Приют был красивой фальшью, которую еле-еле прикрывали настоящими чувствами. Саске не сомневался, что когда-нибудь всё же прикроют, и няньки научатся естественно и доброжелательно улыбаться каждому из детей, но разве изменится каменный трон, если накинуть на него тонкое покрывало? Углы спрячутся, а при должной корректировке он будет выглядеть как мягкий, но стоит в него сесть, как всё станет ясно.

Вот и Саске, когда зашёл к Кичи в приют в первый раз, неожиданно это понял. И отогнать мысль от себя всё не получалось.

Девушка-администратор встретила его лёгким кивком и обворожительной улыбкой, нисколько не похожей на ту удивлённую гримасу, что встретила его в первый раз. А ведь только третий раз — третий день — приходит. Миссий у него пока не было — старейшины и главы кланов увлеченно спорили, и законом ему воспрещалось выходить за пределы Конохи. Он мог бы возразить, сказать, что миссии — это деньги, но молчал. Нукенином его объявили совсем недавно, а значит и счета клана к ручкам прибрать не успели, так что он просто наведался в банк. К удивлению, протеста никто не высказал.

Детей, оставшихся без семьи, было слишком много, и в Конохе спешно выстраивались новые приюты. Саске закрывал на это глаза, предпочитая видеть только Кичи и приходить только к ней. Просто так, вставляя свои излюбленные «Хм» и «Пф» в её быструю болтовню, в первый же день принеся ничего не значащий подарок — конфеты. Когда он сделал это в первый раз, просто так, то увидел такой всплеск радостных эмоций, что в следующий раз ноги сами понесли его к магазину сладостей.

Именно после этого он заметил, что у Кичи ссадины на ногах и на щеке, но улыбалась она всё так же радостно; а Саске уловил прищуренный взгляд мальчишки, который смотрел не на него, не на Кичи, а на небольшой пакетик у неё в руках, где лежали данго. Учиха не знал, что нравится девочке, а спрашивать... он не спрашивал. Но взгляд того мальчишки ему не понравился, а в голове мгновенно выстроилась цепочка ассоциаций.

Саске просто посмотрел в глаза тому мальчишке и выгнул бровь. И больше ссадин и синяков у Кичи не было. Возможно, стоило бы поражаться силе своего убеждения, но Саске был реалистом: вся сила его убеждения заключалась в тяжелой ауре и ринненгане.

Именно сегодня что-то пошло не так с самого начала. Уже на подходе к приюту его настигло дурное предчувствие, но Саске его отогнал. Теперь же интуиция постучалась вновь, и он не смог её игнорировать просто так. Все знают, что у сильных шиноби шестое чувство развито очень хорошо, а себя Учиха сильным шиноби считал не просто так.

Предчувствие оправдалось, когда по дороге к игровой, где обычно и собирались все дети и где проводились разговоры с посетителями, он заметил Сакуру. Девушка чуть размывалась, так как без активации шарингана зрение у Саске было не слишком хорошим, сказывался Мангёке шаринган (пересаженные глаза брата только и сделали, что остановили ухудшение, а ринненган только мешал, так как в одном глазу картинка была нормальной, а в другом — размытой), но не узнать такой взрыв розового цвета было бы сложно.

— Привет, Саске-кун, — мило опустила взгляд в пол девушка, краснея. Саске никак не отреагировал. От ненавистного суффикса хотелось передёргиваться, так как перед глазами с разной периодичностью всплывали то девочки-фанатки, то Орочимару, но показывать эмоций он был не намерен. Так и не дождавшись реакции, Сакура продолжила: — Ты, получается, бываешь тут...

— Ты следила за мной? — невежливо прервал её Учиха. На этот раз с собой у него ничего не было, и он благодарил ками за то, что хозяйка кондитерской, в которой он покупал сладости, задумала уйти на перерыв. Кто знает, какая у Сакуры была бы реакция на него, идущего к бедным детками с подарками. То, что сладостей явно хватило бы только на одного, девушка наверняка бы не заметила — как сам Саске не замечал многих вещей. Присутствие этого качества у других злило неимоверно.

— Н-нет, конечно, нет! — тут же вскинулась Харуно. — Просто Ино увидела тебя тут, и решила спросить у персонала, а потом сказала мне, что ты сюда ходишь... и, вот, — неловко закончила она. Саске смотрел прямо, не скрывая своего безразличия, только пряча раздражение. Да почему он просто не может пойти к Кичи, наплевав на всё?

