У Морского Дьявола на шее чёрный морион, а что ещё ужаснее — у Тэхёна тоже.

***

Чонгук говорит долго. Речь временами сбивается, переходя на шёпот или вовсе звеня натянутой от напряжения струной. Сам рассказ даётся капитану сложно, потому что с каждым произнесённым словом он всё больше погружается обратно. Переживает тот роковой день заново, раз за разом желая просто прострелить себе череп, а не совершать нечто настолько ужасное.

Тогда Чонгук действовал на эмоциях, поддался собственной злости и обиде, дав этим чувствам затмить рассудок. Потом он остыл, обдумал произошедшее и понял, что не испытывает ничего, кроме огромного сожаления и вины.

Юнги слушает альфу очень внимательно, жадно ловит каждое слово, впитывает в себя, потому что хочет увидеть ситуацию со всех сторон, разобраться в ней и помочь. Потому что омега видит, что обоим альфам больно, и эту боль они причинили друг другу сами. Юнги кажется, что те сделали это неосознанно, что им нужно поговорить, и искренне надеется, что они это сделают.

Связь между людьми, проверенная временем, никогда не рвётся так легко. Потому что такой человек занимает место в душе и сердце по определению, становится обязательной частью текущей картины мировосприятия. Нельзя просто так взять и вычеркнуть его из своей жизни, сжечь все совместные воспоминания и развеять их прах по ветру. Это так не работает — люди так легко не забываются. Да, с годами картинка блекнет, тускнеет и теряет былую значимость, но человек всё равно остаётся в памяти призрачным силуэтом и бродит в самых её глубинах. Не зовёт, не напоминает о себе, но и покидать не спешит, ведь когда-то был важен.

Как только Чонгук заканчивает говорить, в комнате повисает тишина, разбавляемая лишь их дыханием и глухими звуками снаружи. Карты раскрыты, но капитан не хочет видеть реакции. Боится увидеть разочарование или осуждение, а может даже испуг. Морской Дьявол даёт слабину, когда опускает голову на хрупкое плечо своего мальчика и прикрывает глаза, стискивая в объятьях. Знает, что таким жестом словно просит не добивать себя и поступает, как трус. Но иначе Чонгук сейчас не может.

Альфа кажется самому себе жалким, потому что просит поддержки, когда должен принять любую реакцию. Он не должен лишать Юнги права на это, не должен своими действиями отбирать возможность высказаться, а не говорить то, что от него хотят услышать. Это неправильно и ничем хорошим не закончится.

— Это глупо, — вдруг произносит омега и гладит Чонгука по волосам, — делать больно тем, кто тебе дорог. Потому что в итоге страдаешь и ты сам.

— Даже если это и так, я всё равно виноват.

— Виноваты вы оба, — отрезает Юнги, — хотя я склонен считать, что в большей степени виноват всё же этот Чимин. С твоих слов, он просто манипулятор, который играл с Тэхёном, и, если это действительно было так, то именно этот омега стал причиной произошедшего.

— Да, я думал об этом.

— Так какого чёрта ты продолжаешь считать виноватым лишь себя, если думал об этом? Прошло уже целых пять лет с того момента. Я не хочу обесценивать вашу братскую любовь и дружбу, но, Чонгук, ты действовал на эмоциях, Тэхён действовал на эмоциях, и это привело к тому, что случилось. Так почему?

— Потому что я мог их отпустить, — на выдохе произносит капитан, поднимая голову с плеча омеги и смотря ему в глаза, — мог, но не стал. Просто убил.

— Ты поступил так, как посчитал нужным, — качает головой Юнги, — действовал согласно законам. Просто пойми, что к вашей ссоре привели необъятные амбиции другого человека. Сейчас ты всё равно не сможешь ничего исправить, по крайней мере в прошлом. Если мой сон вещий, то ещё можно избежать смертей. Потому что я видел, как он сломал тебя.

— Малыш…

— Нет, дослушай, — требовательно произносит Юнги. — Тэхён придёт, чтобы отомстить. И у него это получится, вот только позже он осознает, что месть ему ничего не даст. Этого можно избежать.

— Что ты задумал?

— Надо перехитрить его.

— Допустим, — задумчиво кивает Чонгук, — но как? Он рассказывал тебе свой план во сне?

Юнги отрицательно качает головой. Увы, но своим планом Тэхён с ним не поделился. Однако, даже та информация, что есть сейчас, может помочь. Омега знает о наркотиках, соответственно, осталось лишь сделать видимость их принятия. Но вот после части с «пленением» начнутся сложности…

— У Тэхёна было мало людей, — начинает Юнги, встав с колен альфы, и подходит к письменному столу, взяв листок бумаги и угольный карандаш, — а это значит, что он был уверен в успешности своей задумки.

Омега садится обратно на диван, поближе к альфе, и задумчиво чиркает что-то на бумаге, немного пачкая пальцы углём в процессе. Юнги знает строение Хольмринга, потому что Хосок проводил ему некое подобие экскурсии. В скором времени на листке появляются очертания плана корабля, которые омега старательно рисует, а потом он показывает это старшему.

— Смотри, я был вот здесь, — он указывает в один из незамысловатых квадратиков, имитирующих комнаты, — в твоей каюте. Ты был на палубе, привязан к грот-мачте.

— А Намджун и Хосок? — спрашивает Чонгук и хмурится, видя, что Юнги поджимает губы.

— Они уже были мертвы к тому моменту, как я оказался снаружи. Ты тоже знал об этом.

— Значит, он убил их…

— Да, он убил ещё одного омегу, заставив тебя поверить в то, что это был я.

— Это невозможно, я бы ни за что не принял кого-то другого за тебя.

— И тем не менее, — качает головой Мин и грустно улыбается, — Тэхёну это удалось.

