Порой Чонгуку очень сильно хочется придушить Хосока.

***

Мысли Чонгука о том, что Юнги откажется просто спокойно сидеть в каюте, подтверждаются уже через полторы недели их плавания. Омега настойчиво требует обучить его самообороне и владению саблей, ссылаясь на то, что в таком случае он сможет сам за себя постоять, если капитана вдруг не будет рядом. Альфе эта перспектива не нравится, поскольку он намерен самостоятельно защищать младшего, но всё же отрицать очевидный здравый смысл в его словах он не может. Поэтому через несколько дней споров на эту тему всё-таки сдаётся и соглашается.

Огонь решимости во взгляде Юнги Чонгука настораживает. Альфа и рад, что его омега не из пугливых и сам хочет научиться управляться с саблей, но перспектива увидеть то, как лезвие и руки младшего окрасятся оттенками глубокого красного, ему не нравится. Чонгук хочет оградить Юнги от излишней жестокости своего мира, но понимает, что, к сожалению, это невозможно. Капитану остаётся лишь надеяться, что первая унесённая маленьким омегой жизнь не сломает его. Потому что он переступит ту грань, за которую невозможно вернуться. Первая смерть, принесённая собственными руками, всегда оставляет неизгладимое впечателение. Да, с годами оно затирается, становится тусклым, но то ощущение собственной власти, силы и вседозволенности никуда не уходит. Наоборот с каждой отобранной жизнью лишь усиливается, крепнет в сознании. В какой-то момент человек начинает чувствовать себя богом, думать, что он всемогущ.

Вот только любому самопровозглашённому богу стоит напомнить, что он всего лишь заигравшийся смертный. 

Чонгук одаривает Юнги хмурым взглядом, после которого лишь тяжело вздыхает, понимая, что омега от своего решения не откажется. Альфа, поманив его за собой, склоняется над массивным деревянным ящиком в углу каюты и начинает что-то сосредоточенно в нём искать. Юнги с интересом наблюдает за ним, подойдя ближе и выглядывая из-за плеча капитана. Содержимое ящика представляет собой разнообразную коллекцию всевозможных сабель, ножей и кинжалов в ножнах. Наконец Чонгук выуживает оттуда искомое оружие, выпрямляется и поворачивается к Юнги.

— Это гаддарэ, — произносит альфа и достаёт её из ножен, — турецкая сабля с коротким и тонким клинком. Лезвие немного искривлено, — он указывает на изогнутую форму металла и передаёт гаддарэ в руки омеги.

— Тяжеловата, — задумчиво говорит Юнги, примеряясь к своей новой сабле и осматривая её.

— Иначе быть и не могло. Первое время будешь пользоваться ей, поскольку рука ещё не привыкшая к оружию.

— А потом?

— Кто знает, — пожимает плечами капитан, — вдруг ты приловчишься к гаддарэ и не захочешь её менять, как я свою флиссу.

— Флиссу?

— Да, сейчас покажу.

Чонгук достаёт из ножен полюбившуюся ему саблю, с которой он прошёл через много сражений и которая ни разу не подводила его. Длинный, чуть изогнутый на конце клинок из дамасской стали украшен гравировкой на латыни, а рукоять обвязана кожей, через которую видно слоновую кость. Омега восхищённо рассматривает флиссу, проводя кончиками пальцев по гладкому металлу.

— Осторожно, не порежься, — звучит голос Чонгука сверху, и Юнги покорно убирает руку.

— Что тут написано? — спрашивает омега и указывает на стёршиеся со временем буквы.

— Если мне не изменяет память, — произносит альфа и задумывается, опуская взгляд на отполированное лезвие, — то это aut vincere aut mori.

— Довольно кровожадно, особенно если знать перевод, — фыркает Юнги через пару секунд.

— Возможно, однако в реальном бою ты действительно либо победитель, либо проигравший. Прошлый владелец флиссы проиграл и…

— Расплатился за это жизнью, — заканчивает за него омега, и Чонгук кивает.

— Дело минувших дней, — заключает альфа, закрыв крышку ящика. — Идём.

Капитан проводит Юнги в центр собственной каюты и велит ему показать боевую стойку. Омега ненадолго задумывается и чуть расставляет ноги, выставляя руку с гаддарэ вперёд, в ожидании уставившись на старшего. Чонгук смеряет его пристальным взглядом и вздыхает, качая головой. Альфа подходит к нему и легко шлёпает ладонью по левому бедру.

