Меньше, чем через полчаса, уже было ясно: никакого убийства не произошло и в помине.

Тем утром Фай проснулся уже наполовину слившись с постелью в единое целое; болеть голова точно не болела, но лишённая той ясности, с которой он обычно без труда начинал новый день, непреодолимо тянула вниз. Убедившись, что Курогане в комнате нет, Фай лениво перекатил подушку на другую, прохладную сторону и утонул в ней лицом, позволив себе и своему непривычно непослушному телу ещё немного понежиться в пахнущих цветами и мылом простынях.

Приучившиеся за две недели дороги вставать с рассветом, обычно они наведывались в кафе гораздо раньше, но в этот раз выбравшийся из комнаты многим позже Фай, угодив в самый разгар завтрака, еле нашёл свободный столик. Мальчик-официант с наплывом справлялся неплохо, но выглядел настолько замотанным, что беспокоить его, кроме как за тем, чтобы сделать заказ, бывший танцор не решился.

Самое обычное утро, ничем не отличавшееся от большинства других здесь ни для всего Таката, ни для него; разве что, без Курогане, но и в этом не было ничего из ряда вон выходящего: между ними никогда не было никакого уговора, они просто шли на завтрак вместе, если пересекались по пробуждении, не имея причин разделяться. Как и причин всюду увязываться друг за другом. Фай знал, что спутник не очень-то ему доверяет, особенно после Кайри, но уже не пытался силой удержать его в поле своего зрения, как раньше. Не считая редких проявлений странной упрямой привязанности – то ли это вообще слово? – до сих пор удерживавшей нихонца рядом с ним и источник которой по сей день оставался для него загадкой, тот как будто был бы только рад, если бы блондин меньше мельтешил перед глазами. А самому Фаю было даже полезно время от времени побыть от него подальше и привести собственные мысли в порядок.

Однако провести завтрак совсем в одиночестве ему, как вскоре выяснилось, не грозило.

— Не возражаете против компании?

Молодой мужчина в маленьких круглых очках сдержанно, но добродушно улыбался, пока Фай вглядывался в его лицо, пытаясь понять, насколько то было знакомым: больше, чем все те, что казались ему здесь знакомыми теперь постоянно, или всё-таки нет. Не то чтобы это имело такое уж большое значение: размышлял он об этом уже после того, как пригласил незнакомца сесть. Дно чашки звякнуло о блюдце, когда тот поставил её на стол.

— Сегодня прямо аншлаг. И не кажется, что здесь так много людей, пока все не соберутся в одно время в одном месте.

— Для такого большого пансионата здесь, мне кажется, гостей и правда на удивление мало.

— Ах, да, вы же здесь впервые. Не думаю, что мы представлялись друг другу. Кайл Рондарт.

— Фай. А вы бываете здесь так часто, что уже всех помните? – тут же спросил Фай. Он уже пообщался здесь с самыми разными людьми, но мало кто с такой уверенностью угадывал в нём «чужака».

— Без преувеличения, я «бываю» тут чаще, чем у себя дома, – хлебнув немного кофе, Рондарт продолжил. — Я доктор.

— Значит, вы здесь работаете?

— Я бы скорее назвал это помощью. Меня никто здесь не нанимал. Просто с госпожой Сайто мы в хороших отношениях, и к тому же... слишком много воспоминаний у меня связано с этим местом.

Помешивая чай, Фай понимающе хмыкнул.

— Как вам здесь? – поинтересовался Рондарт.

— Весьма неплохо, – отозвался блондин с нескрываемым восторгом. — Если бы можно было не уезжать, я, наверное, тоже всерьёз бы об этом задумался.

— Даже если нельзя не уезжать – наверняка всегда можно вернуться, – заметил доктор; улыбка его стала чуть шире, а в уголках глаз прорезались те маленькие морщинки, что выдавали её подлинность. — Вы откуда?

— Я не был там так давно, что это, наверное, уже и неважно, – протянул Фай уклончиво. Приятная мимика, спокойный голос, кроткий взгляд – Рондарт показался ему неплохим человеком, но откровенничать с первым встречным Фая на сей раз не тянуло. Хотя в конечном итоге ему и выдумывать ничего не пришлось: в рамки правды сказанное им – любой из двух – укладывалось вполне.

