Звенит звонок. Сотни студентов друг за другом покидают аудитории, коридоры постепенно наполняются шумными разговорами. После полутора часового сна в стенах университета загорается атмосфера молодой бурлящей жизни. Из дальнего кабинета третьего этажа выходит Чимин. Он поправляет рубашку, проводит пальцами по кипе документов, прикрепленных к планшету, и спешно шагает в сторону лестничного пролета. Время 13:34, — он обещал Чонгуку пообедать вместе в университетской столовой и уже опаздывает на четыре минуты.   

     Листы тихо шуршат под пальцами. Чонгук полностью сконцентрирован на записанной лекции, поэтому старается не обращать внимания на шумную компанию позади — он сидит в столовой, для нее это вполне нормально. Рука рефлекторно тянется к телефону, чтобы можно было взглянуть на время. Грустно сидеть одному в столовой, тем более тогда, когда человек обещал прийти и не приходит. Взгляд непроизвольно цепляется за кольцо на пальце, и на душе становится тепло. Щеки заливает румянцем, он убирает руку под стол, так и не взглянув на время, и вслушивается в разговоры позади. Теперь заучивать лекции не выйдет, он уже отвлекся на мысли о Тэхене. Такое происходит всегда, когда он замечает кольцо. Он хочет верить, конечно, что глаза его бегают по собственным пальцам непроизвольно, но он не может себя обманывать. Каждый раз, когда Тэхена нет рядом, он цепляется за этот маленький обруч на пальце, чтобы в очередной раз убедиться, что все, что происходит, это не глупый сон или воображение.   

     — Надо же, ты не учишь, — раздается знакомый голос за спиной, и Чонгук испуганно оборачивается.  

     Сзади стоит Чимин и давит свою хитрую улыбку с глазами-полумесяцами. Он одет с иголочки, что для него весьма не характерно: классический костюм черного цвета, белая рубашка под ним, расстегнутая на несколько верхних пуговиц и документы в руке. Если бы Чонгук не знал Чимина и причину такого внешнего вида, подумал бы, что это новенький преподаватель. Последний раз он видел его таким на его же свадьбе.  

     — Я не зубрила, — возмущается Чонгук, отворачиваясь к окну. Чимин хмыкает и садится рядом, укладывая документы на стол. Чонгуку отчего-то сложно оторвать от них взгляд и посмотреть на Чимина. В горле встает неприятный комок, а мысли о Тэхене моментально улетучиваются. 

     — Как пара? — спрашивает Чимин, нарушая повисшую между ними тишину. Чонгук прокашливается.  

     — Нормально, препод задал эссе. Мне кажется, он ко мне как-то странно относится.  

     — Почему? Потому что ты парень-омега?  

     — Может быть, — Чонгук в неловкости переворачивает пролистывает несколько страниц тетради и смотрит на записи от преподавателя «Молодец, отлично справился», — Он всегда уделяет мне особое внимание.  

     — Может, ты ему нравишься, — Чимин берет чонгукову кружку и отпивает оттуда немного зеленого чая, чтобы прочистить горло.  

     — У меня кольцо на пальце, это сложно не заметить, — произносит Чонгук прежде, чем осознает, что постоянно акцентирует на нем внимание, даже в своей голове. Где-то внутри это уже начинает его раздражать.  

     — Некоторых это не останавливает.  

     Чонгук понимающе кивает и хмурится, закрывая тетрадь и откладывая ее в сторону. Он не из тех, кто любит внимание незнакомых людей. Ему все равно, что думают и делают другие. Он уже выбрал круг из тех, кто будет с ним на протяжении всей его жизни. Больше ему никто не нужен.  

     Чимин как-то устало трет переносицу и вздыхает. Сегодня он не похож на себя настоящего: не пританцовывает, не говорит раздражающие и язвительные вещи, даже не смеется про себя сам. Это беспокоит Чонгука, но он прекрасно знает причину. Наверное.  

     — Как все прошло? — все-таки решает спросить он.  

     — Эх, — вздыхает Чимин и состраивает грустное лицо, — Я устал. Возня с документами так утомляет, еще и ректор прицепился, мол, «как же так, может, все-таки хорошенько подумаешь?».  

     Чонгук смеется с образа ректора, созданного кривляющимся Чимином. Все же этот альфа не никогда не меняется.  

     — И что ты ответил?  

     — А что я мог ответить? «Я еще подумаю», а сам заполнил все бумаги и свалил оттуда поскорее. 

     — Ты уверен в своем решении?  