— Чуть в сторону и назад, — командует он, — теперь немного согни её в колене, чтобы было больше опоры.

Чонгук одобрительно хмыкает, когда Юнги выполняет требования, затем обходит его и говорит:

— Спину ровнее и немного разверни корпус, — альфа цокает языком, видя что поза младшего всё ещё не та, и кладёт руки ему на спину и плечи, задавая правильное положение. — Это, конечно, не фехтование, но и стоять, сгорбившись, не вариант.

— Почему? — Юнги поворачивает голову вбок, продолжая чувствовать руки Чонгука на себе и не пытаясь их сбросить.

— Стиль не тот, малыш, — хмыкает альфа. — А теперь самое интересное, — капитан обходит омегу, вставая перед ним и снимая саблю в ножнах с пояса.— Бей, — спокойно говорит Чонгук, в ожидании смотря на младшего.

— То есть ударить тебя гаддарэ..?

— Да, ты не причинишь мне вреда.

— С чего ты это взял? — хмурится Юнги.

— Наверное, потому что ты держишь саблю первый раз в жизни и не умеешь ей пользоваться? — щурится Чонгук.

Омега ничего не отвечает на эту реплику и поджимает губы, стиснув пальцами рукоять гаддарэ в своей руке. Юнги переводит на альфу решительный взгляд и заносит клинок для удара по диагонали, но капитан тут же отражает удар, выбив саблю из рук блондина. Та с глухим звяканьем падает на пол, и Чонгук качает головой, приставив скрытое ножнами лезвие своей флиссы к горлу Юнги. Омега вздрагивает, испуганно посмотрев на альфу.

— Слишком долго, — сурово говорит капитан, — так твой удар никогда не достигнет цели. Тебя убьют раньше.

Омега молча поднимает гаддарэ с пола и, не вставая в стойку, делает выпад вперёд. Но и тут терпит неудачу — альфа уклоняется, уходя в сторону и ощутимо бьёт по сабле, прибивая её к полу. Юнги закусывает губу, чувствуя боль в руке, и поднимает на Чонгука сердитый взгляд. Брюнет вскидывает брови, небрежно закинув флиссу себе на плечо.

— Не надо пытаться испепелить меня взглядом, малыш, — спокойно произносит Чонгук. — Да, я строгий учитель, но так ты хоть чему-то научишься, разве нет? — он замолкает на пару секунд, а потом вздыхает. — Сильно больно?

— Терпимо, — отвечает Юнги, вновь поднимая с пола гаддарэ. — Кстати, а ничего, что моя сабля без ножен?

— Неужели ты всерьёз полагаешь, что у тебя получится меня задеть?

Омега уничижительно фыркает, показательно надевая ножны на лезвие гаддарэ. Поворачивается к альфе, сверля его враждебным взглядом несколько секунд и интенсивно думая, в какие места ему бить. Чонгука, кажется, его метания даже забавляют, поэтому он так и стоит в той же расслабленной позе, ожидая действий со стороны младшего. Наконец Юнги делает поступательное движение, намереваясь обвести альфу вокруг пальца, сделав решающий выпад в последний момент. Вот только Чонгук сразу понимает, что тот задумал, и поэтому успешно уходит от удара и в этот раз. Видит, как не ожидавший подобного омега оступается, и перехватывает его поперёк живота, не давая упасть. Юнги успевает лишь удивлённо выдохнуть, прежде чем оказывается прижат к альфе спиной. Чонгук усмехается, развернув его к себе лицом, и склоняет голову набок. Юнги поднимает на него недовольный взгляд, словно намекая на свою уязвлённую гордость, пусть и понимает, что альфу ему не одолеть даже при всём желании. У Чонгука за плечами годы схваток, где любая, даже крохотная ошибка, могла привести к смерти, а у Юнги ничего.

Тяжело вздохнув, омега понуро опускает голову, признав своё поражение. Альфа с лёгкой улыбкой треплет его по волосам и уверяет, что для первого раза он справился очень даже неплохо.

— Ты говоришь так специально, — бурчит Юнги.

— Нет, я говорю то, что думаю, — спокойно отвечает Чонгук. — Не дуйся.

