Саске в голову вновь постучалось плохое предчувствие, но он его мужественно проигнорировал. Плевать на всех, ему просто нужно было чуть-чуть послушать трёп Кичи, понять, что с ней всё нормально, и со спокойной душой уйти. Возможно, она опять будет волноваться, возможно, ему стоило бы её забрать, а не мучить своими хождениями туда-сюда, но это было выше его сил. Выше его сомнений, которые давно уже заполонили голову.

Кичи будет лучше не быть шиноби — факт, но как быть, когда пробудится шаринган? А что он пробудится, Саске был уверен: брат был слишком, слишком гениален, чтобы это всё просто так куда-то ушло. Тогда стоило, наверное, взять девочку к себе, но не бредово ли звучит? Учиха Саске, взявший из приюта ребёнка. Учиха Саске, взявший из приюта ребёнка, подозрительно похожего на его братца. А самое главное: он понимал, что отношение к девочке будет не ахти какое, слишком уж плохо себя показал его клан и он сам, и даже победа на Четвёртой мировой ничего не изменила.

Цунаде приняла их миссию и предупредила, что вечером ему и Наруто нужно быть в госпитале. Саске согласился, забрал деньги, что причитались ему за выполненное задание, и ушёл. Только забежал в выданную деревней квартиру, чтобы переодеться и принять душ, и сразу же отправился к Кичи. На этот раз в его руках была очередная сладость, и Учиха вдруг вспомнил, что Итачи очень любил сладкое. Вспомнил — и тут же запретил себе думать, потому что слишком странно было соотносить Кичи, которая в сознании постепенно начала восприниматься как отдельная личность, с умершим братом.

Предчувствие было плохим не просто так; Саске бы разозлился, увидев почти на том же самом месте, что и Сакуру, второго члена собственной команды, да только не успел: в плечо вцепились чужие пальцы, а лицо Наруто оказалось неожиданно четким. «Значит, близко», — подумал Саске, яростно щурясь и почти сразу отталкивая зарвавшегося друга. Да, их отношения теперь можно было назвать относительно идеальными, но всему есть предел. Воистину ангельскому терпению Саске (но на самом деле совсем-совсем не такому) — тоже.

— Что это было? — почти агрессивно спросил он, машинально пытаясь нащупать Кусанаги — и не находя свой верный меч. В голову ударило воспоминание: он же оставил её дома, не собираясь показывать Кичи своё оружие. Наверное, зря, так как проткнуть Наруто чем-нибудь длинным, острым и несмертельным захотелось неожиданно сильно. Просто чтоб не зарывался.

— Это мне у тебя надо спросить, — как-то по особому, на свой манер прошипел Узумаки. Раньше Саске всегда сравнивал шипящих людей с Орочимару и признавал, что учителя, конечно, не побьёт никто. Наруто же на саннина накладываться не хотел: сверкал глазами, сжимал кулаки и смотрел твёрдо, зло.

Саске не понимал причины. Ни той, по которой его друг вообще сюда пришёл, ни той, по которой вот так набрасывался, обвиняя взглядом, кажется, чуть ли не во всех смертных грехах. И, казалось бы, что ему до чужого мнения? Всегда ведь было всё равно. Но ведь задело.

Потому что Наруто.

— Будем скандалить тут? — издевательски выгнул бровь Саске, и Наруто вскинулся, возмутился, кажется, всей своей детской душой. Учиха знал, что Узумаки — не тот, кто любит скандалы, да и сам относился к этому на удивление презрительно, но подобрать определение побольнее всегда было одним из любимых занятий.

Так и не начавшийся спор неожиданно прервала высунувшаяся из-за двери мордашка Кичи, и Саске мгновенно стушевался, дёрнул плечом. Наруто явно её уже видел, так зачем истерики закатывать? И сорвался тоже наверняка из-за неё, да только с чего так бурно — тот ещё вопрос, на который Саске пока не находил ответа.

