Если в первый день жизни Курогане с Фаем в убежище их присутствие ещё доставляло здешним обитателям видимое неудобство, то спустя всего пару их явление к завтраку воспринималось, кажется, уже чем-то, чего по крайней мере все ожидали.
«Ладно, может, никакие они и не шпионы», – в какой-то момент вынес вердикт Дайске. Примечательно, что никто, кроме него, больше и не поднимал эту тему, поэтому внезапное помилование, возвещённое во всеуслышанье, не произвело и малой доли того впечатления, которое должно было. Никто попросту не придал этому значения. Только Сеичиро неловко улыбнулся, обратив на юношу, приходившегося ему племянником, взор, преисполненный едва ли не трогательного умиления.
Однако привилегий, как вскоре выяснилось, давало такое признание сравнительно мало.
— Это неправильно, что они ничего не делают, – заявил очередным утром всё тот же Дайске. — Нас не так много и у нас не так много ресурсов, чтобы кормить их просто так. Двое взрослых мужчин! Взаперти их больше никто не держит. Если собираются оставаться тут и дальше – пусть тоже вносят свой вклад.
— А что за претензии-то сразу? – возмутился Курогане. — Нам почём знать, какие у вас порядки? Ещё сами угадывать должны. Сказали бы прямо, что надо делать – так никто бы и не бездельничал.
— Ну... ладно, справедливо, – вздохнул Дайске, зримо недовольный тем, что на этот раз Курогане был прав. Паренёк хоть и не умел держать рот на замке, но в спорах явно стремился предать свету истинное положение вещей, нежели выставить в лучшем свете себя. «С Курочкой они в итоге поладят», – мысленно предрёк Фай.
— Кстати, – спокойно, в свою очередь довольный тем, что к его очевидной правоте отнеслись достаточно уважительно, протянул тот, меняя тему. — Мы на каком-то отшибе, и это уж точно даже не заброшенная ферма. Вы скрываетесь. Да и из города все разъехались. Еду-то где берёте?
— Разъехаться-то разъехались, но сами магазины и рестораны ведь никуда не делись, – развёл Дайске руками.
— Мародёрство?
— Ничего подобного! – тут же вспыхнул юноша. — Когда это всё закончится и все вернутся по домам, нам ведь тут ещё дальше жить, как минимум. За всё, что приходится брать, мы оставляем ровно столько, сколько оно стоит. Ни аэрисом меньше. Можешь хоть проследить!
— Да делать мне больше нечего.
Фай не сдержал тихий смешок.
— Короче, понятно, буду иметь в виду, – отмахнулся Курогане.
— А ты что, хочешь отправиться за провиантом?
— Ну а чем вы ещё тут занимаетесь, чем нам непременно надо тоже заниматься, чтобы заслужить кусок хлеба? – раздражённо процедил мужчина.
До сих пор они в самом деле не шибко вникали, чем были заняты и как вели свой быт обитатели этого чудного «постоялого двора». Люди – одни и те же – приходили и уходили, обсуждали вполголоса какие-то свои дела, но в целом жизнь шла как будто бы размеренно... слишком даже, с учётом тех обстоятельств происходящего, которые путникам удалось выяснить до сего момента. А попытайся они разузнать побольше и проникнуть в ситуацию поглубже – разве это не сделало бы их в глазах местных ещё более подозрительными? Вот поэтому они и старались не лезть, и вменять им это в вину было и впрямь неправильно.
— Он ведь не знает город, – напомнила Карен.
— Да, и толпой по нему сейчас передвигаться – ну очень плохая идея, – поддакнул Дайске.
— Ну пойдёт со мной ещё один человек – что, уже толпа? – фыркнул нихонец.
— Слушай, у нас на вылазки больше всех ходит Юзуриха. Не потому что мне «лень» или что-то вроде того, – буркнул Дайске, скосив глаза как будто в сторону, туда, где сейчас, правда, никого не было... очевидно, отсылаясь воспоминаниями к одному определённому комментарию, прозвучавшему не так давно в свой адрес. — Потому что она маленькая. И незаметная. А ты... ну, не обижайся, но ты не похож на человека, которому будет удобно красться по узким улочкам.
