Кажется, прошло уже дней пять с визита полиции? Время пролетело так быстро. Брин Деджа похоронили на кладбище Каслтауна. Хезер присутствовал на церемонии и помогал с подготовкой могильной ямы. Как жаль, что ему так и не выпала возможность взять тело бедняжки под контроль ещё тогда: слишком много свидетелей, а для ритуала необходимо было поговорить с мертвецом вслух. Что ж, хорошо, он займётся этим позже, когда ему выпадет ночная смена. Через два дня в городском парке нашли труп, а затем ещё один на заднем дворе одного из жилых домов. Обе вновь оказались молодыми особами, их, по слухам, убили ударом чего-то острого со спины. Возможно, это был топор, но Хезер не слышал подробности и даже не интересовался. Знал только, что и их тела изнасиловали. Видимо, в Каслтауне завёлся самый настоящий некрофил. Как забавно. Что ж, по крайней мере, следователь отстала от Хезера за неимением доказательств и вычеркнула из списка возможных подозреваемых.

«Мерзость».

Вечер. Тучи за весь день так и не разошлись, но хотя бы не поливали дождём. В воздухе чувствовался насыщенный, приятный запах воды и прохлады, а редкие пешеходы спешили по домам или на работу. Эдди стоял на кухне, около плиты, собирая еду по коробочкам для обедов. Кажется, у него было неплохое настроение, судя по увлечённому виду. Иногда он отвлекался на чашку кофе, стоящую рядом, но перевёл внимание на дверной проём, когда в нём возник уже одетый в привычную серую куртку Хезер. Через плечо у него висел чёрный рюкзак.

— Ого, уже время? Я думал, что прошло всего-ничего, — Эдди с искренним непониманием почесал затылок.

Племянник в ответ улыбнулся и подошёл поближе, принюхиваясь:

— Ох, какой запах. Что ты там наготовил?

— Я собрал тебе всего понемногу: тут два горячих куска мяса на листах салата, вот тут рис в соусе, тут грибы тушёные, картошка, — Эдди поставил первый коробок рядом с медленно бледнеющим Хезером. — А это свежие фрукты. Яблоки, бананы, апельсин, о, орешки ещё, — второй лёг поверх первого. — А здесь вот зелёный чай, чёрный чай, минералка, персиковый сок, — явился третий коробок, пугая всё больше. Эдди же улыбнулся. — Я тебя будто вновь в школу собираю.

Не хватало только фразы «Пока всё не сожрёшь — с кладбища не выйдешь». Несколько секунд младший Хейн глядел на все эти яства, но следом только вздохнул, слегка улыбнувшись. Эдди всегда беспокоился и заботился о нём сверх меры. Так было всегда, сколько Хезер себя помнил, и ничего с этим поделать не выходило.

— Скорее уж, в пятидневный поход. Эдди, я вернусь уже завтра утром, честно, — усмехнулся он, снимая рюкзак с плеча и расстёгивая его.

Эдди коротко, тепло посмеялся:

— Я всего лишь остановился на парочке блюд, — на мгновение он умолк, а затем внезапно щёлкнул пальцами, напугав Хезера. — Точно! Багет! — в сумку племянника, стоящего с лицом а-ля «Да в смысле?!», опустился ещё и длиннющий хлеб.

Хезер молча смотрел на это действо, но, тем не менее, багет вытащил обратно и положил на стол:

— Не-не-не, это уже всё, он будет мешать. Я обойдусь этими коробками, — он сгрузил все три в рюкзак и улыбнулся. — Эдди, спасибо тебе огромное за заботу, правда, но мне этого хватит. Не нужно так много готовить всего на одну ночь.

— Я не смог остановиться, поэтому столько и вышло.

Выслушав, Хезер лишь негромко усмехнулся, застегнул рюкзак и повесил обратно себе на плечо. Ему было приятно получить дозу теплоты и положительных эмоций перед сегодняшней долгой, важной и, пожалуй, во многом решающей ночной сменой. Главное, чтобы всё прошло по плану, иначе высока вероятность вылететь не только с работы, но и из числа порядочных граждан.

