Приятное сияние от приглушенных светильников мерно освещало большую залу. Возле рабочих столов и завалов коробок с нужными приспособлениями стоял круглый  дубовый стол, на котором был накрыт прекрасный ужин на четверых. Мохнатые йети давно ушли на нижние этажи, подметать, собирать разбросанные бракованные игрушки и просто отдыхать, бубенцы посуетились и сбегали туда же. Присоединяясь к ним же, мешая, шурша и пища, но всё же, помогая и отдыхая от основной работы за весь тяжелый день.

Сегодняшний день для Хранителей стал очень тяжелым и нудным, каждый занимался своими непосредственными делами и старался, как можно лучше повлиять на детей в мире перед весенним Светлым Праздником. За столом собралась четверка Хранителей: Северянин, Зубная Фея, Кролик и Песочный Человек. Вымотавшиеся за день, но приятно удивленные исчезновением Духа Пустоты, они проводили предпраздничный ужин, и хоть раз за неделю могли позволить себе успокоиться и побыть в тесной дружественной компании. Стук серебряных приборов по белым тарелкам, негромкие разговоры и порой мягкий смех Хранительницы Памяти. Атмосфера была дружелюбной и умиротворяющей.

Но даже несмотря на это, над столом ощутимо повисло невысказанность и легкое, почти неощутимое, но понимаемое напряжение. Первым, как всегда, не выдержал Северянин. Он отвлекся от вкусного ужина и привлек внимание других деликатным покашливанием, и отпив из своего кубка горячего глинтвейна, по-очереди обвел взглядом всех присутствующих.

— Я так понимаю, ты хочешь нам сообщить о том, что мы еще не знаем? Или у нас изменились планы? — терпением Кролик не отличался никогда, и этот раз не стал исключением из правил. Хранитель приближающейся Пасхи пошевелил носом и потянулся за еще одной порцией овощного салата.

— Друзья мои, — слишком официально начал главный Хранитель, — Мы с вами знакомы не первый век, и хоть мне неприятно портить наш замечательный ужин, я просто должен с вами поговорить. До Пасхи осталось три дня, не учитывая сегодняшний вечер и будущую ночь. После Пасхи… у нас состоится решающий бой с Духом Пустоты. Последний мой разговор с Луноликим был не так давно… Хотя, что же это я? Совсем недавно, если быть точнее. И по совету нашего мудрейшего Лунного Друга, могу вам сообщить, что для окончательной победы над Пустотой, нам всё же придется сплотиться всем вместе. И даже с Кромешником. И да, Банни — это не обсуждается. Это приказ Луноликого.

— Что точно он сказал? — внимательно слушающая Туф, заинтересованно смотрела Николасу прямо в глаза.

— Сказал, что Пустота стал слишком… сильным, а мы должны победить массой, так сказать, и на первых рубежах в бою должен участвовать Дух Страха. Он, с его силой Кошмаров, может взять на себя все самые мощные и массовые атаки Безликого, а когда тот подустанет, мы нанесем последний удар все вместе.

— Джек в этом участвует? — Песочник выстроил предложение над головой в виде символов и теперь заинтересованно ждал ответа.

— Конечно, Сэнди! Это еще одно из желаний Луноликого. Джек, как очень сильный Дух, тоже должен быть в бою. У этого молодого Духа выходит неплохо защищаться от ударов и атакует он со всей мощью. К тому же… можно продумать некий ход как тогда, Сэнди, — Николас прищурился и многозначительно посмотрел на задумавшегося Песочника, — Если Джек увидит что, кто-то из нас подвергся опасности, он станет сражаться еще яростней.

— Прям как тогда… — хмыкнул Кролик, но идею впрочем поддерживал.

— Что ещё он тебе говорил? — вновь выстроил вопрос Хранитель Снов.

— Детали, Сэнди, детали. О нападении, о слабых точках Безликого, насколько велик наш процент победы, не буду это оглашать, но поверьте — он велик. И конечно же, после победы вера многих детей будет подвластна полному восстановлению. Конечно, придется потрудиться. Но мы-то справимся!

Санта по-доброму хохотнул и остальные с ним молча согласились. Для Феи было радостно знать, что в будущем всё может наладиться и детки смогут верить. У Песочника были вопросы к Северянину, по поводу самого боя, а Кролик еще хотел уточнить окончательное число нападения на Безликого. Но ужин продолжился в обыденном и мирном порядке и никто, пока что, больше не хотел нарушать уединенную атмосферу.

Они переговаривались, вспоминали добрые случаи в их жизни и некоторые забавные казусы на свои профессиональные праздники. Уже ближе к полуночи  Санта прощался с Туоф, которая в сопровождении маленькой стайки помощниц, которые прилетели за ней, и с охраной двух больших йети покидала замок, возвращаясь к себе во дворец. Когда вспышка зеленой телепортации растворилась в воздухе, йети убрали со стола, а бубенцы принесли много тарелочек с десертами и печеньем, в зале остались трое Хранителей.

Разлив друзьям в бокалы крепкого коньяка, Северянин уселся ближе к камину, нахмурив брови и продумывая, как начать разговор, о котором он умолчал в присутствии слишком впечатлительной Феи, которая кстати жесткие методы ведения боя никогда не одобряла.

«Добро должно быть с кулаками…» — в очередной раз подумал Николас и решил, что поступает правильно, равно, как и не сомневался в мудрости Луноликого.

— Итак?.. — дернув ухом, Кролик уселся на ближайшее кресло, что стояло напротив Северянина, и стал внимательно смотреть на Хранителя Рождества. — Что ты еще хотел нам сказать?

— План несколько доработался, — серьезным тоном, в котором не слышно ни единой ноты доброты и мягкости, проговаривает Санта, отпивая из граненого бокала янтарного цвета жидкость.

— И всё же, Луноликий разрешил участие Кромешника в этой войне? Я правильно понимаю зачем? — осведомился знаками Сэнди, превращая свой бокал и его содержимое в лимонный безалкогольный коктейль.

— Правильно, Сэнди. Правильно.

— А что на счет Джека? Мальчишка до сих пор непослушный… — фыркает Банни.

