Тайлер лежал в кровати и смотрел в потолок. Белый, свежепокрашенный, еще не успевший покрыться ни пылью, ни паутиной. Сон не шел, несмотря на тяжелый день — в мастерскую пришел срочный заказ, и Тайлер остался до вечера, старательно выпиливая сосновые наличники для окон. К концу затянувшейся смены он вынул из ушей наушники: от усталости стало тяжело воспринимать на слух текст. Чтобы дойти до подобного состояния, раньше ему требовалось провести двое суток без сна, с учетом физической нагрузки.

“А теперь всего-то навсего двенадцать часов не слишком сложной работы. Ты стареешь, дружище”.

Он вздохнул и шлепнул тыльной стороной ладони по стене, выключая свет. Ветви дерева за окном бросали на стены волнующиеся тени, но вставать и закрывать ставни не хотелось. Линии сплетались и расплетались, как мелодии в песне, истории в книге, тропы на снегу.

“Пичужка бы обязательно стала искать картинки”.

Тайлер увидел кошку с поднятым хвостом, лисью морду, покосившийся домик, и вспомнил о рисунках на пленке. Он встал, подхватил телефон из кармана джинсов и вышел в гостиную. Два щелчка камеры — и можно не бояться, что тусклые линии осыпятся или зарастут новым слоем пыли.

Хупер машинально дотронулся до щеки, на которой вчера осталось теплое мокрое пятнышко. Слова Эбби тронули его, и он с удивлением понял, что сам не говорил такого никому. Нет, Тайлер любил, и ему признавались в любви, но ощутить вкус этих слов на языке, понять, как они отдаются в груди, отчего-то так и не пришлось. Отец с детства учил его, что слово обладает силой лишь в случае, когда подкреплено поступком. И Тай всегда полагался на действия, а не на слова, к тому же зачем говорить что-либо, если все и так понятно? Но вчера именно слова вдруг заставили распуститься в нем крепко стиснутые лепестки. Значит, Тай все же не верил в это до конца, хоть и видел, как Эбби бросается к нему по утрам, как не хочет выпускать руку на прогулках, как болтает без умолку, задавая вопросы не кому-то другому, а именно ему — неотесанному солдафону безо всякого опыта общения с детьми. Получается, поступки — это еще не все. И не мысль, а лишь сказанное слово имеет власть.

“Я люблю тебя”.

Тайлер не говорил этого Дине, как всегда, решив, что все ясно без слов. Сам-то он, конечно, знал о том, что чувствует. Но знала ли об этом она?

Хупер оделся, вышел в морозную темноту и зажег в сарае фонарь. Со стены поблескивал набор стамесок, на верстаке лежала заготовка для обещанного Эбби Рождественского подарка — маленькая дверка для фей. Что вырезать на ней, он еще не решил, перебирая десятки вариантов, найденных в интернете. Тай отложил ее в сторону, вынул из ящика маленький кубик — остаток золотистого клена, повертел его в пальцах и, достав циркуль, наметил контуры работы.

***

Белые хлопья опускаются с небес, там, наверху, бесшумно плывут подсвеченные городскими огнями комья сахарной ваты. Океан омывает ее ноги. Пляж пуст, свет фонарей не трогает светлых следов инея на песке, плеск тяжелых шершавых от снега волн успокаивает ее. Он невесом, как шум ветра в деревьях, и ритмичен, как биение крови. Воды океана простираются вдаль, сетью течений ловят косяки рыбы, обломки раковин, порыжевшие стеклянные бутылки с детскими посланиями и пластиковый мусор. Пересекают экватор и находят приют у южных берегов, подхватывая сухие пальмовые листья, пропитываясь птичьими голосами…

Босые ступни мнут игольчатый лед. Она оборачивается. Зарево города не дает увидеть горы, но они уже здесь, дышат снегом, и где-то среди отрогов течет скованная река.

“Я рядом. Я иду”.

***

Солнце залило горы слепящим светом, сквозь темные очки белый покров казался золотистым. Высокие сапоги облепил снег, Луис машинально считал крутые подъемы и спуски, радуясь, тому, что тренированное тело позволяет преодолевать их без одышки. Джереми шел позади, разглаживая следы. Путь оказался неблизким, Фернандесу казалось, что они идут слишком медленно, он постоянно оглядывался на мальчишку, сначала с любопытством глядя на его работу, потом с раздражением.

