кап-кап

кап-кап

кап

гэвин рид любит, когда дорога пахнет дождем, этот разряженный после грозы воздух, а еще когда трава мокрая, а лужи такие глубокие, что только в ботинки не заливает.

любит красный закат над городом, отражения золотого солнца в тысяче окошек.

любит прятаться под капюшоном. так никто не будет разглядывать или, чего доброго, спрашивать время и прочую чушь.

любит погнаться за какой-нибудь кошкой, настигнуть ее, смеясь хрипло, почесать за ухом и отпустить по своим делам.

у гэвина рида жизнь теперь пошла под откос.

но это ничего. сигареты помогают. и от кошмаров, и просто от тоски.

вывеска "свободные номера" горит знакомым тусклым светом. "арглтон-стрит мотель: комнаты с почасовой оплатой". проклятое место, если честно.

а, может, просто он сам проклятый.

может, нужно просто подождать. прислониться спиной к холодной стене, щелкнуть зажигалкой, затянуться и закрыть глаза. и все наладится.

отличная мысль от человека, который ждать ненавидит.

но вот это, это хорошо, это даже приятно. просто стоять и прожигать жизнь, хотя бы на часок притвориться, что все под контролем. даже если в голове то набатом бьет, то звенящая тишина наступает, и опять по кругу.

ты не умрешь, если дашь себе немного расслабиться, гэвин.

так что он слушает, как с листиков скатываются капли дождя, как машины, разрезая потоки воды, куда-то спешат. может, настоящая тишина именно так и звучит. откуда ему знать.

на парковку мотеля въезжает автоматическое такси, одно из тех красивых, блестящих чудовищ, которые неизвестно как работают и тихонько гудят. брр.

оно приветливо мигает, выпуская пассажира, прежде чем вновь загудеть и укатить восвояси.

а, когда пассажир, наконец, оборачивается...

в общем, это найнс.

и гэвин страшно по нему скучал. всю неделю. целую вечность скучал. ни одна смс-ка не могла заменить этих объятий, крепких, даже андроид модели RK900 охнет.

"давно здесь стоишь?", улыбается найнс. гэвин всегда фырчит, стоит ему накинуть на плечи свой пиджак. будто он ребенок. "ты можешь заболеть, котенок."

"почему не остался? там обычно до ночи кутят."

"ты ведь знаешь, я не поклонник шумных сборищ."

лжец. ты просто хотел поскорее увидеться.

"но ты ведь виновник торжества. преступление века, лучи славы, все такое."

"мне кажется, они уже сами не помнят, что отмечают. мой уход не будет замечен."

неправда.

по тебе невозможно не скучать, найнс.

"проголодался, наверное. пойдем."

это началось... странно.

определенно не так, как со всеми предыдущими безликими партнерами

не со спонтанного секса

единственного действенного способа завести друзей (патентованного гэвином ридом, королем нездоровых отношений, в 2021 году)

в какой-то момент найнс просто стал частью его жизни, как и их бессонные ночи с бесконечным просмотром марафона "звездного пути" по телевизору

и разговоры

обо всем на свете

найнсу было интересно все, даже самые мелочи.

его совершенно не смущало, что гэвин слыл в участке последней дрянью. колким, неприятным в общении, чересчур прямолинейным, вспыльчивым человеком.

и докричался.

глупо, правда.

кажется, найнс исчезнет, стоит моргнуть.

будто он существует лишь в воображении, чтобы гэвин не терял надежду и не сошел с ума и не сгнил в этом забытом богом городе.

найнс не уходит, сколько ни моргай.

сколько ни молчи, он всегда приходит на немой зов.

сколько ни игнорируй его звонки, он не оставляет тебя.

ведь не может быть так, так хорошо, так правильно.

всегда есть подвох, должен быть

но гэвину андроида не раскусить, как бы ни пытался.

он просто... рядом.

он подмечает малейшие изменения настроения, микро-эмоции, даже считает пульс

иногда кажется, что и мысли он тоже читать умеет.

кому как не ему знать, что гэвин рид посредственная, серая, неприятная, неинтересная личность. кому как не ему, слышавшему все пьяные разговоры и прочитавшему миллион надоедливых смс-ок с ошибками?

почему-то найнс говорит, что думает о гэвине больше позволенного, но это нравится ему. и что беспокоится о нем больше, чем рид сам о себе, наверное.

почему-то найнсу не все равно.

почему-то помог.

после того, как рид потерял работу, деньги кончились почти моментально, а пособия было недостаточно. даже на еду и лекарства стало не хватать, не то что на комнату.

и гэвин просить о помощи бы ни за что не стал, не то что зависеть от кого-то, он до драки бы дошел, лишь бы не быть в таком положении.

но, мать твою, все навалилось, все полетело к чертям, и найнс был рядом, и найнс сказал, что не уйдет, что ему нужно это, и найнс протянул руку и-

и найнс все повторяет, что ему не нужно, что это только на жилье и возможный ремонт, а живут они и так почти вместе, и ломается он нечасто. он ведь прямо терминатор.

