С того момента Эльза появлялась у судьи каждый день хотя бы на несколько часов. Она совсем перестала напрягаться в его присутствии и вела себя у него в пещере так, словно была в своем дворце. Она могла принести с собой свои бумаги и разбираться в них, пока он читал книгу, которую Эльза принесла для него. Она могла притулиться рядом с ним и дремать. Или он спал, положив голову ей на колени. Или они сидели и разговаривали. Или просто молчали, думая каждый о своем.

Клод отметил перемены в своем состоянии. Он уже не воспламенялся в ее отсутствие. Да, его температура поднималась, но это уже не было похоже на ад. Просто в пещере было тепло и сухо. Эльза даже как-то сказала, что ей больше не требуется постоянно охлаждать землю вокруг пещеры, да и в самой пещере. А возле нее температура тела судьи снижалась до обычной человеческой. Ну, может, он был чуточку погорячее. Эльза дарит мне радость и спокойствие, заключил он, мне хорошо от того, что она рядом, поэтому меня больше не терзает ярость. О том, что он стал совершенно равнодушен к призракам прошлого, он узнал, когда Эльза в очередной раз пришла к нему, выглядя при этом расстроенной.

— Что случилось, дитя? — нахмурился судья. — На тебе лица нет!

— Мы тут кое-что выяснили насчет вашего прошлого, ваша честь… — тихо сказала Эльза.

Судья подошел к ней.

— И ты хочешь мне про это рассказать? — спросил он.

— Это зависит от того, хотите ли вы знать, — ответила Эльза.

Судья подумал. Пожалуй, лучше знать, даже если это что-то ужасное. Он обнял Эльзу за плечи и отвел ее на их обычное место у стены, где они всегда сидели в солнечные дни, потому что солнце уж больно радостно проникало сквозь верхнее отверстие пещеры. Когда они уселись, судья сказал:

— Рассказывай, я тебя слушаю.

— Когда вы умерли, — начала Эльза, — город долгое время ликовал. Звонаря даже с триумфом пронесли на руках по Парижу. Капитан де Шатопер и Эсмеральда поженились, и Эсмеральда забеременела. Она умерла в родах, ваша честь. Квазимодо умер от тоски по ней буквально через пять дней. А капитан де Шатопер через год женился опять на дочери покойного начальника Королевской гвардии. Но меня больше интересует вопрос насчет матери Квазимодо. Его ведь не просто бросили в ясли для подкидышей?

Клод все равно чувствовал, что когда-нибудь правда вскроется. Поэтому решил ничего не скрывать.

— Я убил ее, — ответил он. — Это произошло случайно — она убегала от меня, держа в руке сверток. Успела добежать до ступеней Собора Парижской Богоматери, где я ее настиг. Я вырвал сверток, думая, что это ворованные цыганкой вещи, оттолкнул эту женщину от себя, и она упала. Головой на ступени. Смерть была мгновенной. А сверток оказался уродливым младенцем, которого я усыновил. Не боишься находиться рядом с убийцей?

Эльза задумчиво нахмурилась.

— О том, что вы — убийца, я знала с того момента, как мы с вами познакомились, — сказала она. — Вы мне сами об этом сказали, помните? Но про это убийство вы умолчали. Почему, ваша честь?

Судья молчал. Эльза смотрела на его словно окаменевшее лицо с играющими желваками на скулах.

— Ну конечно… — поняла она. — Это же так очевидно… Это — единственное убийство, за которое вам стыдно!

Судья оторопел. Какая же она все-таки умница!

— Эта женщина была невиновна, хоть и была цыганкой, — мрачно буркнул он.

— Но вы ведь хотели убить других невиновных? В чем разница? — Эльза не понимала его логику.

— Разница огромная, дитя, — сумрачно сказал он. — Когда я хотел убить других, я сошел с ума от желания обладать Эсмеральдой, я был совершенно невменяем. В случае же с этой женщиной я был в здравом уме. И если безумца еще можно хоть как-то оправдать, то трезво мыслящего человека — ни в коем случае. Так что ты права, и я стыжусь того, что я сделал.

— Но это был несчастный случай!

— О, да, я тоже себя в этом пытался убедить, — горько рассмеялся судья. — Но до сих пор ничего не получилось. Я виноват, и точка. Да, ей надо было сказать мне, что это ее ребенок, а не бежать от меня, но я тоже оказался хорош с этой своей манией по поводу цыган.

Эльза решила, что она не будет спрашивать, почему цыгане — его больная тема. Она и так уже узнала много личного про судью, так что хватит расспросов на сегодня, решила она. Вместо этого она просто сочувствующе погладила его по плечу.