— Юнги, — в голосе Чонгука отчётливо звучит сожаление, — я…

— Пустое. Сейчас надо сконцентрироваться на составлении плана. Нельзя допустить повторения.

Юнги намеренно утаивает от альфы часть деталей из сна, в особенности тех, что касаются их прощания. Он просто не может рассказать ему всё. Как вообще можно сказать любимому человеку, что он был убит тобой?

Их положение усложняет тот факт, что омега и сам не знает всего, соответственно, по большей части им придётся действовать наугад. Это угнетает, потому что любая ошибка может повлечь за собой полный провал и их поражение. Предугадать всё просто невозможно, так же как и подготовиться.

***

Набросок плана, который они составляют, далеко не идеален, но это лучшее, на что они могут рассчитывать в подобных условиях. Идея Юнги дорабатывается Чонгуком до полноценной операции с диверсией и нейтрализацией людей Тэхёна с непосредственным взятием их командира. На словах всё предельно просто, но на деле гарантированно возникнут сложности. Например, Чонгук не уверен, как сможет самостоятельно освободиться от верёвок, если у него не будет хотя бы кинжала. А в том, что у него его не будет, альфа уверен — Тэхён не дурак и тщательно обыщет его, чтобы лишить возможности побега. Возлагать собственное освобождение на Юнги Чонгук не хочет — омега и так будет находиться в слишком большой опасности. Да и что он противопоставит двум охраняющим капитана наёмникам?

Утром следующего дня Чонгук отправляется на корабль вместе с омегой, потому что оставлять своего мальчика одного кажется чем-то недопустимым, особенно в такой ситуации.

Вчетвером они собираются в капитанской каюте. Чонгук не стал излагать им все детали сразу, поскольку разумно предположил, что сейчас даже у стен могут быть уши. Находясь тут, они, быть может, снижают риски того, что об их осведомлённости узнают. Для поддержания легенды касательно незнания, капитан зовёт альф обсудить детали их скорого отплытия. Это не должно вызвать лишних подозрений, потому что команда не должна знать о происходящем. Иначе поднимется ненужная шумиха, и всё гарантированно пойдёт прахом.

Чонгук с Юнги вводят Намджуна и Хосока в курс дела. Для подтверждения уверенности в том, что сон может сбыться, омега делится несколькими историями из прошлого. О Сан-Себастьяне умалчивает намеренно, потому что рассказывать о том, как чуть не был изнасилован, решительно не хочется. Это слишком личное, достаточно того, что об этом знает его альфа.

— Суть ясна, но что, если у него больше людей? — спрашивает Намджун, скрестив руки на груди.

— Тэхёну не нужна армия, чтобы устранить спящих матросов, — пожимает плечами Чонгук.

— Нужна просто одна крыса на корабле, — хмыкает Хосок и тяжело вздыхает, — которую у нас даже нет времени искать.

— Верно, но мы всё равно займёмся этим после. Предательства на своём корабле я не потерплю.

— И всё-таки, — привлекает внимание к себе Юнги, — вы точно справитесь в трюме вдвоём, может, нам нужен ещё человек?

— Мы уберём до десяти человек без лишнего шума, — хмыкает Намджун и переглядывается с Хосоком, — я ведь прав?

— Конечно, — кивает ему боцман и ухмыляется, — тебе не о чем переживать, дорогуша. Мы всё уладим.

Юнги сверлит Хосока нечитаемым взглядом несколько секунд, после чего просто кивает альфе. Причин сомневаться в их боевых навыках у омеги нет, но та лёгкость, с которой они говорят, настораживает. Кажется, что их ничуть не напрягает происходящее и знание о факте собственной возможной смерти. Вот только все присутствующие в комнате знают, что это внешнее спокойствие и безмятежность — не более чем маска, которая сидит на альфах как никогда хорошо. Юнги не хочет думать о том, в скольких ситуациях до этого им приходилось её использовать.

И Намджун, и Хосок понимают все риски. Альфам не требуется многочасовое изложение положения дел, чтобы прийти к выводу, что эта заварушка может стать последней. Потому что каждая их авантюра могла таковой стать. Фортуна была на их стороне почти десять лет, поэтому они будут надеяться, что та останется на ней ещё немного. Ведь они обещали друг другу дожить до глубокой старости, вместе, прикрывая спины и подставляя дружеское плечо.

Нарушать эту клятву не входит в их планы, костлявой придётся подождать.

Альфы склоняются над схематичным планом корабля, нарисованным ещё Юнги и дополненным позднее Чонгуком. Никому из них не требуется наглядная схема Хольмринга, потому что каждый итак знает корабль как свои пять пальцев. Вот только разрабатывать план удобнее, имея перед глазами хоть какое-то изображение.

Текущая задумка предельно проста: они вчетвером притворяются спящими, чтобы не вызывать подозрений. Позднее Намджун и Хосок занимают определённые точки в трюме, где будут незаметны и иметь обзор на почти всё помещение. Их задача — нейтрализация каждого, кто спустится в трюм, не являясь частью экипажа. В это время Чонгук с Юнги действуют также: альфа должен до последнего казаться Тэхёну и его людям спящим, а омега правдоподобно разыграть собственный испуг и как можно дольше отвлекать внимание. В случае непредвиденных обстоятельств, идущих вразрез с планом, им останется лишь импровизировать и пытаться добраться до нескольких тайников с оружием как раз для подобных форс-мажоров.

Окончательная тактика формируется лишь к вечеру, когда они уставшие, наконец, прощаются. Намджун и Хосок покидают капитанскую каюту, уходя в свои собственные. Завтра им всем предстоит много работы, самая сложная часть из которой — делать вид, что ты ничего не знаешь.