Он охотно внимал рассказам доктора о сунгайских достопримечательностях и просто красивых местах поблизости – понимая, что посетить их ушами, раз уж ему предоставился такой шанс, будет куда проще, чем снова затащить Курогане в лодку, в которой с трудом умещались его ноги. Он бы, конечно, смог, если бы сильно захотел. Но и сам Фай успел уже порядком отдалиться от мысли о том, что в меньше, чем часе дороги отсюда, был какой-то ещё, настоящий Сунгай. Ему хотелось увидеть мир – раз уж не увидеть его он не мог, как не мог теперь остановиться, даже если земля под его ногами однажды по-настоящему бы закончилась, – хотелось побывать ещё во многих городах, услышать речь на языках, которым никогда не учили в залах. Но почему-то именно Сунгай ему не казалось нужным запоминать каким-то другим.

Постепенно гудевшая вокруг, охватившая кафе суматоха пошла на спад. Их с Рондартом чашки опустели и уже успели остыть; краем глаза Фай заметил, как неподалёку Кохаку без лишней суеты протирал освободившиеся столы.

— Что ж, спасибо за приятное общество, – произнёс доктор, первым поднявшись с места. — Мне, к сожалению, пора, да и вас было бы некрасиво задерживать...

— Раз вам пора, то это мало что меняет, но я, в общем-то, никуда и не спешу, – признался Фай беззаботно.

— Ваш спутник вас оставил?

— Понятия не имею, где он. Но да, пожалуй, стоит разыскать Куротана, пока он не натворил тут дел.

Распрощавшись с Рондартом, Фай вернулся под крышу. Так уж основательно искать нихонца он на самом деле не собирался. Лёгким пружинящим шагом направившись в сторону комнаты отдыха, где юноша рассчитывал найти хотя бы Ватануки с Доумеки, он был готов покориться судьбе: встретился бы ему за это время Курогане или, может, кто-то ещё из его местных знакомых... так или иначе, как и с кем провести время здесь непременно бы рано или поздно нашлось. Что бы на его счёт ни думал его спутник, Фай не очень-то любил искать себе приключения. Он предпочитал, чтобы вселенная развлекала его сама. Но к её облегчению, был в этом отношении очень неприхотлив. Ей всего-то нужно было успеть придумать по дороге хоть что-нибудь.

Конечно, будь даже его ожидания чуточку повыше этого, такого Фай совсем не ожидал.

Лестницы на второй этаж ещё даже не было в поле зрения, когда его ушей достиг крик ужаса и какой-то грохот. Без труда определив направление – лежавшее как раз прямо, – Фай ринулся туда.

Как по наитию самой судьбы, он наткнулся на Курогане по дороге.

— Вы слышали крик? – встревоженно спросил он, но сам с трудом мог разобрать собственный голос сквозь непрекращающийся галдёж наперебой о чём-то истерично вещающих дамочек, которых было всего-то трое, но по ощущениям хватило бы на женскую семинарию. На лице тщетно пытавшейся утихомирить их помощницы распорядительницы застыло каменное, очевидно стоившее ей всех запасов её выдержки спокойствие; тогда как в горле стиснувшего зубы Курогане уже начинал клокотать утробный рык.

— Доктора!

— Срочно воды!

— Нет, сначала доктора, а потом воды!

— Так кто-то умер или пока нет, раз ещё вода нужна?! – гаркнул нихонец.

— Мне нужна, не то сейчас точно дурно станет, – возмутилась одна из подруг.

— И Рози нужна! И позовите ей Кайла, доктора, бедняжка так и осталась там лежать.

— Какая ещё... Да где и кого убили, в конце-то концов?! – взорвался Курогане.

— Кого-то убили? – ахнул Фай.

— Хоть ты помолчи, – вздохнул Курогане раздражённо.

Немалыми усилиями им всё-таки удалось немного успокоить женщин; одну Сай тут же отправила за Рондартом, остальные неровным строем с ними устремились обратно к месту событий.

