Оказавшись рядом с Хогвартсом, Гарри привалился к столбу и скинул капюшон.

— Все еще не верю, что ты на это решился и остался жив, — буркнул Малфой, опершись на другой столб, с улыбкой разглядывая Гарри. — Ты мне расскажешь, о чем вы там говорили и к чему пришли? Или это тайна?

— Расскажу, только давай сначала поспим? — устало молвил Поттер, подойдя вплотную к Драко. — Пока что все идет так, как и было задумано. Лорд принял меня, пусть и еще не доверяет мне, но я однажды смогу найти рычаги давления.

— А как же… миссия? — спросил сдавленно Драко, поежившись от прохлады.

— Ты не убьешь Дамблдора, — заявил Гарри уверенно. От этого тона у Малфоя пошли мурашки по всему телу. — Он сам на последнем издыхании, видел, какая у него рука черная?

— Он умирает? — еще более изумленно выдавил Малфой. — Но… если я этого не сделаю, то… моя семья, Гарри. Они пострадают.

— Тебе дали срок до весны, так ведь? — дождавшись кивка Драко, Гарри, поразмыслив, обнял его и зарылся носом в волосы. — Еще будет время, Драко. Может, он к тому времени сам умрет. А если что, то это сделаю я.

— Что? Гарри, тебе нельзя так подставляться! — вспыхнул Малфой, отстраняясь. — Ладно, ты прав. До весны еще много времени. Идем.

Поттер коснулся губами виска Драко и закутался в мантию невидимости; они двинулись через ворота к главным дверям Хогвартса, где Драко поджидал Снейп.

Поттер отстал от Малфоя буквально на пару шагов, чтобы случайно не столкнуться с профессором. Снейп что-то спросил у бледного Драко, и они зашли в школу, Гарри едва успел прошмыгнуть следом благодаря тому, что Драко на долю секунды придержал дверь.

* * *

Солнечные блики причудливо плутали в юношеских волосах, оставляя на коже золотистые искорки, всполохами поблескивая и отражаясь в стеклышках очков. Гарри сидел за партой, рисуя на пергаменте карикатуры, совершенно не вслушиваясь в тихий шелестящий голос профессора. Он искоса посмотрел на Малфоя, что сидел с полноватым Крэббом: Драко что-то усердно записывал, изредка прикусывая кончик пера. Все это выглядело будоражаще, порождая внутри истому, словно лава растекалась по иссохшим венам. Драко был прекрасен, и его хотелось запомнить. Хотелось увековечить в своей памяти, а потом пересматривать в думосборе, жадно выхватывая этот ангельский образ. Драко, возможно, почувствовал, как его пожирают жадно взглядом, и мельком посмотрел на Гарри: он не выражал эмоций, поддерживая их враждебность, лишь скривился, а в глазах цвета поздней февральской метели полыхал такой же пожар. Никто не обратил внимания на этих двоих, переглядывающихся украдкой, воруя мысленные образы, превращая их в прах и вновь разжигая в друг друге огонь.

Гарри не услышал, как его позвали, уйдя глубоко в мысли и мечты, пока его сосед по парте — Рон — любезно не ткнул локтем в бок. Поттер встрепенулся и расфокусированно посмотрел на товарища, затем переводя взгляд на нависшего над ним Снейпа, который буравил и примораживал к месту взглядом.

— Поттер, вы вновь летаете где-то в облаках. Минус двадцать пять очков с Гриффиндора, — выплюнул тот желчно; в глазах профессора мелькнуло злорадство, ведь впервые за эти два года, ему удалось уличить ненавистного мальчишку. — Выходите, Поттер, буду на вас показывать боевые заклинания. Посмотрим, так ли вы умелы в защите, как о вас говорят. Избранный, — с кислой, кривой ухмылкой добавил он.

Гарри нахмурился, но спорить или возражать не стал. Он мельком глянул на такого же хмурого Рона, который подбадривающе хлопнул по плечу, и встал с места.

Еще неделями ранее Гарри решил, что сблизится вновь с Гермионой и Роном. Во-первых, это было необходимо для его плана, а во-вторых, у него будет алиби, чтобы директор не в коем случае не усомнился в его преданности их делу. Дамблдор и Орден Феникса были счастливы, что Гарри из мрачного нелюдима вновь стал тем самым Гарри Поттером с горящими глазами, которого они все знали когда-то в тринадцать. Но никто не знал, что Поттер терпел их лобызания лишь для своих целей. Именно терпел. Многое открыло ему глаза, особенно общение с директором за кружкой чая. Тот стал активно искать крестражи, давя этим на Гарри, намекая, что тому придется в скором времени самому продолжить поиски.

— Ну что, Поттер, готовы? — насмешливо вскинул бровь профессор, крепко зажав палочку в руке. — Защищайтесь! Если продержитесь двадцать минут, то я верну снятые баллы.

Гарри рефлекторно выставил перед собой щит, окружив себя невидимой стеной. Так как в его обязанность входила только защита, то он не особо махал палочкой, спрятав ее в рукав. Он заметил краем глаза, как Малфой внимательно следил за ним и за профессором, пока они, словно танцуя, передвигались по небольшому помосту. Поттер так же заметил как, закусив губу, Гермиона нервно поглядывала в сторону слизеринцев, словно ожидая от тех нападения, что было вполне в их духе. Гарри только и оставалось, что ставить защиту, уворачиваясь от особо опасных проклятий, которые могли пробить любой щит. Тогда Гарри вспомнил, как разучивал как-то один прием, который применяли авроры, только для защиты магглов или магических деревушек. Само заклинание было несложным, сложно было зачаровать им самого себя, отгородив тем самым от внешней угрозы. Такой купол, конечно, не мог защитить от той же Авады, но вполне мог уберечь от тяжелых темных заклятий. Гарри понимал, чего добивается Снейп, тот очень хотел опустить его в глазах ребят. Да, это было некомпетентно, даже для того, кто ненавидит его, Гарри. Но и Поттер решил, что подыгрывать не менее нелюбимому учителю не станет; раз тот так жаждет этой сцены, то он ее получит. Как говорится, бить врага его же методами.