Сайхем вел себя идеально с самого утра. Почти не раскрывал рта, не задавал вопросов, и, к великому облегчению Луиса, не пытался продолжить вчерашний разговор. На напоминание агента о встрече с “Крепостью” он лишь кивнул головой и, взяв телефон, объявил общий экстренный сбор. Теперь парни уже ждали их, а Джереми тащился по снегу, как черепаха, видимо, хоть так пытаясь оттянуть событие, к которому был внутренне не готов.

— Да что с тобой такое? — не выдержал Фернандес, легко спрыгнув назад со склона.

Джереми стоял внизу, прислонившись лбом к валуну, и так хватал воздух, словно только что взбирался на отвесную скалу.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Луис, разворачивая его к себе.

— Да. Нормально, — выдохнул Сайхем, — я просто… — он отвел взгляд и решительно сказал: — Идем. Осталось немного.

Фернандес кивнул и направился вверх. Нормально так нормально. Об истинных причинах такого поведения Луису не хотелось ломать голову.

***

Таккер был в ужасе.

Начать с того, что Джер пришел в пещеру, опоздав на два часа, хотя всегда отличался пунктуальностью в таких вещах и с утра писал о срочности этой встречи. Но это было мелочью по сравнению с тем фактом, что вслед за Сайхемом под своды галереи вступил агент ФБР. Увидев, что парни вскочили с мест, Джереми решительно поднял руки и закрыл его собой. Когда первая волна возмущения улеглась, вожак вышел вперед и сказал:

— Это Луис Фернандес. Он может помочь нам. Я... прошу вас выслушать его.

Патрик хотел было возразить, но Сайхем остановил его жестом и, прочистив горло, добавил:

— Поверьте, если бы у меня был выбор… если бы я мог… — он словно отключился на миг, потом взял себя в руки и закончил: — Если бы у нас была другая возможность, я бы никогда не пошел на это.

Он сел в стороне от всех и сцепил пальцы в замок. В гробовой тишине раздался голос агента, этот голос успокаивал, убеждал, лился, заставляя слушать себя и верить сказанному, но Таккер не мог сосредоточиться на том, что говорил Фернандес, его занимал Джерри, и то, что видел Гарсиа, нравилось ему все меньше и меньше. Слова, тон, совершенно не свойственный Сайхему… даже движения — заторможенные, неуверенные, будто он каждую секунду ожидал, что упадет…

Таккер оглядел лица друзей. Пит хмуро кусал губы, Терренс машинально пихнул его в локоть, чтобы перестал. Патрик задумчиво кивал, кроша в руках кусочек снега, Энди и все младшие пялились на агента с откровенным любопытством, Дик весь подался вперед, боясь пропустить слово. Фернандеса слушали, и тревогу постепенно вытеснял возрастающий интерес. Когда парни начали задавать вопросы, агент повернулся и что-то сказал Джереми, тот послушно поднялся и повел всех вглубь пещеры. Они расселись вокруг жаровни, Таккеру не удалось сесть рядом с Сайхемом, они оказались друг напротив друга. В колено Гарсиа упиралась нога Дика, с другой стороны в ухо дышал Терренс, Джереми же сел за левым плечом Фернандеса, не входя в общий круг. Агент бесконечно хвалил то, как они все здесь устроили, шутил, восхищенно комментировал мелкие проявления дара, к которым они сами привыкли так, что почти не замечали их. Луис периодически обращался к Джереми, и тот отвечал — негромко, ровно, послушно выдавая нужную информацию. Глядя на вожака, и остальные перестали зажиматься. Агент просто и свободно говорил обо всем, что парни хотели слышать: о возможностях применения дара, о сотрудничестве со спасателями, с армией, развитии науки… Сайхем слушал вместе со всеми, то выражение, с которым он взирал на Фернандеса, бесило Таккера, ему хотелось то ли врезать Джеру, приводя в чувство, то ли смущенно отвернуться. Гарсиа попытался поймать взгляд Джереми, через какое-то время ему это удалось, и увиденное заставило его испугаться уже по-настоящему. Приступ неконтролируемой ярости, в который иной раз впадал беловолосый, мог вселить трепет в кого угодно, но Таккер предпочел бы иметь дело с ним… А то, что смотрело из голубых глаз друга, больше не было Джереми Сайхемом.

Гарсиа вгляделся в лицо агента, чувствуя, как внутри поднимается ужас пополам со злостью. Что нужно было сделать, чтобы превратить Джера в сломанную куклу?! И что за человек способен на подобное?! Таккер слышал общую беседу, но нити разговора ускользали от него. Он с удивлением смотрел на членов “Крепости”. Как они не видят? Как могут вести с ЭТИМ какие-либо переговоры?!