Лестница на второй этаж оказалась наконец перед Фаем, такая соблазнительно манящая, но в то же время казавшаяся невероятно далёкой за двумя распластавшимися на полу бесчувственными телами. В том, какое из них было «бедняжкой Рози», сомневаться не приходилось в силу того, что второе, лежавшее подальше, явно принадлежало мужчине.

— Пожалуйста, не подходите ближе, – обратилась Сай ко всем присутствующим. Хотя никто, кажется, и не горел подобным желанием. Воцарившаяся наконец до самого появления Рондарта тишина аж вибрировала в ушах.

Нюхательной солью из его аптечки Фай помог привести девушку в чувства, пока доктор занимался более серьёзной проблемой. Ему не верилось, что в таком месте, как Такат, и правда могло произойти настоящее убийство; но боковое зрение, приметившее рдеющее в районе головы пятно, наводило на мысли, что одной нюхательной солью тут было не обойтись.

— Сэр Глоссам жив, – сообщил Рондарт, разрядив наконец тяжело загустевший вокруг воздух, — и жить будет. Но рана на голове серьёзная. Мне нужна помощь, чтобы переместить его.

Завернув в смежный коридор, вся процессия – начинавшаяся осторожно несущими тело доктором и Курогане и заканчивающаяся почти крадущимися за ними уже четырьмя женщинами – проследовала до самого лазарета. Скрывшись за дверью которого, их вежливо, но убедительно попросили прочь.

— Кошмар, какой кошмар, это что же тут, пока мы не видим, творится, – причитала самая неугомонная из дам. — Когда и какого же изверга мы пригрели?

— Думаете, его и правда хотели со свету извести? – в ужасе выдохнула другая.

— Да это какое-то недоразумение, не может средь бела дня тут такое произойти.

— Вот именно! Это же крепко надо было с кем-то не поладить. Этот джентльмен явно кому-то дорогу перешёл прямо таки широкой ногой. Мафии какой-нибудь. Не знаю даже.

— Какая тут мафия, дура? Сузухара с дочкой? Или тот старичок из двенадцатой?

Даже Фай, обычно непринуждённо находящий дорогу в любой обычный разговор, почувствовал, что вокруг стало как-то немного душно. Прислонившись к стене, он попытался сделать вид, что его, а лучше самих женщин тут не было. К счастью, продолжая ворковать, как стайка перепуганных голубей, те всё-таки удалились.

Хотя вычленить из их болтовни при желании зерно истины было можно. Фаю тоже не верилось в то, что он только что видел своими глазами. Даже если Глоссама никто и не пытался убить – на него ведь всё равно напали. И на то должна была быть какая-то причина. А главное – должен был быть тот, кто напал. Может, принять один факт и оказалось бы проще, но каждое из сомкнутых между собой звеньев утяжеляло эту цепочку, и чем она была тяжелее, тем с большим трудом бумажный кораблик действительности – именно такой – держался на плаву, пока Фай смотрел на него. Припав ухом к стене, он пытался расслышать что-нибудь из того, что происходило внутри, но тщетно.

Когда Курогане, помогавший занести мужчину внутрь, вышел обратно в коридор, Фая вдруг осенило, что за весь день они ещё толком не разговаривали.

— Ужас какой-то, и как теперь зная, что даже здесь такое происходит, спать? – протянул блондин совсем не под стать ситуации и своим же словам бодрым голосом.

— Никак. Солнце ещё высоко.

Фай бы оценил шутку, если бы не знал, что Курогане не шутит. По крайней мере, со слишком уж серьёзным видом тот развернулся к нему спиной и зашагал прочь.

— Куда это ты?

— А мне что, сидеть тут вахту нести? – отрезал он тяжёлым, как лязг стали, голосом, даже не обернувшись. — Никто не умер. Всё равно потом узнаем, какого чёрта тут случилось.

Хотя по его тону Фай понял: уж это Курогане волновало, может, лишь самую малость больше, чем никак. Юноша проводил его одними глазами.

В следующий раз он увидел спутника только в конце дня: всех, кто вполне понятно не решился сунуть нос наружу – прямо в разразившийся вдруг под вечер ливень – собрал на ужин обычно не пользующийся популярностью кафетерий на первом этаже. Фай непринуждённо болтал с сидящим за тем же столиком Ватануки, когда нихонец как ни в чём не бывало вошёл в зал.

