Повинуясь ощущениям, Шепард отключает магнитные усилители ботинок и с удивлением обнаруживает, что вполне уверенно стоит на своих двоих.

— СУЗИ, ты сказала, что масс-ядро отключено, но здесь чувствуется слабая гравитация. Как это возможно?

— Вычисляю, — говорит ИИ и находит ответ уже через несколько секунд, которые капитан тратит на изучение обстановки: — По всей видимости, некоторые элементы кольцеобразной конструкции в основании корабля служат поглотителями нейтральных частиц тёмной материи. Они не обнаруживаются стандартными средствами сканирования, но на основе неизвестной нам технологии бозонного преобразования потенциально могут быть использованы как источник резервного питания.

Шепард слабо верится в то, что какие-то прямоходящие клопы могут эксплуатировать фундаментальные частицы на уровне, превышающем познания не только человечества, но и других разумных рас галактики в целом, однако о Коллекционерах они до сих пор знают не больше прежнего. Поди угадай, на что ещё они способны. Сейчас главное то, что невесомость не затрудняет их перемещение по кораблю. И подозрительным ей это кажется даже сильнее, чем раньше. Если скрытого от ладаров СУЗИ питания хватает для поддержки гравитации, то и другие системы жизнеобеспечения могут работать.

— А мне даже нравится, что они сделали с этим местом, — вскользь замечает Гаррус, возводя винтовку в положение к бою и оглядываясь вокруг с любопытством.

— Похоже на… гигантский улей, — выражает Миранда общую мысль, витающую в воздухе с навязчивостью смрадного душка.

Шепард брезгливо ковыряет носком бронированного сапога плотный налёт серой грязи на том, что когда-то было блестящими чёрными плитами пола – вещество не то скрипит, не то хрустит под ногами, выдавая своё органическое происхождение. Такой же его слой и на стенах, и на потолке, и на всём, что их окружает. Совсем не к месту возникают ассоциации о том, как плотно тараканы загаживают территорию обитания своими отходами жизнедеятельности. И хотя почти двухметровых инсектоидных Коллекционеров трудно равнять с юркими рыжими насекомыми, тяга к выживанию которых заставляет их следовать вместе с родом людским даже на другие планеты – принципы гнездования этих тварей во многом схожи.

— Бьюсь об заклад, что ты, чирлидеша, видала дыры и похуже, — насмешливо заявляет Джек, пока капитан сканирует стены инструментроном и сверяет с СУЗИ дальнейший маршрут.

— Да уж куда мне. — Миранда с тонкой улыбкой возводит глаза к потолку, словно её внезапно очень заинтересовали свисающие с него причудливые грязевые наросты. — В этом я тебе, пожалуй, не соперница.

Нарочито неспешной походкой вразвалочку Подопытная Ноль подходит к ней, угрожающе приближает своё лицо к лицу Лоусон – их разделяет двойной слой стекла скафандров, – и нараспев уточняет:

— На что-то намекаешь, задница на ножках?

— Всего лишь говорю, что не все из нас здесь являются экспертами по дырам, — не поддаётся офицер «Цербера», проигнорировав оскорбление так, будто её идеальный слух исключает сам факт звучания чего-то неблаговидного в её адрес.

Джек не отказывает себе в удовольствии плотоядно облизнуться.

— О дырах я кое-что знаю. Могу и тебе показать. Что скажешь, если я проделаю дыру прямо в твоей чернявой башке, и мы полюбуемся на звёзды сквозь неё?

Миранда не отвечает, равнодушно выдерживая взгляд преступницы, но их биотические поля на секунду соприкасаются, порождая торсионные завихрения на поверхности светящейся синеватой дымки, что окружает их тела подобно кокону и обычно практически не видна невооружённым глазом. Разность потенциалов заставляет зону пересечения заискрить.

— Брейк, — Шепард предупреждающе выставляет руку в их сторону. — Не забывайте, что мы на вражеской территории. Отложите все выяснения отношений до возвращения на корабль, или оставлю здесь обеих, пока не научитесь работать в команде. В боевой обстановке от вас я ожидаю профессионального поведения, а не грызни. И это же касается всех остальных.

На вылазке, помимо прочих лиц, присутствует и Грюнт. Коммандер решает сделать исключение и изменить своему правилу в три бойца на десантную команду – миссия, которая предстоит им сегодня, не вызывает у неё ничего кроме сомнений и подозрений до головной боли. Что бы ни ждало их на этом корабле, без солидного подкрепления она не собирается ступать ни шагу по палубе обиталища Коллекционеров.

Но её интуиция при выборе команды сопровождения или сошла с ума, или всё-таки ушла в долгосрочный отпуск со всеми чемоданами, уступив место некоему злорадному и безбашенному чувству, которому всегда интересно, «а что будет, если нажать вот на эту кнопку?». Или что случится, если выбрать Грюнта в качестве штурмовой силы, Миранду определить на разведку, Гарруса назначить на оперативное прикрытие, а Джек – на поддержку отступления? Выбор конфликтующих между собой членов команды озадачивает даже её саму – и немало смущает. Но как ещё ей наладить взаимодействие между ними, если не в критической ситуации? Она не может упрекнуть любого из них в безнадёжном раздолбайстве – Джек не в счёт, у девчонки с собственной головой проблемы, не то что с признанием авторитетов, и загонять её в рамки попросту опасно. Каждый из них ведёт себя в достаточной мере приемлемо, чтобы не ставить операции под угрозу срыва. Однако менее серьёзные миссии они воспринимают как повод лишний раз схлестнуться друг с другом. Стоит ли надеяться, что реальная угроза послужит для них основанием наконец-то забыть о распрях и начать относиться к делу более ответственно?

И да, чёрт возьми, небольшое в масштабах происходящего недоразумение с Мирандой всё ещё не улажено – Шепард не находит времени на решение даже более насущных проблем, не говоря уже о такой мелочи, как позволить старпому хотя бы частично восстановить подмоченную репутацию: если не проекта «Лазарь», то по крайней мере свою. Но капитану предельно ясно одно – сегодня Миранда должна быть здесь. Традиционно не ожидая ничего хорошего, Шепард намеревается наглядно продемонстрировать ей, что выбор между доверием Призраку и встречей с Коллекционерами приводит к одним и тем же последствиям. И они обычно включают в себя высокую вероятность летального исхода.

Благоразумная часть неё подсказывает, что она об этом ещё пожалеет. Все остальные её части, не отличающиеся такой дальновидностью, жалеть уже начали. И вместе с тем собираются получать кайф от наблюдения за тем, как Шепард в очередной раз будет выкручиваться из ситуации, в которую позволила сама себя загнать.

— Тогда давайте, шевелите булками в темпе, долго я эту хрень носить не собираюсь! — огрызается Джек и почти что сплёвывает себе под ноги с отвращением, но её останавливает стекло скафандра, в который её запихивали долго и с уговорами. Предполагалось, что ждать возвращения команды ей придётся в условиях, близких к открытому космосу.

Её вызывающее пренебрежение к субординации и нормам поведения в коллективе Шепард ничуть не задевает – куда важнее готовность Джек выполнять свою работу. Капитан позволяет ей эти дерзости, потому что каждое нарушение корабельной дисциплины преступница с воодушевлением расценивает как мелкую победу над обстоятельствами, и это удерживает её от более серьёзных вещей вроде кровавого мятежа или самоволок. Даже после Прагии у Шепард ни на секунду не возникает иллюзий насчёт того, что она смогла приструнить Джек или заработала её беспрекословную преданность – доверять свою спину эмоционально нестабильному биотику, мощь которой способна размазать тело по стенке до состояния мокрого пятна, всё равно приходится с опаской. Но, тем не менее, приятно осознавать, что жизнь на «Нормандии» понемногу меняет ожесточённую душу Джек. В противном случае драка бы уже началась, и Миранде бы крупно не поздоровилось.

— Пойдёмте уже отстрелим кому-нибудь что-нибудь? — без особого вдохновения предлагает Грюнт, рассматривая неосвещённое пространство впереди через прицел дробовика.

Крогану, несмотря на неприхотливость и крайне слабый инстинкт самосохранения, здесь тоже не нравится, и Шепард его понимает. Вся эта вылазка вообще видится ей очень сомнительной – от сообщения Призрака о том, что турианский корабль смог подбить эту махину, до угрожающе странных, режущих глаз очертаний корабля Коллекционеров. Внутреннее строение уводящих в тёмную даль коридоров тоже абсолютно непривычно, не похоже ни на что виденное ими ранее.

— Джек, удерживаешь защиту челнока и прикрываешь отход, — напоминает ей капитан. — Всех, кто не мы и кто похож на жуков, устраняй на месте.

— Думала, ты уже не попросишь, — фыркает та, и голубоватое сияние с готовностью озаряет её пальцы сквозь укреплённую ткань перчаток.

— Остальные – вперёд, — коротко командует Шепард и первая двигается вглубь корабля.

В направлении, ведущем внутрь подальше от дока, после первой же преодолённой секции сила тяжести приближается к привычным земным значениям. Довольно широкие коридоры пустынны и покрыты всё той же неприятной на вид гадостью. Проглядывающие из-под неё остовы старого плиточного покрытия слегка поблёскивают в свете фонариков и тусклого автономного освещения – даже на вид запустение этого места выглядит начавшимся раньше, чем любой из них родился. Ленты подсветки не справляются со своей задачей – они лишь делают облепляющую их темноту более жидкой, почти текучей по нервным окончаниям. Фильтры скафандра не дают чувствовать запахи окружения, и сейчас Шепард считает их надёжность спасительным фактором больше, чем когда-либо – знать, чем здесь пахнет, не тянет совершенно. Навскидку кажется, что тяжесть зловония в местных стенах способна вызвать интоксикацию с одной понюшки.