Рядом с хорошими слушателями — в данном случае детьми — Наруто всегда преображался. И на этот раз тоже преобразился, видя, какими глазами на него смотрят ребята. К Саске-то уже более или менее привыкли, а тут — сам Узумаки Наруто!

С неким злорадством отметив, что Кичи почти не ведётся на сладкие речи героя, Саске хмуро сверлил друга взглядом, а потом, решившись, задал таки девочке вопрос насчёт добе. Та подняла перепачканную в шоколаде мордочку и хмыкнула.

— Ну, он как меня увидел... Знаешь, у тебя такое же лицо было в тот момент, когда ты меня встретил, — внезапно призналась она. — Ну, он и заболтал меня, и пришлось рассказать обо всём. Как-то само пошло. Кстати, Наруто мне рассказал, почему тебя не было. Очень жаль, — улыбнулась девочка, а Саске едва заметно кивнул.

Даже неактивированный шаринган и закрытый волосами ринненган позволяли ему видеть многое, в том числе и на лицах людей. Кичи была расстроена. Это неожиданно сильно удручало, а ещё внутри, под горлом плескалась злость. Почему первым оказался Узумаки?! Почему именно он сказал, спросил, нашёл? Почему всегда Наруто, а не Саске?

Узумаки обернулся на Саске, то ли просто посмотреть, то ли ещё зачем-то, но наткнулся лишь на холодный взгляд. И сразу подобрался, весело попрощался и подскочил ближе, собираясь, кажется, переместить их обоих техникой Полёта Бога Грома, да только у Саске были немного другие планы. Он первый вцепился и первый применил технику — свою собственную, ту, что досталась с ринненганом в наследство от Рикудо. Она была почти идеальна, если бы не имела ограниченный радиус действия: потому они оказались всего лишь на улице.

Но так даже хорошо, подумал Саске. Вечер был прохладным.

А Наруто — Наруто зябко повёл плечом, скривил губы, посмотрел твёрдо и недоуменно, без прежней злобы уже. А Саске подумал, что они, наверное, произвели фурор среди приютских своим исчезновением. И промолчал, потому что это Наруто собрался тут предъявлять обвинения, а не он.

— Почему она в приюте? — всё же пропыхтел Узумаки. — Видно же, что она...

Саске не хотел озвучивать все те причины, которые поселились у него в голове. Он отлично знал, что Узумаки, этот назойливый паразит, сможет опровергнуть все. Если он что-то вбил себе в голову — это так просто не уйдёт. Так что Саске просто протяжно хмыкнул. Для Узумаки, никогда не имевшего семью, девочка в приюте наверняка просто удар по сердцу. Но Узумаки только чувствами и руководствуется, тогда как Саске беспокоится и о другом. Впору ощущать собственное величие.

— Не думаю, что, будь у Итачи выбор, он бы сделал из Кичи шиноби. Или захотел бы, чтобы её знали как Учиху, — привычно сказал он. Привычно — потому что не счесть того, сколько раз он приводил эти и другие аргументы себе.

Саске подумал, что он уже почти смирился с тем, что Кичи ему близкий родственник — потому что ну не может такая похожесть возникнуть из ниоткуда. Хотелось и устало прикрыть глаза, и ещё раз увидеть Итачи; теперь к причинам прибавилось ещё и желание недоуменно вопросить: «Да ладно?».

— Итачи? Но... я подумал, что ты... — Наруто явно растерялся, и кончики ушей у него запылали, а взгляд, прежде такой прямой, направленный прямо в душу, скользнул в сторону. Саске было вскинул брови, а потом до него дошло.

Злость Наруто сразу же стала понятной, но, учитывая его ошибку, и до абсурда смешной. Наруто был уверен, что именно Саске «нагулял» Кичи. Самому Саске оставалось только молчать и отрицать. В его полной битв и жадного поглощения знаний от Орочимару жизни не было места для чего-то... такого.

