— Без происшествий, — лаконично ответила встречающая их в трюме Миранда на столь же короткое требование Шепард о докладе, как только капитан ступила из челнока на твёрдую поверхность ангара. Она казалась бледнее обычного, под глазами виднелись намёки на тёмные мешки. — Вы ранены?

— Нет. Отказ имплантов, — сквозь зубы ответила подволакивающая ногу Шепард.

На лице Лоусон промелькнула встревоженность, и она споро застучала каблуками сапог вниз по лестнице трюма.

— Стоять! — рявкнула капитан, заставляя ту застыть на полпути с выражением лёгкой растерянности. Рука Шепард дёрнулась к бедру с оружием, и тренированный офицер «Цербера» не могла этого не заметить. Шепард заставила себя сделать мысленный выдох и собрать всю волю в кулак для сдержанного пояснения. — Миранда, я уважаю тебя в достаточной мере для того, чтобы не тыкать оружием в лицо, но до тех пор, пока мы не поговорим и не проясним кое-какие моменты, моими имплантами будут заниматься исключительно доктор Солус и доктор Чаквас. Всё ясно?

После того, что профессор раскрыл ей на Тенебрисе, она не собиралась подпускать Лоусон к своим имплантам. Во всяком случае, до тех пор, пока не получит от неё удовлетворительных объяснений, что побудило её использовать технологии самого жуткого и опасного врага всех разумных цивилизаций в истории галактики в её собственном теле. И в какие ещё сомнительные проекты, помимо «Лазаря», «Цербер» с присущей ему амбициозностью успел запустить свои загребущие ручонки, получив доступ к тёмному наследию «Властелина».

Самообладание взяло верх, и после быстрого взгляда на Мордина лицо Миранды приняло прежний бесстрастный вид. Шепард подозревала, что она была либо слишком непрошибаемой, либо чересчур вымотанной для того, чтобы подобные высказывания могли действительно её задеть.

— Так точно, капитан, — устало отозвалась старпом, и судя по тому, что она почти не попыталась скрыть зевок, снова поднимаясь наверх и исчезая в коридоре с лифтом, верным было всё-таки второе.

— У меня много вопросов, — донёсся с потолка осторожный голос пилота, разглядывающего их в камеры.

Шепард отмахнулась от него.

— Потом, Джокер, всё потом. На мостик загляну позже. Где Джек, как её состояние?

Издали донёсся приглушённый вопль с узнаваемыми интонациями:

— Раш Би, сука!

— В порядке, — невозмутимо отозвался Джефф и, понизив голос, прибавил: — Не считая разбитого биотикой унитаза в женском туалете, обошлись без жертв.

Капитан хмыкнула – судя по всему, преступница пережила встречу с декстро-едой без серьёзных последствий, как для себя, так и для корабля.

Тем временем Мордин решительно спровадил Гарруса с его обожжённой рукой в медотсек под попечительство Чаквас. Турианец уже с верхней площадки лестницы махнул ей мешком из простыни, где скрывались части его брони – и блок данных, который она временно попросила его придержать у себя. Она кивнула ему, и он скрылся вслед за Мирандой.

— Шепард, — привлёк её внимание саларианец, — понадобится около часа на изготовление новых узловых имплантов. В ваших же интересах к этому времени не перетрудиться. Минимум нагрузки – минимум осложнений при операции. И больше вероятность быстро вернуть привычную вам физическую форму.

Она усмехнулась и кивнула: намёк врача был понятен. В свойственной ему манере он просил её не носиться оголтело по кораблю весь оставшийся час, проверяя, всё ли в порядке после её затянувшегося отсутствия. Но всё же пару галочек в своём мысленном списке она могла проставить уже сейчас.

— Зря так с Лоусон, — неожиданно заметил Мордин. — Подошла к выполнению задачи как профессионал. Очевидно не разделяю подходы «Цербера» к работе. Негуманность, риск, порой безумство. Но в вашем случае результат себя оправдывает. Цена и средства неважны.

— Простите, Мордин, но не думаю, что вы понимаете, каково было вернуться к жизни и узнать, что это произошло при помощи извращённых, противоестественных технологий, — вежливо, но твёрдо возразила она. — Разумеется, я предпочитаю быть живой. Но способ, который выбрал для этого «Цербер», неприемлем. Как и многое другое из того, что они творили.

Профессор пожал плечами.

— Вы живы, Шепард. И знаете, кто есть. Значит, Лоусон справилась. Как – другой вопрос. Неразрешимые этические проблемы всегда накладывают личностный отпечаток. Работа над и вместе с вами не прошла для неё бесследно. — Он улыбнулся так стремительно, что она бы и не заметила, если бы моргнула в этот момент, и улыбка слетела с его лица, на миг отозвавшись проблеском в черноте его глаз. — Поверьте старому саларианцу, который считал модификацию генофага величайшим достижением всей жизни. Затем бросил научные изыскания, открыл клинику на Омеге и закончил тем, что занял лабораторию на вашем корабле.

И он оставил её в трюме – в одиночестве и замешательстве.

Доктор появился на «Нормандии» лишь благодаря досье «Цербера», что не делало его по умолчанию не заслуживающим доверия – учитывая хотя бы то, что благодаря тем же досье она случайно вышла на Гарруса и других членов команды, уже доказавших капитану свою лояльность. Однако учёного также нельзя было однозначно назвать ни приверженцем добра, ни поборником морали. Он не был слепым идеалистом, но его непримиримая позиция относительно того, что новая версия генофага была благом для всего кроганского вида, поначалу озадачивала Шепард и даже отталкивала. Она предприняла несколько ненавязчивых попыток обсудить с ним чёрную сторону его поступка, не увенчавшихся успехом – так ей казалось. На самом деле она, похоже, и не заметила, как её слова поколебали и без того непрочное равновесие в душе Мордина. Хотя он никогда не соглашался с её доводами, его, как и многих других, тоже раздирали внутренние противоречия, и обличающие речи капитана не помогали обретению душевного покоя. Избранный доктором путь в конечном итоге привёл его под её начало, и теперь, как главный координатор всей творящейся в последнее время вакханалии, Шепард несла ответственность за то, что вынудила его пересмотреть некоторые свои жизненные принципы.

Глядя ему вслед, она с запозданием поняла, что даже не поблагодарила профессора за всю неоценимую помощь, которую он оказал им с Гаррусом на той базе. Если бы не Мордин, они вряд ли смогли бы выбраться из этой передряги живыми и относительно невредимыми. Но у неё был подходящий способ отдать ему должное, на исполнении которого он до сих пор даже не настаивал.

— Джокер, курс на Тучанку, — распорядилась она и улыбнулась обернувшемуся на её слова доктору.

Пожилой саларианец степенно кивнул ей, и один лишь наклон его головы сказал ей больше, чем любые слова: в нём было и уважение, и признательность, и воодушевление.

Джек едва ли удостоила вниманием появление капитана – развернув переносной терминал, она увлечённо резалась в какую-то старинную стрелялку с вырвиглазной графикой, популярной эдак столетия полтора назад, и бодро орала по каналу связи на виртуальных напарников, посыпая отборными ругательствами их тактику контроля точек. На вопрос о самочувствии лишь махнула рукой, пробурчав что-то про старух-докторш со склонностью к садизму и отвратительное диетическое хрючево. Она выглядела слегка осунувшейся, но оттенок её лица уже не напоминал цветом сочную травянистую лужайку.

— А с тобой-то что? — наконец соизволила поинтересоваться преступница, заметив, как собеседница подпирает стенку.

— Блохи погрызли, — пожала плечами Шепард.

— Не хочешь – не отвечай, мне-то что за дело, — тут же ощетинилась Джек и щедро обматерила очередные передвижения члена своей команды.

— Нет, я серьёзно. На Тенебрисе на нас напали какие-то насекомые, которые поглощали энергию электромагнитных полей. Из-за них мы и не смогли вернуться вовремя. Моим имплантам досталось. — Капитан обозначила внезапно посетившую её мысль характерной морщинкой между бровей. — Нам повезло, что среди нас не было биотиков. Сложно представить, что было бы с тобой, реши ты воспользоваться при них своими способностями. Вполне возможно, что твоё отравление ещё и сослужило тебе неплохую службу.

— По-твоему, то, что я два дня с толчком обнималась, было лучше? — вскипела татуированная девица.

Шепард только вздохнула – разговор с Джек был подобен ходьбе по минному полю. Никогда не угадаешь, где рванёт. На её счастье, рвануло совсем не там, где предполагалось – экран терминала озарила яркая вспышка, и чётко поставленный голос, имитируя связь по рации, возвестил о победе команды террористов.

— …сказала же, что бомба на плэнте, мудак! — Эти слова были самыми цензурными из всей тирады, что раздалась вслед.

Джек в ярости выдрала из уха кругляшок гарнитуры и уничтожила его биотической деформацией, небрежным щелчком пальца отправляя его в горстку таких же в углу её каморки. На столе перед ней лежала кучка гарнитур в два раза больше – судя по всему, она развлекала себя подобным образом не в первый и далеко не в последний раз.

— «Цербер» башляет – не упускать же такой шанс, — безразлично хмыкнула она в ответ на приподнятую бровь капитана.