Фролло был удивлен. Она не только не сбежала от него с отвращением, но еще и пыталась его успокоить. Удивительная девушка! Он посмотрел, как Эльза закусывает нижнюю губу. Судье вдруг отчаянно захотелось попробовать на вкус ее губы. Собственно, он уже давно об этом мечтал. Да, она может сбежать от него после такого хамства, но… На этом его мысли оборвались. Он просто придвинулся к Эльзе вплотную и прильнул к ее губам. О, это было ни с чем не сравнимое удовольствие!

Эльза такого не ожидала. Она даже не думала, что судья осмелится. Но он это сделал, целовал ее, и, похоже, испытывал при этом наслаждение! И его поцелуи не были похожи на то, что она испытывала раньше. Как-то ее поцеловал один незадачливый жених. Это было больше похоже на клевок в губы, и он сам испугался того, что сделал. Поцелуи судьи были спокойными и уверенными, он не боялся того, что делал, а хотел этого. Она оторвалась от его губ.

— Вы меня целуете так, словно имеете на это право! — это даже не было возмущением, скорее она была близка к удивлению.

— Не знаю, как насчет прав, — выдохнул он. — Но я желаю этого вот уже две недели!

Он опять впился в ее губы, и на этот раз он был еще и весьма настойчив. Она опомниться не успела, как оказалась у него на коленях, оседлав их, потому что он притянул ее к себе и удерживал ее в таком положении. Он уже пошел дальше и ласкал ее лицо, не ограничиваясь губами, и ей это безумно нравилось!

Фролло застонал от удовольствия, когда она начала отвечать ему. Его рука скользнула в разрез ее платья, слегка сжимая ее бедро, поглаживая его. Эльза ощутила, как он прижался своей промежностью к ее интимному месту и даже слегка потерся о нее чем-то твердым, как камень, пульсирующим. Но, когда его рука коснулась ее груди, нежно сжимая ее, водя пальцем по набухшему от ласк соску, в пещере послышался голос Олафа.

— Эльза! Что ты там застряла? Мы ждем тебя, у нас уже весь ужин остыл!

Эльза в мгновение ока слетела с колен Фролло, ощущая разочарование. Пещера начала нагреваться.

Она обернулась и положила руку на грудь судьи.

— Пожалуйста, успокойся, он не нарочно! — прошептала она. Этого хватило, чтобы гнев судьи слегка утих. По ее расширившимся зрачкам он понял, что она сама бы хотела продолжения, и это его обнадежило.

Но, когда в пещеру вошло это существо, Фролло почувствовал, что его раздражение от прерванного приятного занятия испарилось совершенно. Судья еще никогда не видел, чтобы снеговики вот так запросто шлялись туда-сюда, разговаривали, да еще и возмущались тем, что кто-то так долго отсутствует.

— Ты кто такой? — вопросил он, и Олаф остановился. На лице у снеговика была широченная улыбка, он весь излучал идиотское дружелюбие.

— Я — Олаф! — радостно ответил снеговик. — Люблю жаркие объятья!

— Боюсь, что мои объятья для тебя будут уж слишком жаркими! — фыркнул судья.

Эльза прыснула и засмеялась.

— Клод, познакомься с Олафом! — сказала она, и судья с какой-то дикой радостью отметил, что она перестала ему выкать и, наконец-то, назвала его по имени. Он даже простил Олафу то, что тот приперся в самый интимный момент, когда Клод уже решился на большее, чем просто поцелуи. — Я случайно оживила его, когда чуть не устроила в Эренделле зиму в июле.

— А вы, я так понимаю, наш Огнедышащий Вулкан! — бодро заявил снеговик, дошлепав до Эльзы и судьи.

— Это так вы меня называете в своем узком кругу?! — судья не выдержал и засмеялся. — Пожалуй, определение вы выбрали правильное. Периодически я действительно взрываюсь. Правда, сейчас это происходит гораздо реже, — он с нежностью взглянул на сияющую Эльзу.

— Пожалуй, мне пора, Клод, — сказала она. — Меня там заждались.

— Я буду ждать тебя, дитя мое, — промурлыкал Фролло. — Я бы хотел продолжить дело, которое мы не закончили.

Он с удовлетворением увидел, как зрачки Эльзы снова расширились от воспоминаний. Да, если он еще не разучился понимать язык тела, она этого тоже хочет, и довольно сильно.

— Наверное, ты должен снять одежду… — неуверенно сказала она.

— О, нет! — поспешно сказал судья, который еще не отошел от желания. Боже, если он снимет сейчас штаны, она увидит его возбуждение. Судья решил, что не следует пока так сильно выпячивать подобные вещи. — В этом нет необходимости, я вполне способен контролировать себя в последнее время. Но вот книгу на всякий случай возьми все-таки, — он протянул ей томик, который она принесла ему для чтения.

— Я приду завтра, — пообещала она, забирая из его рук книгу и, как бы невзначай, касаясь его руки своими пальчиками. У Фролло даже мурашки пошли по телу, а в штанах опять сильно запульсировало.

— Не опаздывай, моя дорогая, — хрипло сказал он.