Совсем иначе звучал мир с заходом солнца. Остывающие ветра, будто больше не запинаясь об дневную суету, свободно разносились эхом по округе. Оживление, которым несколько часов назад кишели местные тропки, гудело теперь где-то внутри подсвеченных вечерними огнями палаток: в унявшемся постепенно до мерного бормотания нестройном хоре голосов, в грохоте посуды, в треске сухих поленьев. Вскоре угасло и оно, уступая гулкой ночной тишине.
Согнувшись пополам на пледе, даже так с трудом вмещающим его на себе во весь рост, Курогане лежал на боку, слушая тяжёлое дыхание стоя дремлющих рядом лошадей.
Из плаща его полноценного одеяла тоже не выходило – но хотя бы тот на сей раз был при нём. В последнее время (благодаря Фаю, который не жаловался в открытую, но одним своим видом не оставлял мужчине выбора) каждую ночь Курогане приходилось решать: будет он сегодня спать на голой земле или считать мурашки, пробегающие по спине с каждым градусом, на который остывал воздух. Всё ещё не так холодно, как в пустыне. Но не окажись он в поселении, рискуя к утру так спалить его к чёртовой матери – костёр развёл бы непременно. Ужином путников накормили довольно щедро, и если бы не это, то никакого проку от цивилизации, которую они так старательно искали, на деле и не было бы.
Мерцающая россыпь звёзд тянулась через всё небо над его головой. Уже достаточно насмотревшись на него, нихонец просто пытался поскорее заснуть.
Лёгкие, едва поднявшие с земли хоть пару пылинок – он слышал шаги так же ясно, как знал, кому те принадлежали. Мужчина не шелохнулся. Не было нужды выдавать себя, и он не столько прикинулся спящим, сколько просто не торопился выдавать себе в обратном.
Пока тяжёлое полотно вдруг не опустилось на него сверху. Только тогда Курогане всё-таки открыл глаза.
Даже в бледном, собранном по крупицам мерцании звёзд, он видел его спокойную улыбку слишком отчётливо.
— Извини, я пытался замолвить за тебя словечко, – протянул Фай.
Флиртовать с ним, значит, не побоялись, но вот ночевать оставили на улице, поворчал поначалу про себя Курогане, но быстро смирился. К сожалению, пока внешний вид и сексуальная ориентация могли существенно повлиять на ситуацию, блондин на его фоне обладал неоспоримым преимуществом – которым ничуть не стеснялся пользоваться. Но зато у Курогане был плащ. А теперь ещё и тёплое одеяло.
Фай присел на корточки рядом. В лёгкой майке и с наброшенной на плечи шерстяной шалью: последнюю Курогане не помнил, так что и ту он, скорее всего, позаимствовал у танцовщиц. Хоть нихонца и не пустили в шатёр, но в остальном девушки оказались настолько отзывчивыми, что невольно начнёшь искать подвох.
— Я тут поговорил с Гигеи, – поделился Фай. — Она сказала, что какой-то её приятель завтра поедет до ближайшего города.
— Не тот часом, который на меня похож? – буркнул Курогане.
— Не думаю, – усмехнулся блондин. — Дорогу он знает, но ему нужны провожатые. И он ещё за это приплатит.
Всё-таки Курогане не вчера родился и подвох там, где он действительно был, чуял на раз. Сопровождать кого-то, кто и сам знал, куда и как ему нужно добраться – такие «провожатые» назывались охраной.
— Он что, какая-то важная шишка? – предположил он.
Фай честно развёл руками.
— Кажется, он что-то везёт. Но поподробнее у меня выведать не удалось. Да и не факт, что Гигеи сама знает больше. Но говорила она о нём, как о хорошем знакомом.
Не то чтобы у Курогане были причины безоговорочно доверять самой Гигеи в первую очередь. Бродячая труппа, пускай и состоявшая из одних девушек, всё ж если и не являла собой некоторый конкретный контингент, то других его представителей почти наверняка где-то да встречала. А дельце выглядело крайне мутным, как ни посмотри...
Это наводило на определённые мысли, вынуждало взвесить все «за» и «против», но могло ли остановить – никаких сомнений в том, что уж постоять за себя он сумеет, у Курогане не было. Да и в другое мутное дело он ввязался ещё в Альзахре. А при лучшем из возможных раскладов они убили бы одним выстрелом двух оленей вместо того, чтобы весь день гонять по степи одного: и добрались бы поскорее до города, и обеспечили бы себе в нём на пару сытых дней больше.