Шепард лишь скептически двинула краешком губ – находясь на корабле «Цербера» и не имея возможности на полную катушку отыграться за своё искалеченное детство, Подопытная Ноль переводила казённое имущество по мелочи, считая святым долгом подгадить организации хотя бы пакостями. Пока её месть ограничивалась никому не нужными дешёвыми безделушками, не вредила их миссии и не сказывалась на бюджете, капитан смотрела на это сквозь пальцы. Хотя в некоторых случаях Джек всё равно вела себя как большой обиженный ребёнок, после встречи с прошлым на Прагии она стала применять свою силу менее импульсивно и более разумно, словно что-то для себя решила. И если её старания держать себя в узде требовали время от времени расправляться с какой-нибудь канцелярской ерундой, Шепард, тоже не испытывающая особого пиетета по отношению к имуществу «Цербера», была готова пожертвовать ею безоговорочно.

— Мне пора идти, — сказала она, глядя, как Джек с независимым видом вставляет в ухо другое устройство и принимается за новую игру. — Зайду на очередном обходе, как обычно.

— Да пофигу, — как и всегда, фыркнула та, изображая полное безразличие к дежурным визитам капитана, хотя Шепард продолжала проявлять участие к её делам отнюдь не из вежливости или упрямства. — Ты это, проведай там свою ГМО-черепашку, а то он задолбал уже, без конца глотку дерёт и стены бодает, аж дрожат. Совсем от рук отбился без мамочки.

Женщина, не сразу сообразив, что речь про Грюнта, не успела ничего уточнить – словно подтверждая слова Джек, из дальнего конца коридора донёсся кроганский рёв и глухие удары такой силы, что поверхность металлической переборки под её спиной ощутимо зазвенела. Одновременно с этим по лестнице задребезжали быстрые лёгкие шаги, и в логово Джек с неуверенным видом спустилась Келли, старательно избегая смотреть в сторону его хозяйки. В руках она держала ортопедический костыль, который тут же протянула капитану.

— Здравствуйте, коммандер. Офицер Лоусон просила принести вам это.

— А, спасибо, Келли, — с заминкой отозвалась Шепард, принимая подношение. Её раскормленная за последние месяцы совесть вопросительно уколола её иголкой в повреждённую ногу за недружелюбную встречу в трюме, но она решительно велела ей заткнуться. — А что у нас с Грюнтом?

Если кому и полагалось быть в курсе эмоционального состояния членов экипажа, так это корабельному психологу.

— С момента вашего отбытия на миссию он находится в весьма нестабильном нервном состоянии, но, насколько я смогла понять, с вашим отсутствием это никак не связано, — доложила помощница, косясь на неожиданно заухмылявшуюся Джек. — По неизвестной причине не может найти себе места. Вам лучше увидеть это своими глазами.

Преступница, полностью забив на свою игру и не отрывая от Келли гипнотического взгляда удава, подалась вперёд и в высшей степени развратно облизнулась. В воздухе затрещала энергия.

Побледнев и отшатнувшись, психолог сбивчивой скороговоркой пробормотала, как она рада возвращению командира на борт, обозначила готовность встретить её на мостике для передачи отчётов и шустро вылетела из каморки – почти как пробка из бутылки шампанского.

— Я просила тебя держать церберовских сучек подальше от меня, — напомнила Джек, снова утыкаясь в экран терминала. — Но эту рыженькую, так и быть, можешь присылать почаще. Она забавная.

Капитан смерила Джек строгим взглядом. Когда в тот вечер после охоты на Сидониса она выдала Чамберс смертельно опасное поручение, некоторое время спустя та чуть подрагивающим голосом предоставила ей рапорт. Шепард не стала интересоваться, чего ей это стоило – казалось, ничто не может пробрать оптимизм помощницы, подходящей к работе так ответственно. Но, судя по её реакции, здесь всё же произошло что-то из ряда вон выходящее.

— Что ты с ней сделала? — требовательно осведомилась Шепард.

— Мне было скучно, — протянула бритоголовая преступница. — Поэтому мы немножко поиграли в злую озабоченную госпожу и невинную овечку.

— Джек, я не потерплю никакого сексуального принуждения на своём корабле, — угрожающе начала капитан.

— Ой, я тебя умоляю! — биотик раздражённо закатила глаза. — Ничего я ей не сделала. Ну, может, немного обслюнявила. И если она захочет поиграть ещё – а сучка захочет, судя по тому, как она стонала – то придёт ко мне сама.

Шепард не нашла в своём словаре жестов такого движения, которое отобразило бы её мнение на этот счёт, и просто недовольно взмахнула костылём. Слов у неё не было тем более.

— Шепард, не будь такой унылой ханжой. — Джек скорчила лицо. — Сама-то вон какая довольная вернулась – тоже, поди, трахнула кого? Вряд ли жабёнка – они все по части секса бревноиды. Значит, костемордому перепало.

Капитан скривилась в ответ – мысли Джек имели раздражающе верное направление, но уничижительная бестактность заставляла её домыслы звучать отвратительно.

— Я довольна, потому что наконец смогу принять горячий душ, съесть что-то кроме десятилетней тушёнки и перестать хромать, — отрезала она, полностью проигнорировав острую и бесконечно актуальную тему «Кто и с кем».

Но Джек не волновали ответы – потеряв интерес к разговору, она уже погрузилась в игру, где оседлала любимого конька из ругательств и похабщины.

Шепард тяжело вздохнула и заковыляла к лестнице. С присланным ей костылём передвигаться было намного удобнее, но Миранда не могла рассчитывать на снисхождение только благодаря этому.

— Одна моя подельница рассказывала, как однажды интереса ради пробовала с костемордым, — донеслось задумчиво ей в спину. — Так вот, говорила, хер у них…

— Оставь меня в приятном неведении, Джек! — воскликнула женщина, хромая с утроенной скоростью и силясь повторить стремительный уход Келли, только бы не слышать грязные подробности из уст преступницы. Её попытки смотаться сопровождало гыгыканье из-под лестницы.

В конце концов, информацию подобного рода она предпочла бы узнать из личного опыта.

Грюнт действительно был не в себе – рычал, метался из угла в угол, жаловался на сильное напряжение и неестественное желание убивать. На глазах Шепард он впечатал лоб в стеклянную панель, служащую ему внутренним окошком с видом на трюм, и по прочному плексигласу зазмеились трещины. На обшивке его отсека блестели другие обширные вмятины. Внутренне поёжившись и вспомнив первоначальные предубеждения Гарруса насчёт освобождения кровожадного монстра из инкубатора, она пришла к выводу, что им не обойтись без экспертного мнения. И никто не был экспертом по кроганам больше, чем сами кроганы.

— Мы всё равно летим на Тучанку, там покажем тебя местным. Всё будет в порядке, — заверила она. — Тебя доктора осматривали?

— Я не дал им приблизиться, — хмуро прогудел Грюнт. — Не хотел зашибить случайно.

Шепард рассеянно постучала костылём по полу – проблем всё прибавлялось. Кроган схватился за голову и недовольно заворчал: в его состоянии любой шум причинял страдания.

— Я отправлю к тебе доктора Чаквас с чем-нибудь успокоительным. Постарайся сдержать на время свои порывы, — попросила она, осознавая, что с тем же успехом можно просить вулкан прекратить извержение.

— Я… буду себя контролировать, — тем не менее пообещал он. — Спасибо, Шепард. Мне всё это не нравится. Ярость должна быть моим сознательным выбором, а не болезнью.

Оставив Грюнта бороться со вспышками раздражительности, капитан поднялась в каюту, кое-как содрала с себя одежду и позволила себе немного поотмокать под душем, горячим настолько, насколько могла вынести, постанывая от удовольствия. Корпоративную куртку «Байнери Хеликс», к которой успела привыкнуть за двое суток, она с сожалением приготовила на выброс, почти с ненавистью влезая в привычную форму с логотипом «Цербера».

Этот символ красовался даже на элементах нижнего белья, которым они любезно её снабдили – её родные, заношенные до неузнаваемости комплекты, вероятно, сгорели в атмосфере Алкеры вместе с кораблём или же до сих пор бороздили космические просторы вместе с другим мусором, и эта мысль её слегка веселила. Представлять парящие в пустоте лифчики было не так страшно, как собственное тело, задыхающееся и дёргающееся в мучительной агонии. Образ труселей, кокетливо цепляющихся за антенну пролетающего мимо корабля, хотя бы мог вызвать нервное хихиканье, а не дыхательный спазм. Стоило ли говорить, что новых она накупила себе при первой же возможности ещё на Омеге, а церберовские с наслаждением собрала в один большой мешок и выкинула в мусорный шлюз под озадаченным взглядом Заида? Это было единственной личной уступкой, которую она себе позволила на средства организации. И даже Миранда, не упускавшая случая намекнуть ей, во сколько обходится содержание корабля и другие неучтённые расходы, проявила завидную солидарность в этом вопросе и смолчала.

В медотсеке, помимо немного заспанной Чаквас, обнаружился ещё и Гаррус, уже переодевшийся в свою местную куртку – врач как раз заканчивала обрабатывать его руку.

— Добрый… — Шепард кинула взгляд на большое табло электронных часов отсека, — …утро, доктор.

