Мои тренировки начались через день, а не раньше: Орочимару сказал, что какое-то время я буду немного ослаблена, но вот часов тридцать спустя всё уже будет хорошо. Я согласилась. Интересно, чем это он меня таким травил, что влияет на боеспособность только в течении примерно двух суток? Или, учитывая мой статус искусственного человека, вопрос нужно поставить так: что такое находится в моём геноме, что всякие яды влияют на мою боеспособность так слабо?..

Тренировки оказались, скорее, занятиями, ничего общего со спаррингами, которые мне всегда представлялись, не имеющие: Орочимару рассказывал о моих способностях, показывал это когда на себе, когда на брате. Брат делился ощущениями о том, как эти способности должны применяться, что очень сильно помогало. Тела-то одинаковые… Спустя неделю я уже могла использовать Мягкую Модификацию Тела хоть к третьему пальцу правой ноги, хоть к небольшому пространству на животе.

Как я и думала, дело было в анатомии, а точнее, в разнице между воздействием чакры на разные ткани. После объяснений Орочимару я достаточно легко нащупала различия и правильную манеру «наполнения» чакрой не только ранее недоступных шеи и торса, но и мышц, кожи и костей, с которыми до этого момента взаимодействовала на инстинктах.

Итогом обучения стал мой забег (полёт?) по подземельям в стиле человека-паука, где в качестве паутины выступали мои удлинённые руки. Орочимару этот цирк не застал, но вот Лог не смог сдержать смеха, хотя выглядел при этом так, будто показывать своё веселье ему хотелось меньше всего.

— Вышло весело, — веско произнесла я, потряхивая руками. Стены в подземелье были хорошие, не обваливались, так что найти место, за которое можно было уцепиться, было сложно. Ещё сложнее было удержать сцепление — я прикладывала к этому столько усилий, что содрала ладони в кровь. — Лог, а ты, случаем, не подлечишь?

— Я, случаем, знаю, что ты хотела научиться технике Мистической руки, — спокойно произнёс брат. — Давай, попробуй. Не сможешь — я вылечу.

Я наградила Лога разочарованным взглядом. Дело было не в обучении, дело было в братском внимании! Техника Мистической руки сама по себе далась мне легко. Сложнее было заставить её работать: для этого нужно было точно знать, что лечить и как лечить. «Что лечить» всё та же Мистическая рука и подсказывала, но… эти подсказки невозможно было разобрать, ничего не смысля в медицине. Про собственно лечение и говорить не стоило: как ты восстановишь то, о чём ничего не знаешь?

А руки свои я криво-косо, но вылечила. Лог с интересом наблюдал за моими страданиями.

Моей бесспорно любимой вещью в искусстве шиноби стала техника Призыва. Для того, чтобы попробовать её в первый раз, Орочимару вывел меня из подземелий, и я минут двадцать потратила на беготню под солнцем, после чего наигранно-устало свалилась под ноги взрослым. Взрослые на это отреагировали очень снисходительно. Эх, вот так и люби их, отлично знающих, что на самом деле я почти и не устала…

Для первого в жизни осознанного Призыва Орочимару предложил сразу замахнуться на кого-нибудь большого и авторитетного среди других змей, благо, чакры у меня было много.

— У змей нет кланов, но есть семьи, — рассказывал мне Орочимару, пока я сидела на земле и рвала траву. Одна часть моего мозга воспринимала информацию, другая сокрушалась: как мало мне нужно было, чтобы деградировать до ребёнка! — Если ты сможешь заручиться поддержкой одного члена семьи, то все те, кто младше, подчиняться твоей воле. Поэтому лучше сразу попытаться выловить кого-нибудь покрупнее.

— А если мне попадётся кто-нибудь агрессивный? — спросила я.

Этот вопрос беспокоил меня не со стороны «О нет, я могу умереть!», а, скорее, со стороны «О нет, я могу не оправдать ожиданий и доверия!». Умереть мне не дадут, я верила в Орочимару и Лога, но и помогать мне они не будут. Что правильно, на самом деле, но оттого и боязно.

