Юнги действительно видит в глазах Чонгука многое, и, что самое главное, он видит в них искренность. 

***

После ухода Эмиля Юнги ещё долго думает о его словах. Он не склонен доверять ему полностью, но тот факт, что он помог ему просто по просьбе Чонгука, говорит о многом. Омега не стал выпытывать у старшего все подробности, ограничившись тем, что и так рассказал ему Эмиль. Конечно, Юнги заметил, что тот не сказал ему ничего о побочных эффектах. Блондин полагает, что омега не уверен в том, какие именно они могут быть. А может и наоборот, ему ничего не угрожает, и поэтому Эмиль промолчал.

Прихода Чонгука Юнги ждёт с лёгким нетерпением, потому что, как бы тривиально это не звучало, но от их сегодняшнего разговора будет зависеть многое. Честно говоря, он не знает, чего именно ему стоит ожидать от альфы. Юнги сидит на кровати, опираясь спиной на её спинку, и задумчиво смотрит в окно. То приоткрыто, и омега может чувствовать лёгкий морской ветерок с бухты, который чуть треплет светло-зелёные занавески и его волосы. После недавно выпитого травяного отвара, что дал ему Эмиль, Юнги чувствует себя намного лучше, по сравнению с тем, когда только проснулся, однако слабость в теле никуда не делась. Возможно, ему придётся соблюдать постельный режим ещё пару дней. Омега тяжело вздыхает, наблюдая за покачиванием ветки вишнёвого дерева за окном. Он отстранённо думает, что то должно зацвести в ближайшем времени, если память ему не врёт, и вишни действительно цветут в начале мая.

Юнги замечает появление Чонгука сразу же: слышит тихий скрип двери и поворачивает голову в сторону звука. Альфа замирает на пороге и несколько секунд внимательно вглядывается младшему в лицо, а потом едва заметно облегчённо выдыхает и заходит в комнату, закрыв за собой дверь. На брюнете, помимо свободных штанов, прихваченных кожаным поясом, и белой хлопковой рубашки, накинут лёгкий плащ. Чонгук подходит ближе и присаживается на стул.

— Как ты? — голос альфы звучит относительно спокойно, но омега всё равно улавливает нотку напряжения в нём.

— Нормально, — Юнги отводит взгляд в сторону, — и спасибо…

Чонгук чуть качает головой, а потом серьёзно спрашивает:

— А теперь я жду объяснений, — капитан видит, как младший поджимает губы, и добавляет уже мягче. — Если ты не хочешь об этом говорить, я не буду настаивать. Но всё же я хотел бы знать.

Юнги знал, что Чонгук спросит об этом, знал и даже готовился. Но в итоге, услышав вопрос вживую, понял, что не может выдавить из себя и звука. Воспоминания о том дне, тщательно замурованные в памяти, сейчас словно оживают и насильно возвращают его в прошлое. Он снова видит гневный взгляд отца, похабную улыбку того альфы, чувствует прикосновения к своему телу, и его передёргивает. Юнги стискивает в пальцах одеяло, отгоняя неприятные воспоминания. Чонгук, нахмурившись, наблюдает за ним, не решаясь прикоснуться, и терпеливо ждёт. Альфа уже начинает жалеть о том, что решил поднять эту тему. Хочет повторить, что не настаивает, но Юнги вдруг поднимает на него тяжёлый взгляд и начинает рассказывать.

Выкладывает Чонгуку всё, порой путается в словах и кусает губы, пытаясь сформулировать обрывки хаотичных мыслей в полноценные предложения. Говорить о том роковом дне, изменившем всю его жизнь, Юнги трудно, он бы с радостью забыл это, навсегда стёр из памяти. Собственный голос словно ему назло звучит надломленно, опускается до шёпота в отдельных частях повествования. Почувствовав руку Чонгука на своей, он не убирает её, наоборот крепче сжимает ладонь альфы, неосознанно ища такой необходимой ему сейчас поддержки. Капитан внимательно слушает его, мрачнея всё больше, и успокаивающе поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони омеги. Все худшие опасения Чонгука подтверждаются с поразительной точностью, и это совершенно точно не нравится альфе. Желание заставить того ублюдка поплатиться за содеянное, молить о пощаде и захлёбываться в собственной крови, бурлит в капитане вулканом, лавой растекается по венам, сжигая его изнутри. Но Чонгук сдерживает внутренних демонов, сажает их на цепи, обещая утолить жажду крови позже.