Чонгук ещё несколько секунд нечитаемым взглядом смотрит на дверь, за которой совсем недавно скрылись альфы, а потом лишь тяжело вздыхает, массируя переносицу. Капитан едва заметно вздрагивает, как только чувствует обнимающие его руки, и притягивает Юнги ближе к себе. Зарывается носом в пахнущие апельсинами волосы и немного расслабляется. Эти объятья нужны обоим одинаково сильно, поскольку являются необходимой сейчас каждому поддержкой, дающей надежду на то, что всё будет хорошо. Показывают и Юнги, и Чонгуку, что они есть друг у друга, что это та самая нерушимая константа.

— Мне страшно, — едва слышно произносит омега и жмётся ближе, — потому что наш план может пойти прахом и…

— Малыш, — мягко прерывает его альфа и гладит рукой по спине, — мне тоже страшно. Всем нам страшно, ведь каждому есть, что терять.

— Даже если и так, — соглашается Юнги, — мы всё равно можем ошибиться где-либо, и Тэхён всё узнает.

— Не думай об этом, — произносит Чонгук, отстранившись и заглянув ему в глаза. — Слишком много думать — это одна из самых разрушительных человеческих привычек.

— Почему?

— Потому что в итоге всегда приходишь к неутешительным выводам.

Радостные матросы, море выпивки и пьяные песни только угнетают Юнги. Ведь он знает, что ждёт их утром. Предвкушение оседает на языке неприятной горечью и отдаётся лёгкой дрожью самых кончиков пальцев. Они все должны создавать сейчас видимость участия и поэтому тоже пьют из заранее подготовленных бутылок из-под алкоголя, наполненных простой водой. Стекло тёмное, поэтому на глаз определить содержимое не получится. Хочется думать, что их не раскроют.

Чонгук, как и во сне Юнги, обводит взглядом веселящийся экипаж, а потом едва заметно кивает Намджуну и Хосоку. Пришло время начинать. Капитан встаёт, подавая руку омеге, и направляется к выходу.

— Долго не сидите, нам отправляться завтра утром, — говорит альфа и усмехается в ответ на единогласное «Так точно, кэп» со стороны команды.

Поднявшись в каюту, Юнги садится на капитанскую кровать и тяжело вздыхает. Всё самое сложное только впереди, и никто из них не знает, чем это закончится. Неизвестность неприятно жалит сознание.

— Не переживай ты так, — говорит Чонгук, садясь рядом, — мы справимся. Помнишь, где именно лежат спрятанные кинжалы и пистолет?

— Конечно.

— Умница, а теперь иди сюда, нужно вздремнуть хоть немного.

Крепкие объятья Чонгука действительно дают Юнги так необходимое ему сейчас чувство спокойствия и безмятежности. Омега невольно утыкается носом капитану в грудь и вдыхает приятный мускусный аромат.

***

Юнги приходится бросить все усилия, чтобы казаться спящим, как только он чувствует незнакомые руки на себе. Прикосновения грубые и резкие, словно его планируют не просто связать, но и сломать несколько конечностей в процессе. Омега честно терпит и тихо выдыхает лишь когда на его голове оказывается хорошо знакомый мешок, неприятно пахнущий старой тканью. Он не знает, через сколько времени появится Тэхён, поэтому Юнги остаётся лишь ждать, стараясь не двигаться, чтобы случайно не выдать себя.

Теперь всё действительно начинается.

Намджун поднимает голову, находя взглядом Хосока, и кивает ему. Голоса и возню на палубе альфы слышат сразу же. Озираются по сторонам, прекрасно ориентируясь в полутёмном трюме, и тихо встают, занимая оговорённые ранее точки. Оба чувствуют интригующее предвкушение, покалывающее пальцы, которые сжимают рукояти сабель.

Через несколько минут раздаются тяжёлые шаги, и по лестнице спускается несколько альф. Если это действительно все, то им предстоит убрать лишь пять человек. Интересно, кто убьёт больше?

Наёмники тем временем переговариваются между собой короткими и обрывистыми фразами, ища что-нибудь, чтобы зажечь свет. А вот это уже не по плану. Намджун тихо чертыхается и приседает, отходя в сторону от балки, за которой стоял до этого. Вся их первоначальная стратегия катится к чёрту, так как предполагала наличие у врагов факелов. Теперь же им остаётся лишь импровизировать. Хосок это любит, а значит, шансов выиграть у него больше.

Боцман щурится, тихо ступая по доскам и останавливаясь за ящиками сбоку от наёмников. Без света его тут не заметят. Осталось лишь дождаться удобного момента, чтобы забрать сразу двоих или троих. Можно, конечно, выскочить прямо сейчас, пользуясь эффектом неожиданности. Но тогда, скорее всего, поднимется ненужный им шум. Действовать нужно тихо.

Хосок ухмыляется, когда видит, что один из наёмников небрежно машет рукой в сторону ящиков, за которыми он стоит, и двигается к ним. А вот и первая кровь. Альфа чуть приседает, делая шаг назад, в более тёмное место, и снимает саблю в ножнах с пояса. Доставать не вариант — та гарантировано издаст звуки, поэтому он будет действовать по-другому. Хосок дожидается, пока наёмник полностью окажется во тьме, тщетно пытаясь найти нужный ему предмет в ящиках. Боцман быстро подходит сзади и прицельно бьёт рукоятью сабли по затылку, чтобы через мгновение добить ударом в висок. Нёмник заваливается вперёд, грозясь упасть в ящик, но Хосок подхватывает его и тихо кладёт на пол. Минус один.

Намджун видит ушедшего в сторону брата человека, тихо хмыкает, тут же начисляя тому одно очко. Потому что смерть того несчастного сейчас лишь вопрос времени. Альфа тяжело вздыхает, ведь отставать ему совершенно точно не нравится. Квартмейстер выжидает ещё несколько секунд, понимая, что оставшиеся наёмники двигаться, судя по всему, не собираются. Что ж, ему придётся их заставить.