«Может, я и Эдди вижу в последний раз?» — при этих мыслях нечто слегка сдавило горло, возникло странное желание поговорить, рассказать что-нибудь, не важно, что, просто болтать и болтать, не останавливаясь.

Совершенно дурацкое желание, вызванное страхом. Хезер незаметно вдохнул, подавил приближающуюся панику, после чего решил, что уж точно видит дядю далеко не в последний раз. Да и с чего бы? Не на войну идёт. Не нужно себя накручивать ещё сильнее.

— Ну, я пойду, — он махнул Эдди рукой и уже собрался развернуться, но его остановили.

Дядя подошёл к племяннику, стряхнул с него какую-то невидимую пыль и крепко приобнял, негромко говоря:

— Пожалуйста, сына, будь осторожен.

Хезер на мгновение замер, ему показалось, что Эдди понял его план, но затем успокоился, осознав, что эта просьба относилась к маньяку, всё ещё разгуливающему по Каслтауну. Он обнял его в ответ, пробормотав:

— Хорошо, папа, — затем отошёл на шаг назад и выпрямился, словно преисполнился уверенности в чём-то. — Утром встретимся.

***

Сегодня температура опустилась ниже нормы. Слегка подрагивая и выше поднимая пушистый воротник куртки, Хезер шёл по тихой дороге до кладбища, один, под оранжевым светом фонарей и слабыми, но пронизывающими насквозь порывами ветра. Мимо проехала единственная за всё время ходьбы машина. Хезер мельком глянул на неё, затем, кашлянув, свернул в сторону тропинки до своего места работы, прошёл по чёрному, безмолвному лесу и вскоре оказался около стройных рядков надгробий и сторожевой будки, в которой сейчас горел свет. Ночью на кладбище всегда была совсем иная атмосфера, нежели днём. Для Хезера оно становилось уютнее и комфортнее, как бы странно это ни звучало. Ближе подойдя к сторожке, он заметил курящего около порога парня. Это был Индж Рассел — человек лет тридцати, у которого, казалось, было только две функции: спать и бухтеть. Ну и курить ещё. С Хезером он не особо ладил, да и, казалось, что ладить у него не получалось ни с кем. Услышав приближающиеся шаги, Индж повернул голову в сторону звука и прищурился.

— А, это ты. Опоздал на десять минут. Я уже замёрз, — он выплюнул сигарету куда-то на сырую землю и сунул руки в карманы.

— И тебе добрый вечер, — Хезер через силу улыбнулся. Вышло криво, но его это не волновало. — Всё, я пришёл, можешь идти домой и не морозиться.

Его напарник издал только хмурое: «угу», после чего спустился со ступеньки и небрежной походкой направился к тропинке мимо него, предварительно кинув на него то ли подозревающий, то ли просто недовольный взгляд. Хезер продержал улыбку до самого конца, а затем, когда Индж оказался за спиной, сбросил маску приветливости и закатил глаза. Ему не нравился этот тип, но, в принципе, детей им вместе не крестить, так что можно и потерпеть. Всё равно видятся только раз в день, и то, максимум минуты на две. Подумав обо всём этом, Хезер поправил капюшон и шагнул внутрь небольшого помещения.

Так, всё, пора откинуть праздные мысли: его ждёт напряжённая ночь. Хезер поставил рюкзак на диванчик, а сам встал посреди комнаты, глядя куда-то в потолок и скрестив руки на груди. Создавалось ощущение, что он кого-то или чего-то ждёт. Справа послышался шорох. Хезер только краем глаза посмотрел на его источник и заметил свою подопытную крысу, которая сейчас, вся в грязи, несла в раскрошенных зубах жухлый листочек.

— Уже готово? — произнёс он, глядя на грызуна. — Быстро всё сделали. Или природа всё сделала за вас? Не важно. Теперь сиди здесь.