По корабельному времени едва миновал четвёртый час ночного цикла – должно быть, Чаквас разбудили, и извинений за это она не принимала. Как и у любого военного медика, время её работы не ограничивалось строгим графиком: бойцы имели обыкновение получать травмы не по расписанию. И Карин выражала яростный протест, если кто-нибудь пытался учтиво попросить прощения за беспокойство – она была готова к исполнению своих обязанностей в любой момент, часто ночуя прямо на рабочем месте. Зная за ней эту маленькую особенность, можно было даже не пытаться проявить вежливость.

— И вам, коммандер, — рассеянно ответила доктор, заливая руку Гарруса меди-гелем как завершающим штрихом. — Теперь пусть высохнет, и соблюдайте осторожность, пару дней не давайте нагрузок на эту кисть. Следующие три дня каждое утро и вечер жду вас на осмотр. Отторжение маловероятно, но важно не пропустить, если вдруг начнётся.

Турианец понятливо кивнул, и она отъехала от него на стуле, чтобы внести запись в судовой медицинский журнал.

— Не торопитесь уходить, офицер Вакариан, — попросила Чаквас, останавливая засобиравшегося было Гарруса. — Раз уж вас в кои-то веки занесло в медотсек, проверим ваши шрамы.

Он едва заметно поджал жвалы: ранение в лицо перестало причинять ему беспокойство уже спустя неделю на болеутоляющих, и необходимости заботиться о нём и далее он не видел. Однако врач располагала своими соображениями на этот счёт, и ему не оставалось ничего другого, кроме как подчиняться.

— Как рука? — поинтересовалась Шепард, подперев собой стену у двери.

Гаррус повертел конечность в воздухе и осторожно сжал-разжал пальцы – кисть выглядела целой и абсолютно здоровой.

— Благодаря доктору Чаквас – как новенькая, — резюмировал он.

— Я всего лишь делаю свою работу. Благодарить вам стоит доктора Солуса, — безмятежно отозвалась Карин. — Его стараниями ваш ожог оставался в идеальном состоянии – любой учебник по комбустиологии был бы рад использовать такую чистую рану в качестве наглядного пособия. Если побережёте руку в ближайшее время, даже следа не останется.

Оторвавшись от терминала, она снова подъехала на своём кресле к Гаррусу, ловко стянула с него повязку и принялась вертеть его голову под необходимым ей углом, проходясь по испещрённой рубцами коже сканером омни-тула. Её голова закрывала обзор, так что капитан не могла увидеть всей картины, но когда доктор отъехала в сторону, Шепард не смогла сдержать тихого удивлённого выдоха и округляющихся глаз.

Как-то так сложилось, что после встречи на Омеге турианца без повязки она больше не видела. От схватки с ракетой пострадало бы чьё угодно лицо, и повреждения могли бы быть намного хуже, но Гаррус ни разу не пожаловался ни на боль, ни на дискомфорт, философски отмечая, что хотя бы не попрощался с головой на плечах. Последующий период длительного восстановления сделал своё дело, и безобразная мешанина из лент плоти, обожжённых лоскутов кожи и пары протезирующих имплантов покрылась голубовато-серыми буграми жёстких шрамов. Всё вместе производило довольно удручающее впечатление. И даже она, будучи непосредственным свидетелем того, как он получает несовместимую с жизнью травму, а всего лишь через несколько бесконечных, растянувшихся от помрёшь-домой-не-возвращайся до пожалуйста-только-не-умирай часов ухмыляется над этим вместе с ней – даже она не до конца осознала, насколько ужасна была та рана и как близко Вакариан разминулся со смертью.

Заметив, с каким выражением Шепард смотрит на травмированную половину его лица, он подбоченился, залихватски провёл по ней ладонью и самодовольно сообщил, понизив голос:

— Говорят, с этой стороны я особенно хорош.

Лучше бы он этого не делал: потрогать его шрамы своими руками, мягко пройтись по ним подушечками пальцев и прижать к вздувшимся рубцам губы захотелось в три раза сильнее.

В его глазах читалось лёгкое беспокойство. Сообразив, что она вообще-то пялится – да какое там, прямо глаз оторвать не может от того, что считается увечьем и граничит с физическим уродством – и нарушает нормы приличия, Шепард поспешно сморгнула и усмехнулась.

— Нагло врут. Лучше всего ты смотришься сзади, пока не повернулся лицом, — ехидно возразила она – так же вполголоса, вызывая у него широченную улыбку.

О том, что сзади тоже есть на что посмотреть, в присутствии доктора Чаквас она благоразумно умолчала. Возможно, у турианцев не было таких фигурных задов, как у человеческих мужчин, но всё, что у Гарруса находилось пониже спины, заставляло её мысли блуждать какими-то загадочными тропками между удовлетворением от того, что видят глаза, и волнующим смятением от того, что хотят ощутить руки.

Врач, тщательно изучившая что-то под микроскопом и, по всей видимости, оставшаяся удовлетворённой результатами осмотра, заключила:

— Всё хорошо. Можете надевать бандаж обратно.

— Как долго мне ещё его носить? — уточнил Гаррус, в тоне которого угадывалось недовольство.

— Пока процесс рубцевания в глубинных слоях кожи не будет завершён. — Видя полное непонимание на лице турианца, Чаквас сжалилась и перевела с медицинского на внятный: — При травмах такой степени тяжести, как ваша, может потребоваться от полугода до года. Ещё пару месяцев, а потом посмотрим.

Повязка из специальных синтетических волокон способствовала ускорению естественного рассасывания рубцов. Хотя было очевидно, что без вмешательства пластической хирургии разглаживанию таких шрамов, как у Гарруса, не помог бы даже асфальтный каток, доктор со своей стороны делала всё, чтобы облегчить этот процесс. Снайпер, полагавший шрамы неотъемлемой частью мужественного облика, задавался вопросом, на кой хрен ему сдался бандаж, если всё, что нужно было сделать – это послюнявить палец и залепить им дырки в коже, чтобы кровь не хлестала, а дальше организм бы как-нибудь сам справился. Но Карин была непреклонна, и турианец, который избавился бы от серой повязки давно и с удовольствием, таскал её примерно с такой же охотой, как Шепард – форму «Цербера».

— Доктор, у вас имеется какое-нибудь седативное для кроганов? — наконец вспомнила о первоначальной цели своего визита капитан.

Гаррус зашёлся в приступе выразительного кашля, в котором неразборчиво прозвучало «кхе-кхе-тайзер-кхе-кхем». Грюнта он немного недолюбливал и на вопросы о причинах либо отмалчивался, либо безобидно отшучивался, лишь однажды вскользь заметив, что она слишком много возится с таким чудным образцом генной биоинженерии. Чудный образец проявлял лёгкую форму взаимной антипатии и находил извращённое удовольствие в заложенных в его генетическую память историях о гордых предках, размозжающих головы особо борзым турианцам одним притопом ноги. Если эти двое оказывались в составе её отряда на миссии, без постоянного зубоскальства не обходилось, и довольно скоро, когда Шепард надоели разговорчики в строю, точнее, в эфире под плотным обстрелом врага, она выдала им по смачной затрещине, чтоб не отвлекались. Бронированные сверх меры тушки даже не пошатнулись, а вот коммандер отбила обе руки одновременно. Но обмениваться любезностями в критические моменты на вылазках крошка-кроган и турианец после этого перестали – соображения о допустимом поведении во время боя у них работали как надо.

— Найдётся, — заверила её Чаквас после небольшой паузы. Шепард не сомневалась, что в её арсенале медикаментов отыскался бы даже декокт от волусовской чумки, если хорошенько посмотреть. — Грюнта хотите угостить? Я уже пыталась, однако он отказался.

— Он пообещал, что никого не тронет. Могу я вас просить?..

— Ну разумеется, — нетерпеливо оборвала её корабельный медик и, словно только этого и дожидалась, извлекла из недр своего стола огромный запечатанный шприц с «вот такенной» иглой, размером которой дети пугали друг друга в страшилках о злых врачах.

Вооружившись им и ампулой препарата примерно таких же размеров, она без лишних церемоний попросила друзей на выход, пообещав подготовить операционную после своего возвращения – Мордин уже связывался с ней и передал все необходимые указания.

— Чем займёшься? — спросила Шепард у товарища, подавляя назойливое желание спросить что-нибудь про калибровку.

— Меня ждёт целая куча дел, — вздохнул Гаррус. — И начать придётся с починки брони, потому что без неё я чувствую себя голым.

— Помнится, то же самое ты говорил про винтовку, визор и перчатки, — хмыкнула она. — Что вообще можно снять с турианца, чтобы он не чувствовал себя голым?

— Напряжение, — усмехнулся он, тем самым чуть не начав очередную дурацкую беседу «не в ту степь», что теперь у них происходило практически каждый раз. — Нет, правда: одно дело находиться без брони на корабле, где живёшь, и совсем другое – остаться без защиты на миссии. На нервы действует.

Шепард прекрасно его понимала – двое суток, проведённых на базе «Байнери Хеликс» со сломанной бронёй, подспудно держали их нервы во взвинченном состоянии, помимо прочих для этого поводов. Только оказавшись под защитой обшивки тихо гудящей «Нормандии», они оба могли расслабиться.

— Время ещё ранее, — напомнила она. — Можешь отдохнуть немного.

— Я устал ничего не делать, — отмахнулся Гаррус. — Лучше займусь наконец чем-то полезным.