     — Боже, Чонгук, — Чимин закатывает глаза, — Не говори как этот твой Тэхен. И да, я хорошенько подумал и обсудил все это со своей женой. О ней кто-то должен заботиться, академ был необходим.  

     — Грустно без тебя будет, — мычит Чонгук. Он уже смирился с тем, что его университетский друг больше не будет его одногруппником, но осадок все-таки какой-то остался.  

     — Я не могу бросить беременную омегу одну в больнице. Она поздний ребенок, ее родители слишком стары и больны, чтобы перебраться сюда и смотреть за ней.  

     — Я понимаю. Кстати, ты выглядишь очень классно сегодня. Неужели, это в честь ухода в академ?  

     Чимин отклоняется от стола и осматривает себя с ног до головы.  

     — А, это… Решил, что в больницу приеду так. У меня еще букетик в машине лежит, на всякий случай.  

     — Расстарался, прям жуть.  

     Чимин на это лишь смеется и продолжает рассказывать о своей жене. Чонгук видел ее пару раз, вместе они не тусуются, да и времени как-то не было: у нее — беременность, у него — учеба и мысли о Тэхене. Он уверен, что она замечательная, и Чимину очень повезло. Или же все-таки повезло именно ей? Он еще не определился.  

     — У тебя уже закончились пары? — спрашивает Чимин и ненароком поглядывает в свой телефон, — Пообедаем? Как никак, это мой последний на ближайший год обед в стенах университета.  

     — Конечно, я как раз за этим тебя и ждал.  

     Чимин сегодня непозволительно щедр, раз сам вызвался принести еду. Обычно, он не промышляет подобным, предпочитая его компанию, но сейчас это кажется странным, пока он смотрит на далекую спину друга, раскладывающего по подносам еду. Эти широкие плечи, укутанные в костюм, отчего-то выглядят чужими, будто они принадлежат вовсе не Чимину. Чонгук отворачивается и опускает взгляд. Теперь с ним будет постоянное чувство одиночества и, спустя год его академа, они больше не разделят посиделки на парах.  

     Чонгук старательно гасит в себе эти неприятные эгоистичные чувства, пока обедает. Если Чимину так будет комфортнее, он согласен, даже если ради этого придется доучиваться в одиночестве.  

     — Чего тихий такой? Расстроился? — внезапно спрашивает Чимин, проверяя, не запачкал ли в еде свои рукава.  

     Чонгук ничего не отвечает, просто продолжает теребить котлету на тарелке.  

     — Расстроился, — подытоживает Чимин, откладывает вилку в сторону и разворачивается к нему всем корпусом, — Мы не перестанем общаться только из-за того, что я больше не твой одногруппник.  

     — Я знаю, но чувствовать себя плохо от твоих слов я не перестану.  

     — Сейчас ничего не смогу с этим сделать, — Чимин вытирает губы салфеткой и ставит грязную посуду обратно на поднос, — Но могу навестить тебя вечером. Твой будет дома?  

     — Уже уходишь?  

     — Ага, меня в больнице ждут.  

     Чонгук молча наблюдает за тем, как Чимин уносит поднос и возвращается, чтобы забрать свою кипу документов.  

     — Так твой будет дома или нет?  

     — Дома.  

     — Значит, не потусим… — Чимин на секунду задумывается, поправляя пиджак, — Но все равно приду.  

     Он обходит Чонгука и, когда тот думает, что остался один, наклоняется к нему со спины. Чонгук пугается и чувствует, как Чимин хлопает его по спине.  

     — Удачного разговора. Это меньшее, что я мог для тебя сделать.  

     — Что? О чем ты? — Чонгук оборачивается, но спина Чимина уже прошмыгнула в выход из столовой. Он качает головой, в который раз убеждая себя, что его друг совершенно неконтролируемая личность со множеством тараканов в своей голове. Позабытая на столе тетрадь без присутствия Чимина вновь становится нужной. Чонгук отодвигает поднос и тянется к ней, чтобы продолжить учебу.  

     — Я присяду? — раздается голос сзади.  

     Чонгук оборачивается и замирает. Глаза его лезут на лоб, а дар речи теряется. Перед ним стоит парень-альфа — тот самый, который в состоянии алкогольного опьянения напал на него в туалете на вечеринке Чимина. Чонгук хорошо запомнил его лицо. Так же хорошо, как и обидные слова, что он сказал. Разговаривать с ним — это последнее, что хочется делать расстроенному Чонгуку. «Чертов Чимин» — думает он и отводит взгляд в сторону, — «Решил подгадить напоследок».  