Сейчас в приоритете Юнги.

С концом рассказа омега замирает и опускает голову, так и не выпустив руку альфы из своей. Чонгук видит, как его мелко трясёт, понимает, что Юнги старательно душит в себе подступающую истерику. Внезапно осознаёт, что младший всё это время держал правду в тайне, пытался похоронить в себе и справиться с болью от прошлого в одиночку. Но подавление эмоций приводит лишь к опустошению и выгоранию в будущем.

— Иди ко мне, — мягко произносит Чонгук, садясь на кровать и притягивая Юнги к себе. — Мне жаль, что это произошло с тобой, малыш. Жаль, что мы тогда не были знакомы, и я не смог защитить тебя, — тихо шепчет брюнет, поглаживая его спину. — Но сейчас всё по-другому: подобного больше не повторится, я не позволю, слышишь?

И Юнги слышит. Слышит и верит.  Омега шумно выдыхает, обессиленно утыкаясь альфе в основание шеи. Чонгук тёплый, а его объятья настолько бережные и крепкие, что Юнги впервые чувствует себя по-настоящему защищённым. Сам не замечает, как прижимается ближе, обвивает альфу руками и зарывается носом в шею, вдыхая природный запах мужчины. Лишь чувствует, что так надо, так правильно. Одно только присутствие Чонгука обладает невероятно успокаивающим эффектом. И тут либо капитан обладает какой-то магией, либо Юнги действительно настолько привязался к нему за недолгое время совместного плавания.

Порывистое желание, даже скорее потребность, обнять и успокоить появилось у Чонгука внезапно: щёлкнуло в сознании, и альфа машинально потянулся к омеге. И капитан соврёт, если скажет, что жалеет об этом. Особенно сейчас, когда он чувствует, как Юнги сам жмётся к нему ближе и обнимает в ответ едва ли не крепче, чем он сам.

— И что будет теперь? — спрашивает младший, однако не предпринимая никаких попыток отстраниться.

— Если ты захочешь остаться в Нордеште, я не буду тебе препятствовать, — отвечает Чонгук, на секунду прикрыв глаза. — Но также ты можешь поплыть дальше, со мной.

Юнги отвечает не сразу, задумавшись над словами альфы. Сделать выбор сложно, ведь омегу привлекают оба варианта, а какой больше — он не знает.

— Ты предлагаешь мне это, потому что я твой истинный? — Юнги задаёт вопрос в надежде расставить все точки над «i».

— Нет, — Чонгук чуть отстраняется, держа его за плечи. — Я предлагаю тебе это не потому что ты мой истинный, а просто потому что это ты.

— То есть…

— Да, Юнги, — кивает альфа, — я бы сказал то же самое, будь ты бетой.

— Но почему?

— Потому что это правда, и я хочу быть честным с тобой. За то время, что ты был на моём корабле, я успел привязаться к тебе.

Оба замолкают на какое-то время, всматриваясь друг в друга. Тишина, повисшая в комнате, вовсе не давящая, она скорее уютная и комфортная. Омега только сейчас понимает настоящий смысл тех слов Эмиля о взгляде альфы. Юнги действительно видит в глазах Чонгука многое, и, что самое главное, он видит в них искренность.

— Так или иначе, — произносит Чонгук, не сводя с него взгляда, — давить на тебя я не стану, но и долго держать Хольмринг на якоре я не могу. Поэтому я дам тебе время подумать до фестиваля.

— Фестиваля?

— Да, в Нордеште сейчас как раз время для фестиваля фонариков, — отвечает капитан. — Он будет через три дня, так что у тебя есть время на размышления. К тому же Эмиль всё равно сказал мне, что никуда не выпустит тебя без ещё хотя бы двух дней постельного режима.