Но, конечно же, Наруто не обязательно об этом знать.

— Нет, не я. Это всё? — сухо осведомился он. Скоро нужно было идти в госпиталь, и хоть тащиться туда, конечно, недолго — но это только если по крышам или техникой. Саске же хотелось пройтись.

— Нет, конечно! — мигом очнулся от своего смущения Узумаки, хотя пятнами покрывший смуглую кожу румянец всё ещё просматривался. Саске отвёл взгляд, в который раз сравнивая Наруто с ребёнком. Потому что, конечно же, он таким и был. — Ты должен забрать Кичи, Саске. В приюте — хреново, вот что я тебе скажу. И не в смысле чего-то... просто не хватает дорогих людей. И даже то, что ты к ней ходишь, не поможет так, как если бы ты её забрал.

Наруто говорил с жаром, с убеждённостью, и сомнений не оставалось, что он говорит не только о Кичи — он говорит ещё и о себе. Саске прикрыл глаза и зашагал в сторону госпиталя, Наруто, судя по шагам, увязался следом. И — молчал, не продолжая убеждать, давая поразмыслить. Саске подумал, что добе действительно вырос. Раньше бы продолжил досаждать, только разъяряя упрямство, а теперь — идёт рядом, смотрит пристально, так, что взгляд чувствуется.

Саске думал, что Наруто, конечно, добьётся своего, просто потому что это Наруто. Даже на него, такого непробиваемого Учиху, этот придурок действует как и на всех — а может даже и лучше, просто потому что никто другой и не действует. Вопрос лишь в том, как долго Саске продержится, не поддаваясь и отрицая. Сам он ставил на то, что очень недолго. До ближайшего эмоционального всплеска — его или Узумаки, не важно.

Долго молчать Наруто, конечно же, не мог, несмотря на всю свою эту почти-мудрость. Саске бы, наверное, приврал, сказав, что она появилась сейчас, когда Узумаки вырос. Нет, просто теперь это куда как более заметно.

Он невпопад подумал, что он отлично понимает ту львиную долю фанаток, что сменили свой фан-клуб.

В госпитале их встретила взволнованная Сакура, собравшая свои волосы в пучок и накинувшая на плечи белый халат. Наруто, словно заразившись от неё волнением, замолчал; впрочем, Саске не очень-то внимательно слушал его и до этого, просто старался выхватить из потока слов основную суть. Сегодня мысли у Наруто скакали, как тот бешеный кот по имени Тора, которого они ловили, будучи генинами, так что понимал Учиха немного.

Процесс «прикрепления» конечностей был болезненным даже несмотря на то, что Сакура, ассистирующая вместе с Шизуне Цунаде, скормила и ему, и Наруто обезболивающее. Судя по осторожно отмеренной дозе — сильнодействующее. Саске мог только догадываться, как было бы без них. Хотя, что ему догадываться — воспоминания о Долине Завершения были ещё свежи, в том числе и боль после того, как его чидори столкнулся с расенганом Наруто.

— Какое-то время старайтесь не задействовать эти руки, — сосредоточенно объясняла им с Наруто Сакура уже после операции. — Никаких техник, которые заставляли бы чакру течь по чакроканалам, мы с Цунаде-сама будем разрабатывать их чуть позже. Я буду осматривать вас каждый день, если что-то заметите — обязательно приходите в госпиталь. Вам первым пересаживают конечность таким образом, и никто не знает, как это закончится.

У Наруто глаза были серьёзные-серьёзные, немного темнее, чем обычно, но это наверняка связано было лишь с теми самыми обезболивающими — Саске и сам чувствовал, что от наркотика его развитые инстинкты и чувства чуть притупились. На обмотанную руку Узумаки смотрел со странным выражением, которое Учиха не мог охарактеризовать. Саске же было... излишне всё равно. Он, наверное, смог бы прожить без руки.