В любом случае, до утра оставалось ещё несколько часов, а до тех пор строить догадки с одних лишь через десять уст перековерканных слов не было никакого смысла. Курогане поправил одеяло и завёл руку за спину, подложив под голову.
— Всё-таки ты так забавно спишь.
Приготовился он к отходу ко сну явно не для того, чтобы выслушивать на эту тему бестолковые комментарии. Курогане недовольно фыркнул, отводя взгляд. Бессчётное множество раз за недели, проведённые с Фаем, он выходил из себя и срывался на южанина – только что пока ни разу так по-настоящему и не поколотил; столько же раз пытался, как сейчас, убедить себя, что блондин не стоит такого внимания и угомонится быстрее, если ему не подыгрывать. Какая из этих стратегий всё-таки показала себя лучше, он так и не понял: обе одинаково... ни черта не работали.
Вот и сейчас Фай, ничуть не стушевавшийся перед исходившей от Курогане откровенно неприветливой аурой, не двинулся с места и всё так же беспечно глазел на него.
— А я ведь ничего уж прямо обидного и не сказал, а ты опять дуешься, Куро-пуу, – протянул он.
— Ты-то спать сегодня собираешься? – проворчал в ответ мужчина. — Подниму на рассвете и за штанину поволоку прямо по земле, если сам не встанешь.
— Страшный-престрашный Куро-сама. Ну ладно, убедил, – усмехнулся блондин и поднялся, легко разогнув колени. — Я-то просто думал немножко скрасить тебе эту тоскливую ночь.
— Вали уже в шатёр.
К чести парня, больше ни один знакомый Курогане не смог бы вынести тот поток ругани, что обрушивался на Фая каждый день: такое общение либо тут же закончилось бы смертельной обидой, либо продолжалось, но сделалось бы совершенно невыносимым. С другой стороны, едва ли кто-то ещё из его знакомых был способен вывести Курогане из себя настолько и делал это так же часто, как это делал Фай.
Внезапно блондин нагнулся: склонившись прямо над Курогане, он протянул к нему руку. Не вымолвив ни слова ни до, ни после; и Курогане тоже не успел ничего сказать – ловкие пальцы сняли с его волос сухую травинку.
Если вначале он попросту не успел, то теперь вдруг понял, что сказать ему было нечего. Курогане уставился на Фая – но даже сейчас, в его лице ничегошеньки не переменилось. А в глазах словно отражалась ровная гладь воды.
— Спокойной ночи, – тихо произнёс тот.
Прохладный ветерок слегка пощипывал щёки, но остальное его тело, укрытое толстым пледом, налилось тяжёлым, неприступным для стылого воздуха теплом. Курогане вновь остался один.
И даже наедине с собственным внутренним голосом, он всё никак не мог понять природу странного, пробравшего его противоречия. Внезапный жест в сторону ниндзя в ночной мгле: насколько Курогане знал самого себя, насколько был выучен холодом стали, обжигающим шею опасной близостью, такие фокусы с ним могли кончиться для парня отсечённой рукой. Пусть повод и оказался пустяковым, но когда мельчайшая ошибка может в один неожиданный момент стоить тебе всего – привыкаешь сначала принимать меры, а уж потом разбираться. И до сих пор инстинкты Курогане никогда не подводили.
Неужели само его тело теперь настолько доверяло южанину? Умом Курогане, конечно, и пальца бы своего Фаю не доверил. Но проведя бок о бок недели, они неизбежно привыкли друг к другу. Одному было некуда деться от другого, и положиться было тоже больше не на кого – так очень быстро перестаёшь обращать внимание на условности.
Однако то, насколько естественным это, выходит, было, раздражало Курогане только сильнее: ведь получалось, что от него даже ничего не зависело. И никакого выбора ему не оставалось.
Выбирая хотя бы не быть тем, кого придётся утром волочить по земле, не без труда он в конце концов выкинул из головы всё, что отделяло его ото сна.
Выскользнув из шатра с одеялом, юноша буквально спасался бегством: недавнее представление бойких девиц, казалось, ничуть не утомило, а день после заката для них только начинался. Как выяснилось, в труппе не было ни одного мужчины, и в Фае они быстро нашли себе новую игрушку.
К танцору девушки всегда относились по-особому. Некоторые, бывало, обманываясь его внешностью и притягательной обходительностью, начинали проявлять к нему явный, якобы тот самый интерес. Но чаще либо чувствовали интуитивно, либо быстро соображали, что к чему – и Фай как будто терял для них всякую потенциальную угрозу. Может, проведя большую часть своей жизни в залах, он и сам куда лучше представлял, как вести себя с девушками, чем с мужчинами.