и гэвин соглашается.

потому что улица не выглядит слишком привлекательным местом, наверное.

а еще ему не нужен защитник. но чертовски необходим друг.

с удивительным мазохистским напором рид просит рассказывать, как в участке дела, что обсуждают и чем занимаются. какие там вообще настроения, о чем говорят, ну хоть что-нибудь, эй?

после каждого рассказа настроение все паршивее и паршивее. и хорошо, что его робот заметил. больше ничего не говорит. а знаешь, спасибо.

спасибо.

он им гордится, в это верится с трудом, а после каждого приступа тревожности все тяжелее.

гэвин должен быть лучше, сильнее, нормальнее. каждый вечер, после каждого "мы вам перезвоним", его колотит до темноты в глазах, и чем здесь гордиться?

найнс говорит, что он сильный, но рид совершенно этого не ощущает. не сейчас.

что он вообще нашел в нем? что такого?

что бы то ни было, гэвин даже благодарен. правда благодарен за эту веру, когда у самого ее ни капли.

он старается быть лучше.

приучает себя ловить каждое ксенофобское оскорбление, ну, потому что это не дело и найнс не заслужил. он ведь и впрямь не тостер и не кофеварка.

там такая буря внутри. даже страшно представить, сколько операций, сколько мыслей обрабатывает этот механический разум.

а теперь еще и чувства.

мучительный клубок, который человеку не распутать, а каково машине, машине чувства только мешают.

кому как не гэвину это понять.

найнс хороший.

если он говорит, что рида ему достаточно, что не станет искать кого-то лучше, что останется, кто гэвин такой, чтобы указывать, как ему жить?

найнс отчаянно верит, что каждый заслуживает прощения. если он может пойти по иному пути, почему кто-то другой – нет?

он как никто другой знает это чувство безысходности, когда судят не тебя, а твое прошлое. вытаскивают на поверхность все твои секреты и решают, кто ты, за тебя. он понимает отчаяние перед невозможностью искупить вину. он тоже изменился за этот год.

они не заслужили.

такое нельзя заслужить.

а еще

найнс знает его деднейм, чтоб его, вернее, знал, он его стер, стер, и что это, как не признание в, мать ее, любви до гроба?

ах да.

найнс говорит, что любит его.

постоянно.

и не ждет ничего в ответ, и это больно, но это хорошая боль. гэвин любит эту боль.

найнс говорит, что любит безусловно. разве бывает такое.

после шестнадцатого такого признания риду ничего не остается, кроме как поцеловать его.

пусть он и может исчезнуть в любую секунду, пусть гэвин не уверен, реальность это или очередной запутанный сон.

найнс не умеет целоваться, абсолютно, совершенно не умеет, и это страшная ошибка, которую нужно немедленно исправить.

пусть для этого и приходится встать на цыпочки.

"ты ужинал?"

ну вот. включил няньку. хотя какой включил, он ее и не выключал. как ему объяснить, что еда в горло не лезла?

"не воюй со мной, пожалуйста. ты любишь макароны с сыром. можешь для меня заказать?"

в животе предательски урчит, голова кружится, конечно, найнс не мог не заметить. но гэвин рид всегда служил горделивым засранцем, и меняться не намерен. нет, сэр.

"ты не кот, чтобы я тебя подкармливал," старательно повторяет найнс когда-то брошенные в горячке слова. "но это ведь свидание. ну что мне, свечу попросить, что ли."

глупый, глупый найнс.

глупый найнс любит держаться за руки.

глупый, любимый, невозможный найнс.

"ну вот. улыбаешься мне..."

"просто они только могут фонарик на телефоне включить," фыркает рид.

еще несколько минут, и вся гордость куда-то улетучивается. то ли от того, как вкусно пахнет ужин, то ли от жалкого щенячьего найнсова взгляда. есть хочется нестерпимо, уже все равно на манеры за столом, на то, что можно обжечься. мелодично смеясь, найнс просит принести еще макарон. гэвин ест так быстро, будто тарелку сейчас отнимут. не то чтобы он так не делал всегда, просто сейчас это до боли иронично.

"у меня. не хотел сглазить. но. с понедельника я на испытательном сроке."

это лицо, эту восторженную, изумленную улыбку нужно запечатлеть в памяти навсегда, хранить как сокровище. найнс выдыхает резко, то ли смеется, то ли всхлипывает от радости, цепляется за его запястье, не в силах что-то сказать.

"и все благодаря тебе, найнс, знаешь, я бы сам пропал, и, в общем...", мнется рид. у него тоже нет слов, ведь как передать эту преданность и ничего не упустить. "ты в меня верил."

"ты добиться всего сам. я просто был рядом."

невыносимый, очаровательный робот.

"я ему, может, открываюсь, а он...", лениво приобняв, шутит рид. "а тебе не стыдно будет с официантом встречаться?"

"нет."

"а. хорошо тогда."