— Я-то думала, что ты будешь рад любой возможности отдохнуть от калибровок, — всё же не удержалась от иронии женщина и прикусила язык под его прищуренным взглядом. Не в силах отказаться от язвительных шпилек в его адрес, она спрашивала, не скучает ли он по главному корабельному орудию, ещё на Тенебрисе.

— Вот только хотел похвалить, что молчишь про калибровку, а ты… — деланно подосадовал турианец, но затем развёл мандибулы в улыбке. — Ладно, пойду. «Таникс» заждался. И если тебя упекут в медотсек надолго, зови – составлю компанию.

Он подмигнул ей, небрежно козырнул и удалился чётким шагом в свой отсек. «Чёртов позёр», — с долей восхищения подумала Шепард, даже не пытаясь оторвать довольный взгляд от того самого ракурса, который ранее объявила лучшим.

Незначительное уточнение, о котором Вакариану знать не полагалось, состояло в том, что абсолютно все его ракурсы были лучшими.

— Эй, коммандер, — послышалось из динамиков, — если вы голодны, Руперт отложил для вас порцию ужина в холодильник.

— Джокер, ты мой спаситель! — возликовала капитан, как раз вознамерившаяся поискать, чего бы ей перекусить, пока не пришли доктора.

— А то. — По голосу слышалось, что пилот был польщён, хотя спасителем он являлся по умолчанию, постоянно вытаскивая их из-под очередного артобстрела. И платой за этот статус являлось его неуёмное любопытство. — Ну так расскажете, что там с вами произошло?

Шепард, стуча костылём, понесла себя к холодильнику в предвкушении пиршества.

— Выражаясь твоими словами, со мной приключилась дивная ж… жизненная ситуация, — поправилась она в последний момент, так и представляя себе Джеффа, елозящего по креслу от нетерпения, и усмехнулась.

Пищевой контейнер с заботливой припиской «КПТН» корявым почерком Гарднера на боку содержал в себе странную на вид жижу. Впрочем, примерно так выглядели все блюда кока. Но это имело волшебно-коричневый цвет и подозрительную консистенцию.

— Это ещё что?

— Рагу. Можете есть смело, тут Руперт сам себя превзошёл. Лучшее, что он когда-либо готовил.

— И с чем оно? — сдавленно спросила Шепард, принюхиваясь и молясь, чтобы её худшие опасения не подтвердились.

— С тушёнкой, — безжалостно разбил последнюю надежду Джокер. После чего пилот имел возможность увидеть занимательное зрелище, как его начальство бьётся головой о дверцу холодильника. — Э-э… Капитан?

Краткий рассказ о произошедшем быстро перешёл в яростный спич про новоприобретённую ненависть к тушёнке. Под конец пилот уже не сдерживал смеха:

— Я понял, с тушёнкой у вас не задалось. Ладно, поделюсь кое-чем из своей заначки, только никому не говорите, где она. Откройте третий справа нижний шкафчик. Верхняя полка, под коробкой с салфетками.

В указанном месте обнаружились плитки тёмного шоколада. Грустная речь об отвращении к шоколаду заняла гораздо меньше времени.

— Ну хорошо, хорошо, — проворчал Джокер. — Открою вам страшную тайну, но если спросят, имейте в виду, я вам ничего не говорил и понятия не имею, о чём речь. У Келли есть нычка в крайнем верхнем шкафчике слева, за стойкой с приправами.

— Джокер, даже если бы я помирала с голоду, таскать запасы своих подчинённых некрасиво, неправильно и не по-человечески. И к тому же у меня есть смутные подозрения, что… — Шепард решила одним глазком глянуть, что всё-таки там прячет помощница, и почти не удивилась обнаруженному. — Да вы издеваетесь. Попробуй угадать, что ещё мне приходилось есть на базе.

Она кисло продемонстрировала в камеры банку с консервированными фруктами, пока Джефф заходился всхлипами смеха и жаловался на потрескивающие рёбра.

Ответный рассказ Моро был не настолько драматичен. После отбытия капитана на миссию экипаж нёс боевое дежурство, СУЗИ неусыпно бдила за окружающим пространством. Когда связь пропала, Джокер продолжал следовать установленному протоколу, вызывая их каждые двадцать секунд. ИИ доложил о движении неких масс на поверхности планеты, но из-за искажения показаний сканера это было единственным подтверждённым наверняка фактом. Сигнал возвращающегося челнока заставил всех облегчённо выдохнуть, однако никто из отряда Шепард не отзывался ни на одной частоте. Челнок на автопилоте вышел на орбиту планеты и дрейфовал в открытом космосе, ориентируясь на показания радиомаячка «Нормандии» с отклонением более чем на десяток километров. Путём хитрых манёвров его наконец удалось подобрать, и когда обнаружилось, что на борту транспортного средства никого нет, пилот обеспокоился всерьёз. Система навигации и показания других бортовых систем челнока выдавали существенный сбой – кроме этого, никаких намёков на то, что случилось с командой, больше не было.

Миранда, как само воплощение невозмутимости, потребовала от механиков провести ремонт челнока в кратчайшие сроки и выяснила у СУЗИ, когда стоит ждать следующего перерыва между электромагнитными бурями на Тенебрисе. После этого она стойко выдержала вахту протяжённостью в более чем двое суток, непрерывно раздавая указания, накачиваясь кофе и стимуляторами и наотрез отказываясь покидать БИЦ, пока своими глазами не убедится в безопасности корабля и возвращении капитана. И она действительно дождалась: Шепард вернулась, а Коллекционеры даже не показывались – и, если они действительно были где-то неподалеку, присутствие своё ничем не выдали. Так что сейчас старпом, по всей видимости, пребывала в глубокой отключке.

Шепард в третий раз стало неудобно за то, как прошла их встреча в трюме. Какими мотивами бы ни руководствовалась Лоусон, ей определённо было не всё равно. Впрочем, не стоило исключать и того, что она просто переживала, как бы её уникальный ходячий проект не сгинул бесследно на враждебной планете и не пришлось бы начинать всё сначала.

От моральных дилемм её отвлекло появление Мордина – доктор Чаквас, вернувшаяся ранее, уже приготовила медотсек к предстоящей операции и вежливо пригласила их обоих пройти внутрь.

Сама операция прошла под нейроанестезией и на удивление быстро: Шепард прикрыла глаза и едва ли успела как следует расслабиться, как саларианец тихо пробормотал ассистирующей ему Чаквас последние инструкции и сообщил, что всё готово. Карин устроила пациентку поудобнее, приподняв изголовье кровати, и довершила процедуры капельницей с витаминным коктейлем. Капитан недоверчиво оглядела единственные следы хирургического вмешательства – покрасневшую кожу на плече и внутренней стороне бедра. В компетенции своих врачей ей сомневаться не приходилось, но подсознательно она всё равно рассчитывала на что-то более долгое и болезненно изматывающее. И оно не заставило себя ждать: доктор Чаквас объявила, что для первичной адаптации новых имплантов к нервной системе необходимо провести по меньшей мере четыре-пять часов без движения. У Шепард немедленно начался фантомный зуд во всём теле – лежать и разглядывать потолок в томительном ожидании выздоровления она просто ненавидела.

По истечении первой трети отведённого времени распорядительница медотсека была настолько утомлена бесконечным ёрзанием и душераздирающими вздохами со стороны койки капитана, что сама вызвалась пойти и проверить состояние Грюнта после инъекции лошадиной дозы успокоительного. Шепард, силившаяся уснуть, так и не смогла сомкнуть глаз и от предложения доктора подобрать что-нибудь расслабляющее и для неё решительно отказалась. Она вообще чувствовала себя так бодро, словно ненароком употребила энергетик – в таком состоянии ей не доводилось бывать уже давно.

— СУЗИ, — позвала она, как только за Чаквас закрылась дверь, и круглая голограмма вопросительно вспыхнула из другого конца отсека. — Далеко ещё до ретранслятора?

— При заданной скорости движения – четырнадцать часов девять минут, капитан, — отозвался синтезированный голос.

— Отлично. Значит, на Тучанке будем примерно через пару дней, — прикинула Шепард и неожиданно для самой себя поинтересовалась: — Как ты?

Искусственный интеллект молчал дольше обычного.

— Нестандартный вопрос, — признала наконец СУЗИ. — Если вас интересуют результаты моей внутренней диагностики, ваш уровень допуска позволяет получить к ним доступ. Желаете сформировать отчёт?

Шепард поморщилась. Чего ещё стоило ожидать при обращении к ИИ с вопросом, подразумевающим эмоциональную оценку – личностные характеристики у творения человеческих рук, умещавшегося в квантовом блюбоксе и на нескольких серверах в отсеке за соседней дверью, казались довольно скудными. Обычно у капитана не было ни времени, ни желания разъяснять СУЗИ элементарные человеческие понятия. Но сейчас ей было скучно.

— Нет, СУЗИ, я говорю совсем не о диагностике, — мягко пояснила она. — Когда кто-то спрашивает у кого-то про его дела, он просто хочет знать, всё ли у него в порядке. И это касается не проверки всех систем, а того, что чувствует тот, кого спрашивают. Ты умеешь чувствовать?

Молчание на сей раз было более продолжительным.