Блондин негодующе скрещивает руки на груди и показывает альфе язык. Капитан усмехается, думая, что уж больно вредный у него омега, и он даже не против. Чонгук откидывает флиссу на стол, что как нельзя кстати находится рядом. На настороженный взгляд Юнги он лишь призрачно улыбается и внезапно поднимает его. Блондин тут же обвивает мужчину ногами и руками, тихо пискнув, и возмущённо смотрит на Чонгука, когда их лица оказываются на одном уровне. Альфа несколько секунд выглядит предельно серьёзно, а потом вдруг показывает Юнги язык, как это сделал сам омега совсем недавно. Блондин давится вздохом, не ожидав, что его будут передразнивать, и отворачивается от капитана в сторону. Чонгук фыркает и мажет по щеке омеги лёгким поцелуем, который заставляет младшего сразу же повернуться обратно. Альфа с ухмылкой наблюдает, как быстро сменяются различные эмоции во взгляде Юнги, и ехидно прищуривается, чтобы в следующую секунду оставить такой же невесомый поцелуй на кончике аккуратного носа, а потом и вовсе прижаться к манящим губам.

Чонгук целует с особой оттяжкой и однозначно наслаждается этим. В очередной раз мазнув по нижней губе омеги языком, альфа чувствует, как Юнги податливо раскрывает их навстречу, расценивает это как просьбу о большем и углубляет поцелуй, без особого труда перехватив в нём ведущую роль. Не глядя, усаживает омегу на стол позади себя и встаёт между его ног. Где-то на уровне подсознания понимает, что ему стоит притормозить, иначе разыгравшиеся инстинкты могут привести к тому, что он просто разложит Юнги на этом столе. Но Чонгук считает, что он в состоянии себя контролировать. Считает, но вопреки этому прокладывает дорожку из жадных поцелуев на шее омеги и спускается к манящему мрамору тонких ключиц. Удивительно, что блондин столько времени проводил на солнце, но почти не загорел. Впрочем, долго альфа на этой мысли не зацикливается, впиваясь в одну из ключиц слабым укусом. Нет, метку ставить он не будет, по крайней мере не сейчас, но не укусить он просто не может. А потом слышит резкий шум распахиваемой позади себя двери и, неохотно отстранившись, оборачивается.

— Ох, прошу простить за столь неожиданное появление, — нараспев произносит боцман, который точно всё видел, и ехидно сверкает глазами, смотря то на Чонгука, то на Юнги, — прямо по курсу английский галеон. Берём?

Хосок деловито прокашливается, и капитан отчётливо видит, как сильно тот хочет подколоть его тем, свидетелем чего только что стал. Видит и от этого ему хочется приложить его об дверь, чтобы боцман научился элементарно стучаться. Чонгук выдыхает, кивнув Хосоку на дверь. Поворачивается к Юнги, оставляя поцелуй в уголке мягких губ омеги, и берёт со стола флиссу, обещая скоро вернуться.

***

Порой Чонгуку очень сильно хочется придушить Хосока. Особенно сейчас, когда друг появился так не вовремя. Однако стоит признать, что, возможно, не зайди он, капитан не смог бы остановиться.

Альфа выходит следом за боцманом на палубу и видит плывущий вдалеке галеон с развевающимся на ветру английским флагом. Чонгук крепит ножны сабли обратно к своему поясу, ищет взглядом Хосока, успевшего куда-то уйти, и находит его около фок-мачты. Как только капитан подходит к нему, боцман с нейтральным лицом передаёт ему подзорную трубу и указывает в сторону интересующего их судна. Чонгук хмыкает, одарив альфу нечитаемым взглядом, и смотрит на галеон. Мысленно подсчитывает численность экипажа, находящегося на палубе, прикидывает, сколько ещё человек в трюме. Вспоминает маршруты торговых судов на этот месяц и удовлетворённо усмехается.

Им определённо нужно нанести визит на этот корабль.

Чонгук складывает подзорную трубу в первоначальное состояние и передаёт её обратно Хосоку. Тот смотрит на него в ожидании распоряжений, и Чонгук щурится.

— Берём их, ребята, — громко произносит капитан, быстрыми шагами идя к штурвалу. — Готовьте пушки, салаги. Веселье только начинается.

Чонгук недобро усмехается, устремляя взгляд на корабль впереди, и уверенно выкручивает штурвал, направляя Хольмринг следом за ним. Матросы реагируют на его команду воинственными криками и бодро разбредаются выполнять приказы капитана. На палубе повисает интригующая атмосфера будущей схватки, которой невольно заряжается весь экипаж.