Намджун достаёт из кармана так удобно оказавшийся там дублон и кидает его чуть левее от себя. Ему без разницы, сколько именно человек среагируют на эту приманку — убрать он всё равно сможет всех. Вопрос только в том, как это сделать так, чтобы не замарать корабль, потому что за кровь повсюду Чонгук его явно по голове не погладит. Скорее всучит ведро со шваброй и заставит драить корабль самостоятельно.

Альфа давит усмешку, когда видит подходящих к нему двух наёмников. Тот даже достал свою саблю из ножен. Наивный, неужели он думает, что она действительно ему поможет? Намджун вот думает, что нет. И оказывается прав, когда подходит сбоку, беря того в захват, и сворачивает шею одним точным движением. Безвольную тушу он укладывает на пол, параллельно думая о том, насколько сильно паникуют оставшиеся трое. Если не меньше, вдруг Хосок достаточно разогрелся. Намджун уже собирается выглянуть из своего укрытия, как слышит лязг металла, и спешно уходит в сторону. Их заметили, а значит, можно достать саблю. Что альфа и делает, параллельно уводя нападавшего глубже в ряды из ящиков. У них с Хосоком преимущество, потому что, в отличие от наёмников, они знают Хольмринг и превосходно ориентируются на борту.

Чон лишь хмыкает, также вынимая саблю из ножен, и намеревается обойти оставшихся двоих по флангу и быстро разобраться с ними, победив брата в количестве убитых. Альфа стремительно выходит из тени, сумев подкрасться к одному из наёмников, и перерезает ему глотку. После Хосоку явно влетит от Чонгука за грязный пол, но это мало волнует его сейчас. Боцман уже собирается отправить на тот свет оставшегося, но поздно понимает, что не успевает. Тот альфа уже лежит на полу, а склонившийся над ним Намджун расслабленно вытирает лезвие своей сабли о чужую одежду.

— Ты продул, Хосок, — хмыкает альфа и выпрямляется, — знаешь, что это значит?

— Что ты выиграл?

— Несомненно, — кивает Намджун, — но я о том, что ты теперь должен мне бутылку качественного виски.

— Да ты издеваешься, — громким шёпотом возмущается Хосок, разводя руки в стороны, — где я тебе виски возьму?

— Это уже не мои проблемы.

— Я тебя ненавижу.

— Конечно-конечно, — неопределённо машет рукой квартмейстер на его слова, — я тоже тебя люблю, солнышко, а теперь пора вытаскивать Чонгука.

Хосок брезгливо морщится, вызывая у Намджуна смешок, и они, прислушиваясь к звукам, идут по направлению к лестнице, ведущей на палубу. Остаётся лишь надеяться, что недавний шум остался незамеченным или был списан на самих наёмников. Думают о лучшем, но готовятся к худшему.

У выхода из трюма крайне выгодное расположение. Сейчас это особенно на руку, потому что позиция, которую они заняли, до жути удобна: они видят всё, оставаясь незаметными.

— Привяжите его как можно крепче, — командует Тэхён двум наёмникам, — я скоро вернусь, и мы начнём.

— Наш выход? — поворачивается к Намджуну Хосок и кивает в сторону двух альф, привязывающих Чонгука к мачте.

— Сейчас, подождём, пока он уйдёт, и выйдем.

Дождавшись момента, когда Тэхён скроется за дверью капитанской каюты, альфы в последний раз переглядываются между собой и поднимаются на палубу. Чем быстрее они уберут оставшихся двоих, тем лучше, потому что каждая секунда на счету.

Наёмники ожидаемо их замечают. Один из них даже открывает рот для крика, но не успевает произнести и звука, судорожно хватаясь за собственную глотку, из которой торчит метательный нож, любезно кинутый Хосоком. Альфа рывком выдёргивает лезвие, отбрасывая в сторону, и тут же падает на колени, тщетно пытаясь остановить кровотечение. Второй наёмник цепенеет на несколько секунд, которых с лихвой хватает Намджуну чтобы убить. И как только Тэхён набирал себе людей?

Альфы подбегают к капитану и, не став тратить время на развязывание узлов, просто обрубают верёвки. Чонгук благодарно им кивает и выпрямляется, потирая саднящие запястья. Он осматривается и в несколько торопливых шагов подходит к одной из бочек около вант, открывает крышку и достаёт свою флиссу. Несомненно, прятать оружие на столь видном месте было излишне рискованно, но в тоже время люди часто не замечают того, что находится у них прямо под носом.

— Избавьтесь от трупов и морально готовьтесь к уборке корабля, — произносит Чонгук, поворачиваясь к братьям.

— Как ты…

— Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, что ты, Хосок, не умеешь работать аккуратно.

— Это было оскорбительно.

— Осквернять борт Хольмринга кровью этих недотёп оскорбительно, а это всего лишь констатация факта.

***

Звук шагов и скрип двери раздаются внезапно и громко, заставляя содрогнуться. Омега внутренне напрягается, пусть и знает, что сейчас будет. Страшно всё равно. Ткань с лица сдёргивают резко и, кажется, вырывают клок волос. Юнги морщится от неприятных ощущений и устремляет взгляд на Тэхёна. Тот выглядит также, как и в его сне: отчаявшимся и потерявшимся в собственном желании отомстить.

— Как твои ощущения? — спрашивает мужчина сухо. — Верёвки, небось, уже начали натирать, да?

— Кто ты такой? — омега старается придать голосу нотки испуга, и незнакомец усмехается.

— Ким Тэхён, — альфа склоняет голову набок, — но тебе это имя не говорит совершенно ничего, верно?

Юнги кивает.