Фай отчётливо видел, как на покрасневшем лбу Курогане проступил и вздулся подрагивающий желвак. Что до того, что только что сказал Дайске... что ж, он, пожалуй, был прав, что обычно человек подобной комплекции был бы слишком приметным. Опыт, имевшийся у Курогане за плечами, вроде бы, снова давал тому возможность поспорить. Только вот Курогане, обычно совершенно не умевший врать, да и никогда не пренебрегавший лишним доводом в свою пользу, должно быть, действительно имел родине настолько особый статус, что рот его наглухо закрывался, стоило какому-нибудь разговору опасно приблизиться к черте. Сам Фай до сих пор практически ничего не знал о его прошлом... но был не в том положении, чтобы попрекать его этим.
На сей раза чаша весов склонилась в его сторону, и Дайске спокойно принял это, возможно, слишком поспешно списав со счетов угрозу, исходившую от тихого раздражения Курогане... но парнишка уже двигался дальше.
— Вообще-то, тут тоже есть, чем озадачиться. Камуи ушёл... – тот осёкся.
— Когда ушёл? – безмятежное выражение сдуло с лица Сеичиро точно порывом ветра.
— Утром, – неохотно выдавил он едва ли не по буквам. И сразу же затараторил. — Мы поговорили кое о чём, и он...
— Ты не остановил его? – не менее встревоженно, чем остальные, чуть нахмурилась Карен.
— Эй, а с какой стати мне его останавливать?
Дайске попытался оправдаться.
— Мы не можем действовать открыто, пока Субару не вернётся, но его правда нет уже слишком долго. Камуи сказал, что сам во всём разберётся. Мне что его, стыдить за то, что он наконец решил, что пора бы уже что-нибудь сделать? Да и кто здесь точно может за себя постоять, так это Камуи.
Они по-прежнему слишком мало знали обо всех этих людях и выпавших на их долю испытаниях, чтобы иметь полную картину происходящего. Пока что всё, что видел Фай – это встревоженных товарищей, обменявшихся между собой молчаливыми взглядами... но эту тему оставившими. Значит, на данный момент для них это оказалось лучшим решением.
— Так что, гм... Курогане? Поможешь мне тут.
— Только сперва всё равно нужно будет сходить наружу, – серьёзно заявил тот. — Мы оставили лошадей за городскими стенами. Три дня прошло. Сюда их, как я понимаю, всё равно никак, но надо бы хоть сходить проверить.
— Лошадей? Чёрт...
Фай с Курогане вопросительно уставились на скорчившего болезненную гримасу Дайске, можно сказать, «хором».
— О вывозе людей из города речь зашла после того, как начала дохнуть скотина, которую пасли близ Витэ, – объяснил юноша. — Боюсь, что если все эти дни ваши лошади пили из реки... Хотя, возможно, они достаточно умны, чтобы почуять, что с ней что-то не то. Но тогда они наверняка уже ушли в поисках воды дальше. Там, где оставили, вы их уже не найдёте.
— Ох, вот как, – только и смог выдать Фай.
— Отлично, – мрачно выплюнул Курогане.
— Сочувствую, – вздохнул Дайске. — Но ничего не поделаешь. Если поможете поскорее тут всё уладить – лошадей мы вам одолжим.
«Одолжить что-то кому-то, кто явно не собирается возвращаться – решение не очень дальновидное», – подумал Фай. Вслух же, широко улыбнувшись, произнёс:
— По рукам.
— Помощь в государственном перевороте за домашний скот? Ну так себе сделка, прямо скажу, – протянул Курогане.
— Тише-тише, Куропон. А то опять втюхают осла.
Курогане зыркнул на него волком. Искусно притворившись, что ничего не заметил, Фай вернулся к изначальной теме обсуждения.
— Я бы всё-таки сходил осмотрел город.
— Тебе придётся идти одному, – по-прежнему встревоженный этим, заметил Дайске.
— Я неплохо ориентируюсь в новых местах, – безыскусно уверил он.
— М-м... Хорошо. Только убедись, что никого нет на хвосте, когда будешь возвращаться.
— Серьёзно? – воскликнул Курогане. — А с ним всё вот так просто? Вы за красивые глаза доверие, что ли, жалуете?
— Тебе не хватает капельки обаяния, вот и всё, – прощебетал Фай. — Но Куро-сама, значит, и правда считает мои глаза красивыми, – чуть склонив голову в сторону Курогане, добавил он полушёпотом.
— ...Заткнись.
Юноша тихо кашлянул.
