Никакие сокровища давно затонувших кораблей не сравнятся с ценностью искренней любви.

***

Говорят, время лечит, затягивает старые раны так, что они больше не тревожат владельца. Чонгук согласен с этим утверждением лишь частично. Капитан склонен считать, что прошлое остаётся в прошлом вплоть до того момента, пока о нём не вспоминают. Вот только люди любят думать о своём прошлом. Скрупулёзно копаться в нём и анализировать, делать какие-то новые выводы и неизменно страдать после. Морской Дьявол не является исключением из правил и тоже временами совершает эту ошибку, намеренно погружаясь в пучину зыбких воспоминаний, многие из которых предпочёл бы забыть. Анализирует свои слова и поступки, думая, почему не смог предугадать последствия.

Многие люди склонны брать на себя слишком много ответственности, и Чонгук один из них. Порой он доходит до крайностей, забывая учитывать обстоятельства и тот факт, что большинство вещей ему неподвластно. Это приводит к проблемам, которые он мог бы избежать. Станет ли капитан менять свой подход? Определённо нет.

Чонгук сворачивает карту, убирая её в ящик стола, и ставит несколько книг обратно в шкаф. Альфа скучает по дому, и ему не терпится вернуться. Капитан снимает со спинки стула свой плащ, накидывая его себе на плечи, и выходит на палубу. Та встречает его морозным утренним ветром и облачным небом с ещё только поднимающимся над линией горизонта солнцем. Море по утрам удивительно спокойное, умиротворённое даже. Редкие волны, слабо тревожащие борт корабля, отдают тихим, едва уловимым плеском воды. Куда громче слышны скрипы самого Хольмринга и шум его экипажа. Судно кажется контрастно взволнованным и не вписывающимся в эту картину безмятежности, что раскинута вокруг.

Капитан поднимается к штурвалу и, с любовью огладив шлифованное дерево, сжимает его в пальцах. Он бросает взгляд за бушприт, вглядываясь в линию горизонта. В такие моменты море кажется Чонгуку бесконечным, словно нет ничего кроме него. Альфа восхищается этой непокорной стихией, которую безумно полюбил ещё будучи мальчишкой. Морской Дьявол так сильно любит море, что просто не представляет своей жизни без него. Чонгук отстранённо наблюдает за трепещущим от ветра флагом, думая о том, как ему не терпится вернуться в Нордеште. Потому что там ждут его возвращения и скучают. Альфа бы с радостью не уплывал, но его присутствие на Собрании требовал кодекс.

Визит на Тортугу напомнил о событиях, с момента которых минуло уже долгих десять лет, и не сказать, что Морской Дьявол хотел бы их вспоминать. Блуждая по побережью, находившемуся вдали от города, альфа много думал. Всё больше накаляющаяся ситуация с властями разных стран и их желанием заполучить остров лишь добавляла капитану поводы для беспокойства, потому что, объяви на него серьёзную охоту, дорогие Чонгуку люди окажутся в опасности.

Вынырнув из воспоминаний, Морской Дьявол невольно касается пальцами кулона на своей шее, ведь теперь там неизменно два чёрных мориона. Прикосновение к камням словно успокаивает, пусть и отдаётся глухой болью где-то в глубине души. Чонгук качает головой, слабо улыбаясь, и замечает поднимающегося к нему Намджуна. Альфы обмениваются приветственными кивками, и квартмейстер встаёт подле капитана.

— Давно не видел тебя с щетиной, даже непривычно как-то.

— Ощущается она не менее странно, чем выглядит, — согласно хмыкает Чонгук в ответ, — да и Юнги не нравится. Он жалуется, что я колючий.

— Правильно делает, — смеётся Намджун, — ты с ней какой-то слишком уж суровый. Детей пугать одним своим видом будешь.

— Скажешь тоже, себя видел вообще. Ещё пара месяцев, и тебе точно можно будет миниатюрные косы плести.

— Завидуй молча.

— Уже умираю от зависти.

— Ну не прямо так сильно, — альфа шутливо пихает его в плечо, — скучаешь по своим хоть, о грозный и колючий Морской Дьявол?

— Жуть как сильно. Нас не было почти два месяца, а по ощущениям все два года.

— И как только мелкий тебя отпустил, не понимаю.