— Будь это в моей власти, я дал бы вам больше времени на размышление, — вздохнул Фернандес.

— Это единственный выход, — мрачно заметил Патрик, — о чем тут думать?

Прежде чем молчание стало слишком тяжелым, агент поднялся и сказал:

— И все же я выцарапаю для вас одни сутки. Дайте ответ завтра, на свежую голову. Пусть мир подождет вас еще денек, это стоит того, — ободряюще улыбнулся он.

Узнав в Таккере пропавшего сына Гарсиа, чье фото было рассеяно по сети, а также расклеено по всему округу и далеко за его пределами, агент понимающе усмехнулся и хлопнул его по плечу. Таккер скрипнул зубами и отошел в сторону.

Он смотрел вслед двум удаляющимся фигурам. Таккеру так и не удалось поговорить с Джером, агент, будто бы случайно, блокировал любые попытки обратиться к Сайхему напрямую или остаться с ним наедине.

— Что ты думаешь обо всем этом, Так? — сзади подошел Терренс и положил руку ему на плечо. — Я от тебя ни слова сегодня не слышал. В чем дело? Что тебе не нравится?

— Мне не нравится Фернандес, — сквозь зубы проговорил Таккер.

— Почему? — поднял брови Терренс, — мне он, наоборот, показался адекватным, особенно по сравнению…

Он осекся, встретившись с Таккером взглядом.

— Я ему не доверяю.

— С чего бы? — не дождавшись ответа, он вздохнул. — Ну скажи, Таккер, какие у нас варианты?

Гарсиа отвел глаза и пожал плечами.

— Вот именно, — кивнул Терренс, — но решение должно быть общим. Ты с нами?

Гарсиа молча опустил голову.

***

— Мама, я дочитала последнюю книжку про Леденца! А продолжение есть?

Книжки про приключения полосатого мышонка были любимыми, рисунками героев был завален весь стол Эбби. Дина оторвалась от компьютера и притянула дочку к себе.

— Давай посмотрим... Вот, нашла, — Дина повернула экран, — есть еще один том, последний. Я закажу его, если хочешь. Сразу выберешь оставшиеся подарки друзьям, а то в Рождество посылки могут задерживаться.

— Всего один? — разочарованно протянула девочка. — Ну почему все интересные истории так быстро заканчиваются?

Дина улыбнулась.

— С героями непросто прощаться, но историй на свете великое множество, ты обязательно прочтешь новые, еще лучше прежних.

— Я выберу книжку для Эрроу, а Дэвид не очень любит читать… — Эбби задумалась на мгновение, — зато любит своего Пушка! Если я подарю что-нибудь коту, это будет считаться подарком для Пушка или для Дэвида?

— Выбери для обоих, — усмехнулась Дина, отодвигаясь от стола.

Эбби склонилась к экрану, просматривая страницы.

До праздников оставалась всего неделя, почти все подарки были давно куплены и спрятаны на чердаке. Поднимаясь туда с очередной коробкой, Дина присела на пол, положила руку на то место, где целую жизнь назад сидел Тайлер, вглядываясь в залитые лунным светом поля. В ту ночь они больше молчали, чем говорили, однако именно тогда Дина окончательно поняла, что чувствует к этому мужчине гораздо больше, чем просто благодарность. Доски были шершавыми и холодными. А ладонь помнила тепло. Тепло, тянущееся за ним везде, куда бы он не пошел и что бы ни делал. Отпечаток руки на рукояти столярного инструмента в мастерской. Нагретое место на диване, где они сидели с Эбби, читая книги. Жаркое дуновение дыхания на затылке, когда Дина тонула в его нежности и силе…

Она отдернула пальцы, будто обжегшись, решительно поставила коробку рядом с остальными и спустилась вниз.

***

Луис принял на себя командование “Крепостью”, ради экономии времени взяв для этого телефон Сайхема, который выполнял его приказы беспрекословно и молча, как робот. Фернандес разрешил парням взять с собой вещи на несколько дней и сообщить родителям часть информации, ведь рано или поздно те все равно узнают… Многие предпочли скрыть истинную причину, справляться еще и с непредсказуемой реакцией родителей у них просто не было сил.

Центром сбора оказалась сама плотина, это удаленное от деревни место стало идеальным с точки зрения секретности и безопасности, к тому же там, вблизи от своего второго дома, парни чувствовали себя относительно спокойно, а раздражать неконтролируемых пока “супергероев” было бы крайне неразумно.