Проведя здесь на тот момент время, вполне достаточное для того, чтобы развесить уши поудобнее, Фай уже не удивился, когда несколько косых взглядов скользнули мимо него и подозрительное шушуканье всколыхнуло слух сильнее, чем если бы здешние зеваки не побоялись заговорить в полный голос.

Для Курогане же – конечно, заметившего – это, по всей видимости, стало сюрпризом.

— Чего им это вдруг от меня надо? – буркнул он, усаживаясь за ближайший стул, рядом с Ватануки.

— Весь пансионат с утра на ушах. Новости тут слишком уж хорошо расходятся, – протянул Ватануки неловко. И сомневаться не приходилось, что ему не очень-то хотелось брать на себя роль того, кто сообщит Курогане не самые приятные новости, пусть, возможно, пока они и не были такой уж большой проблемой. Фай с готовностью принял удар на себя.

— Из того, что мы слышали, они думают на тебя.

— Чего? – похоже, искренне удивился Курогане. Прищурив глаза, он покосился через плечо на сидевших за столиками подальше – те тут же притихли, но исходившая от этой тишины враждебность Фаю явно не чудилась. — У них что, даже есть доказательства?

— А ты правда думаешь, что им нужны какие-то доказательства? – усмехнулся Фай. — Они просто выбрали тут самого подозрительного типа, и я с их выбором в принципе согласился бы.

— В каком месте подозрительного?!

— Да ладно, я бы не принимал это на свой счёт, – попытался успокоить его Ватануки. — Сэр Глоссам очнётся, расскажет, кто это его так – и всё встанет на свои места.

— Да мне плевать. Я знаю, что никого не трогал.

— Оно и видно, как тебе плевать, – поддел его Фай.

— Да потому что это тупо!

В разгар обсуждения у стола возник Доумеки. Впрочем, не было похоже, что он собирался к ним присоединиться – держа дистанцию, будто одной ногой уже шёл обратно, он окликнул:

— Кимихиро.

Заметно раздражённый, Ватануки вздохнул:

— Ну чего? Я, вообще-то, сюда поесть пришёл.

— Ты сегодня уже ел два раза. Пока не помрёшь.

Оттолкнувшись рукой от спинки стула с такой силой, что секунду Фай и правда ждал увидеть, как тот полетит прямо в Доумеки, Ватануки выбрался из-за стола и, громко осыпая товарища проклятиями, удалился вслед за ним.

О том, что с теми двумя происходило дальше, оставалось только гадать. Всеми силами объяснив вернувшемуся официанту ситуацию, Фай отправил его с порцией Ватануки обратно.

Курогане хмурился тучей. Хотя и редко – по крайней мере, с начала их путешествия – его лицо так уж сильно смягчалось. Может, поэтому оно становилось таким гипнотическим, когда тот всё-таки улыбался... Странная мысль, которой Фаю совсем не хотелось давать хода.

Блондин попытался отвлечь его разговором, заодно заглушив обрывки не самых приятных разговоров, долетавших до них, но Курогане, похоже, уже отвлекал себя содержимым своей тарелки куда успешнее. Пару раз что-то невнятно пробубнив в ответ на его вопросы, он полностью проигнорировал даже пару новых прозвищ, и Фай отступил, чувствуя приближающуюся уже к его гавани волну апатии.

Идея сменить тему провалилась. Всё ещё ощущая себя подвешенным на нитях этого тяжёлого, неестественного молчания, парень сдался и заговорил о произошедшем снова, только бы поскорее их оборвать.

— Тебя правда так сильно это волнует? – спросил он спокойно и абсолютно – без тени ехидства – всерьёз.

— Если они поднимут тут шум... – мрачно протянул Курогане. — Придётся рвать отсюда когти в ночь и ехать без остановки, пока суша не закончится.

Ну да, они ведь всё ещё были в бегах. Наверняка нихонец был уверен, что помнит и печётся об этом за двоих, а Фай... Он был бы только рад предоставить это ему и забыть хоть на день или на два, да хоть на ночь – и не напиваться до отключки, только бы голова опустела и стала достаточно лёгкой, чтобы уснуть. В пропахших туманом и благовониями стенах Таката было проще, чем в дороге. Но Курогане не нужно было ему ничего объяснять: тревога Фая охотно отозвалась на его мысль. Запутывать след или не следить вовсе – вот и всё, что они могли позволить себе в их нынешнем положении. Неизвестно, какой ход получила бы теперь вся эта история, имел Курогане к ней отношение или нет.