Построенный СУЗИ путь выводит их к пустым биокапсулам вроде тех, что они видели ранее. Проверив сигнатуру судна, ИИ сообщает, что она полностью совпадает с вражеским кораблём, встреченным ими на Горизонте. Подозрения в правдивости того, что турианцы каким-то образом смогли одолеть грозную махину Коллекционеров, ненадолго утихают – защитные турели Горизонта неплохо потрепали транспорт перед взлётом. Но предположение Гарруса, что в таком случае похищенные колонисты, если они всё ещё живы, могут находиться здесь, откликается внутри каким-то болезненным отзвуком. Шепард очень хочется верить в это, однако рациональность привычно твердит, что чудес не бывает. И следующей находкой становятся разлагающиеся человеческие трупы, сваленные в груду на полу с такой небрежностью, словно не являются чем-то большим, чем просто отработанными кусками мяса.

— Видимо, тестовые образцы, — с ходу определяет Гаррус, которому не впервой иметь дело с больными до экспериментов ублюдками. — И я бы сказал, что эти тест не прошли.

— Мой список вещей хуже, чем смерть, только что пополнился новым пунктом, — тяжело вздыхает Шепард. — Быть подопытной крысой для повёрнутых инопланетян.

— Это должно помочь мне почувствовать себя лучше? — с иронией вопрошает Миранда и вскидывает голову, чтобы привычно повести подбородком, но в резкости этого жеста чувствуется напряжение. — Потому что оно не помогает.

Шепард, без малого два года пробывшая для Лоусон личным экспериментальным конструктором «собери человека из кусочков», только косится на неё, но больше ничего не говорит. В динамике слышно выразительное хмыканье Джек.

И пусть команды замедлить шаг не звучало, но теперь их отряд продвигается куда более плавно и настороженно, чем до этого, держась стен. Открытое пространство переходов делает их отличными мишенями, и только небольшие ниши у секционных переборок вдоль стен оставляют надежду пережить возможную засаду.

Когда в уши ударяет знакомый мощный аккорд ритм-гитары, Шепард ощутимо вздрагивает, в первые секунды растерянно завертевшись по сторонам в попытках установить, откуда исходит звук. По схожим телодвижениям напарников удостоверившись, что слышит его не одна, она понимает, что источником до издевательства подходящей к обстановке песни является внутренний канал связи.

— Какого?.. Джокер! — восклицает она, перекрикивая вступившего на пределах возможностей голосовых связок вокалиста и кляня неуёмное чувство юмора пилота. — Мы на задании! Выключи это, немедленно!

— Это не я, кэп! — со священным возмущением отзывается Джокер, прекрасно знающий, что ему грозит за подобные выходки. — Я ничего не включал!

— Это я, — довольно сообщает Джек, и музыка исчезает. — Чирлидерша там ныла, что ей не по себе – я решила поставить что-нибудь весёленькое, чтобы вам легче шагалось.

Дважды матюгнувшись про себя с чувством и едва удержавшись от этого в третий раз, но уже вслух, Шепард стискивает зубы и напоминает себе, что для лекций время неподходящее и ей почти не хочется оставить преступницу Коллекционерам на опыты.

— Джек, — произносит она спокойно. Только имя, и ничего больше, но у всех, кто знает этот её тон, возникает желание немедленно начать подыскивать себе укрытие.

— Да ладно, ладно! — раздражённо отвечает та. — С вами подохнуть от скуки можно. И чтоб вы знали, сообщаю, что никого не вижу. Давайте там быстрее уже!

После этого в эфире на некоторое время наступает тишина, и нарушает её лишь лёгкое похрустывание грязи под ногами.

— Что это было? — деликатно спрашивает Гаррус.

— Группа, назвавшая себя в честь постоянного и переменного тока, с песней «Шоссе в ад», которая их буквально увековечила, — информирует Джокер. — Вообще-то, исходя из того, что показывают ваши камеры, подходит идеально. Святые крекеры, и как я сам не додумался её поставить?

— Значит, на это похож ваш ад? — хмыкает Вакариан и сдерживает комментарий, что для их текущего местоположения выбранная композиция звучит довольно-таки в тему – взрезая чувствительный турианский слух воплями, какие не от каждого умирающего в муках услышишь, и перекручивая нутро до колик безумно загибающимися гармониками терзаемого на все лады инструмента. Он давно оставил потуги постигнуть человеческую музыку.

Со стороны Джек доносится глухое «Хмпф!», и капитан позволяет себе неслышно выдохнуть. Пусть посторонние звуки сейчас только мешают, но место их пребывания действительно так и наводит на инфернальный настрой. Количество капсул, отливающих неясным слюдяным отблеском от света фонариков на оружии, тревожно возрастает от пола до потолка на всём маршруте их следования и вызывает позыв тяжело сглотнуть. СУЗИ сообщает, что не регистрирует ни в одной из них признаков жизни – вероятно, все заключённые в них жертвы погибли при отключении главного источника питания.

Буквально в соседнем коридоре они находят открытый контейнер, но вместо очередного мёртвого человека там лежит тело Коллекционера, что является для них полной неожиданностью. 

— Они экспериментируют и на своих? — задумчиво предполагает Миранда.

Шепард придерживается мнения, что первый за всё время сохранившийся труп их врага дорогого стоит. Мордин проглотил бы свои инструменты за возможность поковыряться в нём. На секунду возникает заманчивая мысль доставить его в лабораторию «Нормандии», но свободных рук, не занятых оружием, сейчас нет, и вместо этого она использует консоль терминала по соседству, чтобы передать все имеющиеся там данные на борт.

То, что обнаруживает в них СУЗИ, является слишком ошеломительным открытием, чтобы в данный момент уделить этому должное внимание – вскрывшийся факт требует как минимум бурной дискуссии. Отложив лёгкий шок от осознания, что всё гораздо хуже, чем им казалось, Шепард решает сосредоточиться на миссии. Она велит Миранде собирать все образцы технологий Коллекционеров, что попадутся им по пути, и ведёт команду всё дальше, в самое сердце дышащего тьмой корабля.

— Ты хотел знать, на что похож ад в представлении людей? — говорит она через несколько минут, невольно сжимая винтовку в пальцах так, что защитные вставки из металла на перчатке больно упираются в костяшки кулаков. — Теперь я думаю, что он выглядит именно так.

Здесь не жарят на сковородках и не топят грешников в собственных нечистотах – даже ей, как человеку, некоторые людские концепции об отбывании грехов после смерти кажутся весьма затейливыми. Но к данному моменту она уже знает, что корабль, в гигантском чреве которого они сейчас стоят, был тем самым, что уничтожил первую «Нормандию» и обрёк её на не самую лёгкую смерть. И находит очень трудным для себя просто дышать через нос, пока горло сдавливает холодными тисками. Фантомные ощущения раздираемой давлением плоти и выкипающей со слизистой влаги на короткий миг неожиданно перевешивают реальность.

Её личный ад. Добро пожаловать, коммандер Шепард. Ваша ячейка уже готова.

Миллионы и миллионы их мягко люминесцируют, усеивая километры внутреннего пространства корабля как запечатанные соты. Они давят своим мёртвым молчанием, заставляют почувствовать, сколь ничтожное место займёт в них маленький отряд с «Нормандии» и весь экипаж их фрегата целиком. Где-то там присвистывает в удивлении Джокер, видя на мониторе то же, что предстаёт перед их глазами. Гаррус давится неким звуком, средним между икотой и нервным смешком. Грюнт озадаченно ворчит, что встроенная генетическая память к такому его не готовила. Даже Миранда, королева невозмутимости, оглядывает уходящие в рассеянный сумрак фасеточные потолки и тихо проговаривает что-то на латыни. И Шепард, немного знакомая с крылатыми выражениями, не нуждается в услугах встроенного переводчика, чтобы распознать в этом пугающий смысл.

Desine sperare qui hic intras.

Оставь надежду всяк сюда входящий.

— Это невероятно, — обретает наконец Гаррус дар речи. По голосу слышно, что почти потрясён – тот самый редкий момент, когда что-то может настолько его впечатлить.

— Они могли бы забрать каждого человека в системах Терминус и всё равно не забить эти капсулы полностью, — Лоусон производит быстрый подсчёт на омни-инструменте, возвращаясь к привычной собранности.

— Бери выше. — К турианцу тоже возвращается умение владеть собой. — Они нацеливаются на Землю.

— Нет, потому что мы остановим их, — в голосе Шепард появляется прежняя твёрдость. — Мы не позволим им сделать с нами то же самое, что сделали с протеанами.

Никто не собирается ей возражать, и это придаёт сил. Капитан решительно движется к намеченному СУЗИ узлу доступа, по-прежнему не находя никаких следов от постигшей судно катастрофы.

Что-то во всём этом не сходится, сказал Джокер. Да ничего, твою мать, тут не сходится. Кроме одного задохлика, бывшего таковым задолго до их появления, тел экипажа нет – а должно быть много, если корабль действительно был серьёзно повреждён. Здесь тихо, слишком тихо, и это никогда не к добру.

И разумеется, это оказывается ловушкой. Как только Шепард устанавливает связной мост между «Нормандией» и центральным хранилищем данных корабля, позволяя СУЗИ свободно рыться в них поисках нужной информации, происходит сильный скачок напряжения. Капитан даже не успевает додумать мысль, что он не похож на случайный сбой в сети.

Шестиугольная платформа с бортиками, на которой они стоят, внезапно вздрагивает под их ногами и начинает раскручиваться, отрываясь от пола и вознося их в воздух. Достигнув нужной высоты, она резко останавливается, и отряд, подчиняясь закону инерции, валится на пол. Едва они поднимаются на ноги, как со всех сторон к ним уже приближаются идентичные платформы. И они полны вооружённых Коллекционеров.

— Вот же черти крылатые! — шипит Шепард, ощущая себя готовым к сервировке блюдом на всё той же шестигранной сковородке. Какая, чтобы гадам провалиться, ирония. 