— Я так и думал, — угрюмо вздыхает он поднимается на ноги, откидывая кусок ткани в сторону, — но это не так уж и важно. Я здесь не ради сопливых рассказов.

— А для чего? — напряжённо спрашивает омега, хмурясь.

— Мести.

То, каким голосом Тэхён произносит это слово, заставляет Юнги вздрогнуть. Потому что интонация у альфы всё такая же безжизненная, как и его взгляд.

— Кому?

Тэхён смотрит на него с уже нескрываемой неприязнью, та мерзко липнет к коже, и от этого ощущения Юнги хочется избавиться.

— Я думал, ты более догадливый, — наконец произносит альфа, смерив его холодным взглядом, а после усаживается на кровать, — но, увы, я ошибся. И это разочаровывает, признаю, поскольку я уже ожидал слезливую мольбу с твоей стороны не трогать Чонгука.

Он уже хочет продолжить свою речь, но громкий звук резко распахиваемой двери заставляет его повернуться в её сторону. А после вскочить на ноги, выхватив саблю из ножен.

— Давно не виделись, Тэхён.

— Какого?!

Этого просто не может быть, это идёт вразрез его плану. Как Чонгук освободился? Как он смог перехитрить его? Неужели… Неужели он узнал? Тэхён стискивает челюсти, сжимая в руке свою саблю и выходит вперёд. Если его план пошёл наперекосяк, он будет импровизировать и заберёт жизнь Морского Дьявола в схватке один на один.

— Ты прав, много времени прошло с нашей последней встречи, Чонгук, — цедит альфа сквозь зубы, надвигаясь на него.

Тэхёна топит в ненависти, та необъятна и накрывает его с головой. Альфа даже не уверен, кого ненавидит больше: того, кто перед ним, или самого себя. Тэхён прокололся, и тщательно планируемый в течение пяти лет план полетел к чертям. Всё пошло прахом, и это злит, буквально выводит его из себя. Альфа должен отомстить, потому что эта та самая цель, ради которой он живёт. Тэхён не думает о том, что будет делать после, он просто хочет долгожданного облегчения.

Не понимает, что не получит ничего, кроме пустоты внутри.

Они скрещивают клинки, лишь выйдя на палубу. Двое, переживших многое и неизменно прикрывающих друг друга. Двое, перечеркнувших многолетнюю дружбу и расставшихся на долгие пять лет. Эта схватка значит слишком много, потому что бьётся насмерть лишь один. Убить готов лишь Тэхён, и это развязывает ему руки.

Лязг стали о сталь звенит едва ли не ежесекундно, удары одного кажутся отчаянными, а у второго они просто пропитаны ненавистью и злобой. Они стремительнее и опаснее, потому что Тэхён знает его слабые места. Честная схватка — вот самая главная слабость Чонгука. Морской Дьявол никогда не пустит пыль в глаза, не всадит спрятанный ранее клинок в бок. Он будет биться честно, принимая и нанося удары.

Именно это станет его роковой ошибкой.

Тэхён прекрасно знает, что в честном бою Чонгука не победить. Поэтому он будет играть по своим собственным правилам и начнёт это прямо сейчас. Альфа резко уходит в сторону, уклоняясь тем самым от удара, и выхватывает скрытый под поясом кинжал, после чего вонзает его в чужое бедро. До жути избито, но действенно, потому что Чонгук сдавленно шипит от боли, отступая назад. Он не будет вынимать клинок из раны, потому что он сдерживает кровотечение, пусть и с каждым движением всё тело прошивает резкая боль.

Из-за ранения капитан лишён былой ловкости. Теперь ему приходится уйти едва ли не в глухую оборону. Чаша весов явно склонена в пользу Тэхёна, и Чонгука это злит, потому что его план поговорить летит к чертям с каждой секундой всё стремительнее. Альфа сразу понял, что тот не намерен разговаривать, ведь жажда убийства во взгляде видна как никогда отчётливо.

Тэхёну есть за что ненавидеть Чонгука, и второй это знает. Но осознание того факта, что именно из-за него тот находится в таком состоянии, заставляет чувствовать чудовищный груз вины. Чонгук не ненавидит Тэхёна, он не понимает его. Хочет, но не может. Капитан уже упустил один шанс и боится упустить этот, потому что более чем уверен, что он последний. Им просто жизненно необходимо поговорить, иначе эта недосказанность с обеих сторон их просто уничтожит: одного поглотит пучина ненависти, а другой утонет в сожалениях и чувстве вины.

Они оба не более чем пленники собственного прошлого, которое отказываются отпускать.

Юнги ощущает огромное беспокойство сразу же, как альфы скрываются за дверью. Тэхён сейчас слишком агрессивен, омега знает это. Весь их план забывается разом, стоит Юнги осознать происходящее снаружи. Он судорожно оглядывается в тёмной каюте, пытаясь вспомнить места с оружием. Внезапно в сознании вспыхивает мысль о том, что в комнате есть ещё кое-кто.

— Лим? — зовёт Юнги, вглядываясь в темноту. — Я знаю, ты слышишь меня. Помоги мне.

Омега не ждёт ответа, помнит, что у несчастного нет части языка. Необходимо убедить его в том, что Юнги не представляет для него опасности, что может помочь.

— Лим, я могу помочь, — доверительно произносит омега, вздохнув. — Тот альфа, который выманил Тэхёна, это капитан корабля. Он разберётся с ним, и ты будешь свободен, слышишь? Чонгук тебя не тронет, всё будет хорошо.

