рукой Луис, открыв дверь и выходя на дорогу, — твою заберем завтра, а сержант точно не станет создавать мне проблем. Сейчас он скорее смотрит на голливудских нарушителей закона в телеке, чем лежит в кустах у дороги, поджидая нас.

***

Полуденный свет лился в матовое окошко ванной. Тайлер заканчивал бриться, когда раздался негромкий стук в дверь.

— Иду!

Он в последний раз провел лезвием по щеке, стряхнул пену и вытер лицо полотенцем. Рубашка висела в гостиной, на стареньком стуле у стены. Вечерние подработки у Джеффа дали возможность, наконец, накопить на скромный, но приличный гарнитур, вот только распаковывать и ставить на место новенькую мебель почему-то не было ни сил, ни желания. Пластиковые чехлы медленно зарастали пылью рядом с остатками стройматериалов в углу комнаты. Хупер накинул рубашку и пошел открывать дверь.

— Тай! — в живот с размаху уткнулась пушистая голова, мокрые от снега рукава курточки прижались к спине.

— Пичужка?! Привет!

Тайлер провел ладонью по легким прохладным кудрям и выглянул на улицу, но там никого не было.

— Ты одна, Эбби? — с тревогой спросил Тайлер, прикрывая дверь. — Где мама? Что-то случилось?!

Эбби помотала головой и, сбросив куртку, снова приникла к нему. Он присел и позволил ей обнять себя.

— Просто я соскучилась, — прошептала девочка Тайлеру в шею, — вот и пришла. Ты не рад? — опасливо спросила она, отстраняясь и заглядывая Хуперу в лицо.

— Конечно, рад, — поспешно заверил он, — но как ты попала сюда?

— Пришла пешком, от Элис. Тут ведь совсем недалеко.

Эбби подошла к запечатанному в пленку дивану и провела рукой по серой поверхности.

— Ух ты, тут можно рисовать!

— Кто-то знает, что ты у меня? — спросил Тайлер, усаживаясь рядом с ней на пол.

Девочка пожала плечами. Хупер потянулся за телефоном, но Эбби перехватила его руку.

— Пожалуйста, давай хоть немножко посидим! Чак думает, что я пошла навестить Дэйзи, Элис занята сыром, а мама уехала в Ньюпорт по делам.

Голубые глаза умоляюще смотрели на него.

— Пять минут, потом я звоню Элис! — строго сказал Тай, и невольно улыбнулся.

— Нарисуй мне динозавра, — тут же распорядилась она.

— Я не умею рисовать, малышка.

— Все умеют рисовать, — упрямо тряхнула локонами Эбби, — ты просто не пробовал!

— Ладно, — фыркнул Тайлер, — а ты что нарисуешь для меня?

Эбби задумчиво пощипала уголок запаянной пленки.

— Я нарисую себя. Вот тут, сбоку, чтобы ты не видел, — лукаво высунув язычок, девочка спряталась за упаковкой.

Динозавр получился неожиданно большим, хвост пришлось поместить на соседнюю пленку. Эбби периодически выглядывала и одобрительно комментировала творение Хупера. Он успел пририсовать чудищу три толстых ноги, когда дверь с грохотом врезалась в стену. Посреди комнаты стояла Таня, лицо раскраснелось от бега. Отборный русский мат отразился от стен, подскочив к дивану, блондинка отпихнула Тайлера. Шлепнувшись на колени, она подползла к застывшей от удивления Эбби и прижала ее к груди.

— Кретин! — выдохнула она наконец, — какого хрена ты не сказал, что она у тебя?! Мы уже черт знает что подумали! Звони Джеффу! Повезло, что не успели Дине сообщить, она бы с ума сошла!

Тайлер поспешно схватил телефон. Когда взволнованные голоса стихли, а мобильник вернулся в карман, Эбби тихонько сказала:

— Я не хотела никого пугать. Честное слово! Ты заберешь меня теперь, Таня?

— Заберу, — кивнула та.

— Мне нельзя... здесь?.. — поникла девочка.

— Конечно, можно, глупенькая, — усмехнулась Таня, — просто предупреждай в следующий раз, когда идешь навещать друзей. А сейчас пора обедать, после пробежек по снегу, которые вы нам устроили, все голодные, как черти!

Застегивая куртку на Эбби, Таня обернулась и призывно махнула рукой.

— Эй, Хупер, давай с нами! На обед отбивные с рисом!

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой. Эбби вырвалась из Таниных рук, Тайлер подхватил ее на руки, и девочка изо всех сил стиснула его шею.

