Накахара не спал. Не то чтобы ему было впервой ночевать на полу, даже наоборот: вспоминались времена до того, как он присоединился к мафии. Тогда о кровати приходилось только мечтать. Да что там о кровати — об элементарной простыне или хоть пододеяльнике. Где только ни приходилось коротать ночи: в заброшенных складах, в каких-то сараях, на вокзалах, порой даже на кладбище — и ничего, выжили. Сейчас ему мало того, что выделили два одеяла, так еще и подушку. Накахара усмехнулся, повернув голову в сторону комнаты, где спал друг. Оттуда донесся кашель. Надрывный такой, глубокий. Стало не по себе. Дазай был явно болен чем-то более серьезным, нежели обычная простуда. А что, если он специально разрешил ему пожить тут, чтобы он тоже заболел и умер? Червячок сомнения заполз в душу, но Накахара решительно вышвырнул его оттуда. Просто ночная паранойя — ничего больше. Если бы Дазай действительно желал его смерти, то убил бы сразу. Еще давно. Возможностей было столько, что вспомнить их точное количество сейчас было трудно.       

Да хотя бы тогда, перед тем, как он вступил в мафию. Память услужливо подкидывала кадры из прошлого, где он сидел на скалах под утесом, перед глазами пенилось казавшееся бесконечным море, у него, Накахары, по ощущениям, было сломано ребро, а напротив, на таком же огромном камне сидел на корточках Дазай. Сидел и, улыбаясь, рассказывал о прелестях работы в мафии. А за его спиной стояла толпа народа в костюмах с оружием наперевес. Друзья в тот момент отвернулись, идти было некуда…       

Накахара нахмурился. Не самые приятные моменты из жизни. Впрочем, до них были еще хуже. С появлением Дазая в его жизни появилось хоть что-то действительно светлое. А еще появился друг. Хоть в мафии и не поощрялись какие-либо связи, кроме рабочих и, возможно, родственных, они с Дазаем прекрасно ладили на заданиях, к тому же оба ходили в фаворитах у босса. Возможно, поэтому на многое закрывались глаза. Почему же Дазай ушел?.. Он был одним из лучших. Многие пророчили, что именно он станет следующим главой. Так почему? Накахара поморщился. Этот вопрос не давал покоя уже много лет. В глубине души он так и не мог простить друга за это. Вспыльчивый Накахара долгое время расценивал поступок Дазая не иначе как предательство. Не мафии, нет — его самого. Спустя время обида притупилась, но неприятный осадок от нее так до сих пор и плавал мутной водой где-то на дне души.       

Снова кашель. Сквозь хрипы донеслись невнятные ругательства. По внутренним ощущениям с последнего раза прошло не больше получаса. Должен ли Накахара как-то помочь другу? По-человечески — да. С другой стороны, если в мафии кто-то узнает, что он помог чуть ли не самому сильному их врагу не умереть — итог очевиден. Такие вещи не прощались. Накахара, хмурясь, глубоко вздохнул и положил на лицо шляпу. С ней он не расставался никогда, даже ночью. Подарок от самого босса за вступление в мафию. В место, где в его жизни появился смысл. И свет. Подсознание услужливо показало улыбающегося Дазая. Накахара чертыхнулся. Он подумал о том, что, если бы у подсознания было лицо, то в этот момент оно бы выражало максимальное ехидство. Решив, что мысль о помощи он обдумает с утра, на трезвую голову, Накахара медленно провалился в сон.

***

Утро встретило Дазая новым приступом кашля. На кремовой наволочке красовались несколько ярко-розовых лепестков в обрамлении кровавых капель. Ткань жадно впитывала жидкость, позволяя ей расползтись в разные стороны несимметричным пятном.       

— Черт бы тебя побрал… — пробормотал Дазай, переворачивая подушку чистой стороной вверх.      