Тишина режет слух, глухие звуки снаружи натягивают и без того напряжённые до предела нервы. Почему он не соглашается? Неужели настолько боится людей после того, что Тэхён с ним сделал? Юнги нервно кусает губы и вздрагивает, слыша копошение справа от себя. Лим, пошатываясь, подходит к нему и падает на колени рядом. Он выглядит напуганным, настолько сильно напуганным, что Юнги чувствует неконтролируемое желание обнять его как можно крепче и уверить в том, что теперь всё будет в порядке. Лим бегло осматривает омегу перед собой, видя, что такие узлы не развяжет. Он поджимает губы, хмурясь и думая, как помочь. Ему всё ещё до ужаса страшно, также как и последние несколько месяцев. Сейчас Лиму кажется, что у него наконец-таки появилась надежда на спасение. Отчего-то хочется верить этому омеге, который говорит что капитан этого корабля поможет. Он уже слишком устал жить в постоянном страхе.

— Н-н-н… — неразборчиво бормочет Лим и сжимает руки на своих коленях в кулаки. Говорить совсем не получается, и виной этому пострадавший язык и внутренний блок.

— Что такое? — обеспокоенно спрашивает Юнги и замолкает, вспоминая о травме омеги напротив. — Видишь вон ту половицу под столом? Подними её, там есть кинжал.

Лим хмурится, поворачиваясь в указанную сторону, и подползает к нужному месту. Тянет руки, подцепляя древесину и поднимая её. Там действительно оказывается небольшой тайник с клинком в ножнах. Омега сглатывает, дрожащими пальцами беря оружие и с тихим звяканьем доставая кинжал, возвращается обратно. Лим максимально осторожно разрезает верёвки, сковывающие чужие запястья и щиколотки, после чего протягивает клинок омеге.

— Спасибо, правда, — искренне благодарит его Юнги, принимая кинжал, и кладёт руку на плечо Лима, — я тебя обязательно вытащу, не бойся.

Он чуть сжимает пальцы, пытаясь хоть таким жестом оказать необходимую омеге поддержку, и поднимается на ноги, подходя к раскрытому тайнику и доставая оттуда ножны.

— Оставайся здесь, в каюте безопаснее.

Юнги кивает Лиму на прощание и спешно покидает комнату. Оказавшись на палубе, он цепенеет на месте. Чонгук сражается с Тэхёном, и он ранен. Где черти носят Намджуна и Хосока в такой момент? Неужели они не знают, что у капитана просто рука не поднимется, чтобы убить? Неужели они забыли, что Чонгук планировал говорить, а не бездумно размахивать саблей?

Омега не ждёт появления альф на палубе, судорожно думая, как помочь своему. Юнги крадётся к бочкам, стоящим у вант, желая воспользоваться эффектом неожиданности, но его план рушится, когда боковым зрением он видит, как Морской Дьявол пропускает удар, и лезвие сабли проходится по его шее, задевая по касательной.

— Чонгук! — моментально вскрикивает омега, бросаясь к своему альфе.

— Юнги, не лезь! — угрожающе рычит на него капитан, но не успевает, ведь Тэхён уже увидел в происходящем очередную возможность для себя.

Юнги запоздало понимает, как оказывается грубо обездвижен и прижат к чужой груди. Окровавленное лезвие сабли в опасной близости от собственной шеи кажется игрой воображения. Вот только посмеивающийся за его спиной Тэхён вполне реален.

— Какая приятная неожиданность, — скалится альфа, — тебе так не кажется, Чонгук?

— Сейчас же отпусти его!

— И не подумаю, — Тэхён качает головой, надавливая лезвием на тонкую кожу и пуская первую кровь, — так даже интереснее. Знаешь, изначально я планировал убить не его, а другого омегу. Но, как видишь, планы немного поменялись, поэтому теперь он, увы, умрёт. Но зато ты на это посмотришь.

— Ты не станешь меня убивать, — слишком спокойно произносит Юнги, удивляя всех присутствующих сразу, — потому что моя смерть тебе ничего не даст. Месть, которую ты так жаждешь осуществить, бессмысленна и не принесёт тебе ничего, кроме пустоты.

— Решил меня заболтать? — интересуется у него альфа, больно сжимая чужие скрученные запястья.

Что за бред несёт этот омега? С чего бы вдруг Тэхёну верить ему? От уверенности, мелькающей в голосе мальчишки, непроизвольно сжимаются челюсти.

— Нет, просто подумал, что тебе будет интересно узнать, какое будущее тебя ждёт.

— О, так ты гадалка? — сухо усмехается Тэхён, но почему-то ослабляет давление сабли на чужую шею.

— Может и так, — пожимает плечами Юнги, неотрывно смотря на Чонгука и одним лишь взглядом пытаясь уверить его в том, что всё в порядке, — но, согласись, чтобы нарушить твои планы, нужно их знать.

— Верно.

У Тэхёна вдруг появляется неприятное ощущение, что этот омега действительно что-то знает. Альфа невольно напрягается, задумываясь. А ведь действительно, как Чонгук мог помешать ему, не зная, что он планирует? Утечки информации быть не могло — Тэхён об этом позаботился. Так откуда? Альфа уже хочет поинтересоваться, каким же именно образом этот мальчишка всё узнал, но чувствует удар по затылку. Картинка перед глазами резко плывет, и Тэхён успевает лишь покрепче сжать собственную саблю, прежде чем теряет сознание.

***

Тело отзывается ноющей болью, а больше всего болит пострадавший затылок. Альфа тяжело вздыхает, открывая глаза, и хмыкает. Ну конечно, его связали и оставили в капитанской каюте. Как иначе. Тэхёну хочется злиться на себя, Чонгука и того омегу, но он чувствует лишь смертельную усталость. Тщательно разрабатываемый план с треском провален. Это разгромное поражение.

Тэхён откидывает голову назад, устремляя взгляд в потолок, и раздражённо выдыхает. Судьба снова сыграла с ним злую шутку, и альфе нечего противопоставить.

— Очнулся?