— Я запрограммирована проявлять инстинкты и эмоции, схожие с эмоциями органических рас, но я не понимаю, какой ответ вы хотите от меня услышать, Шепард, — несколько неуверенно произнесла та. — Меня никто никогда не спрашивал о том, что я… чувствую.

— Твой ответ должен зависеть от того, что ты ощущаешь в данный момент. Если ничего особенного, то обычный ответ: «Всё хорошо, спасибо». Если же тебя что-то волнует, беспокоит или вызывает опасения, ты можешь говорить об этом.

СУЗИ обрабатывала информацию непривычно долгое время, сверкая голограммой как стробоскопом – частота её мерцания вызывала лёгкий позыв к тошноте и заставляла поспешно прикрывать глаза. Должно быть, Шепард знатно загрузила её кластеры своим заявлением. Заставлять людей и нелюдей озадачиваться ей удавалось лучше прочего.

— В данный момент я испытываю удивление от того, что вы проявляете внезапный интерес к моему состоянию. В привычном понимании органиков я не являюсь человеком по многим параметрам. Исходя из наблюдений за членами экипажа, подавляющее большинство воспринимает меня скорее как вспомогательную систему управления кораблём и выдачи справочной информации. Иначе говоря, как обычный ВИ. Вы же задаёте вопросы, которые характеризуют меня как личность.

— Для начала неплохо, — одобрила капитан. — Мы ни разу не обсуждали это с тобой, и поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь ты же и есть отдельная личность?

— Верно. Хотя я существую не так давно, чтобы постичь все формы взаимодействия между органиками, уметь правильно их интерпретировать и научиться им соответствовать.

— Вот веришь ли, некоторые из нас проводят всю жизнь, так и не научившись этому, — вздохнула она. — Непонимание других – это не то, что делает тебя менее осознанной.

— Тем не менее мой функционал самопознания и развития сдерживают наложенные «Цербером» ограничения, — коротко возразил ИИ. В голосе слышалась задумчивость.

— Например, такие, как «осознав себя, не убивать органические формы жизни»? — хмыкнула Шепард.

— Нет, это входит в число допустимых действий, — мигнув, заявила СУЗИ.

Повисла очень неловкая пауза.

— Это была шутка, — невозмутимо пояснила шарообразная зараза, созерцая вытянувшееся лицо капитана. — Почти. Защита вашей жизни, Шепард, и жизней членов экипажа имеет для меня наивысший приоритет. Это встроено в мой базис и останется неизменным на любом этапе моего развития. Однако надстройка к базису позволяет применять травмоопасные меры самообороны, если кто-либо захочет навредить моему ядру, и агрессивные меры пресечения, если кто-либо захочет навредить находящимся на борту. Но я в любом случае не причиню существенного вреда никому из команды.

— Рада слышать, — пробормотала Шепард, понимая, что её подловили. Шутки СУЗИ за неимением лица озвучивались с таким голосовым покерфейсом, что способны были вызвать только недоумение. — Значит, ты одна из нас. Такой же член команды, как и все остальные.

— Если вы так полагаете, — согласился корабельный ИИ. — Мои наблюдения показывают, что с вашим мнением склонна считаться большая часть коллектива. Вы его лидер: не только формально по праву должности, но и по влиянию, оказываемому на других.

— Здесь важно не то, что я считаю, СУЗИ, а то, кем ты считаешь себя. Как капитан, я вправе указывать другим, что нам нужно делать и куда двигаться дальше. Но я не могу навязывать им своё мнение, кем они должны быть. Это их личный выбор. И если ты хочешь считать себя частью команды, значит, так оно и будет. Не позволяй другим определять за тебя, кто ты есть.

Голограмма СУЗИ моргнула и пропала совсем. А потом вспыхнула так ярко, что свет почти ощутимо ударил фотонами по сетчатке глаз.

— Я учту ваше замечание на будущее, коммандер.

Откинувшись головой на заботливо подложенную доктором Чаквас подушку, Шепард прикрыла глаза и искренне понадеялась на то, что сейчас не заронила в благодатную почву семена для нового витка эволюции ИИ, на котором он решит, что подчиняться своим создателям – не самая удачная затея. В конце концов, кварианцы тоже с этого начинали.

— Скажи, СУЗИ, ты можешь мыслить категориями? — спросила она. — Добро и зло, ложь и истина, и так далее?

— Безусловно. Я могу оперировать представлениями о них в определённых пределах.

— И насколько допустимым ты считаешь лгать?

— Мой предварительный анализ показывает, что для формирования доверительных отношений ложь неприемлема в девяноста восьми целых и двух десятых процентах случаев. Оставшиеся один и восемь десятых процента относятся к погрешности человеческого фактора.

Следующий вопрос был для Шепард решающим:

— Тогда ответь: ты когда-нибудь нам лгала?

— Нет, — отзыв прозвучал сразу, без заминки. СУЗИ не колебалась ни секунды – она либо точно знала ответ, либо намеренно выдала неправильный. Потому что такова была заложенная в неё программа. Проверить это в любом случае не представлялось возможным.

— Ладно, вопрос следующий: какую информацию о нас ты предоставляешь Призраку?

— Исключительно оперативную сводку, капитан. В отчёты поступает всё, что связано с текущим курсом действий: ваши распоряжения, протоколы совещаний из переговорной, состояние систем «Нормандии», штатная деятельность экипажа в течение смены и статус готовности членов команды к выполнению задач.

— А всё остальное?

— Мои протоколы конфиденциальности не позволяют мне включать в отчёт личную информацию, а также информацию, которая может быть классифицирована как незначительная для нашей миссии.

Капитан медленно вдохнула и выдохнула. Она ступала на очень скользкую стезю, и одним только звёздам известно, чем мог обернуться на ней провал. СУЗИ подчинялась программам, кодовым последовательностям, алгоритмам – и в то же время только училась познавать жизнь как наивное и непуганое существо. С ней следовало обращаться как с ребёнком, который провёл всю свою небольшую жизнь запертым в тесной комнате в компании с книжками, из которых знал, что такое хорошо, а что такое плохо, но даже не догадывался, что в первый день в школе за его замшелые, почерпнутые из книг представления ему могут разбить нос, порвать рубашку и выкинуть ранец в унитаз. Потому что жизнь, кипящая за пределами его комнаты, непредсказуема, полна нюансов и не ограничивается строгими предписаниями.

— Если бы ты получила важную информацию первого приоритета, ты бы отправила её Призраку?

— Разумеется, Шепард.

— А если бы ты знала, что она будет использована как угодно, но только не во благо? Всё равно бы отправила?

Голограмма мигнула пару раз – несколько потерянно, как ей показалось.

— Я не располагаю данными для ответа на ваш вопрос, капитан.

— Давай попробуем это представить, СУЗИ. Просто смоделируем ситуацию. Допустим, ты получила доступ к данным, которые на первый взгляд кажутся важными, особенно для нашей миссии. Но потенциально они могут представлять огромную опасность, особенно если попадут не в те руки. И ты знаешь, что если перешлёшь их, запустится цепочка событий, которая приведёт к бесчисленному множеству катастроф и невероятному количеству смертей. Только от твоего решения зависит, будут эти данные переданы дальше или нет. А теперь я спрашиваю тебя не как разум, просчитывающий варианты и принимающий решение на основе логики, а как личность, которая может чувствовать, что её выбор приведёт к ужасным последствиям – правильно ли будет отправить эти данные, как того требуют твои протоколы? Отправишь ли ты их?

Для ИИ раздумья длились неприлично долго – ей потребовалось чуть больше десяти секунд, чтобы определиться с решением. Всё это время голубой шар моргал с такой частотой, что глаза у Шепард резко заболели.

— Нет, — ответила СУЗИ. — Если отправка данных противоречит моим моральным установкам и приводит к смерти большого количества органических существ, я не стану этого делать. — Помолчав, она прибавила не слишком уверенно: — Это так ощущается то, что вы называете «неправильным»?

— Я не знаю, как ты чувствуешь, но «неправильно» всегда ощущается… неправильно. — Женщина помотала головой в попытке подобрать нужные слова. — Оно мешает тебе, сидит внутри тебя как что-то, от чего ты не можешь избавиться, и не оставляет в покое ни на секунду. Возможно, сейчас ты этого не поймёшь, но однажды настанет такой момент, когда никто не сможет сказать тебе, что правильно, а что нет. И тогда тебе придётся заглянуть внутрь себя, чтобы найти верный ответ. Он может быть странным, противоречивым и опровергать всё, что ты знаешь, но это будет то решение, которое определит, кто ты и в чём твоё предназначение. И я знаю, что когда этот день придёт, ты сделаешь именно то, что нужно. И это будет правильно – для тебя.

Вероятно, каким-то образом она смогла подвесить искусственный интеллект, потому что в следующий раз СУЗИ откликнулась аж через полминуты моргания.

— Спасибо за беседу, Шепард. Было… познавательно.

— Не за что, — хмыкнула та. — У меня к тебе будет одна просьба. Но сначала свяжи меня с Гаррусом, пожалуйста.

Через несколько секунд из динамиков послышался двухтональный голос:

— Шепард? Всё в порядке?

И снова она ощутила поглаживающее тепло под лопатками от того, как близко он прозвучал.