Разве только боится, что её увидит кто-то ещё? Заметит поразительное сходство с Учихой Итачи, разнесёт эту весть по всей Конохе. И пусть мало кто знал его старшего брата в лицо, такие люди были. Та же Сакура, или кто-то из АНБУ, или ещё кто. Велика ли разница? И что будет с ребёнком, на которого ляжет тяжесть родственника клана Учиха?

— Отлично. Ты не следишь за мной, — сухо кивнул Саске, удерживаясь от сарказма. Судя по вздрогнувшей Сакуре, всё же не удержался. — Зачем ты тогда пришла? Я ведь могу навещать приют по многим причинам. Например, потому что не хочу для кого-нибудь повторения своей судьбы.

Сакура опять вздрогнула, но уже сильнее. Саске заметил, что начал раздражаться пуще прежнего. Он попытался успокоиться, но вышло слабо, а потому просто исподтишка посмотрел на девушку. Она мялась, и Учиха с неожиданной ясностью понял, что ирьёнин пришла именно за этим. Поговорить, опять восхититься чем-то надуманным в его образе. Если задуматься, то в глазах Харуно его образ был полностью надуманным — иначе за что его любить? Разве только за внешность, но он искренне верил, что Сакура не глупа. Не настолько глупа, по крайней мере.

— Я... я просто пришла сказать, что тебя оправдали, — пробормотала она, пряча лицо за волосами. Саске никак не отреагировал, и она быстро продолжила: — В общем, теперь ты можешь делать всё, что хочешь. И ещё, мы с Цунаде-сама и Джуго почти закончили разработку протезов для тебя и Наруто. Думаю, скоро они будут готовы, и у вас снова будут руки.

— Хм. Спасибо, — вполне искренне кивнул ей Саске. Сакура вскинулась было, но он безжалостно закончил: — И если это всё, то пока.

Больше не обращая на неё внимания, Учиха пошёл к Кичи. Спустя несколько секунд раздались шаги, и он с облегчением понял, что удаляющиеся. Он всё ещё не хотел кому-то показывать девочку, хоть и понимал, что ради него Сакура, если потребуется, будет молчать. Да ему стоит просто чего-то попросить, и она это сделает — не любую вещь, конечно, но вот такую малость, как молчание — точно. И вроде бы это должно было вызывать восторг, ведь на столько многое ради него готова одна из сильнейших, если не сильнейшая куноичи мира, но не было восторга.

Кичи встретила его улыбкой и зевком. Как тут же бросилась она пояснять — от недосыпа, потому что какой-то Куросе-кун решил устроить какую-то игру, а она решила участвовать... Саске не слушал, вылавливал иногда короткие фразы, складывал их в общую, не очень понятную картину разговора, и думал: а какого вообще чёрта он сюда пришёл?

Но примешивалась ещё одна мысль.

Вряд ли обычный ребёнок смог бы не спать полночи и потом ходить таким бодрым, пусть и зевающим. Вспомнить себя в четырёхлетнем (ей почти пять, Саске, ты же спрашивал уже) возрасте Саске не мог, но точно знал, что такое довольно сложно. Для ребёнка, конечно. Но факт о том, что дети шиноби намного выносливее и умнее детей гражданских, довольно известен — и Саске сложил два и два. На общую мозаику легко наложились и подозрительно хорошие в таком возрасте способности к разговору, и удивительная осмысленность.

Если Кичи и не ребёнок двух шиноби, то эдакая полукровка — точно. А если посмотреть ей в лицо и опять с лёгкостью найти там поразительную схожесть со старшим братом, то... то это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Саске давно не верил в случайности и счастливые совпадения, хотя иногда, смотря на Наруто, чуть-чуть завидовал.

— Саске, а, Саске? — вдруг смутилась девочка. Учиха непонимающе на неё посмотрел: на его памяти Кичи не смущалась ни разу. — А... а почему у тебя нет руки? Скажи, пожалуйста. Просто я думала, что тебе будет неприятно это говорить, вот я и...

Рассказывать девочке, почему у него нет руки, Саске не хотел. Не потому что неприятно, а потому что Кичи узнает ту сторону его жизни, которую показывать не хотелось. По крайней мере, сейчас. Когда-нибудь потом он точно это сделает, убеждал себя Саске. Наверное, ему просто нравился этот восторженный взгляд, как не смотрел больше никто. Разве что — иногда — Наруто, но Наруто — это совсем другое.

— Кичи, кто твои родители? — прерывая девочку, спросил Саске. С одной стороны, спрашивать не хотелось, с другой же — нужно было узнать правду. Почему не хотелось? Разочаровываться, фактически признав, что надежда есть... В его жизни и так было слишком много разочарований.