Пока бортовой ИИ борется со взломом, они сражаются с отродьями и пламенеющими аватарами Предвестника. Присутствие дополнительной огневой поддержки в лице Грюнта весьма упрощает задачу, несмотря на то, что Коллекционеры с бездумностью смертников бросаются в бой под уничижительные реплики своего предводителя.

— Сейчас узнаешь, кто тут из нас признан примитивным! — отвечает на одну из них Гаррус из своего укрытия и, высунувшись на секунду, метким выстрелом снимает очередной засиявшей особи-солдату сразу две трети барьера. Шепард добивает оставшуюся треть из «Цикады», и тотчас же следом Грюнт сносит ему всю броню мощным выстрелом из дробовика, пока Миранда швыряется перегрузкой в другого противника и расстреливает его из ПП.

Схватка длится недолго. Последний из оставшихся Коллекционеров грохочет «Ты покоришься нам, Шепард», но особой уверенности в его голосе не слышно.

— А то как же, — бормочет себе под нос капитан, спешно меняя термозаряд. — Бегу, и волосы назад…

Она обращает его тело в тлеющий прах с превеликим удовольствием и подбирает его тяжёлую винтовку незнакомой конструкции. В отличие от безымянного трупа неприятеля, который способен доставить много радости лишь саларианцу, возможности наложить руки на новый вид вооружения будет радоваться куда больше членов её команды.

К тому моменту СУЗИ как раз восстанавливает контроль над своими узлами. Шепард возобновляет её подключение к системе корабля вручную, и платформа плавно опускается обратно вниз. Главная цель их прибытия – данные, способные помочь им пройти через ретранслятор Омега-4 – успешно обнаружена, но СУЗИ находит кое-что ещё.

— По мне так всё логично, — хмыкает капитан на известие о том, что сигнал бедствия с турианского судна был подделан Коллекционерами и СУЗИ это кажется необычным – её вот это не удивляет ни капли. — Они использовали его как приманку. 

— Нет, — возражает ИИ, — это необычно, потому что турианские аварийные частоты имеют вторичное шифрование. В перехваченном сообщении оно искажено. Призрак не мог поверить в то, что сигнал является подлинным.

— Почему? — спрашивает Шепард.

— Я нашла данную аномалию в протоколах обнаружения «Цербера». Он написал их, Шепард.

— Так он знал, что это ловушка? — интересуется Джокер с таким удивлением, словно в последнюю очередь ожидал от Призрака предательства. — Зачем ему посылать нас в ловушку?

Шепард хочется рассмеяться так, что сводит челюсти, но у неё нет сил даже на то, чтобы порядком разозлиться. В конце концов, она знала, знала, что так и будет. Вместо этого на неё накатывает опустошительное безразличие.

— Сукин сын отправил нас прямиком в руки Коллекционеров! — раздражённо бросает она и ударяет кулаком одной руки по ладони другой.

— А я-то думал, что в этом году мой список предательств и покушений на убийство уже закрыт, — саркастически обречённо отмечает Гаррус.

— Нет, — голос Миранды внезапно звучит растерянно, — должно быть какое-то другое объяснение… Призрак не поступил бы так с нами. Он… Он просто не смог бы!

Она смотрит на Шепард с ошеломлённостью, выискивая ответы за стеклом её шлема. Капитан разводит руки.

— Он только что это сделал. Всё ещё уверена, что работаешь на того человека?

С одной стороны ей даже жаль видеть, как эта сильная, уверенная в себе и своём выборе женщина теряет почву под ногами. С другой – она знает, что не будь Лоусон здесь, она нашла бы сто и одну причину оправдать поступок работодателя, мотивируя это его загадочными целями и лучшими побуждениями. Но сейчас главная подручная Призрака не может уложить в голове, как попала в категорию расходных материалов, не прилагая для этого усилий.

Однако у них есть и другая проблема – системы вражеского корабля понемногу включаются, и им нужно эвакуироваться, пока орудие Коллекционеров не вернулось в строй. СУЗИ взламывает и открывает для них двери, которые закрываются сразу за их пятами, когда возвращающееся к жизни судно, как один гигантский организм, отвоёвывает свои позиции. Они бегут через покрытые грязью залы и переходы, на ходу отражая атаки мелких групп инопланетян. Подчиняясь воле хозяина, те преследуют чужеродных захватчиков с упорством фагоцитов, что защищают тело от проникших в кровеносную систему вирусов и болезнетворных бактерий. Выстрелы вспыхивают над головой, попадая в стены, и целые слои мерзопакостной шелухи облетают, обнажая сверкающие чёрные колонны – напоминание о том, что когда-то это место и его обитатели были совсем другими.

ИИ выводит их на подобие балкончика с двухсторонним спуском в очередной большой зал, открывая дверь в дальнем конце, через которую врывается порция хасков, а сбоку к их скопищу присоединяется что-то медлительное, большое и тёмное. И прежде чем мозг осознаёт, что видят глаза, Шепард всем телом совершает бросок, толкая Грюнта под прикрытие несущей колонны и падая за бортик. Она даже не успевает скомандовать другим членам группы занять позицию в укрытии – к её облегчению, Гаррус падает справа одновременно с ней, безо всякой щепетильности макая шлем Миранды в пол. Мгновением позже в то место, где только что были их корпуса, ударяет двойной залп синих лучей. Там, где он чиркает по стене, серая грязь моментально вскипает и пенится, стекая на пол чёрными хлопьями.

— Что это за дрянь? — уточняет Лоусон, сбросив с головы руку турианца и осторожно выглядывая из-за преграды.

— Ховертанк, — напряжённо сообщает Вакариан, выставляя на «Богомоле» режим максимальной мощности.

— Преторианец, — кратко дополняет Шепард, доставая из-за спины добытую в честном бою трофейную винтовку – ещё при первом беглом осмотре становится ясно, что по характеристикам та приближается скорее к пулемёту. Против твари, что парит внизу, им как раз нужны снаряды потяжелее и более кучный огонь.

Во всей суматохе Грюнту забывают сообщить, что с летучим гибридом жука и бронетанка стоит соблюдать крайнюю осторожность, поэтому кроган ревёт и с убийственной отвагой вскидывает ракетницу к плечу. Ругнувшись, Шепард пользуется тем, что кошмарное порождение чьего-то извращённого мозга отвлеклось и к нему уже летит перегрузка от Гарруса и деформация от Миранды.

Сражение длится несколько раундов, но заканчивается неожиданно быстро – в противовес тому, сколько первый проклятый Преторианец гонял их по площадям Горизонта. Чудовище истаивает на глазах во вспышке синего света, хаски встречают свой конец ещё раньше.

Коллекционеры блокируют одни двери, и СУЗИ открывает для них другие ходы, ведущие в новые залы к новым пачкам врагов.

— Сам ты стерильный! — оскорблённо ревёт Грюнт очередному засветившемуся противнику на его комментарий. — Я моюсь только по вторникам!

Вакариан хмыкает, явно желая сообщить напарнику, что стерилизация расы означает немного другое, но его отвлекает пара выстрелов, отщепивших куски грязной штукатурки у его плеча. До своего развеивания Предвестник также успевает впечатлиться генетической податливостью Лоусон – ей без разницы, что он о ней думает – и в который раз велит Шепард сдаваться, на что капитан отвечает выстрелом в голову последнего нападающего.

Последние метры коридоров они преодолевают под мотивирующие подстёгивания пилота – Джокер опасается, что подача питания на орудия Коллекционеров вот-вот будет восстановлена, и просит их поторопиться: ему очень не хочется снова получить распиленный напополам корабль. Его слова теряются в рёве хасков, хлынувших изо всех щелей. Надежды на то, что похищенным колонистам удалось уцелеть, уже не остаётся.

Шепард вряд ли сможет когда-нибудь забыть, как Грюнт, зычно гаркнув «За кранттов!», на ускорении из чистой кроганской ярости проделывает в толпе синтетических монстров широкую просеку – кажется, что даже эти лишённые мозга существа благоразумно расступаются перед ним. Как она и Гаррус несутся в образовавшийся проход во весь опор, на ходу перепрыгивая упавших под ноги и выкашивая массовку короткими очередями по сторонам, а самых наглых угощая прикладом. Как бежит за ними Миранда, раздавая короткие биотические импульсы направо и налево, и черепа приложившихся о стенку врагов задорно похрустывают.

Они влетают в челнок мимо слегка удивлённой Джек. В десятке метров сзади от них Лоусон поскальзывается, но быстро вскакивает на ноги, преследуемая толпами хасков, которые почти кусают её за локти. Подопытная Ноль, ощерившись кровожадно-счастливой улыбкой, кричит «Покедова, сучки!» и направляет огромной силы заряд прямо в лицо Миранды.

Джокер, напряжённо вглядываясь в приборную панель в ожидании приказа, почти глохнет, когда в эфире начинают вопить все и разом. Из показаний датчиков видно, как челнок рыбкой заныривает обратно в ангар «Нормандии». И внезапно воцаряется гнетущая тишина.

— Джокер, — раздаётся полный холодной злости голос капитана. — Гони. И вдарь по ним чем-нибудь напоследок.

Нервы пилота, подхлёстнутые ожиданием, с облегчением звенят подобно сорвавшейся пружине.

— Понял! — отвечает он, прожав сразу несколько клавиш управления. — СУЗИ, торпеды!

«Нормандия» кренится, огибая судно Коллекционеров, по корпусу которого тем временем загорается всё больше огней, и даёт пару залпов из «Дротика», пока у корабля не включились щиты.

— И-И-ИХ-ХА-А-А-А! — не сдержавшись, вопит космический ковбой Джефф Моро. — Живыми или мёртвыми! Вот вам за первую «Нормандию», сволочи!

В ответ на это ярко вспыхивает круглая торцевая часть кормы вражеского крейсера, где располагается главное энергетическое оружие.