Аномалия в горной деревушке, затронувшая уже более десяти человек, требовала немедленного вмешательства. Это было дело национальной безопасности, и Луис с удовольствием наблюдал, как по мановению его руки разворачивается крупнейшее шоу в стране, невидимое для большинства ее жителей, но тем не менее захватывающее.

На область легло плотное оцепление военных, сотовые антенны, а также подводка телефонной и кабельной связи была отключена, наскоро проинструктированные работники полиции и муниципалитета успокаивали людей. Всего лишь временная мера. Виновник последних событий найден и пойман, остальное — просто перестраховка, и уже завтра жизнь вернется в привычную колею.

Снежный покров дороги к дамбе разрезали черные следы шин.

Поместье Гарсиа уже с подножия холма впечатляло размахом. Луис сам вызвался отвезти парня домой за вещами и поговорить с его родителями — Таккер отчего-то смотрел на Фернандеса волком, мало ли что он собирался выкинуть… А магнат, послушав сына, вполне мог позволить себе заупрямиться, усложняя и без того рискованную операцию. Новенькие ворота распахнулись, охранник проводил машину бдительным взглядом.

Их уже ждали. У ступеней выстроилась прислуга, мистер и миссис Гарсиа стояли на крыльце, вся передняя стена дома была покрыта строительными лесами. Увидев сына, затянутая в пятнистый меховой халатик негритянка заломила руки и с воплем бросилась к нему, чуть не повалив на очищенный от снега узорчатый газон.

— Красавец мой! Медвежоночек, живой! Иди ко мне, родной!

Глядя на то, как парень задыхается в страстных материнских объятиях, Луис невольно вспомнил обвившуюся вокруг жертвы пеструю анаконду.

— Ты похудел, побледнел! — продолжала миссис Гарсиа. — Посмотри на себя! Чего ты хочешь, сладкий? Я все для тебя сделаю!

Таккер наконец смог вздохнуть и, глянув на слуг, с любопытством наблюдающих за спектаклем, сипло ответил:

— Я хочу горячую ванну. Потом суп. И всех — вон.

Пока в коридорах звучали распоряжения миссис Гарсиа, Фернандес разговаривал с хозяином дома. Репутация стоящей за спиной Луиса организации и мысль о том, что Таккер, возможно, станет членом элитной группы будущих спасителей человечества, убедила Гарсиа ненадолго отпустить вновь обретенного сына из родительского гнезда.

Оставив магнатовского сынка наслаждаться домашним уютом, Фернандес сел в машину и поехал забирать сокровище, которого еще ни разу не видел вблизи, но уже давно считал безраздельно своим.

***

Дина и Эбби сидели за столом в кухне Ферретов. Тихонько стучали спицы Элис, на вышитой скатерти дымилось шоколадное фондю*.

— Чур, моя!

Купленная по случаю зимняя клубника никого не оставила равнодушным, и на тарелке оставалась последняя ягодка. Эбби потянулась к ней, но Дина с хихиканьем опередила ее. Девочка нахмурилась, но тут же звонко рассмеялась. Дина показала дочке язык.

— Кто стащил у меня последний кусочек шоколада утром, безобразница? При том, что ты горький не любишь!

— Не люблю, — согласилась Эбби, — а лезть за конфетами в шкаф было далеко.

Дина наколола ягоду на вилку и хотела опустить в кастрюльку, но клубника неожиданно сорвалась и, плюхнувшись внутрь, исчезла.

— Месть не удалась, — улыбнулась Элис, оторвавшись от вязания.

Эбби и Дина с вилками склонились над фондю, пытаясь отыскать утопленницу, пока та не сварилась.

— Вкусно пахнет! Я с вами.

Чак спустился с лестницы, сел и, взяв свободную вилку, наколол кусок банана. Дина наконец нашарила капризную ягоду и сунула в рот, щелкнув Эбби по носу.

Внезапно дверь распахнулась, в дом ворвался белый, как мел, Джефф, а за ним решительным шагом вошли двое спецназовцев в полной амуниции и агент ФБР. Чак вскочил от неожиданности, толкнув стол, кастрюля с горячим шоколадом взмыла в воздух, опрокидываясь на Элис, но Эбби успела подхватить ее, применив дар. Шоколадный поток до последней капельки вернулся внутрь, девочка опустила посудину на стол и обернулась.

— Здравствуй, малышка, — широко улыбнулся Фернандес.