— Предлагаешь сходить на фестиваль?

— Да. Посмотришь там всё, а потом дашь мне ответ. К тому же тебе не помешает развеяться после пережитого.

Юнги задумывается на несколько секунд, а потом кивает. Ему действительно не помешает отвлечься. К тому же теперь у него есть три дня, чтобы тщательно всё обдумать.

Чонгук едва заметно улыбается ему и встаёт с кровати. Не удержавшись, ласково треплет младшего по волосам и, пожелав скорейшего выздоровления, выходит из комнаты.

***

Как и говорил альфа, Эмиль действительно отказывается выпускать Юнги куда-либо без ещё двух дней отдыха. И не то чтобы омега против этого. Старший оказывается на редкость интересным собеседником и опытным лекарем, поэтому Юнги с большим интересом слушает его рассказы как о жизни, так и о врачевании. В какой-то момент блондин спрашивает Эмиля, как тот познакомился с Чонгуком, на что получает лишь хитрый взгляд и слова о том, что спрашивать об этом надо именно альфу. Юнги снова подло интригуют, а, зная Чонгука с его «потом расскажу», омеге начинает казаться, что он и вовсеникогда ничего не узнает.

В день фестиваля Юнги чувствует лёгкое волнение. Старательно игнорирует ехидные взгляды Эмиля, особенно после своего же вопроса о том, нормально ли он выглядит.

Списывает волнение на то, что это новый город, незнакомые люди и прочее. Но когда приходит Чонгук, понимает, что просто успокаивал себя. Откуда-то тут же, словно по щелчку пальцев, появляется смущение, причём такое сильное, что Юнги чувствует, как горят кончики его ушей.

Альфа замечает эту реакцию, находит её очень милой и довольно неожиданной. Сдерживает желание смутить омегу ещё больше и просто берёт его за руку, ведя за собой, и кивает на прощание Эмилю, что старательно сдерживает тихие смешки.

На удивлённый взгляд Юнги, Чонгук лишь пожимает плечами, перехватывая его ладонь поудобнее.

— А то вдруг потеряешься, — говорит альфа в качестве объяснения, хотя сам прекрасно знает, что ни за что не позволил бы омеге потеряться. Он просто захотел взять его за руку.

На его реплику Юнги бурчит что-то непонятное и недовольно дуется, когда капитан отворачивается, но ладонь Чонгука в своей всё равно сжимает и даже позволяет переплести пальцы.

Альфа ведёт его улочками к главной площади города, где сейчас в самом разгаре фестиваль. Чонгук хочет показать Юнги пёстрые прилавки со всевозможными товарами и едой, людей, радостно улыбающихся друг другу, музыкантов, играющих на инструментах и поющих о счастье. Альфа хочет увидеть, как загорятся глаза младшего, когда он увидит всё это, потому что чужое счастье заразительно.

Когда они добираются до площади, Юнги поражённо оглядывается — столько людей в одном месте, просто немыслимо. Омега с восхищением рассматривает яркие наряды жителей, висящие повсюду разноцветные ленты и фонарики и понимает, что имел в виду Чонгук, когда говорил о том, что он может потеряться. Людей действительно много и все они подвижны. У омеги буквально рябит в глазах от обилия красок и лиц.

— Как тебе? — вдруг спрашивает альфа, наклонившись к его уху.

— Это… — Юнги бегает глазами по площади, не зная, за что ему зацепиться. — Это великолепно.

Чонгук тихо усмехается, ведя омегу к музыкантам, и думает о том, насколько же сильно его в таком случае впечатлят сами фонарики. А ведь до их запуска ещё около полутора часов. Сейчас у альфы есть время поводить Юнги по фестивалю, а потом они направятся на пристань.

Музыканты уже собрали вокруг себя внушительную по размерам публику, часть которой расслабленно покачивается в такт успокаивающей мелодии гитары, струны которой с особым наслаждением перебирает один мужчина в возрасте. Он и сам чуть качает головой вслед звукам, явно получая удовольствие от игры.