Недолго думая, Гарри отмахивался от летящих проклятий легкими Протего; такие щиты вполне работали и без палочки, главное было приноровиться, а палочкой он тем временем рисовал сложный рунный ряд, стараясь держать под контролем ситуацию. И вот, когда Снейп вновь произнёс тихо заклинание, а из его палочки вылетел желтый луч, в его глазах-опалах полыхнул триумф. Поттер уже был готов, и вокруг него тонкой серебристой сферой обернулся защитный купол, мерцавший небольшими всполохами, и с легкостью отразил заклятье, наподобие зеркала, тем самым луч полетел обратно к противнику. Снейп не ожидал нападения и посему не сразу среагировал, пока рукав его мантии хорошенько не полоснуло и не обожгло, оставляя на бледной коже рубец. Снейп яростно посмотрел на Поттера, но не предъявить, ни обвинить его в чём-то он не мог. Поттер защищался. Он использовал щит, да, довольно сложный и используемый лишь в Аврорате, так как наколдовывать его в бою было бы проблематично, на это просто не было времени. А тут мальчишка воспользовался его замешательством и расслабленностью, да и когда только успел?

— Я продержался ровно двадцать минут, сэр, — нахально отрапортовал Поттер, чуть поклонившись пострадавшему от своего же заклятия профессору и, ухмыльнувшись, поинтересовался: — Вы сказали, что если я продержусь это время, вы зачислите на счет Гриффиндора очки, которые сняли в начале урока.

Снейп внутренне негодовал и готов был испепелить зарвавшегося Поттера с завышенной самооценкой, в голове прокручивая хоть один вариант, при котором мог бы возразить и поставить на место выскочку. Но по всему выходило, что Поттер действовал по правилам, ведь не оговаривалось, какие конкретно щиты или защиту тот мог использовать. Нехотя, но профессор все же признал его победу.

— Что ж, мистер Поттер, вы справились. Двадцать пять очков Гриффиндору, — практически выплюнул он. — И минус двадцать за нахальное поведение!

Гарри на это лишь вздохнул и самодовольно улыбнулся. Когда урок был окончен и практически все покинули класс, Гарри на пороге обернулся и тихо проговорил:

— Научитесь признавать поражение, профессор. Я не мой отец, и смотрите, как бы вы врага себе не нажили. Сегодня я ваш студент, а завтра мы окажемся по разным сторонам баррикад. И, поверьте, смерть будет лишь спасением. Всего доброго, сэр.

* * *

— Рон, Гермиона, вы в библиотеку? Я с вами, — нагнав ребят в холле, Поттер улыбнулся, и они свернули в сторону лестниц.

За последние недели Гарри стал все больше и больше сближаться с бывшими друзьями. Поначалу было непросто, в первую очередь ему. Он отвык от общения с ними, да и у них уже сформировался свой кружок по интересам, но все же Гарри они были рады. Еще на четвертом курсе, когда кубок внезапно выбрал Поттера как еще одного чемпиона от Хогвартса, Рон тогда бесился; и было даже непонятно, от зависти или подозрений, что Гарри специально пробился в чемпионы. Гермиона придерживалась тогда нейтрального поведения: она не высказывала в сторону друга негатива, но и смотрела как-то… косо. Гарри еще тогда понял, что дружба — это не про них. Когда от него отвернулся весь факультет, когда его обвиняли в том, что он не делал, даже когда он с мертвым Седриком Диггори вернулся из лабиринта — обвинили его. Тогда Гарри и решил, что нет смысла кому-то и что-то доказывать.

Сейчас, когда они все повзрослели, Рон и Гермиона стали членами Ордена Феникса, отчасти их пути сошлись именно на этом перекрестке. Каждый из них желал избавить мир от врага — у каждого это был свой враг. Поттеру была непонятна полемика Альбуса, что зло нужно уничтожить, но какой в этом смысл, если появится в итоге новый злодей, который вдруг внезапно окажется куда умнее и хитрее своего предшественника? Что, если новый враг будет иметь иную силу, тогда появится и другой герой, под стать злодею.

"И это какой-то замкнутый круг", — уныло посетовал Гарри.

Тем временем они подошли к самой библиотеке, Рон привычно сел рядом с Гермионой, достал из сумки книгу, пергаменты и перо, Гарри сел напротив, положив перед собой учебник по рунам, и посмотрел на таких далеких уже для него друзей.

— Гарри, — Гермиона встряхнула головой, убирая с лица кудри, и посмотрела на того суровым взглядом. — Так ты все же решил вернуться к нам?

Поттер вздрогнул от внезапно прозвучавшего вопроса, вздернул бровь, о чём-то словно задумавшись.

— А я разве уходил куда-то? Гермиона, вспомни, из-за чего мы перестали общаться?

Рон пристыженно опустил взгляд, ковыряя край стола. Он, видимо, вспомнил тот год.

— Гарри, ну все ошибаются, — покачала головой она. — И я, если ты помнишь, поддерживала тебя. Я не считала, что это ты кинул свое имя в Кубок. Это было невозможно, да и самоубийство.

— И все же ты так же держалась в стороне, — одернул ее Поттер. — Я не сержусь, а наши пути и правда сошлись — хотя бы на одном небезызвестном Ордене.