«Теперь и на вопрос не придётся отвечать», — невпопад подумал он, прекрасно, впрочем, понимая, что когда-нибудь девочка всё-таки узнает о его нерадужном прошлом. Когда-нибудь она если и не перестанет смотреть на него с таким обожанием, то точно не поймёт его — потому что со стороны его действия действительно были отвратительными и недостойными этого самого понимания. Не все, конечно, Саске не был настолько самокритичен, но — многие.

— И всё-таки ты должен взять Кичи к себе, — серьёзно посмотрел на него Наруто перед тем, как они всё-таки ушли из госпиталя. Саске поблагодарил ками-сама, что сказал он это довольно тихо. Это ведь Наруто, с него станется и прокричать, ставя своего собеседника в неловкое положение.

Учиха только неопределённо мотнул головой. Всё, чего ему сейчас хотелось — уснуть и переждать наверняка сильную боль. А Кичи... Кичи подождёт хотя бы по той причине, что в клановом квартале ещё только начали строить, а ютиться в той небольшой квартирке, что досталась ему, как и любому шиноби (потому что жить где-то надо, а Пейн разрушил многое, и до сих пор было отстроено не всё) — увольте. Но разве Наруто это объяснишь?

Саске сомневался и чувствовал, как уже после этого недолгого разговора начинает подтачиваться его уверенность. Одно из его, пожалуй, наихудших качеств — это его мысли, которые подчас уводят очень далеко. Стоит дать толчок — и кто знает, во что выльются его выводы.

Но сейчас — плевать на мысли, главное — добраться до места, которое можно с натяжкой назвать домом, и заснуть. Хотя интересно всё же, где живёт Узумаки. Раньше вроде примерно в такой же квартирке, а сейчас? Неужели Коноха не обеспечила своего нового героя? Саске-то уже обеспечен, да и не очень он тянет на рыцаря, а вот Узумаки — вполне. Такого будут все и всегда любить просто за то, что он есть. Ну, по крайней мере те, кто хоть сколько-то с ним знаком.

Саске не видел Наруто несколько лет, да и теперь наблюдения его всё ещё большей частью были с поля боя или затуманенные разными не очень хорошими эмоциями, но всё равно входил в число этих «всех». Хотя, конечно, мыслить, находясь под каким-то наркотиком — это одно, а вот признаться себе в обычном состоянии — довольно сложнее, но в последнее время Саске бьёт все рекорды. Так что кто его знает. Он сам себя не знал.

Придя на следующий же день к Кичи и морщась от боли в руке, Саске с неудовольствием застал там Наруто. Но не устраивать же отвратительные истерики на тему «девочка — моя!»? Ведь ответ Узумаки будет вполне себе закономерным — ну так забери её отсюда. С эдаким чисто нарутовским взглядом, который так и побуждает к действию.

Не то чтобы Саске много об этом думал. Просто Наруто чертов Узумаки слишком нагло смотрел на него, слишком быстро к нему прикипела, сбросив первое недоверие, Кичи, слишком много мыслей прокручивалось у Саске в голове.

— Как у тебя рука обратно приросла? — в какой-то момент всё же не выдержала Кичи, осторожно хватая Саске за кисть. А Саске — само спокойствие и молчание, хотя боль тело пронзила нешуточная. Сказать об этом — или обидеть Кичи, или заставить её винить себя; ни того, ни другого Саске не хотелось. Он может и потерпеть.

— Мне помогли, — лаконично ответил он. Рука выглядела почти точно так же, как старая, только ощущалась всё ещё плохо да болела временами (но он шиноби, он может и потерпеть), даже цвет кожи постепенно подстраивался под всё остальное тело.

Кичи, в чём было её очередное достоинство, отлично могла понять, когда Саске уже больше не будет ничего говорить, а когда из него всё ещё можно что-то выжать. Сейчас был как раз второй случай, и она просительно округлила глаза, то ли специально, то ли случайно сжимая пальцы на запястье Саске сильнее. Он только вздохнул.