«Бхаи*, ну не стесняйся ты, мы ж денег не возьмём», – тут же накинувшись на него всем скопом, заливались те звонким смехом. Когда ужин подошёл к концу, а свежие темы для пересудов иссякли, танцовщицы принялись развлекаться, как могли: сначала вдоволь наигрались в шарады, а следом решили погадать. Последнее предсказание, что довелось услышать Фаю ещё в детстве, оставило у него настолько неприятное послевкусие, что парень вежливо, но решительно отказался.
Всерьёз это, впрочем, никто, кроме него, не воспринял. Фай даже на миг задумался о том, чтобы присоединиться к Курогане, прикинувшись, будто ему совестно оставлять друга одного снаружи.
Однако вернувшись в шатёр, он встретил ошеломительную перемену: тяжёлая, ещё пронизанная перезвоном галдящих голосов, но всё-таки тишина ждала его; почти все свечи были затушены, а девушки разбрелись по своим постелям. Одна Гигеи сидела у лампы. Пара мотыльков кружили вокруг огня, с тихим бряканьем врезаясь в стекло, и та молча, так смирно наблюдала за ними, что Фай решился присесть рядом.
— Точно не хочешь?
— Не хочу что? – спросил Фай чуть растерянно, успев позабыть, из-за чего в точности он поспешил покинуть столь гостеприимную крышу.
— Погадать. Моя бабка хорошо читала по кофейной гуще. Могу и я попробовать.
Юноша вздохнул. Вся эта затея ему по-прежнему крайне не нравилась, но сил отпираться уже не осталось. Теперь почему-то это и ощущалось как-то совсем иначе: без лишней публики вокруг, под тихий, мелодичный голос Гигеи едва ли могла случиться катастрофа. Ну а уж если даже в бурых разводах на дне обыкновенной чашки она увидит что-то чрезвычайно дурное – значит, так оно и есть, и никуда ему от этого не убежать...
Фай с сомнением, затуманившим взгляд, но вполне утвердительно кивнул головой. Гигеи решительно протянула ему свою кружку и в ответ на ещё большее сомнение, его взгляд уже прояснившее, разрешила допить. Подостывший кофе страшно горчил – с трудом верилось, чтоб такое пила девушка.
Вернув осушенную чашку, юноша терпеливо ждал, пока Гигеи сосредоточенно разглядывала её содержимое. Повертев то так, то эдак, что-то невнятно бурча себе под нос... но ему так ничего и не поведала. В итоге Фаю было уже и правда любопытно.
— Что там?
— Ну-у... Кажется, похоже на дерево. Большое цветущее дерево.
То, как неуверенно прозвучало это из её уст, юношу порядком обескуражило. Да и на предсказание это было... мало похоже?
— И что это значит? – решился спросить он.
— Мне почём знать? Бабка моя гадала. Не я.
Фай, который изначально был скорее всё-таки против, теперь вдруг почувствовал себя немного обманутым. Попросив у Гигеи чашку, он сам попытался разглядеть что-нибудь в тёмной массе на её дне, но никакого дерева там так и не увидел.
В конце концов Фай расслабился, признав ситуацию даже комичной. Толку от такого гадания было не больше, чем когда он по картам «нагадал» Курогане дальнюю дорогу – но и вреда тоже.
— Я пойду уже лягу, если ты не против, – вспомнил он ворчание нихонца. Всё-таки тот был прав: неизвестно, сколько ещё миль через эти степи придётся преодолеть, прежде чем они смогут наконец немного расслабиться.
— Иди, конечно. Приятных снов.
От спальника, что юноше выделили в дальнем углу, пахло гремучей смесью каких-то благовоний, которые возжигались над ним, не иначе, десятилетиями. Фай никогда не считал Ард домом, но невольно вспоминал именно южный город и ему сделалось почти по-домашнему уютно.
Гигеи затушила лампу.
───────※ ·❆· ※───────
Поутру Курогане выглядел так, будто сам в итоге не выспался – впрочем, выглядел он так почти всегда, а значит, поводов для беспокойства у Фая не было.
Собираясь в дорогу под нарастающее жужжание пробуждающегося поселения, вокруг себя они видели одни напоминания: без них здесь совсем ничего не изменится. Неважно, как далеко они уедут – это место не перестанет существовать, а они сами не перестанут быть собой только лишь от того, как постепенно сменится земля под их ногами. Это было естественное, разумное, но пока что самое шокирующее открытие из тех, что Фай успел сделать, впервые за пятнадцать лет покинув привычные своды.