Дождь кончился совсем недавно; влажный, пронизывающе холодный воздух заполнял комнату, будто от орошённого ливнем леса её не отделяли ни крыша, ни стены, ни пара свечей, которые Фай поторопился зажечь в полумраке. Даже жар пламени растворился в странном глубоком эхо: в голове бывшего танцора ещё неоткуда было взяться сравнениям, но звук стоял, точно в пещере, или как из ракушки, которую приложили к уху.

— Знаю, что тебе всё равно, – протянул Фай. — Но этого правда следовало ожидать... Не нападения на сэра Глоссама, я имею в виду. Того, что тебе тут не очень доверяют. Выглядишь ты не как ручная собачка. Держишься особняком. Ни с кем не общаешься. Они не знают, что у тебя на уме. Им неоткуда знать, почему ты не стал бы этого делать, так что им очень просто представить, что ты мог это сделать. Особенно когда больше кандидатур на роль козла отпущения нет.

— Хочешь сказать, что я должен тут со всеми брататься, как ты? – буркнул мужчина.

— Да нет, это твой выбор. Я не пытаюсь тебя упрекнуть. Просто выстраиваю причинно-следственную связь, – объяснил блондин. — Чтобы ты понимал, с чем имеешь дело. Ты не дурак, я знаю, но некоторые вещи сами до тебя, похоже, никак не доходят. Но в этом тоже нет ничего страшного. Должно же от меня быть хоть немножко пользы, – хихикнул он.

— Кто вообще хоть этот... Глоссам? – пробубнил Курогане едва разборчиво, явно не слишком уверенный в том, что даже имя своей «жертвы» запомнил правильно.

Фай рассказал вкратце то, что помнил о нём сам, описал в двух словах лицо – на случай, если разглядывать его нихонцу по пути в лазарет было особенно некогда.

Выслушав задумчиво, Курогане вздохнул:

— Чёрт, похоже, это и правда был тот придурок.

— Тот придурок? – переспросил Фай, немало озадачившись.

— Мы пересекались сегодня утром. Он так куда-то торопился, что дальше собственного носа не видел, и просто пихнул меня с дороги.

— И тебя это разозлило?

— Нет, мать твою, от души был рад его видеть, – выплюнул он.

— Камар, а ты часом не?..

— Что часом?! – вспыхнул нихонец. — Давай, скажи, что теперь ещё и ты меня подозреваешь. Я видел его в первый и последний раз на этом этаже, ещё утром, пока ты дрых. Как пересеклись, так и разошлись. А потом я был вообще в другом месте.

Мнение Фая никак было не назвать непредвзятым совсем, но, возможно, именно благодаря этой предвзятости – как побочного эффекта всего проведённого ими вместе времени – для него было очевидно: Курогане, может, и мог вспылить из-за подобного, но здесь и сейчас не стал бы. Только вот давняя, успевшая до мозолей изъёрзать об его темечко мысль всё никак не шла из головы.

— Куропон, а ты вообще когда-нибудь убивал?

Набатом прогремевшее в ответ молчание оглушило его.

Фай привык не судить книгу по обложке. Поэтому он не стал бы строить подобных догадок просто по тому, как нихонец выглядел и какое производил первое впечатление. В случае с Курогане, к счастью, большая часть того, что следовало о нём знать, как будто была написана на самой первой странице – и вот здесь Фая начинали обуревать странные противоречия. Может, просто потому, что ему уже и так хватало забот и он не рвался добавлять к ним ещё и эту – но ему хотелось доверять Курогане. Даже после того, как в Кайри он едва не прирезал на месте их преследователей так, будто ему это ничего бы не стоило. Даже после того, как от руки, безжалостно сжавшей его горло – ещё раньше, – он ощутил угрозу настолько реальную, что животные инстинкты отозвались на неё бессознательным страхом. Но теперь он этого страха даже не помнил: его пережило его оцепеневшее тело, не разум. Он смотрел на Курогане и не смог бы заставить себя бояться того, что видел. Но понимал, что должен хотя бы знать, насколько интуиция его подводила.