— Только поэтому? — с грустью спросил Рон, подняв взгляд.

— Как раньше уже не будет, Рон. И ты это понимаешь. Мы можем общаться, вот так сидеть в библиотеке, встречаться в Ордене на собраниях. Но… быть снова тем самым золотым трио мы не сможем.

— Ладно, мы поняли. Лучше скажи, какой у тебя план по устранению Волдеморта? Директор нам с Роном говорил, что у тебя какая-то особая миссия и… Он надеялся, что мы тебе поможем с ней, — деловито осведомилась Гермиона, пристально посмотрев на него.

— И что же он, в таком случае, не рассказал об этой миссии сам? — язвительно поинтересовался Гарри. — То, о чем он меня попросил, практически невыполнимо. Вернее, не так — сведений у него у самого нет, соответственно, отыскать то, что он просит, нереально.

— А что это? — встрепенулся Рон.

— Не здесь же, — посмотрел на него как на больного Гарри. — Если вам так хочется узнать, то спросите у Дамблдора. С его стороны некорректно ссылаться на меня. Я вообще не располагаю какой-либо информацией, — Гарри краем глаза заметил мелькнувшую между стеллажами белобрысую макушку. — Извините, мне пора. Встретимся у директора вечером, там и расспросите его более подробно об этой миссии, о которой даже я толком ничего не знаю.

Поттер поднялся и захватил учебник, который так и не открыл, сумку и прошел к стеллажам с древней магией. У одной из полок стоял Драко и, привалившись к стене, держал в руках книгу в каком-то ветхом переплете и с свисающими по краям как ворсинки от ковра, нитками и что-то усердно искал. Гарри хмыкнул, подойдя ближе и наложил чары на это пространство, ограждая их от любопытных глаз.

— Драко, ты чего ищешь? — спросил Поттер, заглядывая в книгу.

Малфой вздрогнул и посмотрел на Поттера, смотрящего на страницы открытого учебника.

— Поттер, ты так хорошо сидел рядом с Грейнджер и Уизли, — скривился Драко, захлопывая перед самым его носом фолиант. — Я удивлен, что вообще заметил меня.

— Снова я Поттер? — вздохнул Гарри, кончиком носа проводя по его шее. — Ты же понимаешь, чего я добиваюсь. Мы ведь об этом говорили. Они нужны мне, чтобы мой план сработал как надо. Ты же не хочешь, чтобы меня окрестили последователем Темного Лорда? — он проникновенно заглянул в глаза Драко.

— Знаю, я помню, — вздохнул тяжело тот, уткнувшись ему в плечо. — Блядь, это был самый хуевый из планов, Гарри. Ты рискуешь, очень рискуешь! Если Дамблдор прознает или… Темный Лорд, — он затуманенным взглядом уставился в наполненные прозрачной зеленью глаза. — Тебя убьют.

— Я знаю и полностью осознаю риски, любовь моя, — улыбнулся тепло Гарри, пригладив светлые пряди. — Главное, не вздумай за меня вступаться, делай вид, что мы все те же враги. Если хоть кто-то поймет, что мы друг к другу относимся не так, как раньше… Нас обоих ждет смерть, это вообще минимум. Дамблдор пристально следит за каждым моим шагом, за моим окружением. Он мне не доверяет, хоть я и стараюсь всячески поддерживать его идеи и мысли. Прошу, не смотри так на уроках, Драко… Не кидайся под пули.

— Чего? Какие пули? — нахмурился Драко.

— Маггловское оружие, — отмахнулся Поттер, улыбнувшись. — Встретимся сегодня там же… скажем, в девять вечера?

Малфой молча кивнул, проводя рукой по торсу Поттера, а затем рассеял чары, которые скрывали их от всех любопытных, и невесомо коснулся пальцев. Парни разошлись в разные стороны библиотеки: Малфой прошел в глубь, а Гарри в сторону выхода. Оба сделали вид, что и не заметили друг друга.

* * *

В четыре часа было назначено собрание Фениксов, куда были приглашены и те редкие студенты, кто пожелали встать на сторону директора. Дамблдор выглядел бледнее обычного; его кожа посерела, морщины стали более глубокими, а глаза потускнели и, казалось, доживали остатки этой призрачной жизни. Старик уже не выглядел столь же величественно, каким был раньше. Но, несмотря на это, Поттер глубоко уважал директора, как бы сильно его ни ненавидел, но тот во многом помог, даже если Дамблдор и сам не догадывается о своих вложениях в то, чем Гарри стал. В кабинете уже сидели Рон и Гермиона, а также близнецы Уизли вместе с Лонгботтомом, неподалеку сидели угрюмый Аластор Грюм, Нимфадора Тонкс, Ремус Люпин и, как не странно, Северус Снейп с его привычной ехидной ухмылкой.

Поттер занял место рядом с Роном, сложив руки на груди, вторя Снейпу, с вызовом посмотрев на профессора. Минерва Макгонагалл стояла по левую руку от директора, сжимая в поддержке его плечо.

— Итак, дорогие мои, — кашлянул Дамблдор, обводя цепким взглядом собравшихся: что примечательно, тут были маги не старше тридцати пяти, за исключением Грюма и Минервы. — Я хотел сказать бы вам, что мы вместе и справимся с любой проблемой, с любой неприятностью, но… Мое время на исходе, я ощущаю этот призрачный холод за своей спиной. Не спорьте. Увы, все мы смертны, все уязвимы, смерть не решает — кого помиловать, а кого нет. Я не знаю, как долго мне осталось, но… Я хотел бы выразить вам свою благодарность, а, в частности, тебе, Гарри.