К счастью, не подвергнув терпение нихонца ненужному испытанию, тот, о ком накануне говорила Гигеи, отыскал их как раз вовремя.
— Значит, это вы Фай и Курогане?
Слышать, как абсолютный незнакомец вдруг обращается к тебе по имени – такое всегда пробуждало лёгкую тревогу. Но поводов для беспокойства, чтобы испытывать его на ровном месте, у беглецов и так было достаточно. Получив подтверждение, их новый спутник тут же вскочил верхом на чалого коня.
— Тогда не будем терять время. До столицы дня четыре езды, если по дороге ничего не случится.
Не разделяя его энтузиазма, Курогане холодно заметил:
— Нам говорили, ты туда что-то везёшь.
По всей видимости, нихонец успел подумать о том же: что нет дыма без огня, но, может, дым им всё-таки привиделся и их таинственный наниматель окажется всего лишь каким-нибудь мелким торгашом с грудой поклажи из чужеземных лакомств, посуды да всякого тряпья. Но парнишка – с виду не старше Фая – был почти налегке, не считая наплечной сумки, которую продемонстрировал им в ответ.
— А больше вам знать совсем не нужно, – снисходительно улыбнулся тот.
Фай повернул голову, посмотрев на Курогане с немым вопросом. Что бы ни лежало в той сумке, не их вина была в том, что в голову об этом теперь не шло ни единой хорошей мысли, совсем наоборот: от самых скверных предположений до чего-то ещё более скверного, что они даже представить бы не смогли.
Вариантов у них, конечно, имелось немного. Но любой нормальный человек поостерёгся бы ввязываться во что-то настолько подозрительное. Фаю же терять было особо нечего, а потому – было абсолютно безразлично, что в итоге решит компаньон. Принимать решения ему не очень нравилось, а нихонец напротив – был только рад, когда у него при этом не путались под ногами.
В глазах у него по-прежнему читалась идея снести парню голову на месте, чуть та учудит чего-нибудь лишнего, но подав Фаю знак выдвигаться, Курогане фыркнул:
— Как твоё имя-то хоть?
Незнакомец представился Куджаку, и втроём они выехали из поселения.
Равнина продолжалась, но на горизонте наконец замаячили холмы и крошечные очертания зелёных крон. По небу плыли, лениво пытаясь собраться кучками, обрывки облаков не очень хорошего – сероватого оттенка, и оставалось только надеяться, что путники найдут, где укрыться, раньше, чем те решат всё-таки пролиться на землю.
Куджаку хоть и отметил раньше, что не хотел бы задерживаться – но сейчас как будто совсем и не спешил.
— Занятно вы выглядите, – протянул он непринуждённо. — И акцент у вас разный. Как же вы тут оказались, да ещё и вместе?
Обычно прекрасно владевший собственной мимикой, Фай всё же не смог на сей раз совсем удержать свои слегка вздёрнувшиеся вверх брови. Будь у него шанс как-нибудь узнать раньше, что их новый спутник окажется не просто подозрительным, но ещё и чересчур наблюдательным – может, он даже не поленился бы обсудить это с нихонцем.
Но реакция Курогане заставила Фая испытать за него едва ли не гордость.
— С какой стати нам отчитываться перед тем, кто сам мутит воду? – сказал он, как отрезал, тем не менее, без тени гнева – словно Куджаку не стоил даже того, чтобы на него злиться.
Странное дело: ниндзя то вспыхивал на ровном месте, то вдруг – как сейчас –делался ледяным и неприступным, точно гора Фудзи (по забавному стечению обстоятельств, с учётом всех географических познаний Фая это была единственная гора, которую он помнил). Сделать вывод, что на порядок чаще, чем кому-либо другому, вывести из себя нихонца удавалось Фаю, было бы слишком смело. Но допуская эту версию хоть самую малость, юноша испытывал необычайное удовольствие: чувство, как будто противоположное ревности.
— О. Справедливо, – признал Куджаку, не выдав, впрочем, ни капли того стыда, который должны были пробудить в нём слова Курогане.
Тот уверенно гарцевал в направлении их ещё далекой, загадочной – что за город вырастет перед путниками на этот раз? – цели; нихонец правил чуть позади, в точности угадывая малейшее изменение направления ещё до того, как их новый попутчик действительно начинал поворачивать. Фаю оставалось лишь вверить обоим свою судьбу. Поравнявшись с Куджаку, он подставил лицо ветру.