— Ох, твою мать! — восклицает Джокер, едва успев бросить свою птичку на полкорпуса в сторону и вниз, чтобы избежать зловеще знакомого луча, ударившего в них. Чувство дежавю нарастает, когда сзади на спинку его кресла практически падает в поисках опоры добравшаяся до БИЦа Шепард. — Я не смогу уклоняться от этой штуки вечно, СУЗИ, вытаскивай нас отсюда!

— Уточните пункт назначения, мистер Моро, — безукоризненно вежливо просит ИИ.

— Да куда угодно, только подальше отсюда! — почти кричит он, и «Нормандия» переходит на сверхсветовую скорость, исчезая с радаров Коллекционеров.

***

— Гаррус, — голос Габриэллы был почему-то приглушён, — помнишь, вчера ты просил свести расчёты для энергетических контуров с учётом обновления «Таникса»?

— Уже сделали? — удивлённо отозвался Гаррус, не рассчитывавший на такое скорое выполнение его просьбы. — Скидывай, посмотрю.

— Нет, не сделали, в этом вся проблема, — понизив голос, еле слышно пробормотала инженер. — Мы с Кеном были заняты регулировкой новых модулей для усилителей ядра и ещё не успели. Но когда через несколько минут к нам заглянет коммандер, ты не мог бы сказать ей, что мы уже всё посчитали? Пожалуйста-препожалуйста? А завтра мы начнём пересчитывать контуры, обещаю!

— Гм, допустим, но зачем вам нужно, чтобы я солгал ей? — уточнил турианец, чувствуя, что чего-то недопонимает.

— Потому что тогда остаётся шанс, что она нас не убьёт, — в полном отчаянии прошептала Дэниэлс.

Вакариан оторвался от консоли и на секунду прикрыл глаза.

— Так, — резко сказал он. — Давай ещё раз и сначала. Почему она собирается вас убивать?

Убедившись, что корабль в безопасности и вне досягаемости для Коллекционеров, из рубки пилота Шепард рванулась прямиком в переговорную, даже не сняв броню и не сдав в арсенал оружие. Судя по всему, взбешена она была до крайности. Именно тогда Гаррус видел капитана в последний раз. Не позавидовав Призраку до лёгкого злорадства, он направился к себе и продолжил работу, полагая, что рано или поздно Шепард, уничтожив очередную грушу в трюме, всё равно придёт к нему кипеть от возмущения.

Но и по прошествии нескольких часов её всё не было. По свидетельству Габи, которую втихую предостерёг сердобольный Джокер, Шепард вернулась на мостик и там распекла весь дежурный экипаж второй палубы – пугающе вежливо, с хладным профессионализмом спросив с каждого по способностям и воздав каждому по потребностям. Завалила Чамберс списком дел, которого даже троим хватило бы на добрую неделю, провела ревизию в арсенале, на час застряла в каюте Лоусон, после чего походкой машины судного дня скрылась в каморке у Джек, откуда уже с полчаса раздавались экспрессивные возгласы различной степени интенсивности за авторством преступницы. Инженеры справедливо посчитали, что станут следующей остановкой начальства в мероприятии по профилактическому накручиванию хвостов.

— Хвостов? — помедлив, переспросил Гаррус.

— Это образно, — фыркнула Габи и тут же придушенно пискнула: — Ой, кажется, идёт! Расчёты, Гаррус – умоляю, не выдавай!

С тем она отключилась. Турианец поглядел на экран перед собой и задумчиво почесал гребень. Шепард не имела привычки вымещать злость на членах команды и отыгрываться на подчинённых за плохое настроение – она умела справляться со своими эмоциями и твёрдо держалась даже в безнадёжных ситуациях, где у многих сдавали нервы. И тем сильнее нынешнее её поведение не вязалось с обычным. Наскоро сохранив результаты работы, Гаррус поспешил на выручку инженерам – ему они ещё пригодились бы здоровыми и невредимыми.

Добравшись до четвёртой палубы и достигнув двери в инженерный отсек, он издалека услышал знакомый капитанский голос с железными интонациями:

— …полный отчёт по вашей деятельности за месяц, и я надеюсь, что вы подойдёте к этому со всей ответственностью. Прошу запомнить – мне неважно, какие у вас были или будут причины не выполнить задание. Я здесь не для того, чтобы учить вас, как работать. Но если вы не можете выполнять свою работу и тем самым ставите под угрозу нашу общую миссию – сообщите мне, чтобы я нашла тех, кто может. В противном случае мы все…

— Капитан, вот вы где, — прервал её пламенную тираду Гаррус, входя в отсек. — Я как раз вас искал. Мы можем переговорить с глазу на глаз?

— Не сейчас, Вакариан, я провожу обход, — заявила капитан, едва дёрнув головой в его сторону.

— Надолго я вас не отвлеку. Только минута вашего внимания, и сможете продолжить обход дальше, — настойчиво заявил он, как можно убедительнее кивая в сторону выхода.

Тяжело выдохнув, Шепард смерила его тоскливым взглядом и прошла мимо к двери. Габи за её спиной состроила умильную мордашку и сложила ладони в благодарном жесте, Кен улыбнулся и козырнул. Их экзекуция ненадолго откладывалась.

Выйдя в коридор к лифту вслед за подругой, турианец наткнулся на её безразличный взгляд.

— Шепард, позволь спросить, что ты, по-твоему, делаешь? — поинтересовался он.

Она слегка опешила.

— В каком смысле – что я делаю? Я работаю, Гаррус. Произвожу проверку экипажа и состояния корабля как капитан этого самого корабля. До тебя ещё не дошла, но доберусь обязательно.

Если бы не её отстранённый вид, он счёл бы это за угрозу, потому что на приятное обещание её слова не походили даже отдалённо.

— А по-моему, ты просто бегаешь туда-сюда и нагоняешь на всех ужас.

На её губах мелькнула усмешка, но глаза по-прежнему не улыбались.

— Тебе что, кто-то нажаловался? — прямо спросила она. — Ну так передай ему, что бояться нужно не меня. Бояться нужно того, что на корабле полный бардак. Мне дали команду из тех, кто в идеале знает своё дело лучше прочих, но, по-моему, не очень понимает, что у нас оно общее. И мне надоело смотреть, как трещит по швам то, что я пытаюсь сшить вместе. Я устала разгребать проблемы, которые не имеют отношения к нашей миссии, участвовать в чужих интригах, выслушивать оправдания и потакать капризам. Я хочу убедиться, что каждый выполняет свою работу и знает, что от него требуется. Не собираюсь позволять всем нашим начинаниям провалиться ещё на стадии подготовки из-за того, что команда разваливается изнутри и тратит время на личные разногласия. А сейчас, если извинишь, мне нужно ещё зайти к Грюнту, потом к Заиду, потом поговорить с Чаквас, узнать у Мордина…

От монотонности её голоса и пустоты устремлённых в стену глаз становилось не по себе. Словно Шепард выгорела внутри, оставив после себя лишь оболочку. Уж лучше бы она кричала и ругалась взахлёб.

Гаррус не выдержал, подходя ближе и обхватывая её лицо ладонями – вопиющий жест для того, кто свято чтит субординацию, но сейчас беспокойство за неё перевешивало любые формальности. От неожиданности она вздрогнула, наконец оторопело посмотрев на него.

— Шепард, остановись, — очень серьёзно попросил он. — Остановись и выдохни. Тебе нужно немного отдохнуть от всего, что сегодня было, иначе кто-нибудь точно пострадает.

Женщина выпрямилась в его руках. В её глазах заклокотал едва сдерживаемый гнев, и когда она резко вскинула свои руки к его запястьям, он решил, что в следующий момент она их оттолкнёт. Шепард открыла рот, набирая в лёгкие воздуха перед обличительной речью, и Гаррус покорно склонил голову набок, приготовившись услышать её полные негодования замечания.

Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что посмертный памятник себе он хочет никак не меньше кроганского, того, что в Президиуме. И если скинется весь экипаж «Нормандии», то так и быть – пусть стоит перед окнами главного офиса СБЦ и мозолит глаза Паллину каждый день.

Но капитан прикрыла веки, выдыхая весь предназначенный для возмущения воздух, и в одну секунду обмякла в его руках, как будто уменьшаясь в размерах. Она прижала его ладони своими, чуть наклоняясь к нему навстречу.

— Не знаю, почему, но злиться на тебя не могу, — пожаловалась она глухо, метнув из-под полуопущенных ресниц такой взгляд, что немедленно захотелось усадить её к себе на колени и долго гладить по голове. — И это раздражает.

Логические парадоксы людей порой бывали просто очаровательны. Раз уж Вакариан связался с человеком, ему пора было учиться принимать их как данность, без попытки осмыслить и сломать себе мозг в процессе.

— Ты хоть что-нибудь ела сегодня? — спросил он, решив не зацикливаться и вместо этого не на шутку озаботившись её состоянием. Шепард выглядела бледной – а ведь он только начал привыкать к прежнему румянцу на её щеках.

— Ага. Кофе, — хмыкнула она.

— Я серьёзно.

— Да я и не шучу, — вздохнула капитан. — Не успела ещё. Пока одно, пока другое…

— Вот что, — внушительно объявил он, переводя руки на её плечи. — Сейчас ты пойдёшь к себе в каюту, сядешь и расслабишься. А я принесу тебе что-нибудь поесть. Идёт?

— Спасибо за заботу, правда, но не стоит, — подумав, отмахнулась она. — У меня ещё куча дел, я не могу просто так их бросить.