— Значит, попадётся кто-нибудь агрессивный, — улыбнулся то-чан. — Но ты выглядишь добрым ребёнком, Мицуки-чан. Обычно слепой призыв соответствует желаниям владельца.

Я собирала чакру медленно. Не потому что у меня был плохой контроль, нет: если бы мне захотелось, я бы смогла сформировать используемый объём за секунду. Я просто всё ещё не знала своего предела, того объёма, который подведёт меня к усталости, когда формировать чакру сверх той, что всегда циркулирует по каналам для жизни, станет невозможным. Другими словами: мне не хотелось случайно заработать себе чакроистощение или даже оказаться при смерти из-за невозможности вырабатывать чакру дальше. Лучше уж осторожненько, в течении полуминуты.

Ожидание того стоило. Я призвала самую лучшую, самую крутую змею! Она была огромной, коричнево-желтой и очень доброй. Даже испытание у неё было прекрасным: разговор. Я-то сразу обрадовалась, что мне попался такой хороший призыв, и совсем забыла, что обычно животные как-то для себя решают, будут они служить человеку или нет. Муши — так звали змею, но она называла меня Мицуки-сама, так что я решила называть её Муши-сан — просто в какой-то момент нашего разговора сказала, что для неё честью будет отвечать на мой Призыв, а я только тогда поняла, что с помощью своего неиссякаемого энтузиазма на тему «а что вы едите, а где вы спите» прошла какой-то тест.

Больших змей, таких как сама Муши, кормить не стоило, всё-таки сложно найти мясо в том количестве, чтобы им хватило. А вот тех ребят, которые можно было призвать для атаки из рукавов или для создания клона, кормить настоятельно рекомендовалось. Они в целом были падки на ласку и еду, как дети, а для Муши многие на самом деле являлись детьми, внуками и так далее.

— Молоко? — неуверенно спросила я. — Им нравится молоко?

Муши очень тяжело вздохнула:

— Это… неправда, Мицуки-сама. Змеи не пьют молоко. Просто давайте им мяса.

Для того, чтобы призывать именно змей из её семьи, Муши посоветовала при призыве не думать о каких-то других змеях, а только о ней: таким образом, когда не хватало чакры на призыв самой Муши (то есть почти всегда, потому что чакры для её призыва требовалось… много), выдёргивало кого-то из её рода.

В какой-то момент Муши обеспокоенно зашевелилась:

— Мицуки-сама, кажется, потраченная на мой призыв чакра почти закончилась.

— Жаль, — расстроилась я. — Я как-нибудь призову тебя ещё раз, ты же не против?

— Не против, — согласилась она.

Вход в подземелья мне пришлось искать самой: Орочимару и Лог, хитрюги, куда-то смылись, пока я разговаривала с Муши. Картина маслом: экспериментаторы опять устроили тест для своей подопытной свинки. Я остановилась и прислушалась.

Довольно много времени прошло с того момента, как мои органы чувств пришли в норму — норму для Мицуки, конечно, для другого мира такая острота зрения или такой слух были просто невозможными. Достаточно быстро я поняла, что просто улучшенными возможностями дело не ограничивается. Глаза постоянно видели не только в обычном, но и в инфракрасном спектре, что иногда очень мешало. Хорошо, что я могла более-менее переключаться между обычным зрением и инфракрасным. Это было… будто смотришь через чуть запачканное стекло. Можно фокусироваться на изображении, а можно — на разводах. В любом случае видно и первое, и второе, вопрос только в том, что лучше.

А ещё я могла слышать звуки низких частот, недоступные для обычных людей. Инфразвук, то есть. Инфразвук издавался земной корой, различными механизмами больших городов, иногда — сильным ветром, молниями… и при активной выработке чакры. Это был странный звук, но его сложно было с чем-то спутать и сложно было не услышать даже через стены или метры земли.

Всё, что мне нужно было сделать, чтобы найти путь обратно: прислушаться. Лог, не иначе как специально для меня, вырабатывал небольшие порции чакры каждые несколько минут. Я уже предлагала ему использовать выработку чакры как азбуку Морзе, ведь у нас обоих был такой феноменальный слух, но идея почему-то не нашла поддержки. Ну и зря. Все чакра «слышалась» одинаково, так что это было бы ещё одним способом выяснить личность чакропользователя.