Он лениво потянулся, глянул время на телефоне. Семь утра. Непростительная рань. Но спать дольше вряд ли бы позволил кашель: вся ночь прошла от приступа к приступу. Интересно, не мешал ли он Чуе? Поднявшись с постели, Дазай критически оглядел ее на предмет крови и лепестков и, не обнаружив таковых, удовлетворенно кивнул. Надо выпить кофе. Кофе с утра — панацея от всех неприятностей, которые происходили ночью. Горячая жидкость отрезвляла, заставляла работать голову.       Чтобы попасть в кухню, нужно было пройти через комнату, в которой спал Чуя. Дазай осторожно приоткрыл дверь, глянул в щель: друг еще спал. Почти на цыпочках, чтобы не разбудить его, он прошел на кухню и поставил чайник. Чашка — кофе — сахар — кипяток — схема была проста и однотипна каждое утро. С какой-то стороны она даже напоминала своего рода ритуал. Ритуал пробуждения. Через несколько минут Дазай уже сидел на кухонном столе, облокотившись спиной о стену и вдыхал щекочущий ноздри запах крепкого кофе. Забавно… Возможно, это последняя чашка кофе в его жизни… Хотя кто знает, сколько времени у него на самом деле есть? Вторая чашка стояла на тумбочке. В комнате завозился Чуя.        

— Подожди… стой, не уходи!.. — голос Чуи был отчетливо слышен через открытую дверь.       

Дазай с интересом подался вбок, пытаясь рассмотреть, что происходит в комнате. Ему было слишком лень вставать, но любопытство брало верх. Чую не было видно полностью: мешал дверной косяк, — только рука и часть туловища. Он метался по полу, то теряясь из вида, то возвращаясь обратно. Сжимал кулак, махал рукой, что-то бормотал. Недоуменно подняв одну бровь, Дазай хлебнул из чашки. Приятная горечь ударила по вкусовым рецепторам, постепенно вытесняя лень из организма. В несколько глотков осушив чашку, он оставил ее на столе и бодро прошагал в комнату.       

— Чу-у-уя! Пора вставать! — преувеличенно радостным голосом возвестил Дазай, резко раздвигая шторы и впуская солнечные лучи блуждать по квартире.       

— Черт бы тебя побрал, Дазай… — прошипел друг, шаря рукой по полу: скорее всего, искал шляпу.       

— Когда-нибудь — обязательно! — рассмеялся Дазай, открывая окно впервые за все время пребывания в квартире.       

Еще не успевший прогреться свежий воздух заполонил пространство. Дазай вдохнул полной грудью и моментально закашлялся, позволяя ветру подхватить лепестки и унести их куда-то вдаль. В груди заболело, будто лезвия царапали изнутри. Дазай продолжил кашлять, и на подоконник упал небольшой цветок. Болезнь явно прогрессировала. Выкинув растение в окно, он еще раз набрал полные легкие воздуха, пытаясь остудить словно горящие дыхательные пути.       

— Дазай, ты задрал кашлять, — проворчал Чуя, зевая. — Всю ночь: гхы-гхы, гхы-гхы. Кто из нас детектив? По-моему, давно пора было сообразить, что надо показаться врачу.       

— Эх, Чуя-Чуя. Я рассмотрел все варианты, и поход к врачу не самый удачный из них, — потянулся Дазай, разворачиваясь лицом к другу и запрыгивая на подоконник.       

— Во, вот так и сиди, — как и подумал Дазай, на его лице уже лежала шляпа. — Все варианты он рассмотрел… Хреново, значит, рассматривал.       

— О! — встрепенулся Дазай. — Неужели малыш Чуя обо мне беспокоится? Это так мило!       

— Да заткнись ты… — передернулся он.       

— Ладно-ладно, ты же знаешь, что не заткнусь, — Дазай улыбнулся. — Там на кухне стоит кофе.       

— И что дальше? — голос Чуи стал тише, видимо, он снова начал засыпать.       

— То, что его надо выпить, пока он не остыл, — терпеливо ответил он, болтая ногами.       

Чуя пробормотал что-то невнятное и, повозившись, сел. Шляпа упала на колени, явив Дазаю заспанное лицо друга. Рыжие волосы, обычно собранные в хвост, сейчас растрепались. Часть из них оставила след на лице. Дазай с удивлением обнаружил, что Чуя даже не снял рубашку на ночь, хотя в квартире было довольно тепло. Перчатки тоже были на нем. Он зевнул еще раз, вытирая рукой выступившие слезы, и поднял взгляд на Дазая.       

— Так, кофе… в смысле — мне? — недоуменно спросил он.       