— Я тебя люблю, — прошептала она в ухо, и чмокнув ошарашенного Тайлера в щеку, спрыгнула на пол.

Он закрыл за ними дверь и вернувшись в гостиную, увидел рисунок Эбби. На покрытой цветами поляне стояли, держась за руки, три человечка. У одного были длинные волосы, на ногу другого опиралось что-то, похожее на винтовку, а в середине стояла сама Эбби в длинном платье, короне и с крылышками. Тайлер наклонился к дивану и аккуратно дорисовал динозавру четвертую ногу.

***

Их было не десять, а одиннадцать. Это было единственным, о чем умолчал Джереми. Почему-то взять на себя убийство туриста оказалось проще, чем упомянуть о Ноэль. Смерть двух человек не ужаснула агента, как и пожар, во всяком случае, он ничем не показал этого, лишь повторив фразу о неизбежных потерях. О корове, как о совершенной мелочи, Фернандес не упоминал вовсе, но если бы он и задал вопрос, Сайхем не смог бы на него ответить. О том, чьих рук это дело, он и сам не имел понятия.

Фернандес стал прежним, Джерри словно вновь подключили к источнику яркой и горячей чистой энергии. Разговоры с Луисом были похожи на невесомые россыпи летящих мыльных пузырей, такие же искрящиеся и легкие, а иногда — на медленные волны закатного моря, раз за разом смывающие с берега острые камни, принося на их место светлый мягкий песок.

Но это длилось недолго.

Фернандес расспрашивал Джерри о “Крепости” и особенно о семействе Эванс, с каждой фразой Сайхем ощущал, как центр внимания Луиса смещается, ускользает от него, рассеивается, как отраженный свет. Джереми не раз пытался сменить тему, но опытный агент легко возвращал разговор к занимающим его вещам. Рассказывая о девчонке, Сайхем видел в глазах Луиса жгучий интерес, но направлен он был не на него. От этого слова словно застревали в глотке битым стеклом, но Фернандес неумолимо продолжал выжимать его досуха, не замечая или не желая замечать реакции.

За окном кухни Сайхемов спускались сумерки, на столе стояли две початые банки пива.

— Ты должен убедить своих парней довериться мне.

Джереми поджал губы и опустил взгляд. Эта тема тоже была болезненной.

— Зачем втягивать их? Разве тебе недостаточно меня одного?

Луис поднял бровь и откинулся на спинку стула. Он делал так всегда, когда был недоволен ответом: отстранялся. Казалось, еще немного — и от его ладони по столу расползутся узоры колючего инея.

— Недальновидность — неважное свойство для того, кто считает себя лидером.

Едкие слова хлестнули бичом. Джереми стиснул зубы. Неужели и он сам точно так же обращался с другими? Бил по больному? Память тут же услужливо подбросила десяток картин.

— Сейчас все в твоих руках, и ты должен принимать взрослые решения, Джерри, — продолжал Луис, небрежно покачивая блестящую красную жестянку пальцами. — Но если я требую от тебя слишком многого, скажи…

— Нет, — поднял глаза Сайхем и, вздохнув, сказал: — ты прав. Нет иного выбора. Я соберу их и заставлю выслушать нас.

Луис тепло улыбнулся и, подмигнув, чокнулся с ним банкой.

— А еще я бы на твоем месте наладил отношения с Абигайль Стюарт.

— Что?!

— Вам придется работать вместе, — сказал Луис вставая из-за стола, и усмехнулся:

— Команда героев должна быть дружной...

— Начерта нам эта сопливая дрянь?! — взвился вслед за ним Сайхем. — Девчонка сильна, но “Крепость” гораздо сильнее, и ключ к ней стоит перед тобой!

Фернандес отхлебнул пива и промокнул губы.

— Это что, ревность? — он бросил пустую банку на стол и расхохотался.

Сайхем смотрел на него без улыбки, выражение его глаз заставило Луиса потрясенно замолчать.

— Ты ведь видишь, что делаешь со мной, — хрипло выговорил Джереми.

Он сделал движение, но Луис опередил его, отступив назад.

— За то, что делается с тобой, в ответе исключительно ты сам, — твердо сказал он, и закрыл за собой дверь.

Джереми остался стоять у стола, мир бесшумно накрыла ядерная зима, а вместо снега с неба падал ледяной пепел.

***

Луис прислонился к стене подъезда, зажмурившись, глубоко вдохнул несколько раз, затем поднялся к себе, захватил пальто и вышел в холодную темноту.