Чонгук и Юнги встают рядом с остальными слушателями и, при желании, легко могут затеряться во всём этом цветном безобразии из ярких костюмов. Неожиданно мелодия обрывается, и музыканты громко что-то объявляют, переглядываются друг с другом и начинают играть новую песню, куда более весёлую и подвижную по сравнению с предыдущей. Юнги, не сумевший понять их слов, дёргает за рукав Чонгука, привлекая к себе внимание. Альфа вопросительно выгибает бровь и наклоняется к нему.

— Что они сказали? — спрашивает омега, потянувшись к уху капитана и использовав свободную руку как частичную изоляцию от внешних звуков.

— Что сейчас будут шевелить народ, — тут же отвечает Чонгук и хмыкает. — И у них это уже получилось.

Юнги озирается по сторонам, понимая, что люди действительно пришли в движение и уже сформировали какое-то пространство, отведённое специально под танцы. Публика даже начинает активно подпевать в какой-то момент, явно узнав песню, и музыканты довольно улыбаются им, будучи польщёнными подобным. Юнги невольно подхватывает всеобщую оживлённость и тянет несопротивляющегося Чонгука ближе к центру, они оказываются среди танцующих и поющих людей и переглядываются друг  другом.

— Ты умеешь танцевать?

— Нет, — Чонгук качает головой, а потом вдруг улыбается и тянет омегу на себя, — но ведь никогда не поздно научиться, не так ли?

Юнги успевает лишь удивлённо распахнуть глаза, перед тем как картинка перед глазами начинает кружиться и быстро меняться. Но одна деталь в ней остаётся неизменной — улыбающийся Чонгук. Омега сначала путается в собственных ногах, пытаясь поспеть за альфой, который, как оказалось, довольно неплохой танцор. Когда у Юнги наконец получается подстроиться, он победно улыбается, смотря на капитана. Мужчина склоняет голову набок, хитро щурится, а потом внезапно притягивает младшего к себе.

— Быстро учишься, малыш, — говорит ему Чонгук, наклонившись, и в следующую секунду отпускает, чтобы тут же увлечь в ещё один танец.

***

Уже стоя на пристани и наблюдая за закатным небом, Юнги вдруг понимает, что ради таких моментов стоит жить. Небо вдалеке нежно-бежевого цвета, а солнце отбрасывает на водную гладь свои последние на сегодня отблески. Омега невольно обнимает себя за плечи, вздрагивая от порыва вечернего морского воздуха, и вглядывается в океан. Смотрит и не может отвести взгляда, потому что чувствует, как тот зовёт его, словно именно там его место.

Юнги отстранённо наблюдает, как на пристани собирается всё больше людей, и все держат в руках бумажные фонарики. Омега оборачивается, высматривая в людской гуще Чонгука, ушедшего около двух минут назад. Альфа просто привёл его сюда, а потом, словно что-то вспомнив, сорвался в обратном направлении, пообещав вернуться как можно скорее. Юнги уже начинает тревожиться и думать о том, что капитан бросил его, как замечает Чонгука, быстро идущего вдалеке и лавирующего между людьми. Омега облегчённо выдыхает и поворачивается к идущему альфе всем корпусом.

— Не замёрз? — первое, что спрашивает Чонгук, подойдя к нему.

Юнги отрицательно мотает головой в ответ, а альфа щурится, смотря на него. Потом хмыкает своим мыслям и снимает с себя плащ, набрасывая его на плечи омеги. Блондин хмурится, а Чонгук усмехается и взлохмачивает его волосы.

— Я не говорил, что мне холодно, — бурчит Юнги, а сам кутается в спасительную ткань плаща, сохранившую часть тепла капитана.

— Ну да, а дрожал ты от жары, верно?

Омега ничего ему не отвечает, и Чонгук давит победную ухмылку, кивая в сторону пристани.

— Пойдём, скоро запускать будут.

— Мы тоже участвуем? — удивлённо спрашивает Юнги.