Дамблдор с тоской поглядел на юношу, что сидел рядом с друзьями, но и в то же время был отстраненным от них. В глазах Гарри не сверкнуло ожидаемой скорби или жалости, это было уже привычным делом, Гарри был скуп на выражение хоть каких-то эмоций, а все из-за смерти Блэка.

— Когда меня не станет, вам придется положиться друг на друга и на Гарри. Свой пост главнокомандующего данной организацией я передам ему, он будет в курсе той информации, что поможет вам в уничтожении Волдеморта.

Гарри хотелось в этот момент возразить и отказаться от столь щедрого предложения, но эти печальные взгляды на директора и с надеждой на него… он не мог вот так просто встать и начать торговаться. Честно говоря, его сейчас больше злило, что Дамблдор не обсудил это с ним заранее. Ну какой из него полководец? Когда он и сам еще школьник, да и в его планы явно не входило управление организацией, к тому же еще и подпольно в обход министерства. Гермиона сжала ладонь Поттера, выражая всю поддержку и печаль.

Лишь Поттер и, быть может, еще Снейп, знали что на самом деле с директором. Что его часы и правда сочтены, и это было на руку Поттеру, но сейчас… Ему совершенно не хотелось нести ответственность за такое количество людей, к тому же он знал наверняка, что если война грянет — а грянет она обязательно, — то большинство из здесь сидящих не выживет, не вернется. Готов ли он понести ответственность за чужие жизни и смерти? Готов ли повести их на плаху, заказав билет в один конец?

Он сглотнул вязкую слюну, сжав подлокотник кресла, едва выдерживая этот летающий в воздухе застывший вопрос. Словно все ожидали, что он встанет и толкнет речь, обещая идти с ними до победного, до конца. Но вместе с Сириусом в тот день умерла и его собственная душа, его чувства жалости и сожаления. Ему откровенно не было дела до того, что случится с Орденом, со всеми этими людьми, которые еще год назад обвиняли его в пособничестве Лорду.

Вот только никто из них не знал, что Гарри служит лишь своим идеям, и ему плевать, сколько жизней придется положить, чтобы достигнуть желаемого. Он все продумал. А эти людишки с их обманчивыми масками скорби и лживыми улыбками были ему противны, были отвратительны. Даже Снейп и то был более искренен и честен, с его извечной миной похуиста. И иногда Гарри и сам желал стать таким же похуистом, забив на весь мир, что вскоре ляжет к его ногам. Нужно всего лишь потерпеть. <i>Потерпеть</i>…

— Сэр, это… извините, но я еще юн, я и сам не знаю, как быть со своей ношей, а уж отвечать за целый Орден… — постарался отказаться Гарри, но жесткий взгляд голубых старческих глаз говорил о том, что решение уже принято и его мнение тут не имеет веса. <i>Что ж…</i>

— Гарри, я уверен, ты справишься. Тебе в этом будут помогать профессор Снейп и профессор Макгонагалл, а еще мистер Грюм. Ты всегда можешь на них положиться, — улыбнулся директор и переключил свое внимание на других, спрашивая о тех крупицах сведений, что удалось добыть в стане врага Снейпу, об отчете Тонкс, которая практически дежурила в Аврорате, и задавал навязчивые вопросы студентам.

Гарри прикрыл глаза, отстранившись от этого шума голосов, от Дамблдоровского командного тона, от осознания, что ему действительно нет дела до этих людей, которых вверил ему только что директор. Не стоило этого делать. Они все пойдут на корм дементорам, Гарри просто не сможет и не захочет защищать их, не сможет четко продумать цели, а Снейп… тот вообще, кажется, предан сам себе, ему так же, как и Поттеру, нет никакого дела до глупого Ордена и их политики, его, вероятно, как и Гарри, просто вынудили следовать за чужим словом. Если Дамблдор, да тот же Том имели ораторские способности, талант убеждения — что правильно, а что нет, — то Гарри так не умел.

В этом мире был лишь один человек, который значил для Гарри больше, чем вся магическая Британия, <i>будь-она-проклята</i>, вместе с этими лживыми политиками, что лили такие сладкие речи, ведя за собой на смертную казнь, а эти глупые овцы ведь даже не замечали этого, даже не видели и не хотели. Слепые котята, что тыкались мордами по углам, ожидая, когда придет кто-то и поведет за собой. Они были потеряны совершенно: если окажутся на поле боя один на один с противником, они не могут даже решить, какие шаги им предпринять в будущем.

— Надеюсь, что вы все поняли, — кивнул для важности директор и потушил свечу. — Все свободны. Гарри, Рон и Гермиона, задержитесь еще ненадолго, — попросил он.

Выглядел он весьма уставшим и осунувшимся, ему бы выпить травяного чая, отдохнуть, а он, словно птица, что заперта в клетке, не терял надежду на то, что сможет выбраться. Как и Дамблдор, который все пытался держаться, делая вид, что все хорошо и силы его не покинули, он все еще на плаву. Он был утопленником — заложником собственной гордыни, алчности, собственного эгоизма. Он угасал, как и магия вокруг, легкими завихрениями паря в воздухе.

Гермиона смиренно кивнула и посмотрела с жалостью на директора, ей, вероятно, было жаль его, чисто по-человечески. Возможно, ей казалось, что он стал жертвой заговора, его оклеветали, как делали это всегда. Она не могла поверить, просто не хотела, что этого человека может не стать. Как и бледный и поникший Рон, сдерживающий свою скорбь, что разлилась в карих глазах горьким шоколадом, он закусил губу и опустил взгляд, глядя себе на руки. Так было, наверное, проще. Каждый переживал это по-своему, у каждого были свои мысли — но лишь Гарри не чувствовал и части того, что ощущали они. Все они. Кто-то притворялся, кто-то и правда упивался этой жалостью, но нет, не к старику, который обречен — а к себе, ведь кто же спасет их, если даже самые сильные оказываются слабыми перед лицом смерти.