Это нужно было сделать прямо сейчас, немедленно. Он долго готовился к этому разговору и хотел провести его собранным и спокойным, но все внутри кричало: “Сейчас. Сделай это сейчас. Чтобы... Чтобы что?...”

Фернандес смачно выругался и достал старый, поцарапанный, купленный у сомнительного типа в Вегасе, мобильник. Экран засветился желтоватым светом.

— Ну, здравствуй. — В глубоком голосе, как слюда в толще гранита, переливалась усмешка. — Я рад тебя слышать, Маноло.

— Это и правда ты, — вздохнул Луис, — я не верил, что выберешься.

— Лучше не упоминай об этом, — хохотнул Рамирес, и, помолчав, добавил: — Я выслушаю тебя.

— На большее я не рассчитываю.

Свет луны заливал снег голубым, Фернандес вышел за пределы деревенских улиц, вокруг простирались поля, похожие на обрезки гигантского ватмана.

Рассказывать Луис умел. Талант передался ему от отца, умевшего превратить банальную историю в захватывающий устный роман и при этом почти не погрешить против истины. Но сейчас требовалось подать информацию коротко и емко, успев закончить до того, как слушатель сделает неверные выводы.

— Запиши адрес и пароль от почты, внутри лежит два файла. Один я взял у очевидца, другое видео снял сам два дня назад.

Рамирес долго молчал, потом хмыкнул и проговорил:

— Стал бы Маноло тратить столько сил лишь для того, чтобы рассказать мне сказку?

Луис ждал, корпус телефона едва не трещал под его пальцами.

— Допустим, я поверю тебе. Что ты предлагаешь? Я не стану рисковать людьми ради сомнительного предприятия, Маноло.

— Не называй меня так, — поморщился Луис.

Хосе рассмеялся.

— Тебе все равно понадобится новое имя, сэкономь мне время, будь добр. Мануэль нравился мне. А вот Луиса я до сих пор мечтаю убить. Медленно...

— Ты сделаешь это, если окажется, что я солгал.

— Заманчивая гарантия, — протянул Рамирес, — не переборщи с рекламой, amigo*... Благодаря вашим псам я потерял почти всех… И более половины оставшихся числятся в международном розыске.

— С девчонкой в руках ты сможешь вернуть потерянное с лихвой. Такая армия заставит считаться с тобой весь мир.

— И ты, конечно, станешь comandante*.

Луис не стал подтверждать очевидное. Хосе помолчал, обдумывая возможности.

— Как ребенок попадет сюда?

— Не нужно рисковать, посылая ко мне людей, Хосе. Я беру девчонку, ты подхватываешь нас у границы Мексики, и мы исчезаем с радаров.

— Но до границы нужно пересечь всю страну… Это проблема.

— Не для меня, — усмехнулся агент. — Я не собираюсь отказываться от почетного звания сотрудника ФБР и воспользуюсь всей их мощью в наших целях. Уговорить пилота в последний момент по-тихому подправить маршрут не так сложно, особенно если у тебя в руках удостоверение спецагента... и пистолет.

Рамирес расхохотался.

— Эквадорская кровь, текущая в жилах — чистый яд для окружающих... За это я тебя и люблю, Мануэль, ты мыслишь просто и дерзко. Хорошо, — тон Рамиреса стал серьезным, — я согласен, сообщи мне точные координаты перед началом. Я вышлю отряд, они прикроют тебя на границе... Если, конечно, я увижу, что ты действительно привез то, что обещал.

— Твоим парням достаточно будет просто бездействовать, чтобы устранить меня. Власти сделают грязную работу.

— Ну нет, Маноло. Не надейся, ее я оставлю себе. Что с остальными?

“Ответь, Луис. Почему сейчас?”

Фернандес тряхнул головой, отгоняя назойливую мысль. Мобильник нагрелся, будто вобрал в себя жар экваториального солнца, по стеклу проросшими ростками хаоса расползлись трещины.

“...Чтобы отрезать себе путь назад…”

— Об остальных я позабочусь. Конкурентов у нас быть не должно.

***

Величественная тишина гор всегда помогала найти точку опоры, словно окутывая, напоминая о бесстрастной вечности, о том, что мы сами создаем себе смысл жизни, и важно лишь то, что мы решили считать таковым*. Это позволяло на короткое время заглушить совесть, страх и отчаяние — монстров, чья безжалостная хватка сжималась все плотнее. Сейчас преобладало отчаяние. Стены комнаты напряженно вибрировали. Он всегда ненавидел стены...

Джереми выскользнул из дома. Лес встретил его безмолвием, и оно неожиданной тяжестью придавило к земле. Джереми остановился, изо рта в ночном воздухе шел пар.