— Услышь Юнги, как ты только что его назвал…

— Ты ничего не расскажешь.

— Я подумаю.

На искренне возмущённый взгляд со стороны Намджуна Чонгук лишь пожимает плечами, едва заметно ухмыляясь. Квартмейстер скрещивает руки на груди, выразительно выгнув бровь, и несколько секунд сверлит капитана осуждающим взглядом. Того, впрочем, подобное нисколько не задевает, и он продолжает спокойно удерживать штурвал в своих руках, наблюдая за движением корабля. Ветра на море пока нет, но хочется верить, что они дождутся попутного, потому что до Сан-Мигеля осталось меньше двух дней пути.

Наконец-то Морской Дьявол вернётся домой.

Намджун, видя, что его осуждающий взгляд не выполняет своей прямой функции, лишь тяжело вздыхает, качая головой. С Чонгуком всегда так: если он действительно захочет, то останется невозмутим, как само море. Жаль только, что порой капитан использует это качество не в тех ситуациях. Однако, альфа так или иначе рад видеть Морского Дьявола таким, каким помнит ещё с тех самых пор, как они только познакомились. Лихие были времена…

Чонгук из их далёкого сейчас совместного прошлого являл собой человека до жути амбициозного. Он буквально жил морем, и его любовь к этой непокорной стихии восхищала не только Намджуна и Хосока, но и многих людей, которые в дальнейшем стали теми, кого сейчас Морской Дьявол зовёт своей командой. За Чонгуком хотелось идти, потому что он вселял ту необходимую морякам уверенность в том, что с таким капитаном у штурвала можно выйти невредимым даже из самого ужасного шторма.

Сейчас он ходит в море уже не так часто, но к удивлению многих, это ничуть не сказывается на его навыках. Словно быть капитаном — его предназначение. Даже море благосклонно к Морскому Дьяволу и единожды спасло ему жизнь. Временами Чонгуку кажется, что стихия разделяет его любовь.

Альфа втягивает носом воздух, прикрывая глаза, и наслаждается запахом моря, неизменно пахнущего той самой свободой, разную степень которой по определению хочет человек. Все люди жаждут ощутить это, резко осознать, что вот он мир, и он открыт и они вольны идти туда, куда им хочется.

***

Очертания острова, виднеющиеся на горизонте утром следующего дня, поднимают настроение всему экипажу сразу, потому что это значит, что они почти приплыли. Матросы громко и радостно переговариваются друг с другом, суетясь на палубе, и Чонгук, наблюдающий за ними, подхватывает общую воодушевлённость, устремляя взгляд вперёд. Он почти дома.

Порт Нордеште встречает ощущением давно забытого спокойствия и умиротворения. Атмосфера на корабле как никогда до этого взбудораженная, ведь нужно бросать якорь. Команда Морского Дьявола наконец дома. Сбросив мостик на доски, Чонгук вместе с Наджуном и Хосоком сходят с Хольмринга. Приятный июльский ветер треплет волосы, шуршит листвой деревьев и полотнами парусов. Долгожданное возвращение вызывает облегчённую улыбку.

Капитан успевает сделать несколько шагов в сторону города, как из-за очередного ящика выбегает ребёнок. Тут же тормозит, остановившись в нескольких шагах от него, смотрит несколько секунд, а потом радостно смеётся.

— Отец! — мальчик срывается с места и с разбегу прыгает на Чонгука, оказываясь в крепких объятьях. — Мы так скучали, папа каждый день ходил в порт, а тебя всё не было и не было. Уплыл и ни слуху ни духу…

— Не дуйся, я же вернулся, — альфа щёлкает сына по носу и охает, когда тот пинает его коленкой в бок. — Это ещё что такое, Тэхён? Ты почему родного отца пинаешь, негодник.

— Сейчас я добавлю, — слышится недовольное ворчание со стороны всё тех же ящиков, — тебя два месяца не было, в курсе?

Только одним богам известно, как сильно Чонгук соскучился, грезил о своём скором воссоединении с любимой семьёй. Мужчина переводит взгляд в направлении родного голоса и счастливо улыбается идущему к нему омеге.

— Ну и чего ты улыбаешься теперь? — продолжает свою показушную тираду подошедший Юнги, всеми силами стараясь сдержать собственную радость. — Отпусти сына, уронишь ещё.