— Никуда твои дела не денутся, — убеждённо возразил Гаррус. — Шепард, мы все здесь ради одной и той же цели, и кому как не тебе должно быть известно, кто и сколько вкалывает. Я не фанат «Цербера», но не могу отрицать, что рабочие процессы они старались организовать так, чтобы полностью освободить тебя для главной задачи. Можешь не сомневаться – вся команда прекрасно знает, с какой опасностью мы имеем дело, и работает порой на износ. А сейчас, после твоих вдохновляющих речей – тем более. Так что в кои-то веки перестань думать о других и подумай наконец о себе. Я понимаю уровень твоей ответственности и знаю, что на наше сборище талантов нужно много терпения, но если ты не дашь себе передохнуть, взять его будет неоткуда.

— Ладно, — вяло согласилась капитан. — Хорошо. Тогда, видимо, я пойду к себе и буду ждать тебя.

— Вот и молодец, — усмехнулся он, мягко разворачивая её к лифту и нажимая кнопку вызова.

— Но не думай, что это автоматически освобождает тебя от проверки, Вакариан, — не преминула напомнить она.

— Я весь трепещу в ожидании, коммандер, — невинно отозвался турианец, выдержав её косой взгляд.

Через несколько минут Шепард поймала себя на том, что стоит под прохладной водой и прожигает взором стенку своей душевой с мощностью не меньшей, чем смертоносные лучи Преторианца. Отсутствие обугленной дыры на месте, которое она так упорно сверлила глазами, почти удивляло. Капитан шумно выдохнула и зажмурилась, подставляя лицо секущим струям. То, что ощущалось как ком из напряжения и злости под диафрагмой, плотно пульсировало внутри, не ослабляя напора.

Конец терпению не наступает в одночасье. Его долго подтачивает по мелочи, зато потом, как известно, даже соломинка может переломить спину верблюда. И то от последнего требуется лишь быть покорным жвачным и смиренно перевозить грузы на своей горбушке в указанном направлении. У Шепард же на буксире целый караван из плюющихся засранцев, запасы воды на исходе, полуденное солнце нещадно напекает макушку, последний оазис был чёрт знает когда и вокруг полно злобных бедуинов. Тут любому захочется взреветь, вырваться из связки, попутно лягнув главного погонщика, и скрыться за ближайшей дюной. И попробуй докажи, что не верблюд.

Но вместо этого приходится до крови закусывать грызло и волочить за собой всю компанию, потому что слова словами, а на роль тяглового, кроме неё, кандидатов больше нет и не предвидится.

И на спине, по ощущениям, тяжесть всего мира. Особенно теперь, когда они знают, откуда взялись Коллекционеры.

Она с силой ударила ребром сжатой в кулак ладони по боковой стенке. Боль ненадолго отрезвляла, но не могла отвлечь от тьмы в собственных мыслях.

Ладно. Есть вещи, изменить которые она не может. По крайней мере, сегодня они наведались в филиал преисподней и выжили. Миранда успела поднырнуть под биотическую волну Джек и отделалась незначительной травмой. Всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё будет…

Шепард сцепила зубы и резким движением перевела рукоять смесителя в сторону холодной воды до упора. Ухнув от окатившего её ледяного душа, она задышала через рот, но заставила себя медленно досчитать до пяти и выключила воду.

Гаррус поджидал её, одетую и собирающую полотенцем последние капли влаги с волос, уже в каюте.

— Эй, — мягко позвал он, протягивая ей белую бутылку фигурной формы, — я принёс вино. Лучшее, что можно было купить на гонорар борца с преступностью. Вообще-то я думал попридержать это до нашей победы над Коллекционерами, но решил, сегодня тоже неплохой день, чтобы выпить.

Шепард скрестила руки на груди, оглядывая его расценивающе. Под её тяжёлым взглядом турианец неловко перемялся с ноги на ногу и мотнул головой.

— Если ты, эм, конечно, захочешь выпить, — неуверенно добавил он, перехватывая бутылку. — Еда на столе. Я вдруг понял, что не знаю, какую еду ты обычно предпочитаешь, но в холодильнике был подписанный для тебя сэндвич. Надеюсь, этого хватит. И, э-э… — Неспособный понять её долгий, немигающий взгляд, Гаррус наконец запнулся. — Шепард, ты… хочешь побыть одна? Мне уйти?

Если отбросить в сторону всё, что усложняло им жизнь, его забота была чем-то очень простым – и очень нужным сейчас. Но был бы он здесь, если бы не эти их непонятные, так и не оформившиеся толком отношения?

Задав себе этот вопрос, она с неожиданным облегчением осознала, что ответ на него – да. Даже если бы их связывала только дружба, он всё равно стоял бы ровно на том же самом месте, застыв с десятком невысказанных вопросов в глазах и беспокоясь о ней. Для неё это значило больше, чем он мог себе представить.

Шепард покачала головой.

— Нет, — сказала она, шагнув ближе и забрав бутылку из его рук. — Не хочу, чтобы ты уходил. Вообще-то я даже рассчитывала, что ты составишь мне компанию.

— Если так, то с удовольствием, — отозвался он с облегчением и указал рукой вглубь каюты, приглашая пройти к столу, на котором её уже ждал поднос с едой.

По правде говоря, ни аппетита, ни желания выпить в себе она не чувствовала, но Гаррус старался для неё, да и запихать в организм хоть что-нибудь для восстановления энергии после таких приключений было нелишне.

— Много пить не буду, только один бокал, — предупредила капитан. — Раз уж сегодня ты уговорил меня отложить все дела, то завтра встану пораньше, и подняться хотелось бы, не отскребая себя от кровати. Кстати, — только сейчас посетило её осознание, — это же лево-вино? А что будешь пить ты?

— Ничего, — хмыкнул он. — Я пить не собирался.

— А кто минуту назад сказал, что сегодня неплохой день, чтобы выпить? — попеняла она с усмешкой, доставая бокал и штопор из мини-бара под откидной панелью столика.

— Если ты спросишь меня, то я отвечу, что для выпивки плохих дней не бывает, — фыркнул Гаррус. — Но я уже заметил, что когда мы с тобой собираемся выпить вместе, происходит что-то непредвиденное, поэтому сегодня я, пожалуй, воздержусь.

Если тем самым он намекал на их попойку после Горизонта, Шепард была готова признать, что в тот вечер их досуг действительно свёлся к нетривиальным последствиям. И воспоминания об этом вызывали столько же тлеющего смущения, сколько мучительного желания повторить. Но сегодня, по-видимому, выдался не самый подходящий день для подобных вещей. Настроение уныло плелось в глубоком тылу за её мыслями.

— Тогда ты толкаешь своего командира на кривую дорожку, Вакариан. Потому что пить за компанию – ещё куда ни шло, но пить в одиночестве – уже клиника, — ухмыльнулась она.

— Ты не одна, Шепард.

От того, как серьёзно прозвучали его слова, она не нашлась с ответом и просто кивнула, отводя глаза от его внимательного взгляда.

— Ты позволишь? — спросил турианец, протягивая руку за штопором.

Шепард безропотно вручила всю утварь в его руки и удобно устроилась на диванчике, дожидаясь, пока он раскупорит для неё бутылку и наполнит бокал. После чего, мимолётно оглядев свою трапезу, не смогла удержаться от улыбки одним только краешком губ. Вино и сэндвич – ну просто пища богов, и на десерт рядом с ней сидит один плохой турианский парень. Кто-то назвал бы это делом вкуса, подразумевая, что вкус у неё отвратительный. Но если раньше безупречная репутация коммандера Шепард чего-то да стоила, то в последнее время на чужое мнение ей было восхитительно плевать. Никто не имел права осуждать её после всего, что она перенесла и что получила в итоге. Гаррус был одним из немногих, кто не оставил её и кого она была рада видеть рядом, что бы ни происходило. В связи с этим все недобрые рты она была готова позахлопывать лично.

— Твоё здоровье. — Она приподняла бокал в его сторону, прежде чем пригубить из него.

Вино имело довольно приятный фруктовый вкус, хотя и неслегка кислило. Прокатив его по языку, Шепард мысленно пожала плечами и сделала глоток. Ей доводилось пить напитки намного хуже.

— Как всё прошло? — поинтересовался Гаррус.

— Смотря что ты имеешь в виду, — пожала капитан плечами, меланхолично примериваясь к принесённому сэндвичу. — Если мой разговор с Призраком, то я надеюсь, что эта скотина когда-нибудь подавится своей же сигарой. Я дала ему понять, что впредь не потерплю лжи и подтасовки фактов, и если я ещё раз хотя бы заподозрю, что он пытается так откровенно меня использовать, он может забыть о нашем сотрудничестве и о его корабле.

Она умолчала о том, как сильно ей хотелось всадить полную термообойму в голографическую рожу наглеца, который даже не отрицал своего участия в случившемся – ещё бы, в этом и заключался его план. Для того, кто вбухал в неё столько средств и времени, он относился к её сохранности с потрясающей небрежностью. Шепард задевало не столько это, сколько необходимость рисковать другими членами команды по его прихоти.

— Но ты же понимаешь, что это вряд ли заставит его отказаться от планов на тебя, — заметил Гаррус. — Он просто начнёт использовать тебя с большей осмотрительностью.

— Конечно, понимаю, я же не настолько наивна. Но могу тебя заверить, как заверила и его: быть моим врагом номер один ему не понравится. Я найду способ сделать его жизнь разнообразной – и, возможно, весьма недолгой.

Вакариан двинул мандибулами в усмешке – только Шепард могла выглядеть грозно, сидя в майке и шортах в своей каюте, поджав под себя босые ноги и неспешно поедая нагромождение из кусочков поджаренного хлеба, мяса и зелёных листьев, которое, похоже, составляло основу её рациона и при необходимости заменяло ей любой приём пищи.

— А что насчёт нашей миссии? — спросил он. — Уже известно, каким будет следующий шаг?

— Пока нет, увы. — Прожевав очередной кусок, она покачала головой. — СУЗИ анализирует скачанные данные в поисках зацепок, так что ждём результата. И перед тем, как мы полезем в логово Коллекционеров за Омегу-четыре, нам понадобится набрать ещё несколько людей в команду, потому что сейчас наших сил недостаточно. Призрак пришлёт досье, как только станет ясно, каких специалистов нам не хватает. А мы пока займёмся подготовкой и поиском ресурсов для улучшений.