Северянин смотрит на Хранителя Надежды и уходит в размышления о Ледяном Духе. По сути, для них Джек сильный козырь в рукаве, и его участие нужно, но вот… его характер почти всё испортил при первой войне, и неизвестно, если всё пойдет гладко в этот раз, как он отреагирует после, да и в принципе… Где гарантия, что не устроит допрос после финальной части войны? Он ведь справедливый, слишком наивный, и уже из-за всей этой ситуации не слишком доверяет Хранителям. Николас заметил это еще давно. Но он не знал, насколько молодой Дух отстранился от них.

— Его всё ещё можно использовать, — для уверенности, возможно личной, кивнул головой Санта, задумчиво поворачивая голову и смотря на огонь в камине. — С его силой и потенциалом мы легко сможем выиграть. И не забывай, если до этого основная роль предназначалась Джеку, то теперь…

— Ясно, можешь не продолжать, я тебя прекрасно понял, — хмыкает Кролик, — Только скажи мне, что Луноликий сказал о Джеке? Ведь после уничтожения Безликого, мальчишка может потребовать объяснений, и говорить в этот-то раз придется.

— Он наивен, мой друг. В противном случае, пригрозим, что его злость и неверные подозрения могут сказаться на его силе, а это повлечет к тому, что после восстановления веры, дети не смогут его видеть. А Джек… он слишком любит детей, и он слишком дорожит своей видимостью и значимостью, как Хранитель.

— Здесь я соглашусь с Николасом! — кивает головой Песочник и выстраивает новые знаки над головой, — К тому же, у меня для вас замечательная новость! Моя армия готова! Пришлось собирать силы, но теперь в заключительной части, если взбунтуются его черные существа, я смогу их вновь обратить и подавить. Подвоха ждать не от куда.

Кролик расслабленно улыбнулся, а Санта удовлетворительно кивнул и откинулся на спинку кресла, облегченно выдыхая. У них всё складывалось удачно. Туф они не скажут об этом плане. Всё будет выглядеть, как чистая и искренняя инициатива бороться с врагом совместными силами. Джек слишком часто исчезает из поля видимости, и проводит время не пойми где, и не пойми как. Накладок быть не должно, но даже если будут, то после основного действия и уничтожения Духа Пустоты. Хранитель Рождества осмотрел присутствующих, сожалея, что о самой последней поправке друзьям, пока что, говорить нельзя. Даже им. Это должны знать только трое…

— Кстати, — вспоминает Банни и переводит взгляд на Северянина, — Что там с этим следящим шариком, который ты всучил Фросту?

— Он его потерял. Видимо шарик упал в океан или куда-то в ледники. Сигнал оборвался быстро, но думаю это всё из-за бешеных полетов юного Духа. Ничего, прилетит к нам, я новый ему дам, только этот он уже потерять не сможет.

— Разумно, — кивает Кролик и тоже откидывается на высокую спинку кресла.

Они так и сидят, в тишине залы, каждый постепенно начинает углубляться в свои мысли. Вскоре Хранитель Снов засыпает, а Кролик вовсе не обращает внимания на друзей, мысленно подготавливаясь к своему празднику и подсчитывая сколько еще осталось покрасить яиц. Один Хранитель Рождества угрюмо смотрит на огонь и думает о предстоящей бойне, что начнется сразу же после Пасхи. Их выбор и их война не будет простой, но как и всегда, Николас надеется на их сплоченность и благое расположение Луноликого.

***

А вдали от Северного Полюса, нещадно замораживая и поливая древний лес, шел первый весенний ливень. Яркие вспышки молний и отрывистый хлещущий ветер заставлял зверей содрогаться в своих убежищах, а вековые деревья сгибаться под натиском стихии. Но, к счастью, глубоко под землей никому из обитателей не было особого дела до капризной погоды наверху.

Два Духа, решившие устроить себе выходные, по случаю временного избавления от Безликого, удобно расположились на полу возле камина. Соткав предварительно из тьмы два удобных кресла, и то ради того, чтоб было на что опираться, и множество черных пледов, для комфортного расположения пусть и на теневом, но всё же жестком полу.

Дух Холода, такой же озорной и улыбающийся как всегда. Он весь морозный и с новыми узорами на синей толстовке, сейчас легко шутил по поводу заморозки Лабиринта к следующему году, и прислонившись к удобному креслу, с довольной улыбкой строил свои планы. А Черный Дух тонко поправлял эти самые планы, сидящий совсем рядом с парнишкой, в расстегнутой наполовину черно-теневой рубашке и брюках, и всё это под теми же уговорами Снежного, задумчиво наблюдал за языками пламени горевшего камина, и периодически подстегивал юного Хранителя.

Наверху вспыхнула еще одна смертоносная молния и прогремел гром, а внизу молодой Дух Мороза весело рассмеялся, прислоняясь к мягкой обивке кресла и посматривая на Короля Кошмаров, благодаря которому и создался этакий уютный произвол.

— Мне не стоило этого делать… — наигранно недовольно осматривает творившийся теплый бардак Кромешник, впрочем, против развеселившегося Джека не имеет ничего против.

— Ну почему нет-то? — весело возмущается Джек, — Смотри, как здорово получилось! Так, а теперь… Черт, сейчас что-нибудь... потеплее бы, вкусненькое, горячительное.

Король только недоверчиво оглядывает мальчишку. Наверху, даже под таким слоем земли и непробиваемых плит камня, слышится раскатистый гром. А Питч думает, что тяга Снежного Духа ко всему теплому определенно его заслуга, но всё же, палку перегибать не стоит.

— Это была вторая бутылка, Джек. Коллекционная, последняя в своем виде, — с упреком напоминает Бугимен, понимая в какую сторону клонит веселый мальчишка, с которым они пол часа назад распили коллекционное вино, вытащенное так удачно тенями из английского подвала Королевских особ.

Последние дни были настолько угнетающими и тяжелыми, что последние сутки, оказавшись в относительном спокойствии и без особых проблем, оба решили просто и лениво позволить себе отдохнуть. От всего и от всех. Хранители отдыхали у себя и строили неизвестные планы, которые всё больше не нравились Кромешнику, но он не рассказывал об этом молоденькому Духу Зимы. Пока пугать парнишку не хотелось. Безликий вопил и разрывал свой каменно-теневой саркофаг изнутри, но пока вырваться не мог, ровно, как и создать себе помощников. Вера была слаба на земле и духа Пасхи совершенно не чувствовалось, но всё же, некоторые дети всё еще ждали праздников и верили в Хранителей. Люди же начали устраивать мелкие войны, но как и всегда желая захватить новые территории и скидывая вину друг на друга. Мир балансировал, хоть и баланс этот был теперь хрупкий и тонкий.