Та замерла, словно восковая кукла. Листик был сигналом, что можно начинать действовать. План Хезера состоял в том, что он, как сотрудник кладбища, должен был ухаживать за надгробиями и территорией в целом: убирать листву, грязь и мусор, если кто-то надоумится кинуть и его. Он отдал приказ своим прислужникам следить за состоянием надгробия Брин вместе с теми, что были около него, и незаметно приносить мусор к ним, когда никто не видит. Сделано это было для того, чтобы наверняка иметь возможность подойти к нужному месту и приручить мертвеца. Если не будет особых причин подходить и, тем более, присаживаться около могилы, это может выглядеть странно. Не факт, что кто-то вообще в эту ночь будет идти мимо кладбища, но Хезер предпочёл перестраховаться и максимально обезопасить себя, при необходимости выдав своё поведение за обычные рабочие обязанности.

Он взял в руки метлу и вышел на улицу, после чего пошёл к могилкам, чувствуя, как у него слегка трясутся руки, словно вот-вот случится нечто ужасное. Хотя, казалось бы, чего бояться? Мертвеца он приручит без проблем, полиция слежку на кладбище не установила, поскольку некрофил занимается насилием только над лично им убитыми девушками в городе, подростков и туристов поблизости нет, кого-то ещё — тоже. Даже в теории план звучал неплохо, но нервишки всё равно шалили. Хезер, дойдя до цели, принялся сметать листья в кучу, а затем, когда на земле они закончились, присаживался к каждому надгробию отдельно и отрывал их уже оттуда, прилипшие и размокшие. Спасибо дождям, что в это время года они есть практически всегда. Таким образом он дошёл до могилки Брин, где и внезапно остановился на мгновение.

— По местам, — по привычке шёпотом произнёс он кому-то, закрыв глаза, после чего вернулся к своему занятию.

Команда была дана другим мертвецам, дабы они встали на позиции вокруг кладбища и, если что, предупредили своего хозяина о приближении других людей. Как некромант, Хезер был способен мысленно слышать каждый труп и, если необходимо, ментально отдавать приказы. Правда, подобная «безмолвная» техника не работала с теми, кто ещё не был под контролем, отсюда и возникала необходимость разговаривать вслух при «приручении».

— Что ж, — Хезер опустил руку вниз, пальцами закапываясь в холодную и мокрую землю. — Эй, вставай.

Вдруг он резко опустил голову, слегка покачнулся, словно его ударили, затем нахмурился и запустил в землю вторую руку, строго смотря вниз.

«Чёрт».

Наладить контакт с трупом не всегда было лёгкой задачей, особенно если человек перед смертью затаил очень сильную обиду или злость. В голове Хезера творился ад: он слышал громкие, душераздирающие женские крики, неразборчивые фразы, больше похожие на звериный рык, чувствовал, сколько ненависти и боли наполняет само его существование, заставляя тело слабо вздрагивать. Горечь, обида, страх, разочарование — всё смешалось воедино. Хезер тяжелее задышал, крепко стиснул зубы и помотал головой, понимая, что сквозь мучения Брин уже не слышит других подопечных, и сам начинает перенимать эмоции мертвеца. Чёрт. Это плохо. Если так и дальше пойдёт, то Хезер не сможет различить свои и её чувства, начнёт путаться, а потом и вовсе может свихнуться.

— Хочешь, отведу? — негромко, напряжённо начал он, зажмурив глаза и желая закричать от этого проклятого шума в голове. Ничего не расслышать. Под землёй, кажется, что-то начало скрестись. — Хочешь увидеть его? — сам того не понимая, он повысил тон, инстинктивно стараясь перекричать голос в голове, но тут же вновь опустился до шёпота. — Хочешь? Я отведу.

Просвет.

Хлоп.

Этого было достаточно, чтобы взять труп под контроль. Просветом Хезер называл момент, когда мертвец утихал на несколько секунд, начиная прислушиваться к речам некроманта. Именно тогда его злость ослабевала, что и позволяло «приручать» даже самых буйных. Главное — найти правильные слова. Трупы уже не имеют собственного разума или рассудка, Хезер слышал лишь их мысли или желания, которые возникали перед смертью. Можно сказать, это последний сохранившийся, мощный мозговой импульс, являющийся обычно помехой. Впрочем, скорее всего, опытные и умелые некроманты с этим справлялись без труда.