— Слушай, если тебе это так принципиально, можешь считать, что его «красивые глаза» делу никак не помогут и я просто ну никак не обойдусь без твоей помощи здесь, – закатив глаза, вздохнул Дайске.
Худо бедно спор был разрешён.
— Ладно, но перед тем, как мы начнём этот прекрасный продуктивный день, – изрёк Фай. — У вас тут... можно где-нибудь помыться?
— В цехе сразу за «вашей» комнатой достаточно тепло, душ мы принимаем там, – сообщил Дайске. — Только надо натаскать воды. Колонка снаружи, за главным зданием. Тебе, кстати, лучше бы переодеться, раз идёшь в город. Один чёрт, если заметят, будет худо. Но, может, издали не будет так бросаться в глаза хотя бы то, что пришлый.
— А что, это что-то меняет?
— Мы примерно представляем, что могут сделать с нами, если план провалится. Что сделают с чужаками – вот этого уже никто не знает.
После этого он слишком серьёзным, чтобы проигнорировать, тоном сказал ему ждать на месте и куда-то ушёл, пропав на добрых минут десять. Но вернулся с аккуратно сложенной стопкой с виду даже чистой одежды.
— Одалживаю. Мы одного роста примерно, должно подойти. На тебя у нас ничего нет, уж прости, – повернувшись к Курогане, добавил он, может быть, самую малость чересчур недовольно. Словно очередное неудобство было причинено ему нихонцем намеренно. Курогане смерил его угрюмым взглядом, но на этот раз ничего не сказал.
Возможно, он наконец начал доходить своим умом до таких вещей, как, например, не ругаться с человеком, с которым предстоит провести целый день, в самом его начале.
Ох, представлял бы себе Курогане, до чего занятно было наблюдать за ним со стороны. Произошедшее, например, несколько месяцев назад в Такате ничему его не научило. С новыми знакомыми первым делом бросился в драку, потом раскритиковал в пух и прах, сделал, как всегда, всё, чтоб ему тут были не шибко рады, да и что с того, он ведь не особенно-то и нуждался в этом расположении, зачем кому-то, вроде него, какое-то там людское расположение? Но стоило кому-то бросить хоть призрачный намёк, что якобы он чего-то не может и чего-то не смыслит, когда сам-то Курогане знал, что может и смыслит – нет, такого оскорбления он оставить позади не мог. У Фая не было причин сомневаться в достоверности тех обрывков сведений, что имелись у него о том, что представлял собой Курогане. «На самом деле»? Он мог занимать сколь угодно важный пост у себя на родине, иметь на счету хоть сотню отнятых человеческих жизней. На самом деле он был тем мальчишкой, что постоянно требует к себе внимания и выковыривает из тарелки спаржу. Нет, он правда так делал.
Так тема скорого отъезда, ещё недавно висевшая над ними в воздухе, как будто незаметно перестала подниматься. А Фай и не возражал. Вряд ли бы беглецов кто-нибудь стал искать там, где недавно объявили чрезвычайное положение... смог бы вообще кто-нибудь ещё повторить фокус и тайком проникнуть сюда, не имея ни малейшего понятия при этом, что совершает тайное проникновение. Да и ему уже сделалось любопытно, что за город так приманил их к себе, затянув, точно болотная трясина, и что из всего этого может выйти.
Совсем насухо не вышло, но Фай тщательно обтёр волосы старым полотенцем: предстоящую прогулку мокрая голова в нынешнее время года делала предприятием рискованным (даже более рискованным, чем номинальное участие в без пяти минут гражданской войне). Новая одёжка – по местной моде – и впрямь села хорошо.
В общем, торопиться Фаю было некуда. Да и теперь, когда дальняя дорога обещала для них порядком усложниться...
— Жаль всё-таки лошадей, – вырвалось у Фая, когда они снова остались вдвоём.
Им повезло, что большую часть вещей они унесли с собой. Но у Фая осталось тоскливое ощущение, будто не только снаряжение, упрощавшее им выживание в дикой местности, но лишились они практически двух товарищей.
— Откуда ж было знать, – буркнул Курогане. — Вот об этом я и говорил: не привязывайся.
— Может, и хорош совет, да только следовать ему поздновато.
Фай испустил тяжёлый вздох.
— Во всяком случае, в то, что сказал тот парень, я не верю, – вдруг серьёзно изрёк Курогане. — Они с нами весь этот путь прошли. Уж как выживать, знают не хуже нашего. Но то, что не найдём мы их потом, похоже – так оно и будет. Смирись.