Ещё месяц ушел на сродство со стихиями: я научилась создавать хоть какое-то электричество и зажечь лампочку, потом заставила работать от себя один из электронных приборов, разрезала травинку, потом — веточку какого-то найденного над подземельями дерева.

Мне вообще нравилось проводить время не в освещённых лампочками коридорах (откуда Орочимару берёт столько электроэнергии, интересно…), а на улице. Я бегала по большому открытому пространству, щурилась на солнце, каталась в траве, призывала Муши, но чаще — её многочисленных младших родственников и делилась с ними своим хорошим настроением.

У меня был Лог, у меня был то-чан, у меня была цель вынести им мозг, что ещё нужно для счастья? Ещё одна жертва по имени Суйгецу… но Суйгецу я почему-то больше не видела.

Лог от моих прямых, как палка, и искренних, как Наруто, попыток забраться ему в сердце терял свой уверенный и независимый вид и курил ещё чаще. В какой-то момент я начала находить пачки сигарет и зверски их уничтожать, и у нас с братом появилась игра: он пытался их спрятать, я пыталась их найти и не дать ему опять провонять своими невкусными сигаретами.

Орочимару, в отличие от Лога, был крепким орешком. Он никогда не показывал, что удивлён моим поведением. Наоборот, ему всё нравилось! Нравилось то, как быстро я прогрессирую. Нравились чуть более женственные черты лица, которые я попросила себе — что Орочимару и сделал с помощью виртуозного использования техники Мистической руки. Нравилась одежда, которую я выбрала: современное укороченное кимоно с возмутительно женским, широким поясом и штаны под цвет. Нравились мои серёжки, но тут сложно было упрекать его в неискренности — гвоздики (для чего-то большего я была слишком мала) были его подарком. После каждого нашего разговора я не могла понять: я вынесла из этого диалога то, что мне было нужно, или только потеряла?

Родителем он оказался классным, тут ничего не скажешь.

Спустя три месяца моих занятий Орочимару положил передо мной карту с отмеченными на ней деревнями шиноби. Пять великих были выделены жирнее, рядом с Суной стоял крестик, Коноха была обведена в кружок.

— Это гакурезато, — пояснил то-чан то, что мне было понятно и из карты. — Я хочу, чтобы ты получил образование шиноби в одной из великих деревень. Можно, конечно, учиться и в других, но уровень образования… удручает. В Суне меня ненавидят по политическим причинам, хотя я и сомневаюсь, что Гаара на самом деле горюет по своему отцу, но туда идти я бы не советовал. В Конохе будет удобнее всего, потому что мы сразу сможем объясниться. В остальных деревнях будут новые техники и новые методики обучения, которые мне недоступны, потому что сам я из Конохи. Выбирай.

А я… на самом деле задумалась. Из канона «Боруто» следовало, что Мицуки будет в Конохе, это я знала точно, иначе с чего к нему такое внимание, наравне с детьми главных героев «Наруто»? Главный вопрос: мне хочется участвовать в сюжете, о котором я не имею ни малейшего представления?

Конечно, хочется!

— Тогда пойдём в Коноху, — пожала плечами я. — Ты же пойдёшь вместе со мной, то-чан? Я не хочу, чтобы у меня были проблемы… лучше сразу сказать им, что я — твой ребёнок. С вещественными доказательствами.

— С вещественными доказательствами? — выгнул бровь Орочимару.

— Ага. Теми, которые на лицо.

— Смейся, смейся, — хмыкнул то-чан и забрал карту. — И ты не будешь задавать никаких вопросов?

— Мне и правда становится скучно, — признала я. И это было правдой. Да, Орочимару рассказывал интересные вещи и показывал интересные техники, а некоторые доверял мне попробовать изучить самостоятельно. С Логом тоже было весело общаться. Но два человека и ноль активности кроме тренировок и беготни со змеями на поверхности… Это ещё не напрягало, но уже начинало надоедать. — Так что я даже рада. К тому же, я отлично понимаю, почему ты захотел окунуть своего второго ребёнка в общество. На первых детях учатся, а Лог... ну...