— Считай что отпуск.

— Говори за себя, Вакариан. — Капитан поморщилась. — Лично я поселюсь в кресле рядом с Джокером – буду зарабатывать артрит запястья и слушать его бесконечные баталии с СУЗИ. Какой-то хреновый отпуск. И только попробуй что-нибудь сказать мне про калибровки.

— Не скажу. Похоже, я становлюсь слишком предсказуем, — пробормотал он. — Как там Миранда?

— Подвернула ногу, но в целом порядок. Для неё и её модифицированной регенерации это пустяк. Сказала, что не держит зла на Джек, да и вообще… — Шепард облокотилась на спинку дивана, рассеянно глядя вдаль, — мы с ней многое обсудили. Долго разговаривали. Она не такая уж стервозная на самом деле, какой кажется. У неё свои причины работать на «Цербер», но для неё, как и для меня, это был лишь способ решить множество проблем разом. И после сегодняшних событий она признала, что Призрак посвящает её далеко не во всё, что ему известно, и может использовать её в своих целях точно так же, как и всех остальных. Признала очень неохотно, но по крайней мере она начинает задавать правильные вопросы. И ей не нравится видеть то, что творят Коллекционеры. Кто знает, может, у нас гораздо больше общего, чем я думала.

— Спрашивала у неё про свои импланты?

— Спрашивала. — Женщина повела плечом и отпила немного вина. — Она сказала, что это было крайнее средство, и оно сработало, когда ничто другое не помогло. И хотя Лоусон взяла уже готовую технологию, выделив из неё только нужное ей свойство, она до сих пор имеет смутное представление, как ей удалось меня воскресить. Учитывая, что до недавнего времени она даже не знала, что со мной не так и почему её устройства не работают как задумано – оно и видно. О, ну, знаешь, не то чтобы я возражала быть живой, — хмыкнула Шепард, — но если уж даже моя спасительница признаётся, что слабо понимает, почему я могу дышать, ходить и разговаривать, то, видно, мне тоже стоит думать об этом поменьше. Мне достаточно и того, что Жнецы не смогут воздействовать на эти импланты – Миранда позаботилась о том, чтобы на них невозможно было повлиять извне или каким-то образом использовать их против меня. В этом я ей верю.

Она выдержала длинную паузу, дожёвывая остатки сэндвича и собираясь с мыслями. Гаррус терпеливо ждал, не подгоняя её. Он превосходно знал, когда от него требуется быть молчаливым собеседником.

— Ты будешь смеяться, но, кажется, у неё ко мне что-то вроде личной привязанности. Она почти два года следила за каждым моим шевелением внимательнее, чем мать за новорожденным ребёнком. Вложила в проект больше души, чем намеревалась, и получилось… что получилось. Но, по её словам, она больше не хочет повторять подобные эксперименты с кем бы то ни было, и слава богу. Я бы не могла спокойно жить, зная, что можно просто взять и наплодить ещё таких же полуживых гибридов, как я.

— Шепард… — укоризненно протянул турианец, очевидно, опять собираясь сделать замечание насчёт её тягостных дум о своём возвращении с того света.

— Да я не о том, Гаррус, — вздохнула она. — Мне не нравится думать, что мёртвое может стать живым так легко. Это неправильно, противоестественно. А если кто-то другой с неограниченными средствами захочет возомнить себя богом – то ещё и опасно. Смерть не должна делать исключений, даже если всем этого очень хочется. Даже если этого хочется мне.

— Но ты же жива, — тихо напомнил он.

— Не уверена, что надолго, — с иронией отозвалась Шепард. — Вселенная очень старается это исправить. И у неё неплохие шансы – у нас тут самоубийственная миссия впереди. Так что меня можно считать одним большим недоразумением.

— Надеюсь, в твои планы не входит помогать Вселенной в твоём устранении? — с подозрением уточнил друг. — Потому что я собираюсь сделать всё, чтобы не допустить этого.

Она издала короткий смешок, глянув на него остро.

— Я сейчас не образец здравомыслия, конечно, но и не настолько отбитая, чтобы желать себе смерти. Мне тоже хочется жить, и я буду настаивать на этом и дальше.

— Это радует, — глухо произнёс он, поджимая жвалы.

— Правда? — поинтересовалась Шепард с независимым видом.

— Правда. Если хочешь снова услышать это – ты нужна мне живой. Так уж сложилось, что ты, вроде как, гм, моё большое недоразумение. И я был бы просто счастлив наконец сменить тему на что-то более жизнерадостное, — суховато заметил Вакариан.

— Оу… — единственное, что она нашлась тихо выговорить в ответ, чувствуя, как от переносицы на щёки разливается тепло и уголки губ поднимаются вверх сами по себе. Быть нужной кому-то очень важному – привилегия, ощущение которой она уже давно забыла.

Не далее как полчаса назад Джек решительно заявляла ей, что не нуждается в глупостях вроде дружбы и одобрения – у такой, как она, не бывает друзей и близких, есть только те, кто её использует, и для неё так намного лучше. Не жалко бросать то, что становится неудобным. Чуть позже со злыми слезами на глазах преступница доказывала, что чувства превращают людей в слабовольных придурков. Даже самых чёрствых и самодовольных эгоистов они отвлекают от главного и толкают на необдуманные поступки. Ей претила сама идея того, чтобы подпустить к себе кого-то ближе.

Джек просто не знала, как справляться с тем, что всю сознательную жизнь была одна, а теперь – нет. В каком-то смысле Шепард её понимала.

— Перекусила? — после непродолжительного молчания поинтересовался Гаррус.

— Да. — Шепард, всё ещё тронутая его словами, мельком слизнула крошку с верхней губы и с искренней благодарностью улыбнулась: — Спасибо.

Вакариан определённо знал толк в романтическом ублажении женщин. Пару раз в жизни ей таки условно обещали достать звезду с неба и бросить весь мир к её ногам – даже тогда эти громкие заверения были способны вызвать только скептическую улыбку. А теперь и подавно: звёзды давно превратились в привычные элементы пейзажа за иллюминатором собственного космического фрегата, и мир у ног не прельщал ни в каком виде – достаточно было своего скромного уголка в нём. Лучше бы кто-нибудь хоть раз додумался принести ей сэндвич после такого тяжёлого дня, как этот. И то, что этим кем-то оказался именно Гаррус, её уже почти не удивляло – только грело до наступления блаженной пустоты в гудящем от мыслей раздумье.

Лишь один факт выбивался из привычной ей картины мира и никак не хотел занимать своё место, будто кусок от другого пазла – как ни крути, а не подходит. Это причиняло беспокойство, источник которого она не могла ни определить, ни сформулировать. Ей нужно было выговориться просто для того, чтобы не прокручивать внутри себя одни и те же сомнения в тысячный раз.

— До сих пор в голове не укладывается, что протеане стали Коллекционерами. — Шепард отставила недопитый бокал на стол, подтянула к себе колени и обхватила их руками. — То есть… Мы же всегда думали, что протеане просто исчезли при загадочных обстоятельствах, а Коллекционеры – это страшная сказочка для непослушных детей. До того, как узнали о существовании Жнецов и жатве. На протяжении двух тысяч лет никто не мог увязать их друг с другом, и теперь… я никак не могу в это поверить.

— Я бы сказал, слово «стали» тут не подходит. Ты же слышала слова СУЗИ про переписывание генома. Их сделали такими, — возразил Гаррус.

— То-то и оно. — Шепард задумчиво прикусила краешек ногтя большого пальца. — Судя по всему, протеане были великой расой, гораздо более развитой, чем все наши. В их руинах до сих пор находят сложнейшие технологии, над назначением которых бьются лучшие умы. Думать, что Жнецы выкосили их так же, как и многих других, было как-то проще. Во всяком случае, у протеан оставалось право на благородную смерть – храбро бились, пали в сражении с превосходящими силами врага, и всё такое. Но вот мы узнаём, что Жнецы не просто истребили их, а оставили часть в живых, влезли в их генокод, извратили самую их суть и полностью подчинили своей воле, превратив в ходячие инструменты без свободы выбора. Целая раса некогда великих воинов и изобретателей теперь выступает армией марионеток. Это… жутко, по-моему.

— Ещё одна вещь хуже, чем смерть, в твой список, Шепард?

— Не просто хуже – мне кажется, это вообще за гранью того, что я могла представить. До определённого момента у меня складывалось впечатление, что Жнецы где-то там, очень далеко. Пока они действуют исподтишка, через посредников, склоняют на свою сторону важные фигуры вроде Сарена и Бенезии, чтобы с их помощью захватывать рычаги влияния на общество. И их индоктринация – отвратительная штука, не спорю. Но здесь их ещё нет. Это только объявление войны, а не сама война. Не прямое нападение. Я думала… — Она прервалась, чтобы сделать вдох – воздуха снова не хватало, и кончики пальцев в волнении постукивали по коленкам. — Я думала, у нас ещё есть время подготовиться. Предупредить всех, что-то предпринять. Но что мы реально сможем сделать, когда они придут? Что мы можем им противопоставить, кроме собственной гордости, если один только «Властелин» стоил расам Цитадели едва ли не четверти флота?

Турианец смерил её долгим внимательным взглядом.

— Шепард, если бы я тебя не знал, я бы решил, что ты боишься.

— А я действительно боюсь, Гаррус, — плавно покачала головой капитан. — Не самих Жнецов – когда они явятся, мы дадим им бой со всей силой, на какую способны. Никто из нас не продаст свою жизнь задёшево. Но я боюсь, что мы можем оказаться на месте Коллекционеров. И боюсь даже думать, что Жнецы способны сделать такое с любым органическим видом.

Он издал звук, походящий на задумчивое хмыканье, но с приятной рокочущей сердцевиной.