— Мне в общем-то всё равно, откуда вы и почему явно не сильно хотите об этом рассказывать, – продолжил тот после некоторого затишья. — Но если хотя бы намекнёте, куда едете или что ищете – могу подсказать. Или помочь советом. Гигеи сказала, что вам нужны деньги. В столице сейчас самый сезон, чтобы быстро подзаработать приезжим... абсолютно легально, если что. Снимите комнатушку у какой-нибудь сердобольной старушенции – увезёте больше, чем потратите.
Курогане молчал: скорее всего, критично обдумывая новую информацию. Фай вновь позаимствовал право отвечать за обоих.
— Хороший совет. Спасибо.
Не лучше, чем распространяться о том, откуда они вдвоём ехали, было неосмотрительно делиться тем, куда они направлялись. Но если подумать, попытаться разузнать что-нибудь у бог знает откуда свалившегося на них бродяги могло оказаться чуть безопаснее, чем расспрашивать всех подряд в тесном городе. Фай решил рискнуть.
— Ты часом не знаешь, в какой стороне лежит страна, называющаяся «Артэм»?
Лицо Куджаку вытянулось чуть сильнее, чем ожидал бывший танцор – хотя и не оттого, как оказалось, что название было ему незнакомо.
— Это к северу отсюда, неблизко, но добраться своим ходом можно, если очень надо, – задумчиво протянул парень. — Но вы ведь в курсе, что...
Но договорить Куджаку не успел: вперившись глазами серыми, точно небо перед грозой, куда-то вперёд, он резко остановил лошадь. Недолго думая, Фай решил сначала последовать его примеру, а уже потом задавать вопросы. Необходимость, впрочем, быстро отпала. Проследив взгляд спутника, он заметил вдалеке вьющуюся к небу сизоватую нить дыма.
Рассмотреть с такого расстояния что-то ещё, кроме неё, он не смог. Но одно за время их путешествия Фай усвоил: там, где горел огонь, скорее всего, были люди. И почему остановился Куджаку, быстро догадался сам.
— Объедем, – заключил тот. — Не хочу рисковать.
Будь это ещё одно поселение, вроде того, из которого они выехали – было бы видно сразу. Скорее всего, их ждала впереди небольшая группа, устроившая в дороге привал или разбившая лагерь. Только вот меньше поселения была бы и шайка вчетверо больше их троицы. Неизвестно, чем промышлявшая и какими помыслами бы их встретившая. Фай мало о таком беспокоился с тех пор, как обзавёлся личным вооружённым ниндзя, но Куджаку, едва его знавшего, осуждать за чрезмерную осторожность бы не стал.
Юноша пожал плечами. Незаконченная Куджаку фраза не успела осесть в его голове; Фай лишь хотел расспросить ещё немного, но не успел раскрыть рта, как нагнавший его Курогане вдруг тихо, на нихонском произнёс:
— Будь начеку. Если всё совсем дурно запахнет – слиняем от этого проходимца, едва покажется хоть какой-нибудь вшивый городишко.
— А деньги? – напомнил юноша. — Он ведь обещал нам в конце заплатить.
— Да чёрт с ними. Ещё останемся потом за эти гроши должны в десять раз больше.
С ним Фай тоже не стал спорить. Серьёзный, держащий наготове меч нихонец; на вид спокойный, но предприимчивый, с хитрецой бродяга – рядом с ними Фай начинал чувствовать себя каким-то наивным дурачком, неспособным оценить всю затруднительность собственного положения. Пожалуй, только очевидно смертельная опасность могла всколыхнуть в нём что-то; здесь и сейчас, кроме жизни, ему и впрямь было больше особо нечего терять.
Если бы Курогане не отдавал ему свой плащ, Фай спал бы и на голой земле. Да и тогда в Сунгае, если бы нихонец не согласился остаться в пансионате даже после всех уговоров, он мало что мог бы с этим сделать – был крайне низкий предел тому, насколько сильно он мог давить на человека, которого подле него не удерживало на самом деле ничего. Мужчина явно – с его-то нравом – во многом шёл на уступки, иногда даже просить не приходилось, но конечно, Курогане никак не мог знать, что в жизни Фая это ещё были далеко не самые трудные времена.
Он много чего не знал – и не узнает, думал Фай, зачем? Но справедливости ради, когда и чем должно закончиться это странное путешествие, Фай не знал тоже.
Не имея иного выбора, кроме как пока довериться новому знакомому, они продолжили путь.