Мы с Орочимару посмеялись, Лог игнорировал меня целые сутки. Во-первых: как он узнал? Во-вторых, поясняла я ему, когда все извинения закончились: нии-сан, ну мы же тут все змейки, это дружественная доза яда!

Таким образом, спустя несколько месяцев после моего пробуждения я уже бежала за Орочимару в сторону Конохи и радовалась, что он не отправил меня одну. Скорее всего, я бы нашла дорогу: в наиболее современных городах было предостаточно источников инфразвука, которые распространялись очень, очень далеко. Я бы дошла до одного из них, спросила, в каком направлении Коноха, и спокойно потопала бы в указанную сторону.

Но с Орочимару было куда интереснее. Мы не только прыгали по деревьям, но и не отказывали себе в привалах, во время которых меня кратко посвящали в основы фуиндзюцу. Точнее, в само фуиндзюцу меня уже посвятили в тот момент, когда показывали выжженные чакрой печати на предплечьях, позволяющие призывать змей безо всяких Кучиёсе-но-дзюцу. На языке тоже была печать, но другого типа: клади туда что хочешь — хоть змею, хоть меч, всё можно будет в нужный момент вытащить.

Собственно, то-чан учил меня пользоваться ей, а ещё распечатывать то, что хранится в свитках, потому что все мои не такие уж многочисленные пожитки были засунуты туда. Что у меня было? Одежда, немного оружия, свитки с парочкой пока что неизученных дзюцу, книги по анатомии, в которые я до сих пор печально тыкалась и никак не могла всё выучить. Ну, и деньги — я чуть не поперхнулась, когда поняла, как много дал мне то-чан. Это откуда у нукенина такие запасы?!

До Конохи мы дошли за несколько дней и, как только деревня показалась вдалеке, спрыгнули с деревьев на дорогу. Я почти этого не заметила, медитируя на свою обувь и пытаясь избавиться от тошноты. Звук чакры я слышала с расстояния куда меньшего, чем другие источники инфразвука, но как только почувствовала творящееся в Конохе — мне сразу поплохело. Так много и так сразу! Более того, с каждым шагом вглубь деревни звук чьей-то чакры становится всё сильнее. Хорошо, что скорость моего приспособления к сенсорному шоку превышала скорость нарастания этого звука.

— Придётся привыкнуть, — негромко сказал мне Орочимару. — Хочешь, я сделаю так, чтобы твои ощущения были приглушенными?

— Справлюсь, — через силу отмахнулась я. — Я же шиноби, мм?

— Пока что только будущий, — уточнил Орочимару и уверенно повёл меня… куда-то. — Тебе придётся ходить в Академию. Учебный год уже начался, если я ничего не путаю, но это не важно. Ты уже знаешь больше, чем знают они, а если и не знаешь, то уровень интеллекта позволит тебе быстро нагнать их.

Пару минут я обрабатывала сказанные слова. Потом обработка закончилась, и я начала думать над ответом, что тоже затянулось неожиданно надолго. Но, кажется, стало лучше, я даже смогла оторвать взгляд от дороги под ногами и осмотреться.

Мы уже вошли в Коноху: яркий, красивый, громкий город… в котором, похоже, никто так и не сподобился узнать, как выглядит Орочимару? Иначе почему нас свободно пропустили? Неужели мир между ним и деревней был таким прочным? Что-то не верится, он же столько всего совершил, да и статус нукенина, если вспомнить его слова, до сих пор не потерял.

Он мне рассказывал свою историю: и про команду, и про изгнание из деревни, и про погоню за шаринганами. Я никак не стала комментировать жизнь своего родителя. В конце концов, это всё дело прошлого. И обидки на Коноху, и вражда со своей командой. Про сенсея то-чан говорил спокойно, но вот о Джирайе рассказывал с едва заметной заминкой, что говорило о многом.

Интересно, как часто он встречается с Цунаде? Встречается ведь, шестым чувством чую.