Несмотря на грозное появление, дальше агент вел себя вполне пристойно. Оглядев помещение, он отослал солдат на улицу, знаком показав занять позиции у обеих дверей, и попросил позволения присесть, безошибочно определив хозяйку дома. Элис отложила спицы и молча проводила его в гостиную, где все и расположились. Эбби жалась к матери, Чак и Джефф встали по обе стороны от их кресла. Глядя на эту трогательную картину, Луис вновь не сдержал улыбки. Фернандес не стал ходить вокруг да около, сразу сказав зачем, или, вернее, за кем он пришел. Его осведомленность поражала.

— Вы ведь понимаете, что это делается ради защиты ребенка.

Дина стиснула пальцы, чтобы они не дрожали. Джефф нахмурился и сложил руки на груди.

— Девочка здесь в полной безопасности, агент Фернандес. Малышка непричастна к тому, что натворили эти малолетние ублюдки.

Агент сокрушенно вздохнул.

— Мы должны подумать и об окружающих. Что если это повторится снова? С другими людьми? Согласитесь, все уже и так зашло далеко, — он сочувственно улыбнулся Дине, — мы вынуждены принять меры, чтобы обезопасить людей и саму девочку. Нужно исследовать этот феномен, взять его под контроль.

— А я, — сглотнула Дина. — Я смогу полететь с ней?

Фернандес вновь улыбнулся.

— Конечно, мисс Эванс, я бы и сам просил вас сопровождать Абигайль, ведь вы ее опекунша…

— Эбби, — голос девочки звучал твердо. — Меня зовут Эбби, и это — моя мама.

— Как скажешь, Эбби, — покладисто согласился агент, — а ты можешь называть меня просто Луис.

Эбби подумала, потом вышла вперед и серьезно пожала протянутую ей руку. С улицы раздался звонкий грохот и голоса. Джефф ринулся к двери и распахнул ее. У крыльца стояли спецназовец и Таня, похожие на двух взъерошенных рассерженных котов.

— Что здесь происходит? — рявкнул Джефф.

— Ничего особенного, — процедила Таня, расслабив плечи и сплюнув под ноги, — грабли ко мне протянул, вот и получил ведром по башке…

Джефф свел брови, укоризненно глядя на работницу. Та развела руками.

— Да что ему сделается, Джефф? Он же в панцире с ног до головы. С дороги отойди, — бросила она солдату и добавила вполголоса:

— Тоже мне, черепашка ниндзя...

Спецназовец зарычал сквозь маску и шагнул вперед, но вышедший вслед за Джеффом агент отрицательно качнул головой. Таня прошла мимо солдата, едва не задев его плечом, грохнув ведро на крыльце, сбросила сапоги и ушла в ванную мыть руки. Когда инцидент был исчерпан, Луис вернулся к разговору.

— Мисс Эванс, к сожалению, у нас мало времени. Мы проводим вас домой за вещами и сопроводим к месту сбора.

Дина закусила губы и кивнула. Агент перевел взгляд на девочку.

— Ну а ты, крошка? Ты согласна лететь с нами?

Эбби пристально посмотрела ему в глаза.

— Зачем спрашивать? Ты большой и сильный и все равно заберешь меня.

— Мне бы не хотелось, чтобы все выглядело так, как ты говоришь, Эбби, — поджал губы Фернандес, — мы…

Девочка, не слушая его, продолжила:

— Но я боюсь. Я не хочу… Не хочу стать, как они, — она обвела взглядом свою семью, заглянув в глаза каждому, и твердо закончила: — Я не хочу делать больно. Никому. И тебе тоже, — обернулась она к Луису.

Глаза агента расширились, но он тут же овладел собой и поднялся с места.

— Я понимаю... В таком случае, едем, время не ждет.

Прощание получилось скомканным, Эбби попеременно сжимали в объятиях то Элис, то Джефф, а Таня обхватив Дину сзади, молча уткнулась ей в плечо, ставшее вдруг подозрительно мокрым и горячим. Чак застыл у кресла, Эбби бросилась к нему, и парень привычно подхватил ее на руки. К машине девочку вынес он. Эбби не плакала, ничего не говорила, только смотрела, смотрела на всех и каждого, будто стараясь унести их образы с собой, взамен оставив свой собственный.

Дина подумала, что это защитный рефлекс, сработавший и у нее самой: молчание. Оцепенение. Так легче, правда, легче, но как сложно выйти из этого состояния потом, Дина знала по себе. Она погладила дочь по спине и, взяв ее из рук Чака, пристегнула на сидении. Дина села в машину и выехала из ворот, но когда она бросила взгляд в зеркало заднего вида, надеясь увидеть родных, светлый домик закрыла собой массивная морда пристроившегося сзади черного внедорожника.