Постукивая черными когтями по-стеклянному бокалу с красным вином, Король Кошмаров всё глубже задумывается о роли Снежного в игре Луноликого, о том, насколько будет опасно отпускать мальчишку на последнюю резню, и что ещё могут для него придумать совсем завравшиеся и ожесточившиеся Хранители. Он же молоденький, импульсивный, сначала делает, а потом уже думает, что из этого получилось. Мальчишку почти насильно и манипуляциями, о которых он никогда бы и не догадался, втянули во многотысячелетнее противостояние, а он думал что всё так просто.

«А сейчас сидит здесь, такой растрепанный, довольный и улыбается, совершенно забыв, что может случиться через несколько дней…» — задумчиво шепчет подсознание и Кромешник полностью согласен. Всё так и есть. И если ему понятна ненависть и травля со стороны Хранителей, естественно с подачи серебряного недруга, на самого себя, вот уже как много-много веков. Но непонятно, зачем из Джека делать нужную шахматную фигуру. Он ведь простой и добрый. Порой такой наивный и маленький…

Питч на секунду замирает, незаметно для Джека тряхнув головой, и запрещает себе думать о Фросте, ибо эти мысли вновь его заведут не на ту тропинку, а в присутствии близко сидящего мальчишки это может выльется в ещё одну ночь на общей софе. Король оглядывает беловолосого парнишку, и одна из его частей жалеет, что продолжения так и не было. А ведь хотелось… и, по сути, сейчас хочется. Но вновь Фрост, со своим искрящимся взглядом и внутренними страхами. Впрочем, этот же юный Дух Снегов и отвлекает Бугимена от его размышлений и, что уж таить, далеко не детских фантазий, привлекая к себе внимание, как бы ненавязчиво разрисовывая тонкое стекло винного бокала изящным инеем:

— Не ты ли полчаса назад рассказывал, что можешь вытащить любое вино из лучших коллекционных погребов? Опять же Королевских, между прочим. К тому же… — Джек делает небольшой вдох, и закусывает губу, — Для Духов человеческий алкоголь не имеет таких последствий. Да и опьянеть практически невозможно. Я пробовал…

— Ты? — насмешливо переспрашивает Кромешник, впрочем, и удивления своего он не скрывает, — И когда маленький Дух успел опробовать одну из слабостей всея человечества?

— Давно... — Джек взъерошивает свои волосы и, отставив пустой бокал, поворачивается к Бугимену, — Через дня три, как… началась моя новая жизнь Духом Льда. Все проходили сквозь меня, никто не замечал. Нигде не видели, и даже семья… В общем, я улетел тогда в другой город, далеко, и дождался пока хозяин нового трактира откроет коробки с привезенным дорогим виски. Город был большим, повсюду открывались тогда пабы и таверны. Ну и я попытался поступить, как поступил бы человек в моей ситуации. Но даже несмотря на мой молодой возраст, три бутылки не взяли, и пришлось медитативно опустошать весь ящик.

— Помогло? — едва насмешливо, но в желтых глазах понимание, и Ледяной неопределенно ведет плечами. Что может означать только одно — конечно же нет. Порой эта тягостная, словно медленно разрывающая, боль остается на века, и осознание каждый раз больно распарывает душу и сердце. И, по иронии, обоим это знакомо, в самой худшей степени.

Молчание надолго не затягивается, потому что Джек хочет перевести разговор и не желает себя жалеть, а Король Кошмаров всё же хочет выспросить у молодого Духа более красочные и веселые подробности его жизни. К тому же, каждому не хочется сейчас разговаривать о планах, битве и остальных магических существах, населяющих этот мир.

— Ну так что? — с улыбкой выспрашивает Джек, кидая многозначительный взгляд на Кромешника. — Ещё одну?

— Ты не забыл, что с завтрашнего дня у нас тренировки, мелкий Снежный Дух? — вопросительно смотрит на парнишку Король, прикидывая в голове стоящий компромисс.

— Забудешь тут, когда ты напоминаешь чуть ли не через каждый час, — бурчит Фрост, но впрочем он согласен, и знает, что все полученные навыки и строгие четкие замечания Бугимена пригодятся в бою.

— Значит… Я увеличу время тренировок еще на час, — хитрюще ухмыляется Кромешник, ведь повод прибавить Фросту еще больше времени на тренировки находится просто чудесный.

— Что? На час? — Джек возмущенно фыркает, и с негодованием смотрит на ехидно ухмыляющегося Короля Кошмаров, — Ты убить меня решил?

— Одна коллекционная бутылка вина — один дополнительный час тренировок.

— Ещё приплети к этому, что мне пить рановато! — шипит негодующий Джек, так быстро словивший эту привычку у Короля Кошмаров.

Питч усмехается, пододвигается ближе, и оперевшись одной рукой в пол, другой хватает парнишку за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

— Всё это я устраиваю только потому, что впереди у нас черт знает что, Снежный Дух, и после Пасхи я не знаю, что может произойти. Во всяком случае в этот вечер я хочу, чтобы ты расслабился и хоть немного отошел от тем Безликого и Хранителей, — Питч усмехается, замечая, как явно не от страха расширяются зрачки Зимнего Духа, и с ехидцей продолжает, — Но не считай, что и я при этом должен быть другим. И несмотря на отдых, я буду тебя терроризировать и поддевать, нравится тебе это или нет.

— А что если нравится? — полушепотом спрашивает Джек, он вопросительно смотрит на Кромешника и поддавшись чуть ближе, легко касается теплых губ Короля.

Черному Духу и хотелось бы продолжить, но во-первых, в дальней зале взбунтовались Дикие Кошмары, во-вторых, новое вино вытащенное из подвала Анжуйских Герцогов ждать долго не может, а в-третьих, если они продолжат... Кромешник аккуратно отстраняет от себя парнишку, ероша осторожно белые волосы.

