Онегин не собирался мириться со своей судьбой. Честно, не собирался. Но вот уже два месяца он водит Таню в кино и в кафе, держа за руку, провожает на пары каждое утро, мягко целуя в щеку и мило улыбаясь, прежде чем оставить ее до конца дня. Вот уже два месяца Женя убеждает себя в том, что так всем будет лучше, что Таня — именно та, кого он искал всю сознательную жизнь, а главное в том, что рушить счастье Оли и Володи — совсем плохая идея.

      — Пока, милая, — говорит Онегин, машинально касается губами Таниной щеки, уже даже не целуя, а лишь слегка ее задевая, легко улыбается и спешит избавиться от ее общества в свой класс.

     Женя быстрым шагом пересекает коридор, заворачивает за угол, поднимается по лестнице на третий этаж и практически врезается в Володю. Точнее, в его спину. Онегин спешит извиниться, но Ленский, похоже, вовсе его не замечает, обнимая Олю за талию и страстно целуя ее. Онегин старается отвернуться и сделать вид, что он вовсе не смущен, что видеть, как его лучший друг и его кузина обжимаются посреди университетского коридора — обычное дело… Сделать вид, что ему в с е  р а в н о.

      — Ой, привет, Женя, — смущенно хихикает Оля, заправляя за ухо выбившуюся светлую прядь. — Мы тебя не заметили.

      — Неудивительно, — ворчит Женя. — Пойдем, Вов, у нас социология через пять минут.

      — Да, конечно, — Вова прощается с Олей, мягко целуя ее в кончик носа. Онегин лишь закатывает глаза.

***

      — Как отмечать будешь? — спрашивает Вова, едва они выходят в коридор.

      — А? — переспрашивает Онегин, ничего не соображающий после двух часов лекции с преподавателем, понять которого можно, только замедлив запись его голоса в несколько раз.

      — Ну, у тебя же завтра День рождения, — объясняет Вова, приглаживая кудрявые волосы, собранные в хвостик на затылке. — Вот я и спрашиваю, как будешь отмечать.

      — А… — протягивает Онегин. — Да я как-то особо не думал. На самом деле, я не люблю отмечать День рождения. Никогда не любил.

      «Ну да, — хмыкнул внутренний голос, — и поэтому закатывал вечеринки с девятого класса»

      — Но в этом году, наверное, стоит позвать самых… близких, — чуть помолчав добавил Женя, замечая, как улыбка расцветает на губах друга. — Приходите с Таней завтра ко мне. Часов в семь, Оля раньше не соберется, — Ленский хихикнул и радостно кивнул.

      — Я могу помочь все организовать, — вызвался Вова, — если ты не против, конечно.

      — Нет-нет, что ты, конечно, приходи пораньше, буду рад… помощи, — ответил Онегин, чуть запнувшись. — Спасибо, Володя.

***

     Противный, навязчивый звук будильника заставил Женю открыть глаза, в темноте комнаты нашарить телефон, лежащий на тумбочке, и отключить надоедливый рингтон, который Онегин каждый раз собирается сменить на что-нибудь бодрящее и приятное на слух и каждый раз забывает. День рождения Днем рождения, а первую пару никто не отменял. Сонно потянувшись, Онегин слез с кровати и направился на кухню, по пути закрывая дверь в гостевую комнату, где сладко спала Оля. Включив кофемашину, Женя заглянул в холодильник, сонно почесывая затылок. Юноша хмыкнул, обнаружив огромный торт, занимавший всю нижнюю полку, где раньше лежала подпортившаяся картошка и Олины авокадо. К коробке был приклеен розовый стикер, на котором изящным, но размашистым почерком Оли было написано: «Это на вечер! С Днем рождения, Женя» и нарисовано кривоватое сердечко. Улыбнувшись и покачав головой, Женя выудил из недр холодильника масленку, кусочек сыра и наполовину съеденную палку колбасы и приступил к завтраку.

***

     К большому удивлению Онегина, Таня попросила не заезжать за ней сегодня, скинув ему смс. Женя решил позвонить Володе, но тот трубку не брал, и Женя поехал в университет в одиночестве.