— То-чан так верит в меня, — наконец протянула я. — Сколько мы будем учиться?

— До двенадцати лет.

Четыре года, получается. Уже меньше, если верить Орочимару — а ему не верить глупо. Я попыталась вспомнить, когда начинается учебный год. У меня-то на родине осенью, а вот в Японии, если я не ошибаюсь, весной. Тогда я здорово опоздала: на дворе давно бушевал октябрь.

Та очень громкая чакра доставляла мне немало проблем. Самой большой проблемой было то, что этот человек даже не создавал её! Той, что просто циркулировала у него по каналам, хватало, чтобы затмевать всех остальных. Я округлила глаза, когда до меня дошло, почему мы идём точно в сторону этой чакры. Мы идём к Хокаге! К Наруто!

Сразу к нему зайти было нельзя: у красивой и представительной башни, на которой только букв «Офис главы деревни, скрытой в Листве» для большего пафоса не хватало, нас остановили двое шиноби. Наруто был уже очень близко — настолько, что перебивал абсолютно всё своей волной. Терпеть его одного было намного приятнее.

— Мы к Хокаге, — мягко сказал то-чан. — Скажите, что к нему пришел старый сварливый ученый.

Не рассмеяться было сложно. Старый сварливый ученый, надо же! Один из шиноби наградил Орочимару любопытным взглядом, развернулся и ушел. Уведомлять начальство, не иначе. Второй остался на месте и начал пялиться уже не на Орочимару, а на меня. Я в ответ спряталась за спину своего родителя. А то мало ли… развелось в Конохе педофилов. А я ребёнок красивый, то ли мальчик, то ли девочка, не разберёшь. И вообще, смущаюся я!

Удивительно, но на ковёр нас вызвали буквально через пару минут. Я повертела головой, пока мы поднимались к кабинету Хокаге, но не нашла ничего интересного. Шиноби и бумаги, бумаги и шиноби. Компьютеры. Всё. Ах, ну, ещё были мимолётные взгляды.

— Наруто, — поприветствовал Хокаге то-чан. — Я пришёл с просьбой.

Увидев Узумаки Наруто вживую, я поняла сразу несколько вещей. Во-первых, ощущение огромного количества чакры, которое преследовало меня уже достаточно давно, не отражало полной картины того, насколько этот человек был силён. Наруто выглядел чуть уставшим, но при этом — как бы это странно не звучало — буквально излучал энергию. Во-вторых, я прекрасно понимала Хинату: посмотреть было на что. Не знаю уж, как Наруто выглядел в подростковом возрасте, но мужчина из него получился ого-го. Десять из десяти, я бы сказала.

— И о чём же ты можешь меня попросить? — Наруто вскинул брови, а я чуть не уронила челюсть. Он… спокоен? Не то чтобы я ожидала, что с возрастом Наруто останется всё тем же парнем с вечным двигателем в одном месте, но к нему тут пришел Орочимару! Или дело как раз-таки в том, что пришел Орочимару, не расслабляемся и всё такое?

Наруто вообще не смотрел на меня, и это было его ошибкой. Вот его заместитель, подозрительно похожий на кого-то из клана Нара, наоборот, сверлил меня пристальным взглядом, заставляя нервничать. Уж лучше Наруто, чем кто-то с супер-умом. То-чан мягким жестом чуть подтолкнул меня так, чтобы я встала рядом с ним, и я покорно вышла вперёд. Здравствуйте, здравствуйте, приятно познакомиться…

— Я хочу, чтобы вы позаботились о моём ребёнке, — чуть усмехнулся Орочимару.

— Меня зовут Мицуки, — я очень вежливо поклонилась. — И я хочу стать шиноби Конохи. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.