— Даже если и нравится, не думаю, что стоит продолжать. Учитывая, что ты сбежал от меня прошлой ночью, — усмехнувшись и быстро поцеловав Джека в уголок холодных губ, Кромешник встает с удобного места, — Вино открыто, разлей пока, а я проверю взбесившихся Кошмаров. Только, Джек, не смей вновь заморозить мой бокал.

Фрост фыркает, а Король Кошмаров в эту же секунду исчезает из смежной залы.

***

Посреди серой ночи, когда звезды начали светить ярче, а ветер тихим шелестом касался высоких деревьев, возле небольшого черного входа в глубокую пещеру, засветился зеленый свет и в следующее мгновение перед входом в узкое каменное пространство появилась человеческая фигура в длинном балахоне и с капюшоном на голове. Достаточно крепкого телосложения человек или Дух, молча огляделся по сторонам, внимательно посмотрел на мрак, клубившийся в жуткой пещере, и стал ждать, временами посматривая то верх, то по сторонам.

Всё было спланировано. Существо, точнее Черный Дух, который запер в этой пещере не менее опасного Духа Пустоты, не должен хватиться раньше, чем все нужные действия будут совершенны в этой пещере. Фигура в капюшоне тяжело вздохнула, и потеребила в руках несколько тонких черных лезвий.

План был рискованный, учитывая, что Древнему Страху удалось, почти удалось, лишить разума Пустоту. Это подтверждает отголосок того безумия, которое опасной волной распространяется по всем каменным стенам этой пещеры. Дух в балахоне невольно вздрогнул, но отступать назад не решился. Он уже здесь и значит совершит то, что нужно.

Неожиданно, рядом с небольшим откосом нависающей скалы, разлился яркий свет, настолько переливающийся чистый и искристый, что у Духа перехватило дыхание. Из яркого сияния выступила белоснежно-серебристая мужская фигура — тонкая, хрупкая, облаченная светящимся ореолом. Но несмотря на всю свою изумительную хрупкость и свет, это существо обладало просто немыслимой силой, которая расходилась сияющими волнами от него.

Дух, стоявший рядом, покорно опустил голову, в ожидании и полном молчании. Он и подумать не мог, что когда-нибудь увидит нечто подобное за всю свою очень долгую жизнь. Его плеча в полной тишине, и когда свет немного померк, коснулась едва ли не прозрачная серебристая ладонь, побуждая поднять голову и посмотреть на появившегося.

«Пойдем, у нас совсем мало времени», — раздался в голове Духа мелодичный голос, ровный и внушающий спокойствие.

Он послушно кивнул и уступив серебряному существу пройти в пещеру первым, двинулся за ним, поражаясь тому, как вся темнота сразу растворяется от его бело-лунного сияния. Им нужно было пройти в самый дальний край пещеры, где темнота, тьма, черные тени и дикие Кошмары заволокли своим кромешным мраком своды пещеры до самого потолка, а в обвалах камня и сталактитов намертво заточен Дух Пустоты, терзаемый своим страхом.

Безликому монстру нужно было помочь, иначе победа не будет такой, какой должна быть по справедливости мира. Это знали оба, и только потому пошли на такой страшный ход, как помощь Пустоте. Они должны сделать всё быстро и четко, иначе в ту же секунду Король Кошмаров мог узнать и появиться здесь же.

***

Ледяной Дух отсчитывает минуты, думает что Кошмары нарвались по полной, раз Бугимена нет уже больше семи минут. И наконец сосредотачивается на том, что его попросили сделать. Он облизывает губы и со вздохом принимается за вино.

Невольно в голове мелькают картинки того вечера. Всё было хорошо, замечательно и чертовски… быстро. Слишком быстро всё менялось. Джек фыркает, подальше отставляет запыленную бутылку и два наполненных бокала, не желая замораживать из-за взбунтовавшихся эмоций. Он облокачивается на кресло, поджимая ноги к груди, и обнимает себя руками.

После их недолгого, но очень емкого разговора, поцелуев и уговоров, инициатором которых стал именно Фрост, всё пошло наперекосяк. Точнее, Джек испугался продолжения, когда настойчивые руки по-собственнически начали сдирать с него толстовку. Ледяной не мог отрицать, ему нравилось целоваться, нравились ласки и крепкая хватка Короля. Да он сам сходил с ума от своей смелости, от приглушенного хищного рыка, и от бархатной серой кожи, которую он целовал, облизывал и кусал. Но заходить дальше было страшно, и плевать, что он дикой кошкой вчера выгибался под Кромешником, плевать, что заставил его снять с себя этот чертов верх, и, вообще, плевать, как сам приглашающе раздвинул ноги, прижимаясь к Черному Духу.

«Вообще, это полностью не считается!» — возмутился у себя в голове Дух Зимы. Но прекрасно понимал, что он врет, нагло, трусливо и самому себе. И

Джек знал, он испугался не того, что придется аналогично скинуть ненужную ткань и позволить Кромешнику вытворить всё, что заблагорассудиться, а того, насколько сильно его возбудила эта мысль и насколько пошлыми стали дальнейшие фантазии. Да и страх, что прижимающийся к нему Древний Дух почувствует доказательство того самого нереализованного, но ярко выраженного желания и озвереет окончательно, и вовсе поверг в шок и заставил сбежать. Быстро, постыдно и сумбурно-нелепо. Действительно, убежал, как какой-то непосвященный подросток.

Джек шумно выдыхает, откидывает голову назад, прижимаясь к мягкому сиденью, а в голове настоящий хаос из мыслей, домыслов и страхов. Раньше ему казалось, что такой ситуации с ним в принципе не произойдет. Ведь он — Дух, невидимый, никому почти неизвестный, детский, по сути, Дух, который может только играть и веселиться с детворой. Ледяной Дух, и по сути своей во всех смыслах холодный — ледяной. Он и не думал… уже даже не надеялся, не вспоминал, и точно — честно не думал, что когда-либо на него посмотрят, когда-нибудь у него будет шанс быть с кем-то. И пусть он уже давно не человек, но никто не может запретить или отменить инстинкты и желания. Он и не представлял, что его могут настолько сильно сжимать в объятьях, так долго и мучительно горячо целовать, и без какой-либо романтики, в прямом смысле, заставлять холодное сердце биться, распугивая холод застывший в ледяной крови.