— Протестую, — вставляет своё слово вышеупомянутый Тэхён, хватаясь за воротник отцовской рубашки мёртвой хваткой, — я отказываюсь покидать свой пост без боя.

— Не хочу огорчать, но, боюсь, ты переоцениваешь свои силы, приятель, — смеясь, замечает Чонгук и наклоняется к его уху. — К тому же против папы в гневе даже я беспомощен, поэтому не надо лишний раз его злить.

— Я всё слышу.

Юнги скрещивает руки на груди и явно пытается прожечь во лбу альфы дыру взглядом, но его задумке не суждено сбыться, потому что наблюдающие за ними до этого Намджун с Хосоком решают подать голос.

— А кто это тут сидит на ручках, а потом задвигает о том, какой он взрослый и серьёзный, ты часом не знаешь, Тэхён? — интересуется у ребёнка квартмейстер, вскинув бровь.

— Дядя Джун…

— Ну вы и устроили, — фыркает боцман, подходя к Юнги и приветственно обнимая его, — что за полемика, ну-ка живо обнялись, поцеловались там, поплакали от радости. Или я зря этих салаг на корабле гонял, чтобы мы раньше вернулись? Чонгук, я к тебе обращаюсь, пусти пацана к дяде, а сам сюда иди. Как маленький, серьёзно.

Капитан слушает слова брата с улыбкой, а в конце и вовсе начинает смеяться. Покорно ставит сына на ноги, и тот сразу же убегает к Намджуну. Маленький предатель. Альфа подхватывает Тэхёна на руки и начинает шутливо ворчать на тему того, что тот такой взрослый парень, а занимается подобным. Вскоре к ним подходит Хосок и, взъёрошив тёмные вихры волос мальчишки, достаёт из кармана резную деревянную статуэтку, демонстрируя её ребёнку. Бурная реакция и желание потрогать не заставляют себя ждать.

Чонгук с улыбкой наблюдает за ними, а затем поворачивается к Юнги, видит, каким взглядом тот на него смотрит, и преодолевает разделяющее их расстояние, заключая омегу в объятья. Утыкается носом в светлые волосы, вдыхает любимый аромат и чувствует себя по-настоящему счастливым. Блондин обвивает его руками, невольно комкая ткань рубашки в пальцах, и жмётся ближе. Как же сильно он скучал.

— Не отпущу тебя больше.

— Юнги…

— Возражения не принимаются. Дети любят море не меньше, чем мы с тобой, если не больше. Ещё пару лет, и мальчишек можно будет учить морскому делу, — серьёзно произносит омега, немного отодвинувшись и подняв голову. — Тогда ты точно никуда от нас не денешься.

— Я только за, — мягко произносит Чонгук, положив руку ему на щёку, — да и куда я могу деться? Вы — самое дорогое, что у меня есть, и оставлять тебя, детей и братьев я уж точно не намерен.

Альфа наклоняется, желая урвать положенный ему поцелуй, но натыкается не на губы, а внутреннюю сторону ладони. Вскидывает бровь в немом вопросе и ожидает объяснений.

— Ты опять приплыл колючим, — тяжело вздыхает Юнги, касаясь пальцами его щеки, — но я слишком соскучился, чтобы обращать на это внимание.

Омега перемещает свои руки выше, обнимая за шею, и приподнимается, чтобы поцеловать. Слабо кусает за нижнюю губу и зарывается в смолянисто-чёрные волосы, наводя на голове альфы ещё больший беспорядок. Они оба истосковались друг по другу и сейчас наглядно демонстрируют, насколько. Их поцелуй — это изящно переплетённые между собой томительная нежность и пылающая страсть, каждой из которых хочется делиться. Два месяца, которые они не могли видеться, казались и всё ещё кажутся обоим самой настоящей пыткой. Но теперь, когда они вновь чувствуют такое родное и необходимое каждому тепло и безграничную любовь, остальное становится мелочами.

— Фу-у-у, — брезгливо тянет Тэхён, смотря на родителей и морща нос, — вы могли бы и потерпеть до дома.

— Смотри, до чего ты докатился, Чонгук. Тебе теперь сын мораль читает, — ехидничает Хосок и переглядывается с Намджуном, после чего второй усмехается, качнув головой.