“Это ведь всегда помогало…”

Это, а еще — живое, физическое тепло. Он достал телефон и пролистнул несколько страниц контактов. Любая из них с радостью придет, куда он скажет, и будет готова на все… Готова на все. Сайхема замутило, он оперся рукой о сосну, мерзлая кора впилась в ладонь. Джереми смотрел на снежные тени и старался дышать неглубоко, чтобы справиться с дурнотой. Тихий многоголосый смех полился липкими холодными струями, его нельзя было заглушить, он звучал изнутри.

“Привет, малыш… Мы здесь, с тобой… Ты не останешься один, не бойся. Мы не позволим...”

***

Маргарита вскочила на постели. Даггер стоял у изголовья и скулил. В первое мгновение Марго отшатнулась, но пес, убедившись, что разбудил ее, тут же бросился к дверям.

— Чего ты хочешь, дурная собака? — прошептала женщина, вновь закутываясь в одеяло, — напугал меня…

Питбультерьер вновь подскочил к кровати и подвывая, положил передние лапы на простынь.

— Брысь! — возмутилась Маргарита и спихнула его с кровати.

Даггер зарычал и, схватив зубами подушку, стащил ее на пол, затем вновь бросился к выходу. Раньше он никогда не вытворял такого, да и вообще почти не заходил в ее спальню. Марго накинула одеяло на плечи и пошла за ним. Постель сына была пуста, Даггер в коридоре царапал когтями входную дверь.

Джереми часто сидел на крыльце, читая книги с экрана, когда не мог заснуть. Правда, это случалось не в такой мороз, но мало ли… Тогда желание пса присоединиться к хозяину становилось понятным. Маргарита почувствовала раздражение: надо же было разбудить ее ради такой ерунды… Она приоткрыла створку, намереваясь выглянуть во двор, питбультерьер оглушительно залаял и, оттолкнув ее ногу, выскочил на улицу. На ступеньках никого не было.

— Даггер, домой! — позвала Марго, но пес уже пропал в ночи.

***

Струи превратились в колышущуюся массу нитей, стоило отвести от них взгляд, как линии начинали шевелиться, земля дрожала и ждала, когда он сделает шаг, чтобы поглотить целиком. Джереми стоял там уже долго, застыл, прижавшись спиной к сосне, мороз медленно проникал сквозь одежду, но лучше это, чем…

Боль в руке обожгла его, Сайхем вздрогнул, но боль не выпускала, тянула за собой. А кроме боли там было тепло. Джереми закрыл глаза, присел и уткнулся в горячий мех, сердце пса колотилось от быстрого бега. Он не выпускал ладони хозяина, и Джереми позволил Даггеру вести себя. Вселенная плескалась и хлюпала, разлагаясь на первичные частицы, и страшно было открыть глаза, чтобы увидеть, как ноги проваливаются в топь, но пес тащил его вперед, и Джереми удавалось сделать шаг. И еще шаг. Разлад между ощущениями тела и видениями заставил мир расслоиться, Сайхем старался сосредоточиться на горячей боли в руке, в которой был уверен, боль была якорем, удерживающим его на грани.

У крыльца колыхалось черное пятно. Полы пальто. Джереми открыл рот, резко вдохнул слизь, в которую превратился воздух, и неожиданно стало легче: сквозь ледяной вибрирующий бред пробилось сознание.

“Он не должен видеть меня таким. Только не он. Ни за что”.

— Гуляете?

Знакомый голос разрывал трясущиеся щупальца, заставлял их корчиться, как слизней, посыпанных солью. Огонек сигареты мигал светлячком.

— Послушай, Джерри, возможно, мы неверно поняли друг друга… Завтра поговорим, хорошо? Сегодня я устал до чертиков и, кажется, ты тоже, — в голосе слышалась улыбка.

Сайхем нашел в себе силы кивнуть головой и пройти мимо, не глядя на растекающееся в струях лицо.

“Только дойди. Держи себя в руках… Держи нас в руках…”

Грохнула дверь, Даггер наконец выпустил окровавленную ладонь, Джереми снял куртку, и она провалилась куда-то в пропасть. На пол он старался не смотреть. Сайхем нащупал круглую ручку на створке аптечки, скользнувшую в пальцы вынутым глазом. Оранжевый инъектор вошел в руку. Еще одна боль. Джереми выронил пустой шприц и добравшись до комнаты, упал и отключился прямо на ковре. Даггер облизал морду и осторожно свернулся рядом, положив голову ему на спину.