— Ну, — растерялась и немного погрустнела девочка, даже не надувшись на него за игнорирование вопроса, — я не знаю папу... а мама пошла на войну. У неё ещё такая штука была... ну, такая... — Кичи нахмурилась, а потом шмыгнула куда-то, принеслась с листочком и карандашом, и минуты три сосредоточенно что-то рисовала. — Вот такая штука!

Не обращая внимания на ликующий возглас девчушки, которая была жутко довольна своим талантом художника, Саске вцепился взглядом в рисунок. Сомнения не было — на нём был изображен хитай-ате, только вот знак принадлежности было не понять, да и не нужно было понимать — толстая карандашная черта на символе деревни явно указывала, что мать Кичи была нукенином.

Саске, стараясь прикрыть ринненган волосами, посмотрел на Кичи. Душа пульсировала чем-то ровным, и Саске вдруг живо понял, что вполне может её вытащить. Надо лишь встать за спиной, поставить на колени, и... Отогнав от себя жуткое видение, которое прошило внутренности мгновенно отступившим холодом, он кивнул сам себе. Как и у любого живого существа, в Кичи ощущалась чакра, но как и у любого шиноби, у Кичи её было больше, чем у других. Учиха не мог сказать, как он это видит, как улавливает чакру глазами, при этом её не видя, — так же, как и не смог бы объяснить, что значит ощущать Сусаноо или призывать Аматерасу.

Из задумчивых мыслей, которые пока что ни к чему не вели, Саске вывела дёрнувшая за рукав Кичи. Уверившись, что он обратил на неё внимание, девочка склонилась к его уху и тихонько прошептала, будто выпрашивая тайну:

— А та девушка... Она тебе кто? Ты когда-нибудь придёшь ко мне вместе с ней и заберёшь меня? — заговорщицким тоном спросила она, а потом отодвинулась, сияя, как до блеска начищенная монетка. Саске отрицательно покачал головой, а Кичи, что странно, облегчённо выдохнула и даже шутливо смахнула пот со лба. Потом всё же пояснила свою реакцию: — Она мне просто не понравилась. Странная, кстати. До того, как ты пришёл, она такая активная была, бегала везде, неплохой была, а увидела тебя и — раз! — вся такая смирная стала. Это мне не нравится, — Кичи потёрла нос. — Определилась бы.

Послушав девчушку, Саске, неожиданно для себя, кивнул, хотя в голове всё ещё ходила мысль о «забрать». Он не соврал Сакуре, когда говорил о причине своего сюда хождения, просто не договорил и сказал полуправду. На остальных детей ему было плевать — они ему были никто. Кичи почему-то так восприниматься отказывалась, и вот ей тёмного настоящего и будущего, озлобленности и прочих прелестей он не хотел.

И, конечно же, убеждал он себя, это всё только из-за лица Итачи. И пусть брат его простил, и пусть распрощались они, когда Кабуто прервал Эдо Тенсей, нисколько не зло, Саске всё ещё корил себя. И ничего бы не смогло уверить его в том, что он не виноват. Он поднялся с места, и Кичи немного грустно улыбнулась, понимая, что он опять уходит.

Саске не хотел Кичи тёмного настоящего и будущего, но отлично понимал, что он, скорее всего, даст ей именно это.

— Пока-пока, — помахала ему девочка, а потом серьёзно заглянула в глаза. Такие же чёрные, и волосы тоже чёрные — скорее как у Микото, а не как у Итачи. — Только ты меня не бросай, ладно? И в следующий раз обязательно ответь на вопрос про руку!

Учиха молча кивнул, а потом, не размениваясь на прощания, ушёл. Только посмотрел на девушку-администратора долгим взглядом, заставив её зардеться. Ненароком сказанные Кичи слова про удочерение почему-то колокольчиком звенели у него в голове. Впрочем, особенного желания сделать это он не ощущал, а потому спокойно пошёл домой.

***

— Миссия? — тупо переспросил Саске, стоя посреди комнаты в кабинете Хокаге. Цунаде сцепила пальцы в замок и поставила локти на стол, глядела остро, пронизывающе. Саске отвечал ей зло — какого чёрта она решает, какую миссию стоит взять ему? Разве он похож на неразумного ребёнка?

Наруто с Сакурой ощущались рядом, сбоку, и Сакура странно на него смотрела. Учиха понимал, что, действительно, возражений логичнее было бы ожидать от Наруто, которому двухнедельная миссия по защите торгового каравана могла не понравиться. Это же слишком скучно, совсем не для его статуса! Но Саске возмущала не сама миссия. Если подумать, то он даже не возмущался. Просто по горлу к желудку вдруг прокатился холодок, когда он услышал, что выступают они немедленно.