Капитан пытается сдержать улыбку, но, получив тычок в ребро, он и вовсе начинает тихо смеяться. Действительно, его же сын только что отчитал. Да и не только его, в общем-то. Альфа отстраняется, быстро чмокнув Юнги в уголок губ, и привычным жестом приобнимает его за талию, разворачиваясь к братьям и Тэхёну.

— Во-первых, я не делаю ничего такого, мы женаты, — спокойно начинает Чонгук и для большей убедительности демонстрирует кольцо на пальце, — во-вторых, что за внезапные оппозиционные объединения против меня?

— Никакой оппозиции, только правила этикета, братишка, — ухмыляется Хосок, а потом вдруг озирается по сторонам. — А где Минсу?

— Он у Эмиля с Лимом, мы с Тэхёном как раз собирались к ним зайти, — отвечает альфе Юнги и переводит взгляд на капитана. — И ты идёшь с нами. Это не обсуждается.

— Кажется, мы его теряем, — громким шёпотом обращается Намджун к боцману, и тот согласно ему кивает.

— Семейная жизнь не щадит никого. Морской Дьявол не стал исключением. Помним, любим, скорбим. Пойду открою чего-нибудь выпить, дабы почтить светлую память об ушедшем.

— Ты только посмотри, они уже меня похоронили.

— Можем похоронить их в ответ, но уже по-настоящему.

Омега выразительно смотрит на притихших альф, и через несколько секунд гробового молчания все четверо, включая не до конца понимающего ситуацию Тэхёна, начинают смеяться. Без этих перепалок и подколов не обходится ни один их разговор, и не то чтобы кто-то против.

***

Порог собственного дома ощущается чем-то частично забытым. Чонгук выпускает из объятий Минсу, решительно отказавшегося покидать отцовские руки, и ставит омегу на пол. Мальчик картинно дуется, хмуря брови, но теряет всю свою спесь, как только пересекается взглядами с Юнги. Тот фыркает и треплет его по волосам, а в следующую секунду уже ворчит на слишком буйного Тэхёна, который активно осаждает отца вопросами, из-за чего тому приходится уйти в глухую оборону. Чонгук совсем не против рассказывать о своих неоднократных плаваниях, абордажах и прочем, но сейчас он слишком устал для подобного.

Юнги успешно перенаправляет неуёмную детскую энергию в более полезную деятельность — помощь в приготовлении ужина. Тэхён сначала пытается бунтовать, аргументируя это тем, что хочет побыть с отцом, но на серьёзный ответ о том, что старший альфа сейчас в своём кабинете и явно занят, у ребёнка не находится аргументов. Поэтому он, дуя губы, бурчит что-то про вселенскую несправедливость, но идёт следом за младшим братом на кухню.

Чонгук открывает дверь, заходя в комнату, и откидывает внутреннее пространство слегка рассеянным взглядом. За те два месяца, что его не было, ничего не изменилось, и альфа не знает, хорошо это или плохо. Капитан садится за свой письменный стол, беря в руки первую попавшуюся книгу и читая название. Броский заголовок о правде и вымысле о пиратах, колесящих по морям, невольно пробуждает у альфы воспоминания: вот он сидит здесь с Тэхёном на коленях и с долей иронии рассеивает глупые мифы и предрассудки, коих в книге оказывается много. Сын слушает с огромным интересом, постоянно что-то уточняет и смотрит на отца с таким восхищением, словно старший альфа открывает ему самые настоящие тайны мироздания.

Капитан невольно расплывается в улыбке и тихо фыркает, качнув головой. Тэхён до жути любопытный мальчишка, взбалмошный и упрямый. Чонгук даже не уверен, в кого именно его сын такой. Минсу, по сравнению со старшим братом, так и вовсе чуть ли не эталон спокойствия и манер. Капитан всерьёз задумывается об этом, погружаясь в воспоминания настолько, что не слышит стук в дверь. Реагирует лишь, почувствовав лёгкий аромат апельсинов совсем рядом.

— Я уже было подумал, что ты заснул, раз не слышал, как я тебя зову, — говорит Юнги, облокотившись бедром о письменный стол. — Ужин готов, пойдём. Бьюсь об заклад, что ты голоден.

— Прости, я задумался, — отвечает Чонгук, вставая с кресла. Альфа не успевает сделать и шага в сторону двери, как оказывается заключён в объятья.