— На вас будет возложена тяжелая ноша, — голос директора потонул, казалось, в общей атмосфере тихого шелеста страниц на столе, сквозняка и в перезвоне маленьких колокольчиков за окном. — На вас вся надежда, мои дорогие.

Надежда — такое громкое слово. Да что могли они — трое студентов не имеющих даже опыта в бою, ведения таких же игр, не имея за спиной даже опыта? Что мог он — Гарри? Поттер стиснул кулаки, опустив голову и отгоняя непрошенные мысли о Драко. Вот на кого была возложена непосильная ноша — за ошибку отца отвечает сын. Да где это видано, чтобы за ошибки родителей платили дети? А они платили. Их не спросили, хотят ли они этого, нужно ли им это? Как и не спросили Гарри, хотел ли он становиться тем самым мальчиком из глупого пророчества? Сиротой — дважды лишившись родных. Не спросили также и Рона, сидящего рядом, с поджатыми губами и уже не тем наивным взглядом. Его старый друг повзрослел, ему не все шалости уже, ему бы просто остаться живым. Они останутся, Гарри приложит усилие, чтобы друзья спели в последнем аккорде его мелодии, они станут однажды гарантами его существования. Благодаря им он станет тем самым спасителем. Он станет тем самым героем, которого так хотят видеть все.

— Вам нужно будет отыскать кое-какие вещи, принадлежавшие Волдеморту, и уничтожить. Вещи эти опасные, и уничтожить их будет не просто, — напутствовал директор.

— Сэр, а что это за вещи? Как они выглядят? Ну, это, надеюсь, хоть не нижнее белье… ну, вы поняли кого, — смутился Рон.

— Крестражи, — озвучил Дамблдор и испытующе посмотрел на Гарри. — Ты им не рассказал?

— А должен был? — изумился внешне равнодушный Поттер. — Я не знаю, как эти вещи выглядят, в чем именно Волдеморт решил запечатать свою душу, где их искать и, главное, я понятия не имею, как их уничтожить. Для того, чтобы об этом говорить другим, мне надо и самому располагать достаточной информацией, я не могу тыкать людей в неизвестные направления. Пока мы ищем сами не зная что, Волдеморт выиграет, — холодно припечатал он. — Дайте нам больше информации. Другой вопрос, если вы и сами не знаете, что это за вещи.

— Ну, дневник — это был крестраж, ты же помнишь, как уничтожил его клыком василиска? Яд этой твари уничтожает ту темную материю, ни один крестраж не сможет бороться с ядом, — пояснил директор. — А как выглядят эти вещи… я склоняюсь к тому, что это какие-то памятные и бесценные артефакты, думаю, что это реликвии основателей.

— Хорошо, допустим, — кивнул Гарри, прикусив губу. — А где нам искать эти реликвии? Например, я не слышал и не видел ничего такого.

— Гарри, если бы я знал, — слабо улыбнулся Дамблдор. — Двух крестражей уже точно нет, дневник и кольцо Гонтов были уничтожены, остальное нужно отыскать и уничтожить вам. Я дам еще одну зацепку на один из крестражей, я предполагаю, где один из них находится. Ты, Гарри, из-за своей связи с Волдемортом можешь ощущать их присутствие, — кивнул важно директор, даже не догадываясь, что той связи, о которой он говорит, уже давно нет. — Ты сможешь найти их, почувствовать.

— Все это, конечно, интересные рассуждения, сэр. И я даже соглашусь с некоторыми из них, положившись на вашу несомненную мудрость в таких вопросах. Но… я не могу их чувствовать на расстоянии, лишь когда держу в руках, — тактично увильнул Гарри, опираясь на свои воспоминания, ведь он ощущал боль в шраме, только когда держал в руках этот дневник. А вот о неком кольце Гарри не знал, и, он был отчего-то уверен, что Риддл не обрадуется, когда узнает. — Сколько их?

— Я знаю лишь о пяти, два из которых уничтожены, — со вздохом ответил Дамблдор. — Сколько их на самом деле — я не знаю. Понимаю, сведений мало, но я не смогу помочь отыскать остальные, поведаю лишь о тех, о которых знаю, — с нотками сожаления молвил он. — Итак, один из крестражей, вероятно, это медальон Слизерина, второй — змея Тома, она постоянно с ним, а третий… Третий это тоже, вероятно, живой сосуд.

Гарри понял этот намек на себя и, будь он все тем же глупым мальчишкой, на свой счет бы даже не подумал. Получалось, что уже минус три крестража, оставалось, судя по всему, два? Змея Риддла, которую Гарри доводилось видеть и раньше, и вправду выглядела более разумной тварью, нежели ее сородичи.

— Хорошо… что вы предлагаете? — сдался Гарри, решив, что помощь все же будет не лишней, к тому же, в этом их интересы и правда совпадали. Ему было необходимо отыскать оставшиеся крестражи.

* * *

Гарри не знал, что значит быть выдернутым в самый неподходящий момент. Когда он собирался уже отправиться на встречу с Драко, метка на запястье дала о себе знать. Поттер прошипел нелицеприятные слова в адрес одного темного мага, которому, вероятно, эти слова бы тому точно бы не понравились, услышь он их. Гарри надеялся, что их встреча состоится в пятницу, а сегодня лишь среда. Значит, Риддлу что-то понадобилось именно сейчас и именно в такое время. Взглянув тоскливо на время, которое медленно приближалось к девяти, Гарри мысленно попросил у Малфоя прощения и с помощью связи перенесся в мэнор, где его ждал весьма неприятный разговор.