Абордажи — неотъемлемая часть карьеры любого уважающего себя пирата. Чонгук абордажи обожает и воспринимает их как крайне приятную разминку. Захватывать корабли всегда увлекательно, пусть их экипажи не всегда сдаются добровольно. Альфа не против пустить кровь лишний раз и наглядно показать, почему стоит делать так, как он говорит. Команда его любовь к абордажам всецело одобряет и даже разделяет. Возможно, именно поэтому корабль Морского Дьявола многие моряки узнают издалека и лишний раз на рожон не лезут. Быть может, эти англичане тоже проявят чудеса рационального мышления и сдадутся добровольно.

— Пушки и абордажная команда готовы, — уведомляет Чонгука подошедший Намджун.

— Прекрасно, — кивает капитан и подзывает рулевого, — я сейчас приду, без меня не начинайте.

Намджун фыркает, провожая спину уходящего альфы долгим взглядом, а потом переключает своё внимание на матросов, ожидающих его распоряжений.

Чонгук заходит в свою каюту, тут же цепляя взглядом спину Юнги, что-то ищущего в его книжном шкафу. Омега целеустремлённо пытается достать книгу с верхней полки, но та слишком высоко, и он просто не дотягивается. Альфу эта картина умиляет, и он тихо подходит к Юнги, без труда взяв нужную омеге книгу. Блондин замирает, переводя удивлённый взгляд на альфу, а потом лишь фыркает и тянется к руке капитана.

— А где спасибо? — спрашивает Чонгук, поднимая руку с книгой выше.

— Ты не отдал её мне, за что благодарить? — хмурится Юнги, не оставляя попыток отобрать предмет их новой словесной перепалки.

— Какой ты у меня невоспитанный, — выдыхает альфа и покорно отдаёт книгу. — А вообще я зашёл за тем, чтобы сказать тебе оставаться тут, пока я не вернусь.

— Почему?

— Сейчас будет абордаж, поэтому тебе безопаснее остаться тут.

— А я могу…

— Нет, не можешь, — резко прерывает его капитан, а потом смягчается, — это слишком опасно, ты ещё не готов. На палубе останется несколько человек, так что всё будет нормально.

Юнги не находит аргументов против слов альфы, поэтому просто кивает. Задумывается на несколько секунд, а потом приподнимается и быстро целует Чонгука в губы.

— Поцелуй на удачу, — объясняет свой поступок омега.

— Пожалуй, мне потребуется ещё немного удачи на сегодня, — лукаво улыбаясь, произносит Чонгук, после чего коварно ворует ещё один поцелуй и, махнув на прощание, выходит из каюты.

Юнги остаётся в одиночестве и хмурится, смотря на входную дверь. Он знает, что Чонгук прав касательно того, что ему рано участвовать в подобном. Знает, но всё равно хочет плюнуть на все предупреждения и сорваться следом за альфой. Потому что от мыслей, что с тем что-то может случиться, а Юнги не сможет ему помочь, омеге страшно. Он сверлит гневным взглядом такую ненавистную сейчас дверь, что воспринимается им как непреодолимая преграда, и усаживается за стол Чонгука, взяв в руки книгу. Сейчас ему однозначно стоит отвлечься, чтобы не наделать ошибок, за которые потом придётся расплачиваться.

***

Чонгук выходит обратно на палубу и с ходу отдаёт команду палить по мачтам галеона. Сразу корабль топить они не будут, сначала заберут всё ценное и съедобное, а потом уже подумают, пустить ли посудину с остатками её экипажа на дно. Капитан наблюдает за тем, как матросы заряжают пушки ядрами и поджигают фитили. Намджун отдаёт короткую команду, и раздаётся залп палубных пушек, за которым с секундным промедлением следует залп орудий, находящихся в трюме и нижних палубах. И вот уже пробиты паруса бизань-мачты галеона и повреждена корма со штурвалом. Отсюда Чонгук может видеть нарастающую панику англичан, готовящихся дать ответный залп картечью. Капитан усмехается, чувствуя растекающийся по венам азарт от происходящего, и нетерпеливо постукивает пальцами по рукояти своей флиссы.

Лишив английский галеон возможности побега, Хольмринг, ведомый Чонгуком, приближается к нему на необходимое пиратам расстояние. Как только это происходит, команда, напевая заводную песенку, закидывает крюки с канатами на чужой борт, чтобы впоследствии перебраться на него. Чонгук подхватывает всеобщую оживлённость и, достав саблю из ножен, поднимает её и указывает в сторону галеона.

— На абордаж! — объявляет капитан, и экипаж, возбуждённо взревев, бросается к канатам, активно перелезая на борт чужого корабля.