На пару секунд воцарилось молчание. Мы с Орочимару держали свои лица. Я — честное и открытое, хотя мне хотелось засмеяться, он — спокойное, хотя, уверена, он бы тоже поулыбался. Как же приятно шокировать людей! По пути в Коноху мы с ним об этом поговорили. Я, почти окончательно уверившаяся, что любой мой выкрутас будет принят с одобрением, попросила называть меня «ребёнком». Не «сыном», не «дочерью» (что было бы неправдой, учитывая мой фактический пол), а именно ребёнком. Орочимару тогда усмехнулся и ответил:

— Для меня пол давно перестал иметь значение, Мицуки-чан. Несколько лет я мужчина, а потом приходит время менять тело, и я становлюсь женщиной. Это ни на что не влияет. Если хочется, можешь называть меня не только «то-чан», но и «ка-чан». Строго говоря, у тебя нет ни отца, ни матери, так что я могу заменить тебе обоих.

— О, — сказала я. Улыбнулась. — Я привыкла к «то-чан», но как-нибудь обязательно воспользуюсь предложением. На виду у большого количества людей.

Пауза разрушилась недовольно откинувшимся на своё кресло Наруто. Надо сказать, недовольно он не только двинулся, вся его фигура говорила о каком-то неодобрении. Осуждать Орочимару пытается, что ли? Боюсь, он бесстыден… Рядом с Наруто вздохнул мужчина — советник? — и заговорил первым:

— Ты хочешь, чтобы мы приняли в Академию… дочь Орочимару, — запнулся он. — Это очень серьёзная просьба.

— Моего ребёнка, — мягко поправил то-чан.

— Сына?

— Ребёнка, — опять сказал Орочимару.

Не смеяться было всё сложнее, и я опустила голову.

— Мицуки? — подал голос Наруто. — Тебе есть что сказать?

— Спасибо, что спросили, Хокаге-сама! — живо откликнулась я. — Я понимаю, что выгляжу не совсем заслуживающей доверия, но я правда хочу стать шиноби Конохи. Обещаю не делать ничего из того, что делал то-чан! Только учиться. И общаться, потому что мне было очень скучно. Я постараюсь не доставлять проблем.

Судя по тому, как прищурился советник, говорить о прошлых делах Орочимару всё же не стоило. Я не переставала чуть улыбаться. Безусловно, будет очень, очень грустно, если нас просто так прогонят, но что-то мне подсказывало, что то-чан не пришел бы в Коноху, если бы не был уверен, что меня возьмут в Академию. Да и то, что нас не завернули сразу, уже о чём-то говорит.

— Сколько твоему ребёнку лет, Орочимару? — спросил Наруто.

— Наруто… — на грани моего слуха предупредил советник.

— Технически восемь, — Орочимару положил мне руку на плечо и чуть сжал. — Фактически — чуть больше года.

Все карты были открыты. Я осторожно подняла взгляд на Наруто и чуть вздрогнула, когда поняла, что он пристально меня разглядывает. Смех как отрезало. И всё-таки, какой же он сильный… Что же чувствуют сенсоры, когда видят его на поле боя, если он даже в спокойной обстановке так «фонит»?

— Хорошо, Орочимару, — наконец, сказал Наруто, оторвав от меня взгляд. — Мицуки поступит в Академию шиноби. Но только при одном условии: ты поможешь деревне.

— О? Деревне нужна моя помощь? — неприкрыто удивился то-чан. — Никогда такого не было, и вот опять…

— Надеюсь, тебе понравится в Конохе, Мицуки! — а вот это уже было адресовано мне, и я кивнула. — Учебный год начался уже достаточно давно, но, я думаю, твой то-чан смог научить тебя всему, что нужно!

Вот это развитие персонажа, шокировано подумала я, когда советник Хокаге вывел меня из кабинета. Наруто смог и одарить меня своей «нарутотерапией», потому что иначе тёплые ощущение от его энтузиазма назвать было нельзя, и уколоть Орочимару моим же «то-чан». Ещё в появлении тёплого ощущения мог сыграть тот фактор, что Седьмой Хокаге очень красив, и улыбка у него тоже очень красивая, но опустим, опустим.

— Что Наруто творит… — пробормотал советник и посмотрел на меня. Я ответила ему честным и наивным взглядом, и он передёрнул плечами. — Ладно. Меня зовут Шикамару Нара. Сейчас я передам тебя людям, которые устроят тебя в Конохе, хорошо? Твой… отец найдёт тебя позже.