В такие минуты Поттер понимал Снейпа, даже проникся к нему сочувствием. Служить двум господам — дело не из приятных. Нет, Дамблдору он, конечно, не приносил никаких клятв верности и, в целом, был свободен в своих мнениях, но Том мог на него воздействовать, и это бесило. Гарри понимал, что сам добровольно отдал во власть темного чародея; хоть и связь эта была не такой, как у Пожирателей, но все же получить откат за неповиновение Гарри точно не хотел.

Он оказался в зале переговоров, где обычно устраивали собрание Пожиратели. Он был тут от силы два раза, лишь однажды побывав на собрании. Гарри тогда с превосходством взирал сквозь маску на сидящих за большим столом чистокровных снобов; те, особенно Снейп, сидели и тряслись едва от страха. Это грело приятно душу, потому что по статусу Поттер стоял за левым плечом повелителя и как правило молчал, не вмешиваясь в обсуждения. Он не мог воспротивиться, когда Лорд посылал своих ПСов совершать налет на очередную деревушку, или разгромить Лютный. Хотя… было ли ему самому какое-то до этого дело? Вероятно, да.

— Вызывали, мой Лорд, — прошелестел приятным баритоном Поттер, не выказывая ни раболепия, ни восторга: сухой и вежливый тон, не переходящий границы.

— Вызывал, — кивнул Лорд. — Проходи, присаживайся. Пока не началось собрание, я хотел бы с тобой поговорить.

Поттер напрягся, но виду не подал; он снял иллюзию и маску, памятуя, что Том не любит скрытых лиц, когда с ним разговариваешь, а до собрания явно оставалось еще полчаса. Гарри выжидательно посмотрел в эти алые глаза, наполненные опасным огнем; губы мага были сжаты в тонкую полоску и оставалось лишь гадать, что же такого срочного понадобилось Риддлу от него.

— Ты, вероятно, думаешь, зачем я тебя вызывал не в оговоренный день? — спросил скорее для виду Риддл, усмехнувшись и нервно тарабаня тонкими пальцами по столу. — Сегодня я был в доме Гонтов. Ты ведь в курсе о моем происхождении? Старик не мог не рассказать тебе эту душещипательную историю, — скривился он. — Там не было одной вещи, которую я прятал. Она была зачарована…

— Вы о кольце, сэр? — уточнил на всякий случай Гарри, прекрасно видя, что Риддл едва сдерживает себя в руках. Но как-то навредить серьёзно Гарри тот не мог, мешала клятва наставника и ученика. Пока Риддл не обучит его тем азам, что достиг сам в области магии и ритуалов, данная связь так и будет держаться. — Сегодня Дамблдор как раз о нем и говорил.

Гарри ожидал, что Риддл вспыхнет и отыграется на нем, на любимчике директора. Но тот поразил своей спокойностью, выдержкой. Глаза Тома полыхнули яростью, но тут же вернули себе приглушенный цвет коньяка.

— И что этот идиот сделал с ним? — спросил сквозь зубы Том, вперив взгляд в Поттера: еще чуть-чуть и тот явно вознамерился бы покопаться у того в голове.

— Как он сказал, он его уничтожил. Но… у него проклятье на руке, и… оно убивает его, сэр, — доложил Поттер.

— Как уничтожил?! — вспыхнул Темный Лорд, и в зале резко похолодало и зазвенели стекла в раме, Гарри даже чуть откинулся вбок, чтобы ненароком не попасть под руку разгневанному Волдеморту.

Гарри видел, как Том карал провинившихся Пожирателей, даже приближенных не чурался ставить на колени и пытать Круциатусом. Он лишь надеялся, что сам не станет жертвой этих наказаний, хотя Поттер отдавал должное Лорду, тот не наказывал за просто так, действительно нужно было постараться накосячить.

— Что еще этот старикашка говорил? Какое именно проклятье? — выравнивая свое дыхание, спросил-приказал Том, вперив жесткий взгляд в Поттера.

— Он не уточнял, от чего именно проклятье, но когда упомянул о кольце, я сложил эти случаи. Потому что рука его почернела и, как утверждает он сам, жить ему осталось немного. Он поведал о том, что, вероятно, не сегодня, так завтра откинется, и его место главы движения его группы по борьбе с… вами и вашим режимом занять должен буду я, как символ их победы. Мне не известно, почему я стал этим символом и что должен буду делать, но… он еще раз напомнил, чтобы мы отыскали ваши крестражи, — выставив в голове мощные окклюменционные щиты, Поттер, вздохнув, решился утаить истинную правду, чтобы отвлечь Тома. — Он утверждает, что есть как минимум еще один. Но где и что это за вещь, он не знает, хочет свалить поиски на меня.

— Точно не знает? Ты уверен? Мне кажется, он все знает, лишь юлит. А что еще? — холодно поинтересовался Риддл,

— Он просил подобраться к Слагхорну, якобы тот знает что-то о крестражах… — осторожно проговорил Гарри. — Я, честно говоря, вообще не понимаю, почему он все это сваливает на меня. Мне директор тоже не сильно много говорит, в основном, он показывает мне воспоминания о вашей юности, чтобы разобраться в том, почему вы стали таким и где нам искать ответы. Но… — Гарри внутренне ухмыльнулся, злорадно потерев ладони. — Снейп может знать куда больше, сэр. Дамблдор доверяет ему свои секреты как никому другому, а о проклятии тот точно знает больше, так как готовит директору лечебную настойку.