***

Утром Тайлер проснулся, как обычно, до будильника. Взяв телефон, он глянул на время и заметил, что сигнал сети отсутствует. Сбои происходили нередко, но виной тому были снежные бури, сейчас же в окно светило розовое поднимающееся солнце. Наскоро позавтракав, Хупер заглянул в сарай и забрал оттуда обе поделки. Рождественский подарок для Эбби, благоухающий свежей олифой, занес в дом, чтобы позже упаковать, вторую вещицу положил в карман. Нужно было принести ее на работу и хорошенько пропитать льняным маслом и воском.

Выехав на шоссе, он встретил две военные машины, затем увидел внизу на серпантине еще одну. Внутри зашевелилась тревога. Сигнала связи по-прежнему не было, Хупер развернул Додж и втопил педаль газа.

Предчувствие не обмануло: во дворе дома с голубой крышей стояла чужая машина, у дверей застыли двое вооруженных спецназовцев. Тайлер вышел из машины, солдаты двинулись в его сторону, Хупер предусмотрительно поднял руки. В этот момент дверь дома открылась, в проеме показалась Дина, рядом с ней шел ФБРовец, которого Тайлер уже не раз видел в деревне. Заметив Тайлера, Дина остановилась. Из-за ее спины показалась легкая маленькая фигурка и ринулась с крыльца. Дина повернулась к агенту и быстро заговорила, указывая на Хупера, тот помедлил, окидывая его цепким взглядом, кивнул и отозвал солдат. Эбби подбежала и молча обняла присевшего Тайлера руками и ногами.

— Ты не пичужка, ты обезьянка, — прошептал Тай, и понес ее к дому.

Дина все так же стояла в дверях.

— Что? — отрывисто спросил он, войдя в прихожую и спустив девочку с рук.

Он прекрасно видел, “что”, спрашивать было глупо, но совсем промолчать не получалось из-за последних остатков спасительного недоверия, из-за призрачной надежды: а вдруг? Вдруг это что-то другое?

— Нас забирают, Тай.

Дина облизнула пересохшие губы и, знакомым жестом обхватив себя руками за плечи, перевела взгляд на людей во дворе.

— Куда? На… сколько?

Эти вопросы тоже были бессмысленными. Дина покачала головой, глядя ему в глаза.

— Мы не знаем… Может быть, потом удастся позвонить…

К боку прижалась пушистая голова, Хупер машинально огладил растрепанные кудри и пожалел, что не взял подарок Эбби с собой — ведь положить его под елку все равно уже не удастся. Но кое-что он все-таки захватил, пусть незаконченное… Только вот к чему это теперь, когда...

“К черту!”

Рука сама потянулась к карману рубашки.

— Послушай, я… — он досадливо тряхнул головой, нужные слова вновь разлетелись, как вспугнутые птицы, — Дина, я хотел...

Она перевела взгляд на то, что он держал в руке, вспыхнула и вдруг дернулась к двери, захлопывая ее. Обернувшись, судорожно прильнула к Тайлеру, горячо шепча ему в грудь.

— Прости… прости меня.

Он поднял ее за подбородок и прижался губами к губам.

— Я тоже… наговорил ерунды.

Голос отказывался слушаться напрочь, а оторваться от Дины сделалось совершенно невозможно. Он поймал узкую нежную ладонь и надел на палец кольцо в виде лепестка пламени. Золотистое непокрытое дерево тускло переливалось.

Тай целовал ее, яростно, порывисто, стараясь объятиями, губами, дыханием передать то, что снова так и не сумел выразить словами.

Он прижал Дину к себе и неожиданно встретился глазами с Эбби. Раньше они не позволяли себе так откровенно проявлять чувства при ней. Лицо девочки выражало множество эмоций, но преобладало... удивление? Восхищение?.. Она улыбнулась, Хупер грустно усмехнулся в ответ и прижал Дину еще крепче, зарываясь в волосы, вдыхая запах...

Дверь открылась, на пороге стоял агент.

— Прошу прощения, но нам пора.

Эбби на миг прильнула к ним, потом взяла мать за руку и повела за собой. Дина обернулась и кивнула на ключи в двери.

Нужно было отогнать ее машину в гараж. Нужно было закрыть ворота. Нужно было вымыть посуду и запереть дом.

И надеяться. И ждать. Пусть даже для этого потребуется вечность.