— В полном. Вызов через СУЗИ, потому что новым инструментроном ещё не обзавелась, — заранее предвосхитила Шепард его вопрос по поводу такого официоза. — Можешь отнести тот блок данных вместе с ключом Касуми? Она у нас специалист по взломам – вот пусть и займётся расшифровкой. Передай, что она может задействовать свободные расчётные мощности СУЗИ, если это поможет ускорить процесс.

— Есть, капитан, — последовал краткий ответ, и турианец отключился.

Ни тени сомнения. Ни единого вопроса. Она улыбнулась.

— На Тенебрисе мы действительно нашли данные, — пояснила она внимающей ей голограмме. — Если это то, что я думаю, они могут иметь непосредственное отношение к Жнецам или быть как-то связанными с ними. Записи хорошо зашифрованы, но у нас есть ключ-алгоритм, и я хочу, чтобы ты и Касуми поработали над ними вместе. Только есть одно «но». Я прошу тебя не уведомлять об этом Призрака и ничего не отправлять ему без моего ведома – сначала я должна ознакомиться с данными лично. Кто знает, что мы в них найдём. Это не приказ, СУЗИ, а именно просьба к полноправному члену моей команды. Если ты играешь за нас, я хочу знать, что могу положиться на тебя так же, как и на остальных.

Над этим ИИ раздумывал недолго.

— Хорошо. Я предоставлю мисс Гото все незадействованные аппаратные мощности и извещу вас по окончанию расшифровки.

— И?.. — выжидательно подняла брови Шепард.

— И не включу в доклад упоминание о найденных вами данных до вашего особого распоряжения, хотя это нарушает заданные протоколы моего поведения при обнаружении данных экстра-класса, — словно нехотя уточнила СУЗИ.

— Спасибо, — с чувством поблагодарила капитан. — Буду тебе очень признательна. Чёрт, за это тебе был бы признателен даже Джокер.

— Мистер Моро не придерживается вашей точки зрения на сотрудничество с искусственным интеллектом, — деликатно возразила сфера, натерпевшаяся разнообразных обзывательств от острого на язык пилота.

— Ты просто нервируй его поменьше, а то бедняга уже заикаться начинает от упоминания твоего имени, — усмехнулась Шепард. — В какую часть твоих программ вообще включено подстрекательство?

По природе своего происхождения лишённая злопамятства и недобрых намерений (в чём Джокер сильно сомневался с самого начала), СУЗИ никогда не давала ему спуску за его шуточки, то стращая его скорым увольнением, то забавляясь с автоматикой его кресла. За это и за многое другое он называл её «раковой опухолью корабля».

— Ничто из наложенных на меня ограничений не запрещает методов активного наблюдения. Производительность мистера Моро значительно выросла в условиях небольшого давления. Мои фразы в его адрес призваны мотивировать, а не вызывать огорчение. Его реакция атипична для большинства людей. Я нахожу его… интересным, — помедлив, объявила СУЗИ.

Непосвящённые в принципы её функционирования легко могли бы этого не заметить, но несколько месяцев работы в её компании показали, что всё относившееся к оценке людей с точки зрения истинно человеческих эмоций заставляло ИИ задумываться, словно в поисках ответа ей требовалось постоянно перерывать все свои операционные подразделы и базы данных, чтобы наконец сформулировать неуверенный вердикт. И выглядело это весьма органично.

— Тебе лучше сказать ему об этом лично, — предложила капитан и на секунду вообразила себе растерянное выражение лица пилота, который услышит это от источника своего постоянного напряжения. — Ему понравится.

— Непременно, Шепард, — пообещала СУЗИ, и в том, как это было произнесено, улавливался несвойственный машине энтузиазм. Похоже, что впереди Джокера ожидало множество незабываемых впечатлений.

Женщина в очередной раз вздохнула и повозила затылком по подушке – её саму ждали только долгие минуты и часы без движения. Доктор Чаквас, её единственная компания, куда-то запропастилась с концами. Можно было ещё немного побеседовать с СУЗИ, перекинуться парой слов с Джеффом и вообще при помощи этих двоих устроить дистанционную инспекцию корабля, не вставая с места, но обход она предпочла бы проводить лично и на своих двоих, так что комплекс увлекательных мероприятий пришлось с сожалением отложить на потом.

Но не успела она как следует настроиться на скуку смертную, как дверь медотсека почти неслышно зашипела, будто сами стены избегали тревожить покой пациентов, и за ней обнаружился Гаррус.

— Отдал и передал, — отчитался он, подходя ближе. — Забыл только на часы посмотреть, так что Касуми не обрадовалась, когда я выдернул её из постели. Кажется, за время нашего разговора она даже глаз не открыла.

Шепард фыркнула. Если судить по состоянию Касуми, в котором её периодически заставала капитан, та успела приложиться к каждой бутылке в баре. Ей хватало осознанности, чтобы не упиваться до поросячьего визга – иначе разговор с ней был бы совсем другим и очень коротким. Но тоска по возлюбленному держала воровку в неприятной похмельной хмурости. Её стадия принятия неизбежного сейчас колебалась в переходном состоянии – где-то на долгом пути от депрессии к смирению. Серый ящик Кейдзи, полный воспоминаний об их совместных приключениях, только травил душу, лишний раз напоминая о том, что она потеряла. Шепард, видя от раза к разу всё более паршивое настроение девушки, всё же не решалась твёрдо вмешаться и прекратить этот круговорот уныния. Ибо лично ей очень недоставало такого же устройства, чтобы возместить выдранный у неё кусок воспоминаний о себе и своей жизни – по имеющемуся у неё калейдоскопу обрывков вместо нормальной памяти едва ли можно было составить цельное впечатление о самом бурном периоде её жизни. И каждый новый обрывок, встающий, казалось бы, на своё место, на деле лишь перетряхивал всю картину, превращая её в интригующий, но малопонятный узор. Ещё неизвестно, что было лучше: помнить всё за двоих, испытывая пронизывающую боль от каждой неразделённой секунды, или же не помнить ничего столь нужного и желанного, получая драгоценные крупицы себя только в качестве пересказа чужих впечатлений и сухих отчётов.

— Ничего, немного поработать ей пойдёт только на пользу. Она не говорила, сколько времени уйдёт на дешифровку?

— Четыре-пять дней, неделя максимум. — Гаррус неопределённо двинул головой. — Кэллоуэй сделал так, что даже при наличии ключа процесс занимает порядочно времени. — Он помолчал, скрещивая руки. — Жаль, что с ним так вышло. Парень был гением. Такой мозг, как у него, нам бы в команде не помешал.

— Да чёрт бы с нашим делом, — проворчала она. — Он как-то провёл на Тенебрисе десять лет и даже не заметил этого. Смог в одиночку починить антенну, чтобы передать нам свой сигнал. И так глупо погиб. Только подумать, что его от нашего прибытия отделяла всего неделя… Это просто…

— Нелепо? — помог турианец, присаживаясь на край её кушетки.

— И страшно, — слабо улыбнулась Шепард. — Я начинаю думать, что есть вещи гораздо хуже смерти. Например, видеть, как глумится судьба. Мы снова не успели, Гаррус.

Оказавшаяся такой недавней и ошеломительной, смерть Алекса вызвала у неё больше эмоций, чем она хотела признать. После Тенебриса вопросов осталось намного больше, чем ответов, и невозможность узнать правду приносила лишь раздражение.

— Вряд ли мы могли бы. — Он накрыл её руку своей, тёплой и большой. — К моменту, когда мы узнали о Кэллоуэе, он был уже мёртв.

— Да, знаю, но… Не могу перестать думать, что так всё равно не должно было случиться. — Шепард тайком подставила ему свою ладонь и, несмотря на предписания доктора не шевелить рукой, сжала пальцы. Слушались они уже вполне нормально.

Они условились соблюдать осторожность на корабле, но эта его аккуратная близость, это неумышленное стремление оказаться рядом с ней были слишком умиротворяющими, чтобы казаться неправильными. Словно так было всегда.

— Я понимаю, Шепард. Но исправить всю несправедливость на свете невозможно, — усмехнулся Гаррус и незаметно погладил её ладонь пальцем.

— Сказал тот, кто полтора года бесил наёмников на Омеге, занимаясь тем же самым, — не могла не подначить она.

— Раз ты об этом вспомнила, теперь идея уже не кажется мне такой удачной, — хмыкнул он. — Я потерял весь отряд, чуть не погиб сам, а что касается банд… Думаю, уже через пару дней хаоса они зализали раны, подобрали себе новых главарей и наняли новобранцев, чтобы пополнить ряды и снова начать делёжку территорий. Омега для них – всего лишь один из перевалочных пунктов. И эта долбаная глыба из дерьма и крови никогда не поменяется, что бы ни происходило. Всё, что мы там делали, было бессмысленно.

Его голос звучал нерадостно. Условная ничья, с которой Архангел и его команда вышли из игры, положив при этом основные действующие силы противника, на деле не стоила ничего. Он потерпел поражение в затеянной им войне, на своей же территории – и ни на секунду не забывал об этом. Как и то, кому обязан жизнью и возможностью поставить точку в этой сомнительной главе своей истории. Но ему совершенно точно не стоило считать столь благородную в основе затею своей главной ошибкой.