Похоронить надежды, похоронить желания, а через триста с небольшим лет понять, что ты зря не мечтал и не копался в себе. Ибо то, что происходило сейчас было в новинку для него и страшно во многих аспектах. Да и комплексов по поводу себя и своих физиологических потребностей было не меньше сотни. Он не примерял на своей шкурке всё то, что происходило с людьми, за которыми он порой подсматривал вечерами. Он не знал, что теперь делать с собой и как в очередной раз не сбежать, когда захочется не просто снять одежду и зацеловать. А ведь хотелось большего, даже сейчас, сидя в частичном и временном одиночестве. Джек знал, что долго они проговорить не смогут, даже не о чем, даже если вновь затронут темы о Безликом… Всё равно захочется друг друга касаться, а вот потом…

В конце концов Ледяной не сможет сдерживаться. Он захочет Короля. Он уже его хочет. И этому свидетельствует тянущее чувство внизу живота. И несмотря на то, что он был холоден ко всем и к самому себе многие десятилетия, возбуждение проявившее себя вчера, сегодня никуда деваться не желает.

Джек не дурак — понимает всё. И, тем более, он знает, что и Кромешник не дурак, тот всё прекрасно видит, чувствует и подмечает. Может даже поэтому вчера так просто отпустил парнишку, и не искал до самого утра. И что если во время очередного поцелуя он перетащит Джека к себе на колени? Что если вновь прижмет к себе настолько крепко, что почувствует, насколько сильно Фрост желает продолжения?

Дух Зимы зажмуривается, понимая, что это самый настоящий его ад. Но черт! Он ведь и не думал, что когда-либо к нему хоть кто-то проявит внимание! Но сейчас уже разглагольствовать об этом глупо и времени нет. Да и о чем ему думать и что предпринимать? Всё просто, как дважды два, просто до такой степени, что становится смешно. Ему всего лишь нужно сделать шаг навстречу. Позволить зайти несколько дальше, пробудить в себе хоть грамм смелости. И, к тому же, не зажиматься и не стесняться собственного состояния.

«Тебе ведь триста двадцать четыре, Джек!» — рявкает голос в голове, и Зимний Дух радуется, что сейчас он один, здесь приятный полумрак, и невидно, как нелепо и зашугано он выглядит. Абсолютно обескураженный и стесняющийся.

Но что если он, из-за своего глупого поведения, может всё испортить? Ледяной Дух распахивает серебряные глаза и в упор смотрит на огонь. Сознание, очень быстро работающее, подсовывает новые страхи, новые развития событий, хотя толком еще ничего не происходило. Но что если он вновь отступит назад, и всё… И на этом его общение с Кромешником оборвется? Что если старшему Духу надоест пугливое состояние Джека? Ведь Фрост столько сам наблюдал за такими, черт возьми, парочками, и знает исход. Нет, они не люди. И он помнит это, знает. Но… разве в мире только один он — такой молоденький Дух Холода? Других морозных он не знает, но остальные… Ирландские Духи, Азиатские, Японские, их столько… Они такие разные, и порой настолько обворожительные.

Тьма по правую руку жалобно скрипит и трескается от белого мороза, а Джек прерывисто выдыхает. Он всего-то подумал, представил ситуацию, а внутри уже тошно и придуманного Духа хочется разорвать — заморозить и швырнуть в пропасть, так, чтоб разбился на множество тысяч кусочков. Фрост замирает, шокировано хлопая длинными ресницами. С одной стороны его вводит в ужас собственная жестокость и кровожадность, но с другой, он поражен, насколько сильна в нем ревность к его личному Королю Кошмаров.

Вновь выдуманная ситуация проносится красочной картинкой в голове, поднимая страхи и давая возможность понять, что он может потерять того, кто сейчас с ним. Джек приглушенно шипит, желая выкинуть навязчивый образ из головы.

— Да черта с два я отдам его! — непроизвольно создавая на руках голубоватое свечение своей магии.

Джек знает, что его предположение и разыгравшиеся домыслы — это бред, и, вообще, ничего на такое развитие событий не указывает, но страх берет свое. Острый, быстрый, беспощадный. Резко зажмурившись, Фрост берет себя под контроль. Успокаивает свою магию и эмоции. Как бы сложно не было это сделать, но он должен. И как бы не развивался этот вечер и ночь дальше, Джек не станет его портить или хуже того — ещё раз сбегать.

Это трудно для него принять и успокоиться — слишком волнительно, слишком не изучено — непонятно, немного страшно и до обиды боязно сделать самому что-то не так, но это не повод, чтобы убегать. Кажется, он давным давно для себя принял и понял свое отношение к этому Ужасу Ночи, так какого сейчас строит из себя невесть что, еще и накручивает? Определенно, всё дело в новизне происходящего. Дух Холода хмыкает, поворачивает голову вправо, смотрит на выход из залы, который ведет в далекие разветвления подземелий, и думает, что же такого могли натворить Кошмары. На губах вновь появляется слабая улыбка и ему очень хочется, чтобы Кромешник вернулся побыстрее. К черту все самокопания и страхи. Он просто хочет, чтобы Король Кошмаров был рядом. Настолько привычный, родной, темный…

«А еще едкий, циничный, эгоистичный до скрежета зубов, и до ужаса самодостаточный...» — почти обиженно фыркает подсознание, и Джек тяжело вздыхает, но всё равно улыбается.

Сказал кто бы пять лет тому назад, во время той битвы, что он будет вот так сидеть в доме Кромешника, равносильно и в своем доме, и уговаривать себя не бояться близости, так и ещё искренне восхищаться этим самым Черным Духом… Он ни за что не поверил, более того, превратил бы такого фантазера в сосульку, заморозив на пару месяцев. Джек улыбается, а потом, всё это представив и свою собственную реакцию в прошлом, начинает смеяться. Явно у такого бы предсказателя появился бы враг в виде Ледяного Духа.

— И что же тебя настолько развеселило, Снежный Дух? — в арочном выходе появляется темная фигура, и Джек не сдержавшись начинает смеяться ещё громче.

— Не… не обращай внимания!.. — фыркает довольный Фрост, пытаясь сдержать новый смешок.