— Возможно, если бы я узнал про Жнецов до знакомства с тобой, тогда у меня были бы такие же сомнения. Но сейчас – я знаю, что мы их остановим. Ты остановишь, — поправился он, — а я помогу.

Шепард искривила губы в подобии ухмылки.

— Твоя безграничная вера в моё всемогущество меня порой пугает, — проворчала она. — Может, ещё подскажешь, как мы это сделаем?

— Не имею ни малейшего понятия, — уверенно откликнулся Вакариан. — Я только знаю, что мы можем сделать это. Да ладно, Шепард – ты же смогла остановить батарианцев на Элизиуме ещё до того, как тебя приняли в N7. Неужели сейчас, имея в распоряжении опыт, связи, команду лучших профессионалов и ресурсы «Цербера», ты что-нибудь не придумаешь?

— Ох да, ну конечно. — Она помрачнела. — Скиллианский блиц и невероятные подвиги Героини Альянса. Хочешь, расскажу, как это было на самом деле?

Совершеннолетия Шепард ждала с нетерпением, зачёркивая дни в календаре, и в утро, когда ей исполнилось восемнадцать, чуть свет стояла у пункта вербовки в регулярные войска Альянса с рюкзаком за спиной, немного нервничая, но в то же время почти ликуя. С подтверждённым в колледже разрядом по лёгкой атлетике её взяли без нареканий – не могли не взять, на самом-то деле, и не только ввиду хорошей спортивной подготовки. Ей не хотелось всю жизнь оставаться «той бедняжкой с Мендуара» – будущий капитан собиралась осаждать военную комиссию месяцами и брать стены штурмом, если потребуется. Она была намерена выдержать любые нагрузки и полагала, что готова ко всем трудностям ради своей отдающей наивностью цели – сделать мир более безопасным местом. По молодости казалось, что сила её решимости может свернуть горы, а перед ней самой нет ничего невозможного.

Но в двадцать два младший взводный сержант Элис Шепард нашла себя стоящей в полной растерянности посреди хаоса, грохота выстрелов, горящих зданий и криков испуганных людей. За плечами к тому времени был десяток десантных операций, однако все они оказались просто дружеской прогулкой в тир по сравнению с побоищем, которое стремительно разворачивалось перед глазами.

Батарианские пираты воспользовались внезапностью атаки, чтобы максимально быстро отрезать наземные силы Альянса от связи с внешним миром и заставить противника занять стратегически невыгодные позиции. Артиллерийский обстрел с орбиты по ключевым точкам и штабам обороны также лишил защитников Элизиума преимущества, большей части бронетехники и доступа к тяжёлому вооружению в первые часы сражения. Основными силами защиты оставались лишь пехота и местное ополчение из гражданских, отставных военных и служителей правопорядка.

Первые минуты неразберихи и общей нескоординированности подразделений стоили жизни многим её друзьям и товарищам по отряду. Сверху с жутким гулом падали разрывные снаряды, на общих частотах хрипели противоречивые указания от различных чинов из уцелевшего командования, смерть буквально плясала вокруг, забирая сослуживцев одного за другим. Батарианцы были вооружены хуже, но давили численным превосходством, и солдаты сдавали позицию за позицией, оставляя за собой больше тел, чем набиралось павшими с той стороны. Пленных враги брать не собирались и раненых добивали с особой жестокостью.

Для её разума, никогда не забывавшего горящий дом, зашкаливающих ощущений было так много, что в какой-то момент Шепард отключилась, словно перестала соображать. Она продолжала бежать, стрелять и принимать приказы, но тело действовало механически, будто по инерции. Пока мозг наконец не заставил её остановиться, зацепившись за то, что требовало осознания.

Девчонка-подросток, на вид явно не старше шестнадцати, сидела под фонарным столбом, бледная до синевы, с потёками от туши на щеках, ревела от ужаса, зажимала уши руками от каждой новой канонады выстрелов и тряслась всем телом. На коленях виднелись ссадины, на одежде и ладонях – кровь, но глубоких ран при беглом осмотре заметно не было. Шепард неожиданно поняла, что стоит над ней с винтовкой в онемевших руках и пристально смотрит на неё. Зная, кого видит перед собой.

Она перевела взгляд на оружие в своих руках, на наспех возведённые баррикады, где её товарищи всё ещё пытались удержать проход, открывающий путь к убежищу, куда спешно стекались гражданские, потом снова на девочку. Чёткая, почти пугающая ослепительной ясностью мысль прошила её насквозь.

Элизиум не станет вторым Мендуаром. Она не даст этому случиться. Никогда.

Как только она позволила этому утверждению вырваться из глубин своего смятения, в голове снова что-то щёлкнуло, раскладывая сознание на компоненты и отсекая весь сумбур. Часть неё всё ещё продолжала биться в таком же агонизирующем ужасе вместе с этой девочкой – но теперь та маленькая и испуганная Шепард была отделена плотным барьером. Она словно осталась за бортом, больше не имея возможности влиять на оценку происходящего.

Сержант схватила девчонку за плечи, окликнула и сильно встряхнула её, заставив подавиться на всхлипе. Когда глаза подростка приобрели осмысленное выражение, Шепард рывком подняла её на ноги, громко скомандовала идти за ней и потащила за собой ко входу в бункер, сдав на поруки офицеру, который руководил эвакуацией мирного населения. Возвращаясь к своим бойцам, она была собрана и отстранена – действуя хладнокровно, размашисто, без конца оценивая, анализируя, прикидывая шансы, будто и не человек вовсе, а военный ИИ в телесной оболочке.

Запрашивать всё новые и новые инструкции стало бесполезно – поступавшие по связи приказы от начальства, засевшего где-то далеко, в конце концов потеряли логику и приводили только к новым неоправданным смертям. Она больше не собиралась им следовать. Фразу «При всём моём уважении, сэр, вы можете идти к чёрту!» повторять пришлось столько, сколько никогда до и крайне редко после. Даже если её ждал трибунал за неподчинение – это всё откладывалось на потом. Сначала нужно было позаботиться о том, что ещё можно спасти. Шепард собирала вокруг себя людей, спорила, убеждала, слушала и отвечала, поддерживала, направляла… Снова бросалась вперёд, стреляла, перемещалась между укрытиями, хрипло выкрикивая команды и распределяя припасы. Раскалённая штурмовка недовольно гудела в руках, копоть и кровь смешивались на броне, в горле першило от криков и едкой гари.

Довольно странно, что все вокруг постепенно начали поддаваться этой размеренной организованности, своеобразному ритму боя, вырисовывающемуся у неё в голове. Первыми поддержали сослуживцы по взводу, среди которых она уже успела заработать себе определённый авторитет. Из не своих паре несогласных с тем, как неожиданно неизвестная соплячка взяла на себя инициативу командования, пришлось раздать приводящие в чувство оплеухи, некоторым и двинуть посильнее. Её распоряжения начали воспринимать с куда большим уважением, когда в результате у их отряда получилось закрепиться на позициях и держать оборону целого сектора, не усеивая всё вокруг собственными трупами. Вскоре к развёрнутому ею командному пункту присоединились и соседние формирования в пределах досягаемости – суеты прибавилось, но контроль и с других флангов был жизненно необходим.

Несмотря на то, что большинство атак нападающих благодаря её действиям захлебнулось, дела их всё равно обстояли не самым благоприятным образом. Лицо Шепард украсила глубокая царапина под левым глазом от осколка разорвавшейся совсем рядом гранаты – рана неистово горела, кровью залило пол-лица и нагрудник, но в свете происходящего это было последним, чему она могла уделить внимание. Несколько второстепенных постов отошло врагам, хотя ублюдки дорого за них заплатили. Диверсия человеческого лазутчика, прикинувшегося гражданским, стоила её отряду семи убитыми и трёх сданных улиц. Раненых становилось всё больше, друзья и полузнакомые люди, ставшие чуть ли не родными за несколько часов, гибли на глазах. Судя по докладам с доступных частот, на других фронтах обстановка была не лучше. Однако выбора не было – за рубежами защиты находились тысячи невинных жизней и половина Элизиума в придачу. От беспощадности батарианцев их отделяли только небольшие горстки военных и немногих добровольцев, и одна из таких досталась ей под командование.

Шепард не могла отделаться от ощущения, что смотрит на происходящее словно со стороны и немного сверху. Пока её материальная составляющая металась среди контрольных точек и делала своё дело так, как её этому учили, душевная находилась в лёгкой прострации, приглушающей осознанность и не позволяющей чувствовать что-то кроме отрешённого спокойствия. Состояние, охватившее её, было сродни кататоническому ступору, вот только она не стояла на месте в оцепенении, а руководила обороной немаленькой территории, не позволяя батарианцам прорвать линии укреплений.

Чёртова дереализация не желала оставлять её, даже когда блокада связи была прервана и подоспевшие подкрепления Альянса разбили объединённые войска пиратов на орбите, выбив затем силы батарианцев и с планеты. Для всех, кто противостоял захватчикам, тяжёлые часы на этом не закончились – населению требовалась помощь в тушении пожаров, разборе завалов и поиске выживших. Шепард дала отчёт прибывшему начальству о ходе случившихся событий, после чего её определили на руководство несколькими спасательными отрядами и остатками своей группы – боевые действия были завершены, но больше никому и в голову не приходило оспаривать её, вчерашней салаги, право делать свою работу. До рези в глазах всматриваясь в голографическую карту района с пульсацией красных точек там, где нужны свободные руки, направляя ресурсы на подмогу, координируя людей и на ходу подбивая сводки, она пыталась не думать о том, почему все её чувства до сих пор притуплены и она не может вернуться к своему обычному цельному состоянию, какие бы усилия для этого ни прилагала.