Тэхён лениво поворачивается в сторону звука и фыркает. Ну конечно, а вот и Морской Дьявол собственной персоной.

— Мои поздравления, — он скалится, — я бы снял шляпу, но, увы, руки связаны.

Альфа скользит взглядом по капитану, со смешком подмечая перевязанные ранения.

— Тэхён, нам нужно поговорить, — настаивает Чонгук, ставя стул напротив и садясь на него.

— Нам не о чем говорить, — выплёвывает альфа в ответ, — убей меня и дело с концом.

— Нет.

— Это ещё почему? Разве моя смерть не логичное завершение этой комедии?

— Тэхён…

— Ну уж нет, Чонгук, — он на секунду сжимает челюсти, — даже не думай. Мы больше не друзья и не братья, даже, чёрт возьми, не пытайся.

— Я хочу, чтобы ты знал, — продолжает как ни в чём не бывало капитан, вглядываясь в его лицо, — что я сожалею о случившемся.

Тэхён молчит несколько секунд, обдумывая сказанное, а потом лишь сардонически усмехается.

— И что дальше? Что с того, что ты сожалеешь? Твои сожаления не более, чем пустой звук, они не вернут мне Чимина.

— Тэхён, я…

— Господи, да заткнись уже. Зачем ты вообще всё это устроил? Нам не вернуть то, что было, пойми это наконец. Я тебя ненавижу, ты…

Голос вздрагивает, и Тэхён резко замолкает, отводя глаза в сторону. Бесит. Чонгук, сидящий напротив, тоже. Какого чёрта он устроил весь этот цирк? Зачем пытается поговорить, зная, что это уже в прошлом. Они всё уничтожили, разрушили до основания. Восстанавливать уже нечего, и чувствовать ничего, кроме ненависти и отвращения Тэхён не должен. Так почему сейчас он ощущает привкус чего-то непонятного на языке?

— Я знаю, что нам не вернуть нашу дружбу, — ровно произносит Чонгук, вырывая альфу из его мыслей, — знаю, но хочу хотя бы попытаться извиниться, потому что я виноват.

— Ты даже не представляешь насколько. Ты убил моего истинного, а меня оставил умирать на том рифе. В духе Морского Дьявола, да?

— А ты помнишь, что сам сделал тогда? — интересуется капитан, сцепив пальцы в замок.

— Ничего? — вскидывает бровь альфа.

— Нет, — качает головой Чонгук, — ты предал меня, Тэхён. Ты просто взял и отказался от нашей дружбы. Ради него. Зачем? Что такого Чимин обещал тебе?

Только не разговор о нём. Тэхён не хочет говорить о Чимине. Воспоминания об омеге вызывают в альфе смешанные чувства. Он не назовёт это любовью, потому что, как минимум, странно любить того, кто сгинул в морскую пучину, но что-то похожее он всё же чувствует. Быть может, слабо сжимающую сердце и душу тоску.

Это непонятное чувство и есть повод для мести?

На Тэхёна вдруг наваливается осознание, что смерть Чонгука не вернёт Чимина. Это очевидно, ведь мертвецы не оживают. Но почему он серьёзно задумался об этом лишь сейчас? Тогда зачем? Тэхён все эти пять лет жаждал сделать Чонгуку также больно, как тот сделал ему. Придумал хитроумный и беспроигрышный план. А в итоге оплошал. Думая об этом сейчас, Тэхён понимает, что не знает, как ему реагировать и что делать. Он пленник человека, друзей и омегу которого хотел убить. У Чонгука есть все основания просто пустить ему пулю в лоб. Но он пытается понять? Это кажется альфе странным, ведь капитан должен его ненавидеть. Неужели это не так?

— Ответь мне на вопрос, — требовательно произносит Тэхён, серьёзно посмотрев на него, — ты ненавидишь меня?

— Нет. Я хочу понять тебя, потому что я устал видеть кошмары с твоим участием. Я хочу отпустить вину и сожаления, которые мучили меня эти пять лет.

— Это не может быть правдой, — отчаянно мотает головой из стороны в сторону альфа, — ты же шутишь, да?

— Нет, Тэхён, не шучу.

В подтверждение своих слов Чонгук вдруг запускает руку под ворот своей рубашки и достаёт оттуда подвеску с камнем на кожаном шнурке. Тэхён замирает, неверяще уставившись на капитана. Это же не то, о чём он думает, верно? Чонгук ведь не мог хранить…

— Узнаёшь? — щурится альфа, смотря на него. — Я же вижу, что да.

— Почему ты всё ещё хранишь его? — голос предательски вздрагивает.

— Потому что я не отказывался от тебя. Просто не смог.

— Чонгук… — Тэхён сглатывает, опуская голову.

У Морского Дьявола на шее чёрный морион, а что ещё ужаснее — у Тэхёна тоже. 

Эти небольшие кусочки кварца — парные кулоны, которые они оба надели ещё семь лет назад. Неогранённый морион попался им среди добычи с одного торгового корабля, а один старый моряк услужливо предложил обратиться с камнями к ювелиру, чтобы тот сделал из них какие-нибудь безделушки. Именно это они и сделали, и с тех самых пор на их шеях неизменно висел чёрный морион, являясь символом нерушимой дружбы и братства. А потом они расстались, считая друг друга предателями.

Тэхён просто не смог избавиться от кулона. Несколько раз хотел, но почему-то останавливал себя.

Альфа горько смеётся, страстно желая закрыть лицо руками. Странное чувство неправильности и комичности происходящего лишь усиливается с каждой секундой. В глубине подсознания загорается понимание. Тэхён считает себя самым настоящим шутом.