Король Кошмаров оглядывает с ног до головы этого несносного мальчишку и, усмехнувшись, подходит ближе, делая пометку в голове о завтрашнем дополнении к тренировке, в виде ещё получасового урока. А Джек отсмеявшись, теперь следит за Бугименом, не в силах отвести взгляд. И какого черта он попросил Питча сменить одежду на более домашний вариант? Разве почти полностью расстегнутая черная, похожая на шелковую, рубашка и черно-теневые свободные брюки похожи на ту одежду, которую носят дома? А ещё этот Ужас Ночи босиком… А длинные пальцы на руках заканчиваются черными острыми когтями. Джек сглатывает, понимая, что откровенно и в наглую рассматривает Короля, и знает, что давно спалился, но сделать с собой ничего не может. В голове мелькают мысли об опасном хищнике, сильном — смертоносном, но в то же время гибком, завораживающем — идеальном. А может, Кромешник идеален только для Джека... Юный Дух Холода не знает ответа, но этот образ хищника закрепился в голове и похоже больше никуда не денется.

— Что было в резерве? Бунт? — понимая, что надо завести разговор, с микронной долей заинтересованности спрашивает Джек.

Король морщится, присаживается на свое место, и толком не взглянув на Джека, подцепляет свой бокал.

— Пришлось сортировать диких Кошмаров. Видите ли эти разумные твари, у которых их теневое сознание еще толком не развилось, но инстинкты взяли свое, не поделили территорию. Теперь же семейство кошачьих в одной зале, а семейство псовых в другой. К тому же остальные хладнокровные взбесились, ну и мифические за компанию.

— Тебе пришлось их всех распределять по видам? Их же там больше тысяч! — без наигранности, удивленно спрашивает светленький Дух Зимы. Джек пока игнорирует свой бокал, и просто пододвигается к Королю поближе.

— А что ещё прикажешь с ними делать? К тому же, они добровольно начали перегруппировываться. Но пришлось следить, чтобы не поцапались при переходе каждый в свою залу.

— Настолько стали злыми? — Ледяной улыбается, как-то вяло придвигает к себе бокал наполненный красной жидкостью, — Странно, раньше вроде дружили, ну по крайней мере не ссорились так основательно.

— Раньше их меньше было на три сотни, Фрост, — осведомляет Бугимен, оглядывая Ледяного Духа словно тот несмышленый ребенок.

— Ты ещё будешь набирать? — Джек поднимает взгляд, внимательно смотря в желтые глаза напротив.

— Буду. Придется открыть четвертое крыло.

— Что? Стоп! Ты хочешь сказать, что у нас дом еще не полностью… открыт? И ты говоришь об этом настолько небрежно?

— А ты думал я ограничусь этими залами? — вопросительно, с долей насмешки поглядывает на Джека Питч, — Фрост, подземелья тянутся и вниз и во все стороны света на такие расстояния, что ты не можешь и представить. Не думай, что здесь мало сюрпризов.

— Я… правда просто не думал, — приняв первую, так сказать, новость, Джек успокаивается, скептически поглядывает на вино, но всё же желание попробовать полусладкое красное пересиливает, и он берет свой бокал. — И много еще зал внизу?

— Достаточно, чтобы разместить ещё несколько тысяч, Фрост, — наблюдая за парнишкой, спокойно отвечает Кромешник.

Он находит забавным серьезность Джека, но с другой стороны это нетипичное для него поведение —  рассматривать одну вещь, начинает беспокоить. Если мальчишка переводит на что-то внимание или зацикливается на одной вещи, значит нервничает. И ладно, если бы у них был разговор о войне, о планах и тактиках, но с какого Ледяной сейчас ведет себя так нервозно?

— Ты меня начал звать по фамилии, — усмехается Джек, забавно склоняя голову вбок, — Странно…

— На тебя это так повлияло? — вопросительно посмотрев на парнишку, спрашивает Бугимен. Он удивляется перемене настроения и тону разговора молодого Хранителя.

— Обычно ты зовешь меня… — Дух Зимы недоговаривает, понимает, как странно звучит его претензия со стороны и думает, что совсем запутался. Слишком сильно начал проявлять эмоции, и теперь ведет себя как полный идиот.

Он не замечает, как желтые глаза блеснули пониманием и легкой победой. Кромешник хищно прищуривается и одним плавным движением подбирается к задумавшемуся мальчишке. Когда Джек осознает, насколько близко находится Король, то уже поздно. Черный Дух усмехнувшись, приобнимает мальчишку за плечи, самодовольно смотря в серебряные глаза.

— Снежным? Маленьким, несносным Духом Снегов? Да, мой Снежный? — довольно произносит Король Кошмаров. И с хитрой улыбкой Питч забирает из рук Ледяного Духа вино, отставляет подальше, а самого молодого Духа притягивает ближе, но последние сантиметры между ними сохраняет.

— Разрешишь? — Питч специально спрашивает и специально при этом смотрит в искрящийся радостью, и легким волнением, серый взгляд мальчишки, ровно, как и специально кончиками пальцев проводит по холодной шее Джека, издевательски не касаясь полностью, словно играя. Предоставляя иллюзорный выбор.

— Издеваешься? — Джек кратко улыбается и поддается вперед, легко касаясь теплых губ Короля.

«Своенравный мальчишка!» — проносится мельком в голове Кромешника, но он надеется, что это будет последняя связная мысль за эту ночь.

Довольная усмешка в поцелуй, и он обнимает Джека крепко, по-настоящему — собственнически. Впрочем, Ледяной Дух и не сопротивляется, даже не желает отстраняться, довольно прижимаясь и томно вздыхая. Их местоположение быстро меняется, слышится звон разбитого стекла, но на это никто не обращает внимание. Тени по-последнему приказу закрывают оба выхода из смежной залы, становясь черными плотными плитами: Король Кошмаров не хочет в этот раз упустить своего мальчишку.

— Глупый мальчишка! — разозлено шипит Кромешник, отрываясь от вкусных губ, и поцелуями-укусами переходя на прохладную мраморную шею, обнимая Джека всё сильнее и прижимая его к спинке кресла.

— Прости-прости! Знаю, глупо поступил, и сегодня тоже. Не… не убегу больше! — выгибаясь в стальных объятьях, сдается с повинной Фрост, он всхлипывает на особо приятном и слегка болезненном поцелуе, от которого вновь останется красноватая метка.