Сегодня к Кичи он не ходил, так же как и вчера — оформлял бумаги, которые неожиданно свалились на голову после его официального помилования, бродил по той пустоши, что осталась от кланового квартала после нападения Пейна, и распоряжался о постройке новых домов. Он понимал, что клан уже никогда не будет велик так, как прежде, но так же понимал, что многие захотят взять в аренду дом, пусть даже расположен он будет ближе к стенам деревни. Да и то не факт: Коноха неуклонно разрасталась.

— Да, — терпеливо пояснила Цунаде. — Вы вернётесь, и я лично прикреплю к вашим рукам протезы. Я бы вас и не отправила, но это просто... — она скривила губы, и Саске понял, что в миссии как-то замешана политика. И скривился тоже, искренне ненавидя само это слово и всё с ним связанное.

— То есть миссия важная, даттебайо? — подался вперёд Наруто. Саске поджал губы и вспомнил теневых клонов Узумаки. Скопировал бы он это дзюцу — и не было бы проблем, Кичи бы обо всём узнала. Но удача была не на его стороне.

Спустя секунду Саске мысленно чертыхнулся и решил наплевать на девочку из приюта. Ведь что его с ней связывает? Возможное и нисколько не подтверждённое ещё родство и пара разговоров ни о чём. Много ли это? Он не знал, так как сравнивать было и не с чем, ведь связей за всю свою жизнь он набрал немного. До прискорбия мало.

— Очень важная, — прикрыла глаза Сенджу, а потом резко встала из-за стола, хмурясь. Её карие глаза горели огнём. — Быстро собрались и пошли!

Всех, даже Саске, как ветром сдуло. Он всё ещё помнил гнев Пятой, и старые, полустёршиеся воспоминания вдруг ожили, заиграли красками безбашенного веселья и такого же безбашенного страха, что холодком проходится по позвоночнику. Немалую роль сыграло ещё и то, что Цунаде, казалось, нисколько и не постарела за эти несколько лет — хотя, если подумать, что ей эти несколько лет? Она уже долго висит в одном возрасте.

Ловя на себе странные взгляды торговцев, Саске не мог не признать, что без Кичи всё-таки не то. Привык, привязался, да ещё и разочарование в себе грызло — не смог предупредить, не сдержал данное было обещание не бросать. Зато пообещал уже сам себе, что, вернувшись, первым делом обязательно проведает Кичи.

— Са-а-аске-е-е, какой-то ты печальный, — неожиданно появился рядом Наруто, как всегда сверкая своей улыбкой. Саске дёрнул плечом, недовольно скривился. Именно сейчас Узумаки раздражал, хотя было бы неправдой сказать, что до этого было как-то иначе. Наруто бесил всегда. Сначала своей дуростью, потом — неожиданной силой, а после Саске пытался себя убедить, что раздражается именно из-за дурости, а не из-за огромного количества чакры, уверенного взгляда и таких правильных, западающих в душу слов.

Сейчас же Наруто разрушил неспешный поток мыслей, и Учиха мрачно на него посмотрел. Наруто словно и не заметил: почесал затылок, нелепо дёрнул обрывком руки, скривился и опять улыбнулся. Широко, как умел только он и, разве что, Кичи. Поймав себя на такой мысли, Саске чуть ли не ухмыльнулся: а не так уж и незаменяем Наруто, оказывается.

— А с чего мне быть счастливым? — даже с интересом спросил он, не видя причин. Наруто засиял, довольный, что Саске обратил на него своё внимание, и заболтал о том, что они самые-самые крутые, раз им дали такую важную миссию; о том, что их команда снова в сборе, и Сакура-чан сегодня очень красивая и серьёзная; о том, что всё наконец хорошо.

Саске растерянно кивал, неожиданно не пропуская ничего мимо ушей, и думал, что уж последняя причина действительно имеет место быть. И, наверное, вторая, разве что на Сакуру ему было откровенно всё равно. И потом вдруг даже насмешливо фыркнул, вставляя не вечное междометие, а вполне длинную фразу:

— Мы и так самые сильные, добе. Неужели забыл, что весь мир ничего не мог сделать, а мы — смогли?

Наруто тут же вскинулся, с жаром закивал, засиял своими глазами — ласковой лазурью. Саске следил за ним краем глаза, иногда отвлекался на караван и остальных сокомандников, и поражался такой бурной реакции. А ещё — болтовня, если вслушаться, была не такой уж и бессмысленной. Совсем даже не бессмысленной. Учиха задумчиво заключил, что, похоже, нести не только чушь Наруто научился и в обычной жизни.