Он, кажется, намеревался сказать что-то ещё, но осёкся. Дверь в их скромный угол успела в какой-то момент приоткрыться буквально на пару сантиметров – так, что и не заметишь сразу подвоха, если только посреди ночи проснувшись не увидишь прямо перед собой, отчего холодок пробежит по спине, – и главное, кто-то вот только что в нём показался, но тут же скрылся снова.
— Эй, ты чего там копошишься? – окликнул Курогане. Слегка раздражённо, но по его реакции Фай понял, что беспокоиться им не о чем. Ещё до того, как неловко переминаясь с ноги на ногу, внутрь таки проскользнула девчушка в цветных колготках.
— Ты что-то хотела, Юзуриха? – мягко спросил Фай.
Скромность, впрочем, с которой она вторглась в их гнёздышко, была не более, чем отголоском той вежливости, которую ребёнку с детства прививают в семье, уча говорить «Здравствуйте» и «Спасибо»: пока она осторожно ожидала одобрения своих действий, в глазах сверкали озорные искорки. Что бы она ни сделала, либо только собиралась сделать – она была довольна собой.
Вероятно, это имело какое-то отношение к взгромождённой на её плечо холщовой сумке.
— Тот же сказал, что у вас тут не портничья лавка, – озадаченно, с некоторым недоверием даже протянул Курогане, изучая принесённые ей обновки.
— Не какая-то там лавка, а целая ткацкая фабрика! – весело воскликнула Юзуриха. — Это он просто поленился. А я вот пошла и всё сделала!.. Ну ладно, ладно, я пошутила, – неловко хихикнула она, когда выражение на лице Курогане сделалось ещё сложнее. — Это моего друга. Я после вашего разговора быстренько сбегала к нему домой. Его сейчас нет в городе.
— Не только его, полагаю.
— А, ой. В смысле, не было ещё до того, как всё это началось. Ну, я у него и одолжила.
— Одалживая обычно спрашивают.
— Он бы точно не возражал! Думаю, вы бы ему понравились.
— По-твоему, люди находят общий язык, потому что у них размер одежды общий?
Курогане мог брюзжать сколько угодно, но «подношение» принял, даже с чрезмерной невозмутимостью, будто это было нечто само собой разумеющееся. Ну да, «подачек» он не терпел, но всё, что давала ему жизнь, принимал, гордо вздёрнув вверх подбородок в уверенности, что он этого более чем заслуживал.
Безучастно любуясь этой сценой, Фай вдруг почувствовал, как что-то достаточно твёрдое, но в то же время мягкое ткнулось в его опущенную ладонь.
Ах, да, пёс. Сколько Фай ни наблюдал за обитателями убежища все эти дни, всё было одно: эти всегда или были вдвоём, или первой показывалась девочка, а следом вскоре непременно объявлялся её спутник. Он был точно её продолжением, неотъемлемой частью. А ещё Фая поражало, насколько животина была умна. Нет, он, конечно, признавал за собаками определённую степень интеллекта, но был уверен, что та сильно варьировалась, допуская существование собачонок и в меру смышлёных, и откровенно туповатых... Всё, как у людей. Но эта не носилась кругами попусту и не издавала ни одного лишнего звука, когда они крались по тёмным закоулкам Миллисента. Пугало немного.
Но прямо сейчас в псе, чья пасть растянулась едва ли не в улыбке, ничегошеньки пугающего не было. Фай присел на корточки и потрепал его по голове.
— Вы любите собак? – сразу оживилась Юзуриха.
— Можно и так сказать, – протянул Фай, а взор невольно пополз в сторону Курогане. Он слышал, как тот шумно выдохнул – но не иначе как чудом, посланным им богами, снова смолчал.
Выслушав инструктаж Юзурихи, как ему вновь оказаться в жилых кварталах – всё-таки не один день прошёл с тех пор, как они всего единожды проходили этот маршрут, – какие места стоит посетить, а от каких лучше держаться подальше, он был готов выйти следом за ней.
— А ты до вечера в душ тоже сходи, – напоследок бросил он Курогане. — А то ночевать будешь... ну, точно не здесь.
Курогане аж подскочил.
— Ты...!
А что именно думал о нём спутник, узнавать в его план не входило. Одарив его на прощание лучезарной улыбкой, Фай поспешно ретировался.
