Если кричишь, кричи тише, а иначе разобьёшь чей-то сон о реальность. Прошу, успокойся, равновесье найди, и пусть ветер, взметнувший колосья пшеницы, развеет сомненья твои.

Если молчишь, молчи громче — я хочу слышать тебя и твой ласковый голос. Молчи тихим шёпотом листьев, молчи рассветной прозрачной росой, молчи, словно как бабочки крылья, — молчи.

Говор твой сиплый подхватит вдруг дуновенье. Ветер, прошу, колыбельную спой, убаюкай прекрасным напевом, пусть задыхаются в тёмной ночи безысходность, смятенья, нелепые мысли.

Увидишь ты сны вскоре сладкие, улыбнёшься легко по утру, сбросишь тьмы ты оковы, проснёшься... Тот самый мир пред тобой, где родился и жил, мир и жестокая правда. Ведь сны, оказалось, — то ложь? Как прекрасная лесть, — понимаешь — иллюзия. Рассыпается в прах, улетает надежда — ветер немилый вновь её подхватил.

Вдруг рвутся из глотки, вылетают мольбой молчаливые крики те самые — истиной льются в свободу, в цветочное поле — в нём мотыльки отражаются, мёртвые, правда, как и твоя гнилая душа, измождённая ласковой негой забытья, где нет доброго духу, а ты — серым прахом тем ветром носимый, убитый, сломлённый, другой.

Холодно в мире вранья. Ночи все ждут, чтоб в утопию-сон погрузиться. Но сны — то всего лишь иллюзия. Жаль.