Убедившись, что всё закончилось, Хезер выдохнул и утёр рукавом пот со своего бледного лица, затем отдышался и поднялся на ноги, отряхивая руки от налипшей земли. Так, отлично, половина плана уже осуществлена. Не слыша никаких сигналов об опасности от подопечных, он отошёл от могилы Брин и произнёс вслух:

— Найди своего убийцу. Ты ведь помнишь его запах? Облик? Знаешь, где и как искать, верно? Верно. Ненависть тебя приведёт. Ищи. Скрытно, так, чтобы тебя не обнаружили.

Позади послышался нечеловеческий, пугающий стон. Раздался приглушённый треск, а затем над землёй появилась раздутая тёмно-красная рука, далее — уже неузнаваемое человеческое тело с вывалившимся языком и вылезшими из орбит глазами. Потянуло тошнотворным, гнилостным трупным запахом. Мертвец яростно разрывала почву разлагающимися ногтями, а после, когда вылезла, запрокинула голову назад и постояла с секунду, издавая глубокий, низкий вой. Хезер кинул в её сторону короткий, равнодушный взгляд, и Брин закрыла рот, почти откусив себе язык. Она покачнулась, а затем вся задрожала, случайно разбросив несколько белых червей вокруг себя. Словно ещё немного подумав, она внезапно рванула с места, с далеко не характерной для таких трупов скоростью. Объяснение этому легко было дать с помощью некромантии, усиливающей мёртвых и дающей им весьма недурные способности как физические, так и для органов чувств.

Хезер проводил свою новую марионетку взглядом и, не сдержав странного, будто бы радостного смешка, отправился к порожкам сторожевой коморки, где сел на первую ступеньку и закинул ногу на ногу. Откуда-то из тьмы леса возникли два шатающихся силуэта, которые быстро подошли к могиле Брин и принялись её закапывать: Хезер отдал приказ замаскировать всё на тот случай, если кто-то из людей вдруг заявится сюда раньше, чем Брин исполнит свою роль в его плане. Впрочем, пока что всё было тихо.

Хезер без особого энтузиазма наблюдал за своими «куклами», так старательно зарывающими все улики. Многим людям, пожалуй, было бы тошно, страшно или просто сложно смотреть на подобное, но Хезер, как некромант, был обязан подавлять в себе любые эмоции, которые могли бы хоть как-то помешать делу: сочувствие, жалость, симпатия. Думай он постоянно о морали, то просто не смог бы даже пробуждать трупы, что уж говорить про их поиски по окрестностям города и манипуляции себе во благо. Поначалу было трудно, но сейчас он без проблем умел ставить в своей голове «барьер», который и позволял так свободно заниматься некромантией. Главное, чтобы это не перекинулось и на живых людей.

— Ладно, что там у нас? — он поднял голову вверх и посмотрел в бескрайнее небо.

Только видел он сейчас не мрачные дождевые тучи, а быстро проносящуюся под ногами траву: то было зрение Брин. Многие некроманты обладали способностью видеть глазами мёртвых, слышать их ушами и, если повезёт, говорить их ртом. Несчастная жертва некрофила без особых трудностей преодолела расстояние до города, после чего понеслась по лесной полосе куда-то вперёд, по видимой лишь ей линии, пока не вышла к небольшому домику на окраине. Осмотревшись по сторонам через Брин, Хезер поджал губы: это ведь его улица. Их с Эдди дом находился не так уж далеко. Значит, этот уродец тоже живёт здесь? Занятно.

В одном из окон первого этажа горел свет: мужская фигура что-то делала, кажется, на кухне. Брин нырнула во двор через невысокий белый забор и вскоре оказалась возле задней двери. Мертвец потянула за ручку, и та поддалась. Открыто? Как опрометчиво, хотя и свойственно местным. Труп грузно вползла в маленький коридор, но резко остановилась и обернулась, хрустнув шеей, когда дверь позади неплотно закрылась и начала отъезжать обратно, издавая противный, громкий скрип.

— Кто там? — послышался мужской голос из-за стены.