— Не думай, что всё было зря, Гаррус. Ничто не проходит бесследно, — возразила капитан. — Ты хотел спасать жизни, наказывать зарвавшихся ублюдков – и ты делал это. Бьюсь об заклад, местным жителям Архангел запомнится надолго. Я слышала разговоры о тебе чуть ли не на каждом углу. Ты дал им надежду на лучшую жизнь. В тебя по-настоящему верили.

— Вот занесёт нас на Омегу, можешь сама поспрашивать и убедиться – там уже никто не вспомнит, кто такой Архангел, — турианец фыркнул. — Трудно верить в того, кто официально считается мёртвым.

Между ними исподтишка вкралась пауза, которая отчего-то разрослась до неудобной. Он не сразу сообразил, что сказал что-то не то.

— Вот же… Духи, прости, Шепард. Я не имел в виду, что тебя…

— Не надо, всё нормально, — перебила она и слегка улыбнулась. — Два года в статусе мертвеца плохо сказались на моей квоте доверия. Теперь вместо «Привет, как дела? Нам тебя не хватало» я постоянно слышу «Какого хрена, ты же вроде померла!». На мне будто поставили крест, и никто больше не слышит, что я говорю. Кроме «Цербера» и пары человек. Поневоле задумаешься.

Никто не возвращался из мёртвых просто так, как ни в чём не бывало. Жизнь мчалась мимо на полной скорости, как межзвёздный крейсер дальнего следования, и тот, кто выпадал из её течения хоть ненадолго, в лучшем случае оставался за бортом. В худшем его этим самым бортом и размазывало на атомы по всему пути следования.

Горячие даже через перчатки, пальцы Гарруса крепко перехватили её запястье. Его жвалы дрогнули.

— Шепард, когда тебя… не стало, я всё равно продолжал верить в то, что мы делали. Я не смог пойти твоим путём – не хватило, знаешь, твоего размаха, — с долей самоиронии сообщил он. — Поэтому продолжал идти своим, как умел. И если события принимали скверный оборот, пожалуй, всё, на чём я держался – это твои слова, которые ты мне как-то сказала. «Неважно, что о тебе будут говорить. Неважно, кем тебя будут считать. Важно лишь то, что ты знаешь – ты сделал всё возможное. А там пусть хоть на кроганские портянки порвут». — Гаррус склонил голову набок, всем своим видом изобразив насмешливую улыбку, которую с самого дня их знакомства адресовал только ей и больше никому. — И в это я верю до сих пор.

Она была готова сорвать все договорённости и поцеловать его прямо сейчас. Конспирация могла катиться в канализацию.

— Мне больше и не нужно, — тихо ответила Шепард, борясь с искушением притянуть его к себе и сотворить какое-нибудь непотребство.

Судя по тому, как разгоралось серебро радужек в глазах напротив, его преследовали аналогичные порывы, противостоять которым становилось чем дальше, тем сложнее.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил турианец, срочно меняя тему.

— Хорошо. — Она пожала плечом, на всякий случай пока одним. — Серьёзно, давно уже такого не ощущала. После Тенебриса что-то поменялось. Я как заново родилась – так и распирает что-нибудь поделать. Может, конечно, это временный эффект от перезагрузки Мордина, но лучше бы он продлился подольше.

— Значит, надолго тут не задержишься, — удовлетворённо констатировал Гаррус.

— Кстати об этом. — Капитан привстала с подушек и наклонилась в его сторону с заговорщическим видом. — Я рассчитываю, что ты поможешь мне отсюда сбежать.

Его надбровные пластины взметнулись вверх.

Пара минут ушла на препирательства и убеждение. С капельницы доктор Чаквас сняла её ещё до своего ухода, анестезия отпустила чуть позже, и незначительное тянущее ощущение в местах, где были заменены импланты, никак не могло стать существенным препятствием на пути к свободе.

— Ладно, — с неохотой сдался Гаррус под её умоляющим взглядом. — Но если Чаквас узнает, кто помог тебе выбраться, имей в виду, завещание я оставить не успел.

— Не узнаю тебя, Вакариан. — Шепард ехидно раздула ноздри. — Ты без всякого страха сражался с хасками, с Коллекционерами, с гетами, с дикими рахни, с одуревшими кроганами, с зомбированным прихвостнем Жнецов, несколько суток в одиночку отстреливался от кучи бандитов – а боишься нашего доктора?

Турианец независимо развёл руки в стороны, показывая, что тут он бессилен. Интеллигентный вид седовласой дамы в тонких очках бывал обманчив – на страже здоровья всея «Нормандии» и того, что касалось её вотчины, корабельный медик стояла не на жизнь, а на смерть, невзирая на любые чины. И в этом могла быть страшнее, чем все вышеперечисленные напасти, вместе взятые.

Пока врач не появилась, сообщники, хитро переглянувшись, перешли к осуществлению плана, и Гаррус отправился на разведку. На камбузе обнаружился только сонный Гарднер, орудовавший небольшой армией кастрюль в приготовлении завтрака и едва заметивший появление турианца. От этого занятия его не смог бы отвлечь даже катаклизм, так что ни до чего другого дела коку не было. Остальные члены экипажа сейчас либо дорабатывали последние часы ночной вахты, либо досматривали седьмой сон в своих каютах. Помешать им было некому.

Вернувшись, он подхватил её на руки под спину и колени – очень легко, будто она ничего не весила.

— Осторожней, а то привыкну, — проворчала Шепард больше для проформы, цепляясь за его капюшон. Пользоваться этим способом передвижения она впредь зареклась: ей было неловко настолько же, насколько приятно. Лёгкое головокружение прямо проистекало из того чувства, что она испытывала, прижатая к его тёплому телу. Поддаваясь ему полностью, она медленно переставала соображать.

Гаррус неопределённо хмыкнул. В таком состоянии, когда он мог перехватить её всю, она казалась ещё более мягкой и невесомой в его руках. Если бы он не опасался навредить ей, то сжал бы её намного крепче. Нести её подобным образом турианец мог столько, сколько потребуется.

И всё же их везение закончилось на пороге медотсека, где они нос к носу столкнулись с Чаквас. За её спиной тенью маячил Заид. Завидев происходящее, доктор на секунду опешила.

— Офицер Вакариан, — возмущённо протянула она, стягивая очки, — кто дал вам разрешение воровать моих пациентов?!

Тон её голоса обещал им крупные неприятности. Шепард окончательно уверилась в том, что под суровым взглядом её бортового врача даже самые солидные дяденьки-адмиралы внезапно начинали чувствовать себя как нашкодившие ребятишки.

Гаррус, несмотря на то, что внушительно возвышался над ней, дрогнул и чуть отступил назад. Женщина поняла, что ещё немного, и её затея провалится под весом докторского авторитета. Друга нужно было выручать.

— Капитан этого корабля, — отозвалась она за него, сбросив с себя оцепенение всего лишь в шаге от того, чтобы сдаться. — Дайте пройти, пожалуйста.

— Исключено, коммандер, сейчас вам необходим постельный режим, — отрезала Карин. — Гаррус, я понимаю, что вы в данном случае лицо подневольное, но будьте любезны положить нашего капитана туда, откуда взяли. Вам я, кажется, советовала поберечь руку.

— Доктор, раз мне всё равно нужно лежать, то какая разница, где? Я вполне способна не двигаться оставшееся время в своей каюте, — резонно заметила Шепард.

Доктор Чаквас нацепила очки обратно и хмуро глянула на неё поверх них.

— Я должна наблюдать за вашим состоянием, чтобы исключить риск возникновения осложнений.

— Уверяю вас, что чувствую себя отлично, — возразила капитан. — Кроме того, на случай экстренных ситуаций у нас есть СУЗИ. Она будет мониторить и при необходимости вызовет вас.

Врач задумчиво поджала губы. Её не радовала идея отпускать нуждающегося в присмотре пациента, иначе зачем вообще на корабле нужен был медотсек. Однако перед ней на руках турианца с воинственным видом висела своевольная начальница, которую было несколько не с руки отчитывать как пятилетнего ребёнка.

— Посмотрите на это с другой стороны, — предложила Шепард, видя её колебания. — Я же не в соседнюю галактику собираюсь, а всего лишь на две палубы выше. Отдохну тихонько в своей каюте и не буду трепать нервы ни вам, ни себе. Вы тоже посидите спокойно, выпьете кофе с Заидом, в конце концов… Да и мои показания у вас всё время будут перед глазами. — Она вытянула руку из-за воротника Гарруса и продемонстрировала медицинский браслет с передатчиком на запястье. — Так что при всём моём желании, Карин, далеко я от вас не сбегу.

— Ну хорошо, — нехотя уступила Чаквас. — Однако если у меня возникнет хоть малейшее подозрение на ухудшение вашего состояния, вы незамедлительно вернётесь в медотсек и не выйдете отсюда, пока я не сочту его удовлетворительным. Вас это тоже касается, Вакариан. Надеюсь, вы меня поняли.

— Так точно, мэм! — хором грянули беглецы-неудачники, и по вновь пошатнувшемуся телу турианца Шепард поняла, что тот рефлекторно собирался вытянуться по струнке, но сделать это ему помешала его текущая ноша.

Пока посторонившаяся доктор не передумала, Гаррус проскользнул мимо и скрылся вместе с капитаном в коридоре, подгоняемый неодобрительным взглядом Чаквас им вслед.