     — Можно? — повторяет свой вопрос альфа и выжидающе смотрит. Чонгук совершенно не тот, кто быстро отходит, поэтому…  

     — Не стоит.  

     — Я бы хотел извиниться перед тобой, — продолжает альфа, виновато потирая затылок, — В тот вечер я был расстроен, пьян и просто перепутал…  

     — То, что ты был пьян и расстроен не освобождает тебя от ответственности, — слишком резко говорит Чонгук. Альфа опускает голову и молчит, не смея посмотреть в ответ. Чонгук видит, что он искренне просит прощения, но клокочущая внутри обида на Чимига за его уход дает о себе знать. Он отворачивается к окну и бурчит под нос:  

     — Как можно забыть про то, что я, оказывается, бессердечная сука?  

     Альфа все еще молчит, и Чонгук смягчается, понимая, что тянуть этот бесполезный конфликт не имеет смысла. Кажется, присущая Тэхену доброта передалась ему воздушно-капельным путем.   

     — Просто знай, что напугал меня до ужаса, и больше чтобы подобного не повторялось, ладно?  

     — Хорошо…  

     — И парня того не обижай. Если он не принимает себя, как омегу, значит, на то есть причины. Постарайся показать ему, что быть омегой не так уж и плохо… — Чонгук неосознанно вспоминает все то, что для него делал и делает Тэхен, — Заботься о нем, чрезмерно не навязывайся и помогай. Он с нашего универа?  

     — Спасибо, — бормочет парень, — Нет, он его уже закончил.  

     Чонгук удивленно кивает. Он и не думал, что вообще когда-либо встретит омегу мужского пола. В тот день, на вечеринке Чимина, это был первый и последний раз. Было бы здорово, если бы этот парень учился с ним в одном универе. Наверное, они могли бы подружиться, имея столько общего за плечами.  

     — Могу я узнать твое имя? — интересуется альфа, подсаживаясь.  

     — Я помолвлен, — Чонгук с лицом лица показывает ему кольцо на пальце и улыбается, — Так что обойдешься. Лучше иди к своему ненаглядному.  

     Обиженный парень уходит, а Чонгук смотрит ему вслед и улыбается. Все-таки есть что-то правильное в том, что он выслушал извинения. Чимин пусть и делает все резко, не обдумав, но в действиях его скрывается настоящие ответственность и забота. Даже сейчас, когда, казалось бы, их перестал связывать универ, Чимин не отвернулся и подбросил ему напоследок такой вот подарок. И как он мог подумать, что тот оставит его насовсем? От Чимина ведь невозможно избавиться. По телу расплывается небывалая легкость, и теперь Чонгук на мгновение уверен, что будет вспоминать обо всем этом только с улыбкой.

     ***

     Квартира встречает его уютом: на кухне тихо работает телевизор, шкварчит сковородка и бремчат чашки. От мыслей, что Тэхен ждал его с учебы и готовил обед, тепло разливается по телу. Чонгук улыбается, кидает рюкзак на тумбу и проходит по коридору. В воздухе приятно пахнет только что приготовленной едой, и он невольно вспоминает, как тайком проник сюда в сорокалетие Тэхена, чтобы приготовить ему завтрак. Теперь все по-другому. Тэхен частенько сам готовит, если не занят работой, а он не боится запретов отца и прочих вещей. Они максимально открыты друг с другом, и морально готовятся стать чем-то большим вместе.  

     — Хен, я очень соскучился. Поможешь мне снять напряжение?   

    Из кухни раздается кашель, и Чонгук смеется, заглядывая через проем. Тэхен, стоящий в синем фартуке у плиты, зыркает на него и в несогласие машет испачканной в масле лопаткой.  

     — Сначала надо поесть, не зря ведь я старался.  

     — Но я уже поел с Чимином в университете… — дуется Чонгук и крадется к Тэхену. Тот тяжело вздыхает, отворачивается обратно к плите и молчит. Чонгук понимает, что он расстроился, но в этом ведь нет его вины.  

     — Хочешь, я тебя покормлю? — Чонгук обвивает Тэхена руками, прижимается щекой к его потрепанной домашней пижаме и вдыхает любимый запах. Он заполняет легкие, погружает в негу и заставляет забыть обо всех проблемах и страхах. Сколько раз на протяжении всей жизни Чонгук обнимал хена, чтобы забыться, — не сосчитать, но каждый такой миг он помнит и по сей день. Ему не хочется его отпускать, никогда.  