— Снейп? Да, Северус мне говорил что-то о проклятии, но не уточнял, что именно произошло, утаив, что у Дамблдора за болезнь. Скорее всего, он и сам не знает, что такое воздействие оказывает родовая магия, которая была наложена на это кольцо. Дамблдор, вероятно, и не знал, что надевает на палец, но любопытно… Кого же он так хотел увидеть, пожертвовав собой? — задумался Том.

— Увидеть? — переспросил Поттер, явно не понимая, что за странные ребусы ведет Том.

— В кольце был камень, позволяющий увидеть любого умершего родственника и поговорить с ним. Не знаю, на что старик рассчитывал, но я ему не сочувствую. В любом случае, не умрет сам, ему помогут.

Гарри нервно поежился и осторожно спросил:

— Вы решили убить его?

— Да, он умрет, совсем скоро. И далеко не от проклятия, — ухмыльнулся Том, не посвящая в подробности. — Скоро прибудут остальные, тебе незачем присутствовать. Но я бы хотел кое-что еще обсудить после, если буду в настроении. Поброди пока по поместью, почитай книгу. Я позову тебя, Гарри.

Поттер не стал возражать и перечить, молча встал и поклонился Тому, накладывая на лицо иллюзию и маску. На трансфигурированной мантии на груди у Гарри была эмблема черепа со змеей, выползающей из пасти; такой эмблемы не было ни у одного Пожирателя, но это выделяло Гарри из общей массы. Никто в здравом уме, предупрежденный до этого Лордом, не стал бы кидаться на молодого ученика, даже разговаривать с ним было запрещено. Поттеру была дана власть; в случае нападения особо оскорбленных он мог без разговоров припечатать обидчика к стене или полу, мог применить тяжелые проклятия, чтобы поставить на место. Любому Пожирателю было строго запрещено прикасаться к Поттеру или применять к нему магию, так как наказание от Лорда получать вряд ли кто-либо желал.

Покинув зал, Гарри прислонился спиной к стене, выравнивая свое сбившееся дыхание. Встреча с Томом всегда была волнительной и весьма напряженной, никогда не знаешь, чего ожидать от нервного и вспыльчивого порой Риддла, который мог читать не только мысли, но и мимику и эмоции. Если ты при разговоре с ним отведешь взгляд, как-то не так пошевелишь пальцами, начнешь нервничать — это будет расценено как ложь, даже если ты и не врал. Поттер был хорош в менталистике, не зря кропотливо изучал эту сторону магии, которую нашёл в Блэк-хаусе, но вот с выражением эмоций ему было еще необходимо учиться. Тот же Снейп в этом был определенно мастер, только он мог с каменным лицом расписывать, как действует зелье, разъедающее подобно кислоте.

Гарри содрогнулся и пошел по освещенному коридору, думая о том, как там Драко. Ведь тот даже и не догадывался, что он тут, в его доме, пока сам Малфой находился в школе и, скорее всего, места себе не находил, ожидая Гарри. По крайней мере, Поттеру очень хотелось верить, что тот действительно все еще ждет его.

Свернув к большой лестнице, Поттер уловил голоса, доносящиеся с первого этажа. Он безошибочно узнал голоса Мальсибера и Беллатрисы Лестрейндж, самых ярых сторонников Лорда, и с ними определенно нужно было быть предельно осторожным. Эти ревнивцы точно могли напакостить, и никакое наказание для них не станет преградой. Азкабан менял людей, менял их мышление и стремления — то, что раньше было важно, могло превратиться в навязчивую идею фикс или, наоборот, совершенно притупиться, и человек окончательно терял себя, когда слетали абсолютно любые блоки.

Гарри скользнул в первую попавшуюся открытую комнату, прислушиваясь к голосам. Беллатриса что-то с повышенным восторгом вещала, распиналась о какой-то удачно проделанной работе и о том, что повелитель будет доволен, Мальсибер гоготал на весь небольшой холл, временами вставляя матерные комментарии. Поттер не боялся их, но и сталкиваться один на один не горел желанием, от этих психов можно было ожидать чего угодно. Гарри решил, раз ему было суждено проторчать тут еще как минимум часа два, то необходимо было потратить это время с пользой. Нужно было всего лишь отыскать библиотеку.

* * *

Облокотившись руками на перила балкона, белокурый юноша пристально вглядывался вдаль, сведя вместе тонкие брови. Над кромкой леса взошла полная луна, бледным светом освещая чахлую зелень на мощеной дорожке у большого фонтана; у озера сидел лесничий, складывая в свою огромную корзину что-то, он о чём-то невнятно бормотал, Драко не мог расслышать из-за такого расстояния. Малфой ждал Поттера, придя на их условленное место, но тот так и не явился.

Поттер проявился лишь на следующий день и выглядел весьма неважно: у него была разбита губа, под глазами синяки — и тут даже было непонятно, от недосыпа или с кем-то подрался, — помятая мантия, да и сам вид был пришибленным. Поттер даже не посмотрел привычно в его сторону, просто усевшись рядом с рыжим гриффиндурком и зубрилой, ни с кем не разговаривал, лишь так мрачно глядел на стакан, как если тот был виноват в его утреннем состоянии. По всей вероятности, Уизли хотел узнать у друга, что же такого произошло, но Гарри словно не слышал вопросов, ничего вокруг совершенно, игнорируя напрочь все звуки. Малфой даже испугался, опасаясь, что Поттера раскрыли и пытали полночи; сердце бешено стучало о ребра и без того пропавший аппетит был утерян окончательно. Как бы Драко ни силился отвести взгляд, чтобы не привлекать к себе внимания, но все равно возвращался взглядом к одному конкретному парню за столом львов. Поттер даже не реагировал на мысленные восклики Малфоя, лениво водя ложкой по остывшей каше.