Количество изматывающей, непрерывной работы в последующие дни не позволяло сосредоточиться на этой проблеме всерьёз – урывками приходилось даже есть и спать. В себя удалось прийти только на церемонии награждения через три дня после сражения. Действующий автономно боевой комплекс и испуганный подросток с Мендуара внутри неё не могли выбрать лучшего момента для слияния воедино, чем тот, в который адмирал Хакетт под горячие овации публики и вспышки камер прикалывал ей Звезду Терры на парадный мундир и отдавал честь со словами «Отличная работа, Шепард». Острое чувство действительности обрушилось на неё таким потоком ошеломительных ощущений, что она даже не сразу поняла, где находится, что здесь происходит и кто все эти люди.

С трудом сообразив сквозь сенсорный шторм, что от неё чего-то ждут, Шепард сглотнула и еле справилась с тем, чтобы выдавить из себя «Служу Альянсу, сэр!», отдавая честь в ответ под его внимательным взглядом. Она была уверена, что ещё немного – и её просто вывернет высокопоставленному руководству на воротник. К её облегчению, Хакетт только сдержанно кивнул ей и перешёл к следующему получателю награды в линии, забирая фокус чужого внимания с собой. С трудом дождавшись окончания церемонии награждения, на ватных, подкашивающихся ногах она ринулась в туалет, где её всё же вырвало. Стекая по стенке общественного клозета, будущий коммандер покрывалась испариной от усилий придать телу вертикальное положение, но враз ослабевшие ноги держать хозяйку не желали. 

Ввиду исключительности случая и признания её заслуг перед Альянсом все дисциплинарные разбирательства отложили на потом; ей дали недельный отпуск. Забившись в тесный номер мотеля с незапоминающимся названием, Шепард имела сомнительное удовольствие знакомства со всеми прелестями тяжкого адреналинового отходняка. Первую пару дней она провела в каком-то болезненном состоянии обострения, бесславно всплакнув в душе, вздрагивая от резких звуков и ощущая полное безразличие к еде. Эмоции, которые она подавляла и гнала от себя всё это время, кружились циклоном внутри, и её бросало из одной в другую, не оставляя возможности отпустить их, пока не проведёт сквозь себя. Они сменяли друг друга подобно цветам в калейдоскопе – если бы кому-нибудь, конечно, взбрело в голову сделать калейдоскоп исключительно чёрных и серых оттенков.

Отчаяние. Почему она снова оказалась такой бесполезной посреди стрельбы и пылающего ада? Почему не смогла взять себя в руки с самого начала? Она не солдат с оружием в руках, а всё тот же беспомощный, трясущийся от страха подросток.

Злость. Батарианские выродки снова захотели показать, кто здесь главный, решив, что люди – лёгкая добыча. За Мендуар они так и не ответили, но за Элизиум – катиться им до самого Кхар’шана. Она с удовольствием поможет.

Скорбь. Сотни смертей – сколько ещё раз это должно повториться? Лица армейских друзей встают в памяти – они занимают место рядом с лицами семьи и всех, кто был ей дорог. Она не знает, как перестать видеть их.

Вина. Если бы не просчёты, которые она от раза к разу допускала, и не ошибки, которые не смогла предотвратить, столько людей, доверивших ей свои жизни, сейчас были бы живы. Она продолжает существовать благодаря их мужеству, но попросить у них прощения уже не сможет.

Остаток недели прошёл в вялом шатании между кроватью и холодильником. Почта разрывалась от лавины писем, но Шепард отключила оповещения и звук на инструментроне, как только переступила порог гостиницы. Она много спала, забивала появившийся зверский аппетит тоннами фастфуда, который при обычных обстоятельствах ни за что не стала бы поглощать в таком количестве, и большую часть времени валялась в постели под бормотание сериалов на фоне, устремив взгляд на экран, но даже перед собой не притворяясь, что смотрит и улавливает сюжет. В какие-то минуты казалось, что всё пережитое происходило не с ней. Не в этой жизни, не в этой реальности. Голову наполняла пустота, свинцовая, но почти блаженная. Она могла бы вечность не выходить отсюда, поедая пиццу, запивая шипучкой и хмыкая под комедийные шоу.

Однако по истечении отведённого на отпуск времени Шепард снова стояла в штабе, готовая незамедлительно приступить к службе, и её уже ждало личное сообщение от адмирала Хакетта, приглашающего на неофициальный разговор. Потому что у неё было время обдумать и принять самое главное решение в своей жизни.

Если раньше у неё и возникали сомнения, ту ли стезю она для себя выбрала, Скиллианский блиц расставил всё по своим местам. Она хотела посвятить себя карьере военного – работать над собой, учиться новому, оттачивать мастерство и совершенствовать навыки. Хотела вносить свой вклад в поддержание мира, защищать невинных, стоять до конца против тех, кто угрожает их безопасности. И никогда, никогда больше не позволять себе совершать ошибки, которые приведут к смерти её людей. Никакие эмоции не должны были затмевать её хладнокровный и ясный взгляд на ситуацию. Ради всех, кто был с ней, кто поддержал её и кто пал в злополучный день ради того, чтобы она продолжала бороться и сделала их гибель не напрасной. В память об этом обещании им и самой себе Шепард не стала сводить ни шрам под глазом, ни все остальные, полученные ею после.

Естественно, СМИ не могли обойти вниманием такую вопиющую драматическую историю. Экстранет-издания наперебой пестрели заголовками о сиротке с Мендуара, которая не опустила руки после ужасающей, кошмарной, трагической гибели всех родных и друзей, а вступила в армию и героически сдерживала батарианцев в ещё одном ужасающем, кошмарном, трагическом нападении на Элизиум – причём в их изложении события были раздуты до такой степени, словно она единолично командовала обороной целой планеты и вообще отбивалась от орд нападающих едва ли не в одиночестве, при помощи одной только сапёрной лопатки. Руководство Альянса, где заседали не последние по сообразительности кадры, тоже усмотрело в этом неплохую возможность для пиара и использовало инцидент для проведения очередной кампании по вербовке, лицом которой стала Шепард. Во всеобщей шумихе вокруг неё все обвинения в самовольном захвате командования были по-тихому сняты. В обмен на это по распоряжению начальства она, стиснув зубы, вытерпела несколько публичных встреч с прессой, на каждой из которых не забывала отдать дань погибшим товарищам и напомнить, что сражалась в тот день не одна. После очередного, не то пятого, не то шестого интервью она чувствовала, что если ещё хоть один репортёр сунет ей в лицо дрона с бестактным вопросом, она заедет ему в глаз без угрызений совести.

— К счастью, всё поутихло, когда меня взяли в программу N7 по личной рекомендации Хакетта. Арктурская академия – режимный объект, так что журналистам туда вход закрыт. Вот такая вот история о том, с чего начинала железная коммандер Шепард, — вздохнув, подытожила она. — Ты первый, кому я рассказываю об этом в таких подробностях, и первый, кто знает обо мне всю правду. Надеюсь, теперь ты перестанешь так превозносить мою непоколебимость. Потому что моё героическое звание на самом деле куплено ценой множества других жизней, Гаррус.

Турианец вскинул голову.

— Если ты решила, что от этого я стал меньше тебя уважать, даже не думай, Шепард, — отозвался он. — Ты сделала всё, чтобы спасти тех людей, пусть и не сразу сориентировалась. И от Элизиума ты прошла долгий путь до той, кого я сейчас вижу перед собой. Чтобы принять самое первое решение, требовалась сила, которая найдётся не у каждого – но ты приняла его, и это всё, что имеет значение. — Он немного помолчал и добавил: — В конце концов, всё могло быть намного хуже.

— Хуже? — задумчиво пробормотала капитан в сторону. — Например?

— Например, ты могла стать танцовщицей.

Она замерла на секунду.

— Тан… цовщицей? — переспросила Шепард, переводя на него растерянный взгляд.

— Танцовщицей, — подтвердил он. — Блёстки, каблуки и эти маленькие кусочки одежды – забыл, как называются. Уверен, твоему таланту нашлось бы отличное применение.

Если бы она стала танцовщицей, Элизиум бы пал. От смеха. Возможно, прямо вместе с батарианцами.

Живо представив себе нарисованную Гаррусом картинку, она шлёпнула ладонью в лоб и затряслась от сдавленного хохота.

— Вакариан… — простонала она, не в силах сдержать дурацкое хихиканье. — Кому я тут битый час о грустном распинаюсь?! Взял и превратил историю моей жизни в комедию одним предложением.

— Прости, не удержался, — усмехнулся он. — Не мог слушать, как ты всерьёз жалуешься на свой героизм.

— Я уже говорила, какой ты невыносимый говнюк? — поинтересовалась она с улыбкой, хватая бокал со столика.

— Со вчера – ни разу, — хмыкнул он.

Настроение, получив нехилый бонус, устремилось от так-себе-состояния к тому, что могло сойти за усталую удовлетворённость после насыщенного рабочего дня. Не то чтобы она ждала, что Гаррус станет осуждать её за те моменты биографии, которыми она не гордилась. Но облегчение от того, что она наконец смогла откровенно разделить их с ним и он отнёсся к этому с пониманием, ощущалось почти физически. Она вдруг осознала, какой груз носила всё это время на своих плечах, считая минуты и часы своей слабости постыдной тайной – и как же здорово было от него избавиться.

Понемногу её озабоченность насчёт возможностей Жнецов и судьбы протеан тоже отошла на второй план. Вероятно, оттого, что Шепард нашла в себе силы выговориться, а друг снова выслушал её – в который раз позволив ей разгрузиться от своих гнетущих раздумий, не перебивая и поддерживая. Во всей этой ситуации напрашивался один-единственный закономерный вывод: решать проблемы следует по мере их поступления. Сегодня она отдохнёт и приведёт в порядок мысли, а завтра они, возможно, придумают, как разобраться с Коллекционерами, опираясь на скачанные с их корабля данные. И, может, вскоре им станет ясно, как противостоять Жнецам.