— Какой же ты ещё мальчишка, Снежный! — Питч недовольно шипит, понимая, что Джеку неудобно сидеть прижатым креслу, и вновь изменяет всё их пространство: по приказу тьма изменяет два предмета мебели в бесформенное мягкое нагромождение, которое можно сравнить с множеством подушек.

Не эстетично, зато облокотиться на них можно — и удобней, и мягче. Король ухмыляется, увидев непонимание в глазах увлеченного Зимнего Духа, и с легкостью облокачивается на возведенное им подобие мебели, утягивая Фроста на себя. Но надолго их возобновленного поцелуя не хватает. Король Кошмаров мысленно рычит, чувствуя непонятный острый страх, и отстраняет от себя парнишку.

— Джек, на меня посмотри!.. — Кромешник специально просит этого невыносимого мальчишку, который по сути меняет и ломает ему привычный устрой жизни, успокоиться и посмотреть на него. Когда Джек поднимает на него свой слегка потерянный взгляд, спокойно начинает пояснять:

— Мне не нужно то, чего ты сам не хочешь. И нет, даже не смей перебивать. Ты думаешь, я еще вчера не считал твой страх? Забываешь кто я, Снежный, — Король проводит пальцами по щеке парнишки, смотря в глаза, — Потому, не смей больше сбегать или шарахаться от меня, скрывая свои страхи и мысли.

— Я не… Но ведь... Черт! — Джек готов вновь впасть в апатию или того хуже — тихую истерику, но смотря на серьезного Питча, который кроме объятий ничего не делает и ждет приличный ответ, Ледяной просто не может в очередной раз всё испортить. Он знает, что сказать и даже, что спросить, и только сильнее закусывает губу, — Разве… Опять не то. Слушай, я просто не думал, что так вчерашней ночью получится. Правда. У меня… Я не знаю почему, у меня знак «стоп» всё время в голове, хотя от твоих действия я плавиться начинаю! Да и какого черта я тебе говорю? Ты ведь сам только что сказал… Страхи. Ты можешь считать их все и понять, почему я так… торможу. И не заставляй меня говорить больше.

Питч смотрит на Зимнего Духа молча, продумывая сумбурный набор слов разволновавшегося мальчишки. Обдумывает в действительности, считывает его страхи, и понемногу начинает понимать всё состояние этого пугливого олененка. Становится смешно, когда он понимает насколько глупые и мелочные страхи так жестко ограничивают Джека в действиях и попытках. Но учитывая какой он весь, со всеми своими беспокойствами, мыслями и характером за все свои триста с небольшим, становится не настолько весело и смешно.

Вновь хочется на него зашипеть, наорать, чтоб даже и думать забыл о таких мелочных домыслах и страхах. А его ревность и страх вызванный этим чувством, вообще отдельная тема, требующая отдельной ночи, но Кромешник только откидывает всё негативное настроение и понимающе усмехается, осторожно запутывая пальцы в белых волосах молодого Духа Зимы.

— Делай только то, маленький Снежный Дух, что хочешь. Если я тебе сейчас скажу, что ничего не буду делать — совру. Ещё как буду, и ещё как собираюсь тебя соблазнять, — Кромешник нахально ухмыляется, чувствуя, как вздрогнул Джек, и это уж точно не от страха, — Но если ты думаешь, что я тебя буду принуждать, то тут ты ошибаешься. И последнее…

Питч притягивает к себе Джека, с довольством проводит языком по мягким и потеплевшим губам, наслаждаясь вкусной сладостью.

— Я не ты, Джек, я умею держать себя под контролем. Но давай договоримся, — горящий золотом взгляд с абсолютной серьезностью смотрит на обескураженного Духа Зимы, — Ты меня не дразнишь и специально не заходишь дальше, если не уверен, что хочешь этого. Запомни: я не понимающий добрый Дух, и, уж тем более, не благородный рыцарь, и тебя, настолько порой провокационного, терпеть не смогу.

«А что, если мне хочется прямо сейчас тебя раздразнить, так, чтоб сорвался?» — отчаянно выкрикивает подсознание, а Фрост только качает головой и наконец поддается вперед, целуя своего Короля.

Кажется вновь тот, от кого он не ожидал, оказался в сотню раз лучше и благородней. Джек легко улыбается, касается пальцами горячей бархатистой кожи на шее, спускается на грудь, чувствуя почти незаметные полоски шрамов, и позволяет себе наконец-то расслабиться, и всем телом прижаться к Черному Духу.

Молодой Дух плюет на вновь выстроенные свои же барьеры, когда тот, кто стал настолько дорог мягко прикусывает за нижнюю губу и с тихим рычанием переключается на украшенную метками шею. Фрост прогибается в пояснице, подставляясь под горячие ладони и тихо хмыкнув про себя, всё-таки перекидывает одну ногу, вновь оказываясь сидящим на Короле.

Джек вскрикивает от неожиданного острого укуса на ключице, и в следующую секунду встречается с горящим желтым взглядом, в котором желание перемешалось с предупреждением. По-видимому, Питч хочет высказать Джеку о его поведении, но Фрост сам его перебивает, точнее заставляет замолчать, жарко целуя в губы, и с какой-то собственнической злостью расстёгивает до конца черную рубашку, скидывая её с Бугимена.

В долгу Кромешник не привык оставаться, потому следующие за выходкой Ледяного укусы, по всей шее и горлу, оказываются болезненными, в тоже время приятными и запоминающимися, и Джеку придется наложить свою магию льда, когда он захочет замаскировать эту прелесть, чтобы появиться перед Хранителями. Вторым шагом следует распоротая с двух сторон морозная толстовка. Самого Джека Питч никогда не поранит, но вот наглядно распороть ткань, которую Джек тоже сможет восстановить потом своей магией, это другое дело.

А мальчишка только выгибается и соблазнительно долго стонет, прижимается плотно и не остается в долгу, собственнически создавая белый морозный узор на груди и ключицах, который, островато-возбуждающе впивается в серую кожу, и настолько самозабвенно выцеловывает шею, не сопротивляясь ни одной ласке.