Намджун присоединяется к команде почти сразу же, и по ту сторону завязывается резня. «Значит, сдаваться вы не собираетесь? Что ж, выбор был сделан», — с ухмылкой думает Чонгук, быстро перебираясь по канату. Забравшись на чужую палубу, альфа озирается по сторонам и тут же уклоняется от чьей-то шпаги, отбивая её. Не особо церемонясь, перерезает тому несчастному глотку и врывается в самый центр бойни. Хищно скалится, периодически уклоняясь, усмехается, отправив очередного незадачливого матроса на тот свет, и по-настоящему веселится в этом кровавом пиршестве.

Чонгук оглядывается, ища взглядом друзей, но находит лишь Намджуна, прострелившего чей-то череп. Задумавшись о Хосоке, капитан пропускает один выпад  своего оппонента и шипит от боли, когда чужой клинок задевает его левое плечо. Решительно запрещает себе отвлекаться и концентрируется на противнике. За несколько ударов выбивает у альфы оружие и разрубает грудную клетку лезвием своей флиссы. Чувствует, как одежда пропитывается чужой кровью, но не обращает на это внимания. Слышит за своей спиной выстрел и спешно делает перекат в сторону — желания обрабатывать пулевое у него нет. Чонгук оборачивается, видя офицера в погонах, который перезаряжает пистолет, и срывается к нему, не давая возможности сделать ещё один выстрел. Вытирает окровавленное лезвие о мертвеца и в последний момент уклоняется от выпада слева. Безэмоционально хмыкает и одним точным ударом вонзает флиссу аккурат несчастному в глотку. Небрежно отпихивает от себя содрогающийся в посмертных конвульсиях труп и разворачивается на сто восемьдесят градусов, атакуя кого-то ещё. Чонгук видит мелькнувший ужас в глазах матроса и улыбается ему в ответ, зная, что его улыбка сейчас больше смахивает на оскал. Приятно, когда тебя узнают. Особенно, если это происходит во время боя. Сразу веселее становится, по крайней мере Чонгуку. Закончив с ещё одним членом экипажа галеона, альфа мысленно прибавляет себе ещё одно очко. Есть у них с Намджуном и Хосоком такой дружеский вид соревнований: кто больше убьёт — тот молодец.  

Происходящее на палубе доставляет капитану самое настоящее удовольствие: лязг стали, выстрелы и крики — всё это ничто иное как музыка боя. Своеобразный смертельный вальс. А Чонгук не прочь станцевать, особенно если этот танец станет для кого-то последним.

***

Юнги вздыхает, откладывая книгу, и берёт в руки гаддарэ. Разглядывает лезвие, думая о том, что теперь у него есть своя собственная сабля, которой он может пользоваться для того, чтобы защитить себя. Вертит клинок в руках, тщетно пытаясь отогнать терзающие его тревожные мысли. А потом вдруг слышит скрип открываемой двери и поднимает голову. Видит в дверях боцмана, непринуждённо опирающегося на косяк, и вопросительно поднимает бровь.

— Кинул тебя, да? — сочувствующе тянет Хосок. — Ну ничего, у тебя всё ещё есть я.

— В каком смысле? — настороженно спрашивает Юнги.

— Я же вижу, что ты хочешь выйти отсюда, — подмигивает альфа, проходя в каюту, — и могу помочь тебе в этом.

— Но Чонгук сказал…

— Я знаю, — прерывает его Хосок, — но неужели ты думаешь, что он действительно однажды позволит тебе поучаствовать в чём-то подобном?

Вопрос альфы повисает в воздухе, и омега отводит взгляд в сторону, поджав губы. Боцман удовлетворённо хмыкает и продолжает:

— Так вот, я предлагаю тебе свои эксклюзивные услуги, — он склоняется в шутливом поклоне. — Не переживай, я обеспечу тебе полную защиту и глаз с тебя не спущу.

— Ты знаешь, что это крайне сомнительное предложение?

— Конечно, но также я знаю, что ты совершенно точно не хочешь отсиживаться тут, пока Чонгук находится где-то там. Я ведь прав?

Юнги ничего ему не отвечает, потому что тот и без него знает, что прав. Омега тяжело вздыхает, собираясь с мыслями. Идти наперекор словам Чонгука не хочется, но и сидеть тут, сгорая от тревожного ожидания, омега не может. Юнги стремительно встаёт, удобнее перехватывая в руке гаддарэ, и коротко кивает Хосоку. Да, он пожалеет об этом, но сидеть здесь в незнании он не в силах. Ведь тревога за своего альфу уже перешла все допустимые границы.