— Ну, а кому еще? Свой я уже выпил. Или… ты хотел, чтобы я принес тебе его в постель? — ехидно поинтересовался Дазай.       

— Катись к черту, — мигом вспыхнул Чуя, скидывая остатки одеяла и поднимаясь с пола.       

Дазай спрыгнул с подоконника и подошел к другу.       

— Чуя, а зачем тебе ночью перчатки? — уже более спокойным голосом спросил он.       

— А то ты не знаешь, зачем они мне, — фыркнул Чуя, отворачиваясь: он не любил признавать свои слабости.       

— Но я же здесь, — чуть улыбнулся Дазай, беря за руки друга и осторожно снимая перчатки. — Со мной можешь не бояться.       

Чуя дернулся, но руки не убрал. В его глазах мелькнуло то, в чем он не признался бы никогда, — страх. А еще недоумение. Он был явно обескуражен поведением Дазая. «Что же я творю?» — мелькнула мысль, но перчатки уже были убраны в карман.       

— Давай быстрее, кофе остынет, — Дазай развернулся и пошел на кухню.

***

 «Что он творит?!» — билась в голове мысль. Накахара смотрел на свои руки так, будто видел их впервые. Они дрожали. Он не помнил, когда в последний раз надолго снимал перчатки. Максимум, когда купался или мыл руки, но это происходило быстро, и он тут же надевал их обратно. А сейчас Дазай их просто забрал. По опыту Накахара знал, что отнять что-то у него — себе дороже. А если способность снова выйдет из-под контроля? А если он разнесет к чертовой матери весь этот дом и район? Это было ему по силам. С другой стороны, Дазай был тут… Но успеет ли он в случае чего быстро отменить его способность? А если он и сам умрет? Накахара затряс головой. Нет, Дазай не может умереть. Из каких только переделок он ни выбирался, в том числе и из тех, которые происходили по вине Накахары. Но страх за друга был сильнее, и он быстро спрятал руки в карманы. Так надежнее.       

— Чу-у-я, — окликнул Дазай. — Ты где потерялся?       

— Да иду я, подождешь, — недовольно ответил Накахара, заходя в кухню.       

Вчера ее рассмотреть не удалось: не было повода, да и желания, если честно, тоже. Небольшое помещение, наполненное кучей мелких и бесполезных с точки зрения Накахары вещей, заполняющих собой пространство и визуально делающих его еще меньше. Какие-то подвесочки, рюшечки, наклеечки, цветочки, занавесочки в узорчиках — его передернуло. Слишком приторно и мило. Если комната была сделана в более сдержанных, пастельных тонах, к которым он был более-менее равнодушен, то кухня вызывала у него исключительно негативные эмоции и желание поскорее из нее уйти.       

— Чуя, кофе, — мягко прервал раздражающие мысли Дазай.       

— Да помню я про кофе! Заткнись уже! — вскипел Накахара, всем своим видом излучая недовольство.       

— Кофе вкуснее, когда он горячий. Холодный кофе теряет всю свою восхитительность, — ответил друг… обиженно? Да нет, показалось.       

Накахара сел за столик и одной рукой взял чашку, вторая по-прежнему находилась в кармане. А ведь, если подумать, это был первый раз, когда Дазай сделал ему кофе. Накахара пристально вглядывался в черный напиток, от которого еще поднимался пар. Словно в этой чашке он мог найти какие-то ответы. Какие-то подсказки. Зацепки. Дазай вел себя непривычно. У него же висит дело. И нет кучи разбросанных по полу, развешенных по стенам фотографий, схем, карт города. Нет никаких посторонних людей в квартире, которых он бы расспрашивал. Более того, Дазай и сам никуда не ходил. В целом он вел себя так, словно дело уже раскрыто, но в новостях ничего об этом не говорили. От знакомых осведомителей, которые были в каждом городе, тоже никакой информации. Как будто и не было никакого дела. Но труп-то был. Накахара раздраженно цокнул и отхлебнул кофе. Он уже немного остыл, но все еще был довольно вкусным.       

— Неплохой кофе, — он сделал еще глоток.       

— Пожалуйста, — в голосе Дазая была слышна улыбка.       

— Я не говорил «спасибо», — пробурчал Накахара в чашку.       

— Тебе так кажется, — чуть рассмеялся Дазай.       