Покинув фабрику, он без затруднений нашёл то самое место, где они перебрались через забор. Миллисентские улицы ждали его по ту сторону.
Слабые колыхания ветра тревожили иссохшую траву и редкую листву ещё не до конца осыпавшихся деревьев; изредка где-то вдали вскрикивала одинокая птица. А затем картинка снова замирала, недвижимая и неживая. Это было похоже на фреску, воссозданную по его образу... но не на сам город.
А городов Фай повидал уже немало. Альзахру, игравшую в течение года всеми возможными оттенками лета. Родной край, где смена сезонов вершилась не природой самолично, но преображала эти неприветливые, холодные земли оттепелью до приятной неузнаваемости. И в здешних тусклых красках, творивших столь тоскливый ландшафт, виделось ему, была повинна вовсе не поздняя осень. Сам город превращал в осень любую пору, приходившую сюда.
Он понял, о чём говорил Дайске, когда уверял их, что два человека здесь – «уже толпа». Деревеньки на две семьи и три курицы встречались им на пути и раньше... но впервые Фай видел таким пустым достаточно крупный город. Он и один-то слишком явственно ощущал на своей шкуре, что быть его тут не должно. Но застывшие штилем улицы доносили малейших шорох в квартале от него, благодаря чему Фай спокойно мог перемещаться скрытно и чувствовать себя, как на обычной прогулке.
Это никак не помогало тому, что постоянно, каждую минуту над нём висело ощущение, будто кто-то за ним наблюдает.
Проходя мимо очередного дома, Фай заметил в окне горшок с цветами. Пышные розовые и сиреневые бутоны ярко выделялись на фоне тёмных непроницаемых занавесок; на пустом подоконнике, наверняка уже покрывшемся налётом пыли, которая только так летела из-под его ног. Должно быть, их поливали в последний раз прямо перед тем, как оставить этот дом... это напомнило Фаю, что не так уж и много времени он пустовал. Нет, город не был мёртв. Он всего лишь дремал. Ожидая исхода того, что в нём сейчас происходило.
В одной крошечной детали, по случайности попавшейся ему на глаза, было что-то жизнеутверждающее. Слабо улыбнувшись, Фай пошёл дальше.
───────※ ·❆· ※───────
Первую половину дня Курогане провёл, помогая заделывать в убежище кровлю. И почему теперь везде, где они останавливались дольше, чем на одну-две ночи, его первым делом припрягали чинить крышу?
Но по итогу этого своеобразного обряда посвящения юнец, кажется, наконец проникся к нему расположением, достаточным для мирного сосуществования. Он пытался расспросить Курогане о том, откуда и куда они с Фаем держали путь, что вообще за жизнь вели и что из себя представляли... испытывая огромное желание отмахнуться от него тут же, Курогане, тем не менее, понимал, что так вызовёт новую волну подозрения. И неохотно выложил всё, что, на его взгляд, рассказать было небольшим делом. Что путешествуют уже больше полугода, перебиваются заработками то тут, то там. Соврал, что в прошлом был подмастерьем у кузнеца. Ну, то есть, не совсем соврал. Ещё пришлось осторожно добавить, что и военным делом давно интересовался. Для убедительности.
Парнишка же чуть подробнее изложил ему события последних недель. Выяснилось, что сам он вообще был телохранителем той девчонки, дочери местного мэра. «И ты ещё нас обвинял в том, что мы – двойные агенты? Да ты с врагом почитай ещё недавно за одним столом ел», – не преминул Курогане ткнуть его носом. «Это ничего не значит!» – воскликнул юноша. «Нанимал меня мэр, но забочусь я в первую очередь о благе Хиното. И если теперь он сам является для неё угрозой – я больше не могу на него работать». С точки зрения товарно-денежных отношений выходило противоречие: ты больше не собираешься работать на него, но продолжаешь исполнять обязанности, для исполнения которых он же тебя нанял. У нихонца пока не было представления, расставляли ли здесь приоритеты именно так или по местным меркам паренёк уродился блаженненьким. Но чувство долга Курогане было прекрасно знакомо.
Не суть важно, что своим он меж тем пренебрегал уже не один месяц. Это... была тема, поднимать которую время ещё не пришло.