помолчав, найнс снова сплетает их руки вместе.

"я люблю тебя."

а гэвин, счастливо прищурясь, делает "бибииип", заставляя своего робота довольно сморщить нос.

еще один забавный факт о гэвине риде – ему просто никогда не везет.

ну, кроме найнса, конечно, но это тоже спорный вопрос.

оказаться в положении, где необходимо выбирать между ужасом введения под кожу иглы (пожизненно) и перспективой быть убитым дисфорией (крайне летально)

с трудом верится, что он все же выбрал первый вариант. где-то здесь потерялась шутка с его фирменным фаталистским оттенком.

к счастью, есть найнс с аптечным пакетом и вечной нежной полуулыбкой.

какого бога нужно за него благодарить? на три буквы еще называется. неважно.

найнс делает все быстро и крайне эффективно. как комарик укусил, не иначе.

пахнет аптекой, стойкий запах спиртовых салфеток.

в номере только одна кровать. и это уморительно, если подумать.

но спать одному одиноко, холодно под тонким одеялом, жестко на старой подушке. проваливаться в сон гэвин давно разучился. спать в обнимку как влюбленные парочки – слава богу, еще нет.

"найнс."

"да?"

"а знаешь, я тоже."

"можно мне тебя коснуться?"

"а мне тебя?"

они нечасто это делают.

для найнса все это еще слишком в новинку, слишком много.

гэвин же... никогда не может найти со своим телом общий язык: то оно настолько неправильное, что невозможно даже думать о близости, то оно кажется не его вовсе.

сейчас он слишком устал, чтобы думать об этом, слишком скучал по этим объятиям, чтобы разорвать их. слишком любит найнса, чтобы не стонать ему в рот.

ему нравится анализировать гэвина через эти поцелуи. знать, сколько сигарет он выкурил, какой уровень сахара у него в крови, знать о нем все, лелеять каждый кусочек информации о его человеке, его возлюбленном, его вселенной. если бы все существование RK не было основано на сборе информации, гэвин запретил бы ему собирать себя по кусочкам в головном компьютере. но это жестоко, найнс буквально этим живет и иначе не может.

к тому же, быть узнанным, понятым настолько...

гэвин всего лишь слабый человек, который жаждет любви.

и ему нравится целоваться запойно, вот так.

и все.

"рано вставать...", слабо протестует андроид.

"но нам ведь хорошо."

"хорошо..."

гэвин осторожно тянется, чтобы расстегнуть его рубашку, все заглядывая в глаза – вдруг этот протест был искренним. но найнс лишь снова улыбается, нежно и легко, лишь кивает.

растрепанные, вымотавшиеся, они слишком устали, чтобы сделать это правильно, растянуть удовольствие. слишком скучали, чтобы не наброситься друг на друга с миллионом невесомых поцелуев, медленно переходящих в смазанные влажные тычки в губы, шею, плечо, куда только можно дотянуться, чтобы не расплестись из объятий.

и пусть сам гэвин возбужден настолько, что даже больно, что пот струится по лбу. пусть бедра мокрые уже невыносимо, собственное удовольствие отходит на второй, третий, десятый план.

он обвивает RK ногами, мучительно отстраняется, чтобы увидеть лицо андроида в момент, когда пальцы погладят ободок от регулятора. найнс гортанно стонет, застигнутый врасплох, дергается, льнет ближе, ближе. его брови удивленно выгнуты, - нечасто увидишь такое от мистера каменное лицо, рот чуть приоткрыт, и ему хорошо, рид знает, чертовски хорошо. "как будто тебя током бьет, но ты кайфуешь, перегрузка, типа того?" – "нет, гэвин, как будто вспышка внутри. как сверхновая." – "звучит классно."

рид на пробу трется пахом о его. там, под тканью белья, лишь гладкий пластик, имитация, бугорок. но сенсоры выкручены на максимум. ответом ему служат требовательно вскинутые бедра, жалкая попытка получить большебольшебольшеобоже

найнс делает еще один бессмысленный глоток воздуха, похожий на всхлип или смех. бьется в его руках слабой рыбкой, покорно дрожит. гэвин гладит его по лысой пластиковой голове, обводит алый огонек диода, ведет ладонь вниз по затылку. такая себе попытка успокоить, ведь там хорошохорошохорошо, тысячи сенсоров, и все они повинуются отчаянному сигналу желания.

"гэвин...", выдыхает его бедный робот.

"да, детка, давай," жарко шепчет на ухо рид. "вот так, детка."

найнс выгибается дугой в шипящем, полном помех, вскрике, и замирает.

его ресницы чуть подрагивают, но в остальном он точь-в-точь статуя.

только вот статуи не смеются от щекотки. и, как правило, не мурчат довольно.

они так и пробудут всю ночь в этой полудреме, то перешептываясь, то беспокойно засыпая. как хорошо, что найнс так обнимает. как хорошо, что гэвин учится быть любимым.

как хорошо, что в этой бесконечной вселенной они есть друг у друга.