     В университете Лариных тоже не оказалось. Онегин шатался по коридорам в тщетных попытках отыскать Володю или хотя бы Таню, принимая поздравления от редких знакомых. Когда до первой пары оставалось две минуты, Женя в последний раз поочередно набрал номер каждого из Ленских и, не получив ответа ни от одного, ни от второй, направился в аудиторию. День рождения начинался просто «замечательно».

     Когда к концу первой пары Ленский так и не явился, Онегин уже начал переживать. Но все его страхи были рассеяны, едва он вышел из аудитории. На него обрушилась лавина из конфетти и глиттера, полностью лишая зрения, так что Женя даже не сразу понял, кто на нем повис. Разлепив веки, он обнаружил, что это была Ленская.

      «Ну кто же еще»

      — С Днем рождения! — прокричали Таня, Оля и Вова, когда Женя немного пришел в себя.

      — А-а, да… Спасибо, — промямлил Женя, отряхивая рубашку от блесток.

     Прежде, чем Женя что-либо понял, его со всех сторон прижали, заключая в объятия. Таня и Оля оказались по бокам, целуя Онегина в обе щеки, а Володя просто смеялся, прижавшись лбом к Жениному подбородку. Онегин чувствовал его теплое прерывистое дыхание у себя на шее, мягкие волосы щекотали нос. День рождения начинался просто замечательно.

***

     Звонок в дверь заставил Онегина отложить нож и пойти открывать.

      — Привет, Жень. Я пришел помочь, — в квартиру ввалился сияющий, запорошенный снегом Ленский с чем-то прямоугольным, обернутым в крафтовую бумагу, в руках.

      — Спасибо, помощь и правда не помешает, — Онегин закрыл дверь и направился обратно в кухню, — Оля сбежала на маникюр, оставив меня наедине с салатом и неумением готовить.

      — Какой ужас, — хихикнул Вова, схватившись за сердце.

      — Не смешно, — буркнул Онегин, пытаясь скрыть улыбку.

      — В любом случае, ты всегда можешь заказать пиццу, — вплыл в кухню Ленский, помахивая телефоном. Вова заколол волосы в хвостик, отложив телефон на стол, после чего сразу же взялся заказывать еду через приложение.

     Спустя полчаса заказ, состоящий из четырех различных пицц и двух наборов роллов, был доставлен, салат нарезан, торт извлечен из холодильника, а после и из коробки, и все это было поставлено на стол, перенесенный по старой-доброй российской традиции в гостиную. Девушки задерживались, и юноши пришли к выводу, что вино можно открыть и без них. Чем дольше девушек не было, тем меньше оставалось вина в первой бутылке. Смех становился громче, а разговоры — откровенней.

      — Же-е-ень, — в очередной раз начал Ленский. — Я все хотел спросить. А что с твоим шаром?

      — А что с ним? — Онегин еще не был настолько пьян, чтобы не понимать о каком шаре толкует его друг, но выпитого было достаточно для того, чтобы Женя перестал соображать логически.

      — Ну, какого он цвета? Шоколадно-коричневого?

      — А почему он должен быть такого цвета?

      — Ну, глаза у Тани шоколадно-коричневые.

      — А-а… — Онегин задумался. — Последний раз, когда я его видел, он все еще был черным. Я два месяца не доставал эту чертову штуку.

     Женя резко (насколько это было возможно) встал и направился в свою спальню. Вова, слегка пошатываясь, последовал за ним. Онегин немного покрутился, вспоминая, куда убрал бесполезный предмет, после чего подошел к шкафу с одеждой, открыл левую дверцу и запустил руку по самое плечо внутрь. Немного покопавшись, он нащупал холодный гладкий шар, но доставать не спешил. Женя вспомнил о своем обещании, данном Оле. Сегодня ему исполнилось двадцать один. Если шар все еще черный, Женя должен его разбить.

      «А может, это даже к лучшему, » — подумал он и вытащил руку, сжимавшую сферу.

     Полумрак комнаты осветило сияние цвета глаз, смотрящих на Женю с легким шоком и абсолютным непониманием. Шар был светло-голубым.