Освободившись, он совершил таки небольшую вылазку. Но не столько в город, сколько за его ворота: на том месте, где путники оставили тех дожидаться, лошадей он и впрямь не обнаружил. Ниндзя попытался отыскать хотя бы следы: нашёл их в виде характерных проплешин и примятостей на траве, но как далеко они его завели бы, проверять у него не было времени. Нужно было поворачивать назад.
Фай вернулся ближе к вечеру. Принять душ Курогане в течение дня успел тоже, так что никаких больше претензий к нему у «принцессы» остаться было не должно, думал мужчина не без нотки обиды.
— Как прошёл день? – поинтересовался тот, стянув с себя длинную бежевую куртку, одолженную у Дайске.
Они оставляли привычку переодеваться ко сну в нечто более для этого подходящее, когда пускались в дорогу, проводя ночи под открытым небом – в руинах заброшенного комплекса, где было не намного теплее, чем снаружи, это тоже не имело никакого смысла.
Одежду местные носили странную... но удобную. Курогане достался шерстяной свитер, который хорошо тянулся, но и в длину не подводил – а значит, тот, у кого его «одолжили», и впрямь был крупным парнем. Куртка болотного цвета, отделанная немного свалявшимся мехом, тоже сидела свободно. Фай, по самый подборок закутанный в чёрную ткань водолазки, в полумраке почти терялся. Только посвежевшие локоны снова белели, словно испуская в темноте слабое свечение... вместе с камнем, висевшем на его шее, который как будто в самом деле немного мерцал сам по себе иссиня-пурпурными бликами.
— День как день, прошёл и прошёл, – просто отчитался Курогане. Он в самом деле не находил в нём ничего, что стоило бы рассказа.
— Ну тогда, может, хочешь послушать, что мне удалось узнать? – протянул Фай как будто всё тем же ровным тоном, каким говорил обычно, но улыбка отдавала хитрецой.
Курогане однако не так просто было поймать на удочку.
— Ты один шлялся по пустому городу, что б ты там узнал? – скептично отозвался нихонец.
— Вот именно. Мне никто не мешал. Все условия, чтобы добыть любую информацию, которая только потребуется.
— У деревьев?
— Ну, – он выдержал небольшую паузу. Бог знает ради какого эффекта. — Я был в библиотеке.
— Чего?
По правде, Курогане не покидало ощущение, что тот просто настолько истосковался по игре на его нервах за целый день, что сейчас просто пытался наверстать упущенное.
— В библиотеке, Куро-пуу. Там хранят книги.
— Я знаю, что такое библиотека, придурок. Я только ушам не верю... ты в такой-то ситуации весь день, что ли, книжки читал?
— Ну, да, но не так, как это звучит из твоих уст.
— Туда вообще сейчас так просто попасть?
— Теперь да.
— В смысле?
— Я выбил окно, – сама невинность при этом, признался Фай.
У Курогане не нашлось слов.
— Местные, может, о чём-то и поведают вполне охотно, – продолжал спутник. — Но для этого надо знать, что спрашивать. Сами-то они, думается мне, слишком привыкли к тому, что составляет их жизнь – они так сами не увидят очевидного в том, что мы-то этих вещей не знаем.
— ...С чего ты вообще взял, что мне так уж интересно, чем они тут живут? – пробубнил Курогане.
— Тебе же нужно иметь более полное представление о том, что здесь происходит и почему, если ты хочешь как-то на это повлиять, – заметил Фай. Присев рядом, он зажёг лампу и развернул полотно, оказавшееся картой города. — Хорошему военачальнику нужен информатор, – послал он Курогане прямиком в глаза заговорческий взгляд.
— Как будто ты что-то в этом смыслишь, – сурово пробормотал тот. Но ничего не мог поделать с тем, что сравнение с военачальником польстило ему слишком сильно.
Итак, они вместе бегло «прошлись» по карте. Согласно ей, они находились в западной стороне города, фактически за его чертой. Мэрия, которую, видимо, можно было считать «базой противника», была немного смещена к северу от центра.
— Одного не пойму, – размышлял Фай. — Заброшенная фабрика – идеальное ведь убежище. Если наших местных товарищей так всерьёз опасаются, как они считают, и ищут – почему не ищут здесь?
— Тот парень мне сказал, что уже искали, – вспомнил Курогане. — Но девчонке повезло по дороге вовремя заметить и вернуться. Они попрятали вещи и сами попрятались по цехам. Видимо, там и впрямь не думают, что их так мало – искать под каждым камнем и у себя под кроватью этот их мэр не станет.