Накахара поднял взгляд на друга, который стоял, облокотившись на стол и глядя в окно. Странно это все. Дазай был подозрительно тихим. Может, слабость из-за болезни. У Накахары в голове словно щелкнуло. Он же собирался ему помочь! Или не собирался… Дазай болеет, и к тому же ему кофе сделал, а он на него наорал… Непривычное чувство зашевелилось где-то в груди. Как будто что-то кольнуло изнутри. Накахара нахмурился, не желая признавать очевидного: ему было стыдно. Дазай снова начал кашлять, да так, что его аж согнуло пополам. Решительно допив кофе, Накахара поднялся и пошел в сторону выхода.

***

      — Чуя, ты куда? — откашливаясь, воскликнул Дазай. Хлопнула дверь.       Дазай вытер слезы, выступившие от приступа сильного кашля. На полу красовались два розовых цветка, на руке — кровь. Куда же пошел Чуя? Кофе, что ли, не понравился? Дазай озадаченно посмотрел в пустую чашку. Да нет, не понравился бы — не допил. Странно как-то. Дазай вздохнул и прошел в комнату. Постоял у окна. Померил помещение шагами. Семнадцать на двенадцать. Расковырял обои на стене. Снова постоял у окна. Посидел в кресле. Посмотрел на часы. Прошло десять минут с момента, как Чуя ушел. Шумно выдохнув, Дазай сел за столик, на котором стояло радио. Включил.

И все, что я знаю: сейчас становится холоднее.       

Я не могу вынести, что ты уходишь, 

Я знаю, что это неправильно!

И все, что я знаю: сейчас становится холоднее,       

И никто не может тебя заменить, 

ты нужен мне на моей стороне.*

Дазай закатил глаза. Щелкнула кнопка. Из динамиков полилась довольно бодрая музыка и женщина с приятным тембром голоса запела:

Потому что у меня хватит сил       

Жить без тебя,       

Хватит сил, и я не стану плакать       

Слишком долго, у меня хватит сил       

Понять, что тебе лучше уйти.       

Всё уже сказано,       

Поэтому — не надо больше слов,       

Просто уходи.       

Что бы ты сейчас ни сказал —       

У меня хватит сил понять, что тебе лучше уйти.**

      — Да Господи боже, если ты есть, есть что-нибудь нормальное по этому чертовому радио?! — разозлился Дазай, в очередной раз щелкая кнопкой и начиная кашлять.

Никогда больше мое зеленое море не станет ярко-голубым.       

Я не могу предсказать, произойдет ли это с тобой, но       

Если я буду вглядываться в заходящее солнце,       

Моя любовь будет смеяться со мной до самого утра. ***

      Дазай хрипел и отплевывал лепестки. Этот раз был больнее и сильнее. Горло сводило спазмами, он еле успевал хватать ртом воздух перед тем, как его накрывало новой волной удушающего кашля. Наконец из его рта выпало два цветка, скрепленных одним стеблем. Он чувствовал как по губам стекает кровь, по лицу — слезы. Только бы Чуя не вернулся именно сейчас. Дазай явственно ощущал, что у него нет сейчас сил вытирать заплеванные кровью радио и стол. Дыхание постепенно восстанавливалось, но до нормы было еще далеко. Такими темпами будет довольно сложно скрывать свое состояние от Чуи.       

— Дазай… что это за хрень? — Словно ведро ледяной воды опрокинулось на его голову.       

Он так сильно кашлял, что даже не услышал, как Чуя вошел в квартиру. Дазай повернул голову на голос и увидел друга, сжимавшего в руке белый пакет с эмблемой аптеки. «Он пошел мне за лекарствами? Боже…» В комнате тугим облаком сгущалась тишина. Дазай видел, как у Чуи дрожат руки и губы. Еще бы… Дазай понимал, что он сейчас выглядит не самым лучшим образом.       

— Я спрашиваю… Что. Это. За. Хрень. Дазай?! — заорал Чуя, роняя на пол пакет с лекарствами и подбегая к нему.       

— Говорю же, захандрил, — улыбнулся он, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони.       

Чуя не был дураком. Наверняка, если он еще не понял, что происходит, то скоро поймет. И этот факт не предвещал ничего хорошего…