— Конечно, — моментально отзывается мужчина, — а зачем, по-твоему, я уходил?

Блондин задумчиво смотрит на него пару секунд, а потом кивает. Чонгук неосознанно вновь берёт его руку, но оба, кажется, даже не замечают этого. Альфа подводит Юнги к той части берега, где не так много людей, и достаёт из-за пазухи аккуратно сложенный бумажный фонарь. Омега с интересом наблюдает, как капитан осторожно расправляет его, чтобы не порвать, и при этом выглядит таким сосредоточенным, словно ведёт корабль, а не раскрывает фонарик. Придав бумаге нужную форму, Чонгук довольно хмыкает и смотрит на Юнги. Тот в ожидании глядит на него, периодически посматривая капитану за спину, где жители Нордеште, также как и они, возятся со своими фонариками.

— Готов? — спрашивает у него Чонгук, чуть наклонившись.

— Всегда готов, — тут же отвечает Юнги и берёт в руки фонарик. А потом поднимает взгляд на капитана. — Вместе?

— Конечно.

Омега придерживает корпус фонаря, а альфа тем временем поджигает небольшую свечу, что находится внутри. Как только та загорается, фонарик тут же приобретает приятный тёплый оттенок оранжевого. Чонгук и Юнги переглядываются, а потом кивают друг другу, и одновременно отпускают деревянный корпус. Фонарик тут же взмывает ввысь, следом за огромным количеством таких же, что сейчас поразительно напоминают звёзды на закатном небе. Омеге кажется, что те символизируют надежды людей на что-то хорошее, веру в светлое будущее. Фонарики словно освещают собой тёмное небо, оттягивают наступление ночи.

— Загадывай желание, малыш, — говорит Чонгук, опуская взгляд на Юнги, и замирает, не в силах отвести его более.

Омега наблюдает за полётом фонариков со счастливой улыбкой, которую, как кажется альфе, он и не замечает даже. В карамельных глазах отражается небо, усеянное сейчас огоньками сотен фонариков, и Чонгук просто не может налюбоваться ими. Альфа смотрит вниз и понимает, что их руки переплетены, и он даже не помнит, когда они успели это сделать. Капитан поднимает глаза и встречается взглядом с Юнги, который смотрит прямо на него. Чонгук протягивает руку к его лицу и заправляет прядь светлых волос за ухо, не удерживается и нежно проводит большим пальцем по мягкой коже щеки, видит, как омега доверчиво льнёт навстречу ласке. Поддавшись моменту, капитан наклоняется к нему и замирает в паре миллиметров от лица, заглядывая в глаза и словно спрашивая разрешения. Юнги едва заметно кивает и прикрывает глаза, чувствуя прикосновение губ Чонгука к своим. Капитан касается их до одури нежно и трепетно, вкладывает в этот поцелуй всё то, что не решался озвучить до этого, а Юнги отвечает ему тем же, чувствуя, как от переизбытка эмоций и новых ощущений слабеют ноги. Альфа притягивает омегу к себе, заключая в тёплые объятья, а тот обвивает его шею руками, прижимаясь ещё ближе, зарывается пальцами в волосы на затылке, с удивлением обнаружив, что те мягкие, и целует в ответ, пусть неумело, но зато искренне. Оба чувствуют слишком много сразу и пытаются поделиться этим друг с другом, показывают обоюдную значимость нежностью, оседающей покалыванием на самых кончиках пальцев. Окружающая реальность и жизненные проблемы перестают играть для них какую-либо роль в этот момент, кажутся столь ничтожными и бесполезными, что тут же забываются. Поистине важным остаётся лишь поцелуй, значащий так много для каждого.  

— Могу ли я считать это положительным ответом на свой вопрос двухдневной давности? — улыбаясь, спрашивает Чонгук, чуть отстранившись.

— Можешь, — смущённо отвечает Юнги и тихо смеётся, когда альфа начинает покрывать его лицо лёгкими поцелуями.

Выбор сделан, и никто из них не будет о нём сожалеть.