— А. Справедливо. Тогда сюда действительно вряд ли ещё кто-нибудь придёт.
— В книжках-то своих ты что там навычитывал? – нетерпеливо одёрнул его Курогане.
— Кое-что из истории города. Переписи населения, включая последние. Кстати, «Миллисент», оказывается, женское имя. Так звали жену основателя города.
— Короче, опять набил себе голову какой-то бесполезной ерундой, – вспыхнул нихонец. Он-то, узрев карту, как-то уже и впрямь воодушевился, что сейчас услышит нечто важное, но Фай оставался Фаем...
— Не совсем бесполезной, – мягко возразил он. «Не совсем» бесполезная информация однако оставалась бесполезной в немалой степени – тут трудно было поспорить. Но затыкать «информатора» было уже поздно. Курогане вздохнул и приготовился слушать. — Семья нынешнего мэра приходится прямыми потомками основателю города. Это и правда больше похоже на обыкновенную монархию. Но я нашёл записи о том, что у них действительно в среднем каждые лет семь-восемь «переизбирают» главу, только получается, что других кандидатов или попросту не находится, или все практически единогласно выбирают одного и того же. А потом его сына. А потом его внука. Должно быть, ген лидерства у них передаётся из поколения в поколения стабильно. Ну, или люди здесь просто очень сильно привержены традициям.
— Кто-то просто не умеет называть вещи своими именами, – фыркнул нихонец.
— К их чести будем считать, что это просто слишком удачное совпадение, – усмехнулся Фай. — Помимо «правящей», есть ещё две главенствующие семьи. Формально власти они не имеют, но занимают довольно важную роль в жизни города, имея здесь не последнее слово. Широ и Сумераги.
— Широ?.. – с тем, как неохотно память Курогане обычно выуживала из своих чертогов такие детали, провести верную ассоциацию ему тем не менее удалось. — Значит, тот пацан, который тут за главного...
— Да. Кстати, ему пятнадцать. Но выбора у него, похоже, просто нет. Исходя из записей, предыдущего главы семьи Широ не стало примерно два года назад.
Курогане прекрасно прожил бы без напоминания, что его едва не уделал пятнадцатилетний пацан. Но что сейчас было более важно...
Два года? Дайске, кажется, говорил про три. Три года назад в городе начались первые волнения. Если этот человек тогда тоже оказался по другую сторону баррикад и не был при этом к тому времени столетним старцем... утверждать что-то было рано, но Курогане слишком хорошо видел, что тут могло произойти.
— Тоже задумался, да? – ловко подметил ход его мысли Фай по одному лишь долгому молчанию. — Я скажу тебе ещё больше. Матерью Камуи была единственная дочь семьи Сумераги. И по официальным записям она скончалась от неизвестной болезни... три года назад.
— Два влиятельных человека за такой короткий срок. Подозрительно, – буркнул Курогане.
— Есть такое. Только и это ещё не всё.
— Что, и сам пацан там числится мёртвым?
— Да нет, – прыснул Фай. — Но с обстоятельствами смерти матери не всё так однозначно. В смысле, у меня появились некоторые соображения на этот счёт, когда я углубился в историю. Я не зря упоминал жену основателя. Дело в том, что и она через несколько лет после того, как город был заложен, умерла от неизвестной болезни.
— Отлично, не хватало тут ещё и заразу какую-нибудь подхватить, – ругнулся нихонец.
— ...Я не думаю, что нам стоит переживать на этот счёт, – слегка сдвинув брови, протянул Фай.
— Откуда такая уверенность?
— Ну, считай, что мне сверху нашептали.
Если бы Курогане не знал, что тот просто валяет дурака, у него было бы полное право считать любые дальнейшие наблюдения и выводы спутника бредом сумасшедшего и в одностороннем порядке уволить такого докладчика. Но приходилось признать, что он и сам был не шибко в своём уме, раз променял всё, что имел до сих пор, на это.
— Так что, какое эта-то смерть имеет отношение к делу?
— Я думаю, тут важно попытаться посмотреть на происходящее глазами местных, – туманно пояснил Фай.
— У меня только свои. Если есть, что сказать – так и говори, чёрт побери.
Фай вздохнул, но не то чтобы так уж тяжко: видимо, и сам ни на что особенно не рассчитывал.