— Черт, — прошипел Драко, вставая со скамьи, тем самым привлекая к себе внимание однофакультетников. Но сейчас ему было плевать на них и их недоуменные рожи, хотелось уйти отсюда, сбежать, подловить Гарри в коридоре, расспросить.

Голова болела и начинало мутить — сказывалась бессонная ночь, проведенная в волнении, голод со вчерашнего вечера и, как вишенка на торте, помятый и молчаливый Поттер.

В подземельях пахло сыростью, под ногами скапливалась влага, стекающая с потолка. Драко оперся спиной о стену, запустил тонкие пальцы в волосы и попытался унять бешено стучащее сердце, пытаясь не сорваться, не кинуться в Большой зал и не схватить такого упрямого Поттера за грудки и хорошенько встряхнуть. Хотелось набить ему рожу за то, что не явился вчера, что где-то пропадал и не предупредил его; вместе с тем хотелось прижаться, услышать стук сердца и размеренное дыхание, этот тихий голос, подобный шороху листвы. Хотелось до умопомрачения выпытать хоть легилименцией, что же такого случилось. Он душил в себе обиду, ярость, обреченность и свою слабость, за которую он себя ненавидел. За которую винил и осуждал. Ведь так нельзя. Он — Малфой, ему нельзя быть слабым. Но он им был и от этого хотелось вмазаться в стену, располосовав себе руки, торс, лицо. Хотелось забыть это дерьмо под названием жизнь, <i>просто забыть.</i>

— Малфой, идем, — услышал он тихий голос над самым ухом и вздрогнул, оглянувшись: в коридоре он был один, лишь капли воды нарушали эту вязкую тишину, от которой воротило.

«Показалось?»

Он услышал шаги, а в следующий миг его что-то — или вернее кто-то — коснулось, чья-то холодная рука обхватила запястье, ведя по лестнице. Драко с замиранием сердца понял, что это Поттер под своей чудо-мантией, но голова отказывалась что либо анализировать или понимать: хотелось вырвать из захвата свою руку, убежать прочь или впечатать это тело, скрытое под мантией, в стену, выбивая всю дурь. Но пока он размышлял, они поднялись на этаж выше, затем Поттер провел его к женскому туалету, закрытому тут с невесть-какого-года, и скинул с себя мантию, явив всего себя во всей красе. Гарри не улыбался привычно, не пытался оправдаться, даже извиниться, он лишь сказал «стой здесь», а сам подошел к раковине и склонился над ней. В памяти, подобно электрическому разряду, всплыло как некстати воспоминание об этом месте.

Вот он стоит, опершись руками о раковину, стискивает кулаки, душит накатывающие слезы. Его отца арестовали, а Повелитель срывает злость на нем, на матери. Ему был отдан приказ, он обязан был подчиниться и выполнить. Он не может не выполнить. Вот заходит Поттер, он удивлен и растерян, пытается что-то спросить… Малфой и сам не понимает, зачем и почему он вспыхнул: вероятно, сказывалось то напряжение, та злость и отчаяние, они душили и застилали глаза пеленой. Драко помнил как в бреду: он вскидывает палочку, направляет на столь не безразличного, но абсолютно чужого для сердца человека палочку, он даже не понимает, что говорит, его губы что-то бредово шепчут, луч уже несется в сторону ухмыляющегося гриффиндорца. Чью улыбку хотелось стереть, испепелить придурка, увидевшего его слабость. Но Поттер лениво скользит в сторону, не теряется и кидает странное заклинание.

— Сектусемпра!

Все, что помнит Драко, это боль: невыносимая, словно миллиард лезвий полоснули по всему телу, как кровь залила плиты, смешиваясь с водой. Как над ним склонился Поттер, его ошарашенный и до безумия испуганный взгляд, тот Поттер что-то говорил, что-то бредил, а Драко помнит лишь боль. Облегчение, когда пришло осознание, что последнее, что он видит — это луговая зелень глаз.

Драко вздрогнул, когда услышал непонятный щелчок; раковина, находящаяся по центру небольшого туалета, начала разъезжаться в стороны, а на ее месте появилась огромная дыра. Не успел Малфой спросить что -либо, как его притянули и прижали к себе, а в следующий миг они уже куда-то летели; холодный воздух ударил в лицо, радовало лишь то, что сильные руки крепко держали, не позволяя упасть.

Драко смутно вообще понимал, куда его привел Поттер и что это за место, да и не сильно разглядывал, даже, кажется, не удивился странному шипению. Они прошли в большой зал с колоннами, где под ногами хлюпала вода, а посреди самой комнаты лежало огромных размеров чудовище. Но Гарри не дал сосредоточиться на этом, сильно дернув за руку. Тогда Драко и пришел в себя, моментально вспыхнув.

— Какого черта, Поттер! Сначала пропадаешь, а потом волоком тащишь куда-то. Что это за место?

— Это Тайная Комната, Драко, послушай… — Гарри подошел вплотную и обхватил ладонями лицо Малфоя, пристально вглядываясь в эти глаза. — Я был вчера у Лорда, и со мной все хорошо. Просто я прибыл поздно и не смог предупредить тебя, прости. Но у меня к тебе и правда есть разговор. Он очень важный, Драко.

Откинув в сторону свою гордость и любые расспросы, Малфой настороженно посмотрел в глаза Поттера. Тот был серьёзен, чем-то озабочен, его взгляд пылал.

— Что ты знаешь о крестражах, только честно? — задал он вопрос, от которого у Малфоя подкосились ноги. Он задушено что-то пискнул и едва не осел на пол, поддерживаемый в этот момент Поттером.