Хотя спросить об этом вот прямо так, в лоб, было, возможно, не лучшей идеей. Или было бы ей, если бы Курогане не оказался из тех, кто предпочитал отвечать в лоб, тоже. Выдержав тяжёлую, но недлинную паузу, он ответил:

— Да.

— ...и много?

— Да.

— Понятно... – протянул Фай.

— ...и это всё, что ты можешь на это сказать?– окинув его таким суровым взглядом, что тот прорезал темноту ярче света свечей, буркнул Курогане.

Фаю и в самом деле было больше нечего сказать: он всё ещё не ощущал себя так, будто услышал что-то в корне меняющее их ситуацию. Он мог бы попытаться объяснить Курогане это чувство... но вышло бы, наверное, слишком странно, почти неприлично.

— А что ты хотел бы услышать? Спасибо за честность. Мне просто было любопытно. Но не думаю, что меня это должно как-то волновать.

— И что, даже совсем не боязно путешествовать и ночевать с убийцей? – фыркнул мужчина.

Фай качнул головой. Неожиданно живая реакция Курогане – как будто того задело, что парень не шарахнулся от него, узнав правду – начинала его забавлять.

Но то, как серьёзно он, подумав немного, заговорил следом, отбило охоту веселиться дальше даже у Фая.

— Может, ты достаточно умён, чтобы понимать, что этого не случится. Но что-то мне подсказывает, что тебе просто всё равно, придушу я тебя однажды или нет.

— А что, если так? – спросил Фай тихо, больше думая вслух, на долю секунды опоздав с мыслью, что это было ошибкой. Курогане громко раздражённо выдохнул.

— Я не собираюсь рисковать жизнью ради того, кто своей не ценит.

— Просто моя мне никогда не принадлежала, – заметил бывший танцор. — Мне некогда и незачем было учиться её ценить.

— Тот, кто приставит тебе лезвие к горлу, не станет спрашивать, насколько твоя жизнь – твоя. Он просто её оборвёт.

Слишком громкие, чтобы их слышать, спутанные – мысли, собравшиеся в похожий на рой саранчи огромный пульсирующий шар... С таким чудовищным хаосом в голове Фаю было проще убедить себя, что в ней было совершенно пусто. Он до сих пор не видел, как Курогане управляется с мечом – но его слова порой разили не хуже стали. Наверное, зря он всё-таки так легко поддавался тому желанию.

— Если тебе на всё так же наплевать, – продолжал нихонец, — то откуда мне знать, что ты не сдашься, как только нас припрут к стенке, просто потому, что так проще?

Он вдруг почувствовал себя невероятно уставшим, и поздний час не имел к этому никакого отношения. Из последних крупиц оставшихся у него сил Фай собрал и нетвёрдой рукой нарисовал на своём лице улыбку.

— Будет хорошим или плохим ответом, если я скажу, что лучше умру, чем вернусь?

С Курогане было так легко... но порой в одно мгновение становилось так трудно, что это почти того не стоило.

— Нормальным. Но лучше бы тебе постараться не умирать.

В последний момент Фай превратил вздох в неловкий смешок. К счастью, ответ оказался достаточно хорошим, чтобы оставить Курогане на сегодня удовлетворённым, возвращая их к хрупкому миру.

Прохладный воздух действовал так же убаюкивающе, как алкоголь. Решив отложить душ до утра, Фай заполз под одеяло. Курогане тоже без лишних предисловий скоро притих в своей постели.

Запах дыма от потушенных свечей ещё стоял у него в носу, когда со спины внезапно донёсся негромкий, но настойчивый голос.

— Эй.

— Что такое?

— Представь ворону, которая села на ветку. Что надо сделать, чтобы срубить ветку, но не потревожить ворону?

— Подождать, пока она улетит?.. – блондин зевнул. — Не думал, что ты любишь загадки.

Ему показалось, что в горле Курогане что-то как будто сдавленно скрипнуло. Затем зашуршали простыни: нихонец отвернулся к стене.

Так и не услышав ответа, Фай постепенно погрузился в сон.