— Почему ты не ненавидишь меня? Почему из-за этого я…

Он не успевает закончить мысль, машинально повернув голову на громкий звук, раздавшийся со стороны двери в каюту. В комнату чуть ли не забегает взволнованный Юнги, резко замирает на месте, переводя мгновенно потяжелевший взгляд с одного альфы на другого. Он знает, что прервал их разговор, но на это есть причина.

— Команда начала приходить в себя, общее состояние у всех удовлетворительное, — говорит омега, обращаясь к Чонгуку, — Намджун просил передать тебе это.

— Чёрт, как не вовремя, — раздражённо выдыхает капитан, мгновенно поднимаясь на ноги. Он должен переговорить с экипажем, объяснить ситуацию. Но как же Тэхён?

— Можно я поговорю с ним? — тут же интересуется альфа.

— Зачем?

— Мне интересно, как он узнал о моих планах.

Чонгук несколько долгих секунд сверлит Тэхёна нечитаемым взглядом, думая над ответом. Оставлять своего мальчика одного не хочется, хотя что тот может ему сделать, он ведь связан. Капитан тяжело вздыхает и кивает, подходит к омеге, что-то шепча ему на ухо и положив руку на плечо. А после молча уходит в трюм, оставив их наедине.

— Так как ты узнал? — спокойно спрашивает Тэхён, наблюдая за тем, как мальчишка садится на стул напротив.

— Мне приснился вещий сон. Очень подробный, — отвечает Юнги и щурит глаза. — После всего, что произошло… Ты всё ещё хочешь отомстить Чонгуку?

Вопрос, прозвучавший из уст омеги, заставляет альфу как-то вымученно усмехнуться. Он уже и сам не знает и не понимает, чего вообще хочет. Месть Морскому Дьяволу была тем, ради чего он жил всё это время. Тэхён горел идеей сделать больно в ответ. А сейчас, когда его планы раскрыты и разрушены…

— Я запутался слишком сильно, чтобы понимать, чего я сейчас хочу.

— Я не хочу ворошить старые раны, правда, но, Тэхён, в произошедшем тогда виноват не только Чонгук, виноваты вы все, Чимин в том числе.

— И ты туда же… — альфа уже даже не злится, он просто смертельно устал.

— Тебе нужно начать сначала, — серьёзно произносит Юнги, сдержав порыв положить руку на чужое плечо, — с чистого листа. Я понимаю, что ты не сможешь простить Чонгука за то, что он сделал, но ты можешь попытаться отпустить свою боль, и тогда вам обоим станет легче.

В словах омеги есть смысл — Тэхён это знает. Вот только в своём будущем не видит ничего, кроме кромешной темноты. Он не такой, как Чонгук, и просто не сможет вернуться к обычной жизни. Не сможет найти весомых причин для этого. Тэхён никогда не был борцом, поэтому он сдастся. Он понимает, что его месть бессмысленна и является, по сути, лишь попыткой избавиться от той боли, которую он не смог отпустить.

Альфа не сомневается, что капитан отпустил бы его в итоге. Чонгук как был мягкосердечным, так и остался. Кажется, только Тэхён поменялся, став лишь тенью себя прошлого, что так неумело держит маску спокойствия и безмятежности.

— Можешь сделать кое-что для меня?

Юнги молча глядит на него, не спеша соглашаться и вглядываясь в лицо, и узнаёт этот взгляд — Тэхён во сне смотрел на него также. У альфы в глазах осознание и стальная решимость.  

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— У меня в нагрудном кармане бутылёк, открой его и поднеси к моему рту.

— Ты же не… — настороженно произносит Юнги, щурясь.

— Именно оно, — спокойно кивает Тэхён, — ты можешь просто развязать меня, и я сделаю всё сам.

— Но зачем?

— Потому что я не смогу начать заново, ведь я не вижу в этом смысла.

— Тэхён…

— Не надо пытаться помочь утопающему, — качает головой альфа, — это лишь его прерогатива, Юнги.

Звук собственного имени заставляет омегу вздрогнуть — Тэхён впервые зовёт его так. А обстоятельства, при которых это происходит, просто отвратительны. Юнги понимает, что ему не переубедить альфу. Омега поджимает губы, медленно поднимаясь со стула, и обходит Тэхёна, развязывая узлы верёвки на чужих запястьях. Пальцы мелко дрожат, и он прячет руки за спиной, отходя в сторону двери.

— Спасибо, — благодарит его Тэхён и добавляет, — и ещё кое-что, — альфа снимает с шеи кулон, протягивая омеге, — возьми его и отдай Чонгуку. Он всё поймёт.

Юнги молча кивает, осторожно забирая подвеску и сжимая в ладони. Он не хочет смотреть на то, что будет дальше, поэтому поворачивается к двери и рывком распахивает её, оказываясь на палубе, кипящей жизнью. Нужно найти Чонгука, сейчас же.

Омега петляет между рассеянными матросами и спускается в трюм. Несколько минут бродит вдоль рядов из бочек и ящиков, пока не находит среди них капитана. Тот разговаривает с Намджуном, который периодически хмурится и напряжённо ему кивает.

— Чонгук…

— Что такое? Почему ты здесь, а не наверху?

Омега молча берёт его ладонь в свои руки и вкладывает в неё подвеску. Реакция Чонгука не заставляет себя ждать: он хмурится, смотря на чёрный морион, и всё понимает. Альфа срывается с места, едва ли не бегом направляясь обратно в свою каюту. Он ещё может успеть.

Капитан врывается в комнату и замечает сидящего к нему спиной Тэхёна. Чонгук переводит дыхание, подходит ближе, не думая о том, куда делись верёвки, и кладёт руку на его плечо. Встряхивает, наблюдая за тем, как голова наклоняется в сторону, и стискивает челюсти. Не успел.

Морской Дьявол получил прощение, а Тэхён — посмертное освобождение от терзающей его боли, но едва ли от этого стало легче.