Вкусный, такой вкусный и желанный мальчишка, мягкий, уже почти не холодный, хотя и в этой ледяной коже своя притягательность, от которой можно сойти с ума. Джек весь настолько неповторимый, соблазнительный, и хочется попробовать его всего и сразу. Кромешник думает, что неплохая идея всё же содрать с этого наглого мальчишки его извечную кофту, раз Джек успел содрать с него рубашку. Руки уже давно забравшиеся под мягкую морозную ткань, теперь задирают её вверх, пока Питч отвлекает Джека долгим и страстным поцелуем. Но Фрост замечает. Вздрагивает и отстраняется.

Кажется Королю становится понятно, что этот пункт они пройдут не скоро. Но Ледяной прячет хитрую улыбку, коротко, словно в просьбе потерпеть, целует тонкие губы и сам снимает с себя надоевшую толстовку, кидая куда-то в сторону. В серебряных глазах веселье с толикой соблазна, чистого и неприкрытого. Он медленно наклоняется, целует своего Короля в губы и так же медленно прижимается к нему всем телом, зажмуриваясь от прикосновений к чему-то настолько горячему, почти раскаленному. Сладкий, пошлый стон в губы, подстегивая, давая понять, что никуда не сбежит, не отстранится, и обнимает Кромешника за шею, сам углубляя поцелуй.

Приглушенный рык, как победа, а сильная хватка на талии, как окончательная победа в возможном срыве этого Ужаса Ночи. Питч почти со злостью дергает парнишку на себя, теперь свободно оглаживая гладкую мраморную кожу на спине, пытаясь коснуться каждого участка, провести так, чтобы Джек выгнулся еще сильнее, застонал громче. Снежный Дух удивил и еще непонятно, к чему приведет его смелая выходка, но то, что он это сделал уже нравится Королю.

— И какого черта, Джек? — недовольно куснув за худое плечо, шипит Бугимен, поцелуями зацеловывая нахальное, но до невозможности желанное создание.

— А что нельзя? Я знаю, что может произойти, но я уверен. Так что хоть раз попытайся обойтись без своего яда и язвительных комментариев! — Джек капризно всхлипывает, облизывает губы и пытается продолжить, хотя сил на разговоры нет попросту, — Или мне вновь одеться?

— Не позволю, Снежный! — яркий золотой взгляд и яростный крышесносный поцелуй в губы.

— Питч... Черт, последний вопрос. Клянусь... — ненадолго отстраняется Джек уже почти расфокусировано смотря на своего обожаемого Короля, — Я… я всё понял из твоего недавнего пояснения, но это ведь значит, то есть, я правильно понял, ну… В общем…

Черный Дух только со сдерживаемой улыбкой смотрит на засмущавшегося, даже в таком положении, Джека, и понимает всё сразу же, пытаясь не засмеяться. Он перемещает одну руку на затылок Снежного Духа, мягко поглаживая, а другую продолжает удерживать на талии мальчишки, осторожно царапая едва выросшими когтями белую кожу.

— Так и быть, я избавлю тебя от вопроса, который ты и сформулировать не можешь, — Питч склоняется ближе, дразняще касаясь мягких губ мальчишки, и после, немного отстранившись, совершенно серьезно смотрит ему в глаза, — Я тебя хочу. И хочу, чтобы ты был моим, и был со мной. Исчерпывающий ответ?

— Довольно исчерпывающий, — полушепотом выдыхает Фрост, разрешая себя поцеловать по-настоящему.

Их ласки и прикосновения к друг другу возобновляются, такие жаркие, провокационные, доводящие до тихих всхлипов и нетерпеливого злого рычания. Джек понимает, что хоть и страшно где-то внутри, но оторваться он не в состоянии. Ему нужен Черный Дух, он хочет развернутого интимного продолжения. Специально, а возможно просто от удовольствия, Ледяной выгибается нарочито соблазнительней всех прошлых раз, и дает себя кусать, тихо постанывая. Ловит момент и прижимается еще плотней, легко качнув бедрами, давая почувствовать свое возбуждение.

«Хочу тебя!» — невысказанное вслух, но постоянное в мыслях, и в глазах цвета графита.

Джек облизывает губы смотря на Кромешника и протяжно сладко стонет, когда горячие ладони проходятся по пояснице вниз, и спустившись с силой сжимают ягодицы. Мальчишка, играючи лизнув влажные губы своего хищника, хочет продолжения, хочет вывести из себя Короля Кошмаров. Чтоб тот наконец сорвался, поменялся с ним местами, повалил на это подобие королевского ложа и наконец перестал сдерживаться, снимая последнюю с них одежду.

Но, как только эта мысль окончательно сформировывается и доходит до трезвого участка в голове Фроста, он замирает. Легкий страх вновь проявляется, начиная затмевать сознание. На всем фоне своих переживаний Джек не сразу замечает аналогично замершего Кромешника. Но когда замечает, становится не до вопросов. Слишком сосредоточенный, слишком злой, и тьма вокруг собирается вновь, а прекрасное тело в момент закрывает привычное черное одеяние.

— Джек… Тени исчезли из пещеры. Все до одной. И тьма. И Кошмары Дикие. Безликого кто-то выпустил... — Питч с легким неверием и полным шоком, который может не скрывать при Джеке, отстраняется и моментально поднимается.

А дальше Фрост впервые от этого Духа слышит отборный мат. Всё было бы смешно, если б не было так ужасно. Свой страх Ледяной запихивает куда-то глубоко в себя, и туда же радость от того, что обстоятельства сложились именно так, и не будет продолжения. Он быстро вскакивает на ноги, находит свою кофту и мигом одевается.

— Что мне делать? — взяв себя в руки, серьезно спрашивает молодой Дух Холода.

— К Хранителям. Немедленно лети. Я, надеюсь, смогу поймать Безликого и того, кто это вытворил. Нам не нужны сюрпризы в виде настолько могущественного Духа, который беспрепятственно вычистил всю пещеру и освободил эту прозрачную тварь, — Кромешник сверкает огненным золотом злых глаз и через секунду исчезает.

Ровно, как и Джек, быстро вытащив из тьмы свой посох, вылетает из открывшейся залы, и уже на высоте холодных потоков, приказывает самому быстрому ветру отнести его на Северный Полюс.