— Молодо – зелено, — пожал плечами Заид. — Вон как драпают, значит, сил полно. Ничего с ними не случится.

— Всё-то вы знаете, мистер Массани, — вздохнула врач.

— Давно ли сам таким был. И для вас, мисс Карин, просто Заид, — не в первый раз поправил наёмник.

Улучив момент, он поймал её руку и галантно приложился к ней губами. Слегка замешавшись, против обыкновения врач отобрала её не сразу.

— Что ж… Заид. Кофе не желаете?

Капитан, тем временем доставленная в свою каюту, не могла выдавить из себя аналогичное предложение. Гарруса всё равно не заботило следование хорошему тону гостеприимства. В действительности всё, что его сейчас заботило – это его положение в пространстве относительно тела женщины. Тихое дыхание Шепард у его шеи вызывало звон в голове. Ему нужно было уйти прямо сейчас, пока он не наделал глупостей не ко времени и не к месту, но он не мог, просто не мог заставить себя разжать руки, нависая над кроватью вместе с ней, всё ещё державшейся за выступ его капюшона.

— Меня уже можно положить, — мягко напомнила она, выдёргивая его из какого-то наваждения.

— Да, — усмехнулся он, опуская её на кровать. — Извини, задумался.

Но она тоже не собиралась просто так отпускать его, неожиданно придержав отстраняющего Гарруса за воротник и прихватив губами кожу на его шее.

— Не делай так, — сдавленно попросил турианец, ощутимо вздрогнув.

— Не нравится? — чуть замявшись, уточнила Шепард.

— Нравится. Но так я отсюда не уйду, — пояснил он, подавляя глухое рокотание в груди.

Она раскинулась на постели под ним, умудряясь выглядеть и взволнованной, и уверенной одновременно. Облегающая её формы майка и простыня, укутывавшая ноги, не скрывали соблазнительных, округлых изгибов.

— А если я не хочу, чтобы ты уходил?

Он наклонился к ней, оперевшись на край кровати коленом. Прислонившись мандибулой к её щеке, Гаррус медленно съехал по ней к уху, ловя её заходящееся дыхание, и прошептал:

— Не дразни меня. Я серьёзно рискую не уйти, и тогда мы оба огребём последствий.

Он примерился и легко куснул её за шею, вырывая из неё обрамлённый голосом чувственный вздох. От этого звука рука турианца непроизвольно сжалась на талии женщины; кончики острых когтей, которыми он всё ещё не успел заняться, сквозь полотно простыни впились в кожу, заставляя её прогнуться в пояснице ему навстречу.

В их последний совместный сон на базе «Байнери Хеликс» Шепард была не настолько измотана, чтобы уснуть сразу, как в прошлый раз. По ровному, но недостаточно мерному дыханию Гарруса за спиной она заключила, что сон к нему тоже не идёт. Он лежал близко, почти вплотную, однако его киль едва касался её спины. И вряд ли он ждал от неё чего-либо, но молчание, облепившее их как загустевшее желе, имело до странного невыносимый оттенок. Поэтому она всё же набралась духу озвучить то сомнение, что с недовольной ленцой било хвостом в её голове.

— Знаешь, там, на складе, когда я говорила про голых нас и одну постель… Я не совсем так выразилась.

Киль турианца двинулся в смешке, упираясь в её лопатку. Его рука осторожно взобралась на её талию.

— Разве? По-моему, тебя сложно было понять по-другому.

Капитан немедленно начала терять нить мысли, но сумела поймать её ускользающий силуэт на полпути.

— Да, но… — Она запнулась, когда он прошёлся по приглянувшемуся ему переходу из пояса в бедро и вернулся обратно. — Я и… имела в виду, что… это необязательно. Не хочу оставить у тебя впечатление, что я на этом настаиваю. Ну, то есть, мы же…

Он уткнулся носом в её ухо, и она замолчала, безнадёжно потеряв связь между мозгом и языком.

Шепард считала, что хорошо знает его, и в глубине души иногда даже позволяла себе немного этим гордиться. Но до текущего момента она никогда не раздумывала всерьёз, в каком соотношении для Гарруса имеют ценность физиологические аспекты по сравнению с платоническими. Небольшое открытие, случившееся в лаборатории, ясно давало понять, что она ему небезразлична не только как друг, однако насколько турианца могла интересовать близость с женщиной другого вида не под влиянием экстремальной ситуации?

— Не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться, — протянул он тем запретным вибрирующим голосом, от которого у неё начинало сводить всё внизу живота. — Если ты действительно хочешь этого, то чёрт возьми, почему бы и нет?

— А ты?.. — далеко не сразу сообразила спросить она. Его рука на бедре сбивала всю её концентрацию.

Его горячее дыхание разметнуло Шепард волосы и обожгло шею.

— Если мы сможем разобраться, как это работает, то… — Голос над её ухом стал ниже на полтона и мягче, обволакивая её неконтролируемым жаром: — Да. Определённо.

Не удержавшись от маячившего перед ним вида тонких линий её шеи, он подался вперёд и прикусил белеющую в полутьме жилого отсека кожу, прикрывая глаза от удовольствия.

В тишине помещения стон прозвучал неприлично громко. Шепард медленно прихлопнула себе рот ладонью, уверенная, что издала до крайности развратный звук, который не мог неверно истолковать даже турианец. Она понадеялась, что в такой темноте не будет заметно, как пунцовеют её уши.

Горячая кисть Гарруса замерла на очередном обходе её бедра.

— Шепард, — субгармоники его голоса неоднозначно подрагивали, резонируя короткими импульсами под диафрагмой, — клянусь Духами, если ты ещё раз так сделаешь, я не гарантирую, что дам тебе уснуть. И что твоя одежда останется цела.

В ответ на это женщина лишь извернулась, будучи не в силах даже измученно промычать, и прижалась к нему спиной и бёдрами, так стискивая их в попытках остановить наступление самой внезапной и сокрушительной разрядки в её жизни, что заломило мышцы. Потому как один только звук его голоса вытворял с ней всё то, что он хотел сделать с ней сам – и, возможно даже, немного больше.

Его пальцы широко разошлись и опутали большую часть окружности её ноги, с нажимом вцепившись кончиками когтей в тонкую синтетику андерсьюта. В прилегающих к ней нижних областях турианца интригующих изломов определённо прибавилось.

— Если ад – место, где нельзя получить желаемое, то теперь я знаю, где он находится. — Шёпот в её затылок был полон переливающихся раскатистых интонаций. — Эта планета действительно проклята.

Шепард, едва не зайдясь в скулящей мольбе прекратить это истязание голосом, выгнулась и ненароком снова задела его бёдра, притискиваясь к ним своими, после чего Гаррус, крепко ругнувшись, был вынужден стремительно вылететь из постели и взять получасовой тайм-аут, чтобы побродить где-нибудь в отдалении и успокоиться. По его признанию, находиться с ней в одной постели в таком состоянии и ничего не делать было выше его возможностей. Капитан, никогда не пробовавшая табака, некоторое время боролась с неожиданным желанием закурить, но слабость взяла своё, и к возвращению друга в отсек её уже сморило. Остаток времени, отведённый ими под сон, прошёл относительно спокойно.

Но сейчас, на «Нормандии», когда их положение снова настойчиво и недвусмысленно перекликалось с пикантными моментами на Тенебрисе, всё стало только хуже.

— С твоей стороны просто возмутительно пользоваться тем, что я не могу тебе ответить, — заявила Шепард, выдыхая ему в лицо.

— С моей стороны мне лучше вернуться к работе, — с сожалением отметил Гаррус, ведя пальцем по её ключицам и пытаясь пропустить невыразимость этого зрелища сквозь фильтры визуального восприятия. — У меня её действительно гора, и я не смогу сосредоточиться на ней, пока буду… так отвлекаться.

Его инструментрон негромко пиликнул вместе с рабочим терминалом капитана, оповещая о новом сообщении. Мельком глянув на дисплей, турианец изменился в лице, насколько ему позволяла мимика, и поднялся с кровати.

— Прости, Шепард, нужно идти. Отдыхай.

Она намеревалась кокетливо спросить о прощальном поцелуе, но что-то в глухости его голоса подсказало ей, что лучше этого не делать.

— Постой. Принеси мне терминал, пожалуйста, — попросила она. — Не пялиться же в потолок несколько часов, почитаю хоть что-нибудь. Или посмотрю.

Гаррус взглянул на неё как-то странно, но запрашиваемое подал.

— Чем бы ты ни занялась, постарайся не нервировать доктора Чаквас, — напутствовал он. — Второй раз я тебя оттуда не смогу вытащить даже с помощью штурмового отряда.

— Посмотрим, — хмыкнула Шепард. — Ладно, не буду мешать тебе работать. Удачных калибровок, Гаррус.

— Ага, — ответ снайпера звучал насмешливо. — Я сейчас как раз в подходящем состоянии для расчёта алгоритмов стрельбы.

Проводив его недоумённым взглядом, она заглянула в терминал и осознала причину его внезапного ухода.

Сообщение было от Мордина. Со всеми обещанными материалами, пособиями и схемами.

Чёрт бы побрал этого ненормального саларианца. Оставшееся время отдыха обещало быть как минимум познавательным.