В проёме появилась тень, она начала приближаться, пока, наконец, в коридор не вышел молодой мужчина. Он хмуро смотрел вперёд, на дверь, но что-то привлекло его внимание на полу, и он опустил взгляд. Глаза его тут же расширились, он замер, мгновенно становясь серым, затем вытянул руку, тыча пальцем в поднимающееся на ноги нечто. Он открывал и закрывал рот, как рыба, но ни звука оттуда не доносилось. Спустя несколько секунд мужчина дёрнулся и начал издавать короткие, тихие вскрики и, пока он ещё не совсем отошёл от увиденного, Брин быстрым жестом заткнула его своей распухшей, дурно пахнущей рукой, по которой ползла парочка червей. Мертвец прижала своего убийцу к стене и пока что молча смотрела на него заплывшими, выпученными глазами. Мужчина пытался сопротивляться, кричать, хотел вырваться, но ничего не выходило.

«У трупов сняты физические ограничители, поэтому даже не пытайся. Они способны реализовать потенциал своего тела на все сто процентов, так что даже хрупкая мёртвая девушка завалит живого боксёра. Если ей от природы было дано, конечно, — думал Хезер, с лёгкой улыбкой наблюдая за происходящим. — Надо было подождать, пока б остальных жертв привезли: было бы ещё забавнее».

Всем телом навалившись на убийцу, Брин держала одну руку на его губах, а вторую потянула к шее и медленно начала сжимать её.

— Помиф неня? (Помнишь меня?) — глухо, невнятно, кусая собственный вспухший язык, вдруг произнесла она. — Тэ тофе умъёф (Ты тоже умрёшь). Пям ак я (Прямо как я).

Крупная дрожь пробивала тело мужчины, он мелко, рвано дышал, но отвратительный трупный запах бил в нос, один из червей пополз по лицу, вызывая рвотный рефлекс, но содержимому желудка сейчас некуда было выйти. Казалось, убийца был готов сделать всё, что угодно, лишь бы это закончилось. Он что-то тонко, испуганно пищал, в его вышедших из орбит глазах стояли слёзы. Он попытался открыть рот, хватая больше воздуха, пытаясь истерично поднять руки, чтобы убрать «удавку», стиснувшую горло. Глаза его закатились, он хотел высунуть язык, но упёрся им в мертвечину.

— Хофеф зыдь, та? (Хочешь жить, да?) — изо рта девушки несло разложением. Что-то вывалилось на пол. — Нэ упифай (Не убивай).

Убийца, словно всё понял, в истерике закивал, отчаянно скребя ногтями по стене. Внезапно он умолк, тело его размякло, а голова повисла вниз. Брин с секунду посмотрела на него, затем ткнула пальцем в шею, проверяя пульс. Всё нормально, просто сознание потерял. Труп отпустила его в свободное падение до пола, а сама, подобрав упавших червей и свои клоки волос, поспешила уйти прочь.

«Хорошая девочка, а теперь иди обратно в свою могилу, — Хезер поднялся со ступеньки и удовлетворённо улыбнулся. — Эй, вы двое. Закопайте её обратно так, чтобы ничего не было видно».

Теперь можно и отдохнуть. Он помял рукой шею, зевнул и отправился в сторожевой домик. А, точно, там ведь Эдди наготовил еды. Нужно заняться этим.

***

Дождь неустанно лил вот уже неделю. Хезер шёл под зонтом по улице, смотря в серый асфальт и думая о чём-то своём. Убийства в Каслтауне прекратились. Удивительно, но маньяк сам пришёл в полицию и сознался во всём, теперь совсем скоро должен был состояться суд над ним. Хезер не знал, понял ли он слова Брин, но результатом был полностью доволен. У этого некрофила осталась больная мать, беспомощная и почти глухая, за которой ухаживать оказалось некому, кроме него, поэтому её определили в ближайший дом престарелых. В тот вечер, когда Брин пришла в их дом, она спала, поэтому даже не знала о том, что произошло. Ну и хорошо. Хезер никогда не был ярым сторонником правосудия, но нарушать покой и безопасность в Каслтауне не позволит. Ради себя и Эдди. Он остановился и поднял голову вверх, вглядываясь в однотонное, почти белое небо.

— Неплохой сегодня день.