Найрин Кандрос старательно отслеживала своё поведение и настроение. Омега — мрачное место, и несмотря на то, что у неё самой есть надёжная поддержка, но стоит лишь дать хоть какую-то слабину — и сразу же найдётся кто-то, кто попробует проверить, не стала ли ты достаточно мягкой, чтобы от тебя избавиться.

       Но слава духам — кажется, в ней ничего не изменилось настолько, чтобы кто-то что-то понял. По крайней мере, все молчали и не было никого, кто попытался вновь бросить ей вызов. Впрочем, никто не мог бы ничего сказать и по Арии — её лицо оставалось бесстрастным, как и прежде… Но только тогда, когда рядом с ней был кто-то ещё, кроме самой Найрин.

       Стоит им остаться вдвоём, вместе — и взгляд королевы Омеги моментально становится мягче — чудо, которое не удавалось увидеть никому, кроме Кандрос. Взгляды азари были жаркими, стоны — громкими, а тело под когтистыми пальцами и длинным языком турианки — невероятно податливым. Кто ещё мог знать Арию — такой? Если кто и был — молчали, как молчала и сама Найрин. Незачем рассказывать об этом, незачем кому-то знать, как впиваются в толстую турианскую кожу изящные сильные пальцы, как с хриплыми, совершенно чудесными переливами звучит низкий голос, выговаривая «Обними вечность…», как заволакивает глаза любовницы непроглядной, но совершенно нестрашной чернотой и как после этого два дыхания сливаются в одно, а чувства и ощущения накрывают с головой, делятся всей полнотой на двоих, захлёстывая и унося волной дивного экстаза…

       И только королеве Омеги было позволено знать, как теплеет взгляд, как становится ниже голос, моментально обретая бархатистую глубину и раскатистые мурчащие нотки, как подрагивают мандибулы в моменты нежности, как с тихим стоном вырывается выдох, когда ровные белые зубы прикусывают нежную кожу шеи. Ария ценила это — не меньше, чем ценила и молчание, что тоже было общим, одним на двоих.

       Найрин никогда не скажет Арии, что даже будучи влюблённой, та не перестаёт излучать опасность — словно ты находишься вместе с грозным хищником, который тебе доверяет, но его когти и зубы всегда остаются острыми. Ария никогда не скажет Найрин, что настоящая, действительная хищница, будучи влюблённой, становится настолько нежной, что её когти и острые зубы, способные моментально проткнуть кожу азари, ни разу не причиняют вреда — даже в моменты страсти, и словно становятся способными приносить только удовольствие… Но лишь для неё одной.

       Кто знает — если бы они не молчали об этом, может, их отношения продлились бы дольше?