— О, это долгая и прекрасная история! — вдруг возник рядом Наруто, улыбаясь во все свои тридцать два и сияя глазами, словно увидевший подарки ребёнок. — И вряд ли её сможет рассказать этот занудный теме. Из него же и пары слов не выжать, какой тут рассказ? Давай не будем досаждать мистеру я-пафосный-Учиха и отойдём от него подальше, м?

Саске скрипнул зубами, потому что последнее — последнее явно для него, и то, с какой аккуратностью Наруто отцепил Кичи от Саске, об этом очень явно говорило. Он отвёл взгляд, не желая смотреть на Узумаки, наверняка скорчившего лицо а-ля «Саске-я-тебе-помог-прости-но-я-не-могу-смотреть-как-кто-то-страдает». И не то чтобы это было так плохо, и не то чтобы гордость была так уж уязвлена, — хотя не без этого, конечно же, — просто руки у Наруто — горячие, уверенные, и ощутить это было легко даже несмотря на плохую чувствительность левой конечности.

Пока Наруто в очередной раз завладел всем вниманием Кичи, — кажется, он рассказывал, начиная с того момента, как они потеряли руки? Просто отлично, — Саске незаметно смылся. Вряд ли этого не заметил Наруто, с его-то сенсорными способностями, но вот дети наверняка ничего не увидели. И Кичи — тоже, и она точно расстроится.

Приближение Наруто Саске заметил легко. И дело даже не в том, что Узумаки нисколько не скрывался, а потому производил гораздо больше шума, чем мог бы. Да и, даже не будучи сенсором, было очень легко почувствовать всю эту прорву чакры. Саске и чувствовал. Иногда ему казалось, что чувствует он совсем не чакру, а именно что Наруто — с его раздражающе-растрёпанными волосами и скалящимся Лисом внутри.

— Кажется, я всё-таки смог засунуть эту идею в твою голову, а, Саске? — с какой-то даже гордостью произнёс Узумаки. Саске пожал плечами.

О да, смог. И смог бы, даже особо не стараясь — на самом деле Саске довольно чутко ловил каждое не пустое слово, сказанное Наруто. А его вся эта дурашливая болтовня — именно пустое.

Иногда Саске думал о перерождении. О том, не Ашура ли заставляет говорить Наруто все эти умные вещи, смотреть мудро и в самую душу? Не пустышка ли на самом деле Узумаки? И, что следовало из этого, не пустышка ли он сам, творящий все заслуживающие внимания — в том числе и внимания Узумаки — вещи под управлением Индры?

Саске не знал и просто ненавидел такие мысли, потому что Наруто — его первый, последний и, похоже, единственный якорь. Сомневаться в нём — сомневаться во всём и потерять опору. Саске не хотелось опять погружаться в пучины безумия. Одного раза хватило, спасибо, больше не надо, он как-нибудь и без этого впредь обойдётся.

— Лучше бы ты почаще молчал, Наруто, — невпопад выдохнул Учиха, устало проводя рукой по волосам и убирая челку, прикрывающую глаз, назад. Он не устал физически — нет, в этом плане энергии было хоть отбавляй, хоть сейчас иди и выколачивай из Узумаки все его бессмысленные фразы, но вот в моральном... С самой войны у него так и не было передышки. Разве что теперь его разум мучают не другие люди, у которых он бездумно шёл на поводу, ошибаясь и постепенно зверея, а он сам.

И, конечно же, чертов Узумаки. Куда уж без этой сиятельной личности.

— Ты нечасто называешь меня по имени, — уже без прежних ноток в голосе заметил Наруто. Саске опять пожал плечами, скашивая взгляд на друга. Да, нечасто. Зато ради вот таких моментов, когда Узумаки говорит именно то, что хочет сказать, а не набивает свою речь ещё кучей ненужного хлама. И когда смотрит вот так, сосредотачиваясь только на Саске, — ему, что уж греха таить, нравится такое отношение.