— Давай постоим так немного, — бормочет омега, касаясь кончиком прохладного носа его шеи, — с детьми Намджун и Хосок, так что нашу задержку мальчишки и не заметят.

Капитан тихо смеётся, крепко обнимая Юнги в ответ. Они стоят так ещё несколько десятков секунд, наслаждаясь созданным ощущением уюта и комфорта. Отпускать друг друга решительно не хочется, потому что оба так сильно соскучились, что прервать эти объятья кажется чем-то неправильным.

Чонгук прикрывает глаза, растворяясь в этих мгновениях безмятежности. Все проблемы и тревоги отходят на второй план, перестают казаться чем-то важным и требующим внимание. Восхитительное чувство. Которому, увы, приходится закончиться в тот момент, когда Юнги мягко выпутывается из объятий и указывает кивком головы в сторону двери. Точно, их ведь ждут. Капитан разочарованно выдыхает, явно не радуясь столь скорому концу, и наклоняется к омеге, быстро мазнув по губам поцелуем. Смеётся, видя, как тот морщится и недовольно бурчит что-то в адрес его щетины.

Войдя в столовую, они неловко замирают на месте, молча наблюдая за тем, как Хосок пытается что-то влить в скрученного им же Намджуна. Второму эта перспектива явно не по душе, поэтому он отбивается как может, не прекращая при этом слать в сторону боцмана проклятия. Шёпотом и на другом языке, в комнате же дети. Которые, впрочем, искренне наслаждаются происходящим, ожидая развязки.

— Ну и что вы тут опять устроили? — интересуется у них Чонгук, скрестив руки на груди.

Альфы реагируют незамедлительно: поворачиваются в его сторону, и Намджун уже открывает рот, чтобы что-то сказать, и именно в этот момент Хосок улавливает для себя прекраснейшую возможность и стремительно вливает в друга содержимое кружки. Со смехом отпускает, наблюдая, как квартмейстер морщится, не желая глотать, но понимая, что выплюнуть тоже не может.

— Я ненавижу тебя даже больше, чем этот мерзкий сок, — угрожающе сверкнув глазами, произносит Намджун, посмотрев на него.

— Да-да, я тоже тебя люблю, сладулик, — непринуждённо отмахивается Хосок и садится обратно за стол. — А вы чего там встали? Садитесь, еда же остывает.

— Мы с тобой потом договорим, — многообещающе бросает квартмейстер, занимая своё место.

— Уймитесь уже, — гаркает на них Юнги и пихает смеющегося супруга в бок, чтобы тот тоже принял серьёзный вид.

— Да, успокойтесь, вы же не маленькие, нарушаете нам тут тщательно выстраиваемую субординацию.

Ужин проходит в весёлой обстановке, наибольший вклад в которую вносят как раз Намджун с Хосоком. Оставшиеся двое взрослых возмущаются лишь для вида, что, в принципе, и так понятно — достаточно взглянуть на их широкие улыбки. Тэхён и Минсу тоже ведут себя крайне активно, как никак любимый отец вернулся. Дети спрашивают обо всём: начиная погодой, а заканчивая тем, что Чонгук съел на завтрак в определённый день. Альфа честно пытается успевать отвечать на этот, кажется, нескончаемый поток вопросов, но у него не получается. Благо, вовремя подключается Хосок, тут же забирая всё внимание на себя очередной удивительной историей о морских чудовищах. Намджун на эти откровенные бредни с его стороны лишь качает головой, но и сам периодически добавляет какие-то детали, делая рассказы боцмана куда более реалистичными.

С улыбкой наблюдая за ними, Морской Дьявол в который раз понимает, что дом — это не место, а люди, настоящая семья — осознанный выбор, о котором никогда не пожалеешь. Пусть Фортуна и любит вести жестокие игры с людскими душами, Чонгук всё равно искренне ей благодарен. Потому что подаренное ему счастье дороже всех драгоценностей мира вместе взятых, ведь у Морского Дьявола есть семья, наполняющая его жизнь смыслом. Ради них он действительно готов на всё, потому что Юнги, мальчишки и братья — самое важное, что у него есть. Никакие сокровища давно затонувших кораблей не сравнятся с ценностью искренней любви.

The End?