— Смотри, они настолько верны традициям, что сажают на пост главы людей из одной и той же семьи вот уже столько лет. Такие люди как правило очень привержены суевериям. Немного не ладится с тем, как далеко им удалось продвинуться в своём технологическом развитии... опять же, это всего лишь мои соображения. Но если я прав... у них есть некоторый пласт недовольных политикой нынешнего мэра. И есть наследник двух других влиятельных семей одновременно, чей предшественник к тому же имел похожую судьбу...
— Похожую на что?
— На судьбу основателя. Они ещё и умерли в одном возрасте. Основатель города, Куро-пуу. Для них он должен быть ровно что божество.
Курогане нахмурился.
— Хочешь сказать, мальчишка для них – мессия?
Строго говоря, практически везде так или иначе люди в своих начинаниях полагались на суеверия. Заручившись поддержкой высших сил, в бой рвались охотнее, хоть Курогане и знал, что никогда она, ни одна молитва не могла уберечь от смерти наверняка того, кто по определению смертен. Просто глупыми и надуманными всегда казались суеверия чужие.
— Не для всех, возможно. Но если хоть для кого-то – уже достаточно, чтобы принимать это в расчёт. Особенно, если твоя обязанность – управлять людьми. Так что неважно, сколько ему лет и сколько – пока только – на его стороне женщин и детей. И монархов время от времени свергают. Если Камуи хоть немного способен поколебать его авторитет, то для мэра это наверняка вполне себе повод для беспокойства.
— Тогда они затеяли действительно опасную игру, – мрачно заметил Курогане.
— Давай всё это пока останется между нами, – деликатно попросил Фай. — Сейчас просто напонаблюдаем, что они будут делать дальше – подсобим, чем сможем.
— Просто так я на рожон не полезу.
Курогане приложил непомерное усилие к тому, чтобы не прочесть в этом снисходительном выражении на его лице: «Да ладно, ты-то?».
Что ж, для первого стратегического совещания было вполне достаточно.
— Где твоя дорожная одежда? Сегодня было не до того, но завтра надо бы постирать.
— Там, – буркнул Курогане, уже готовившийся отойти ко сну, слишком неопределённо кивнув на угол, где оставил её вместе с остальными вещами, не нужными им сиюминутно.
— Да я вижу, что не тут.
Отыскав вместе с фонарём небрежно брошенный им ворох грязного тряпья, Фай что-то, похоже, тут же переменил у себя в голове, решив оставить её там до утра. Вместо этого сел разбирать свои вещи.
Спустя какое-то время из противоположного конца комнаты послышался его весёлый голос.
— Не хочешь взять на удачу?
— Это ещё что?
Прищурившись, Курогане увидел у него в руке что-то совсем маленькое, вроде травинки или листика... правда, уже подсохшего.
— Это четырёхлистный клевер. Говорят, если найти такой – удачу принесёт.
— Но его ж ты нашёл, а не я.
— Ну, его нашёл я, а ты нашёл меня. Значит, ты в каком-то смысле его нашёл.
— Занимаешься какой-то ерундой на ночь глядя – хоть меня в это не впутывай, – Курогане отмахнулся.
— Ладно, тогда это можешь забрать, – и ведь хотел тот на этот раз его проигнорировать, но успел заметить, что Фай вынул из кармана дорожных штанов хотя б уже что-то покрупнее. Курогане тупо всматривался в гладкую поверхность камня, пока не разглядел просачивающуюся сквозь тьму зелень.
— Мы ж оставляли их в Смарагдосе.
— Один оставил, другой с собой прихватил. Так получилось.
Фай бросил ему камень.
— А мне-то он зачем?
— Я ведь тебе всё ещё сколько-то должен. А это драгоценный камень. Возьми, продашь потом. Только, пожалуйста, лет через десять. Чтоб наверняка.
— Да забудь ты уже про этот долг, – раздражённо выдохнул Курогане. — ...И вообще, таскай свой мусор с собой сам, я тебе что, помойка?!
Но чем дольше Курогане сидел с протянутой рукой, тем очевиднее становилось, что сидеть он так рискует до самого утра, и тем большим дураком он себя при этом чувствовал...
Мужчина цыкнул языком и просто швырнул жетон Фаю.
Мгновение спустя камень прилетел обратно, угодив ему в затылок.
— Эй!
— Извини, я не специально.
Искренности в этих извинениях слышалось не больше, чем было наверняка в содеянном «неспециального».
Курогане подумал, что можно было и не мыться.