     — Моя спина не железная, солнце, — шепчет в макушку Тэхен, и Чонгук приходит в себя. Он почти уснул, повиснув на своем альфе, — настолько ему стало комфортно в родной обстановке. 

     — Прости.  

     Чонгук отходит, но Тэхен откладывает лопатку и притягивает его обратно, заботливо обнимая. Кажется, он все понимает.  

     — Случилось что-то, что выбило тебя из колеи?  

     — Угу, — бурчит Чонгук и обнимает в ответ. У них нет друг от друга секретов, — Чимин ушел в академический отпуск.  

     — В этом же нет ничего плохого. У него скоро родит жена, ему надо о ней заботиться.  

     — Я знаю, но продолжаю грустить. Еще и парня того встретил…  

     Тэхен в недоумении смотрит на Чонгуку, выжидая более подробного рассказа.  

     — Ну, того, с вечеринки Чимина, который напал на меня в туалете.  

     — Та-а-а-ак, — Тэхен отходит, — И что? Что он сказал?  

     Чонгук даже через запах вкусного обеда может почувствовать, как воздух на кухне наполнился кислым и терпким запахом. Тэхен недоволен, и от этого мурашки бегут по спине.  

     — Он попросил прощения, только и всего.  

     — Точно? 

     — Точно.  

     По лицу Тэхена видно — сдается. Но Чонгук и правда не врет, зачем ему это? Если бы тот парень действительно попытался что-нибудь предпринять, он бы еще подумал, потому что не хочет вынуждать Тэхена злиться по таким пустякам. Ему нравится нежный и добрый хен, которого можно уломать поиграть в приставку, поваляться в кровати до полудня в выходной и растрогать приготовленным завтраком.  

     — Ты чего так смотришь? — спрашивает Тэхен и смотрит на него внимательно сверху вниз.  

     — А как я смотрю?  

     — Будто я — все для тебя.  

     Чонгук улыбается, гладит его спину трепетно, передавая тепло, которое чувствует в данный момент, и только потом неспешно отвечает.  

     — Мои переживания и проблемы уходят, когда слушаю тебя, когда вижу тебя и чувствую твой аромат. Мама говорит, что мои глаза превращаются в космос, стоит мне лишь украдкой взглянуть на тебя.  

     Тэхен не сдерживается и смеется, крепче сжимая объятия. Чонгук не видит выражение его лица, когда тот отворачивается, но может видеть его покрасневшие кончики ушей. Это смущение — так по детски, — но это действительно то, что он любит в Тэхене.  

     — Не знаю, никогда не замечал, — шепчет Тэхен, и Чонгук вынуждает посмотреть на него, укладывая свои ладони на его щеки.  

     — А сейчас? Посмотри внимательно.  

     Чонгук выжидающе смотрит глаза в глаза, не опускает рук и едва заметно гладит шершавую недобритую кожу хена пальцами. Тэхен млеет и не отводит взгляда. Его руки скользят ниже, к талии, и Чонгук улыбается, чувствуя себя так правильно и по-настоящему счастливо. Их взгляды прикованы друг к другу, и тела, будто пришиты красными нитками. Чонгук тянет лицо Тэхена на себя и дарит невесомый поцелуй в нос.  

     — В твоих глазах сейчас тоже космос.  

     — Вот как… — тихо отвечает Тэхен сквозь улыбку и касается шеи Чонгука, притягивая его еще ближе, — Иди сюда, моя маленькая вселенная.  

     Чонгук прикрывает глаза и чувствует его губы на своих.

     ***

     Угрюмые тучи расступаются, давая свободу лучам осеннего солнца. В их свете золотом блестит купол часовни, что стоит на берегу залива и своими белесыми стенами принимает буйство морского прибоя. Очищенный до блеска колокол под священным сводом плавно качается. Старый человек стоит рядом и вдыхает раннюю свежесть. В руках у него ведро и мокрая тряпка.  

     — Отец, утренние пения ещё не скоро, почему ты так рано проснулся? — мальчишка заинтересованно смотрит и, когда замечает начищенный колокол с ведром, ступает вперёд, — У нас будут гости?  

     — Мальчик мой, — вздыхает отец и продолжает смотреть, как разбиваются о берег буйные волны, — Здесь так давно не проводили праздники, а уж тем более свадьбы.  

     — Свадьбы?  

     — Последний раз был лет тридцать или сорок назад. По такому случаю я просто обязан был встать с постели.  

     — Отец…  

     — Сюда скоро приедет много людей, будет свадьба.