— Да, конечно, — беззаботно ответила я, мысленно попискивая. Так это Шикамару! — Спасибо, Шикамару-сан.

Не знаю, что добавляют в еду главным героям и их друзьям, но те шиноби, которым меня «передали», не выглядели и вполовину так красиво, как Наруто или Шикамару. Хотя, Орочимару и Лог тоже очень хорошо выглядят… Наверное, красота всё же не измеряется степенью участия в сюжете, отвлеченно подытожила я.

— Ваше имя?

— Мицуки, — улыбнулась я в ответ низенькой (с меня ростом!) женщине, когда она начала заполнять какую-то анкету. Что-то вроде паспорта? Вряд ли… скорее личное дело.

— Мицуки? И всё? — переспросила она. — А как же фамилия?

Я зависла. Этого мы с Орочимару не обсуждали. Какая у него была фамилия? Была ведь, он не может, как в каноне, ходить с одним лишь именем, вопрос только в том, насколько эта фамилия известна. Мне логичнее всего было бы взять ту же, что у него… всё равно ведь она не на слуху, никто не поймёт личность моего отца… но, раз уж смотрят так вопросительно и решать надо сейчас…

— Когаку, — немного неуверенно улыбнулась я. — «Ко» как свет и «гаку» как учиться¹.

Дату своего… появления на свет, если можно так выразиться, я тоже знала — 25 июля, сразу ребёнком семи лет. На логичный вопрос о том, почему я не помню первые полгода своей жизни, Орочимару так же логично мне ответил, что первые полгода помнить и не стоило, так как они целиком и полностью состояли из экспериментов и обучения. Я тут же отстала. Да, эксперименты помнить не хотелось.

— Пол?

— Вроде как мальчик, — улыбнулась я.

— А точно? — со вздохом переспросила меня бедная девушка, которой не повезло заполнять бумажки обо мне.

— Вроде как мальчик, — не меняясь в лице, повторила я. Вроде и жалко её, а вроде как и по-глупому весело… какой же я плохой человек всё-таки, вся в своего отца.

Спустя добрый час бессмысленных разговоров, заполнения бессмысленных бумаг и такой же бессмысленной потери времени я, наконец, стояла перед своим новым домом. Мне выдали ключик от квартиры, отрядили какого-то скучающего чунина отвести меня к нужному месту и… всё. Я осторожно вставила ключ в замочную скважину, открыла дверь и зашла в свой новый дом. Подумать только, теперь я буду жить совершенно одна… Я прошлась по спальне, по кухне, по небольшой ванной комнате и завершила свой маршрут на кровати. Новый дом. Совершенно пустой, за исключением жизненно необходимого. Похоже, в ближайшее время мне придётся хорошенько потратить те деньги, которые то-чан не так давно выдал.

Без Орочимару я решила никуда не уходить, так что ещё несколько часов до его прихода просто играла с небольшими призванными змейками. Забавно, но как только то-чан зашел в квартиру через приветливо открытое окно, змейки испуганно зашипели и растворились в белом дыме.

— Им не стоило так пугаться, — цыкнул Орочимару и цепким взглядом прошелся по комнате. — Хм. Не так уж плохо. Будешь оживлять эту квартиру?

— Конечно! — я подпрыгнула на месте. — Мне тут ещё жить и жить. А ты?..

— В Конохе творится что-то неладное, — усмехнулся Орочимару. — Не беспокойся, это нормально. Я удивлён, как шиноби без войн вообще не взорвались от безделья. Наруто проделал хорошую работу... Но если покажется, что тебе угрожает опасность, с которой ты не можешь справиться — ты сообщаешь мне.

Я, не мешкая, кивнула. Мы оба знали, что я отлично понимаю пределы своих возможностей, и возможности у меня достаточно большие — если не на уровне чунина, то исключительно из-за недостатка опыта. И сидеть на месте я не буду — то-чан, когда я закончу с теми свитками, что у меня есть сейчас, легко передаст через призыв ещё. Если же появится кто-то, кто будет мне угрожать, и с кем я не смогу справиться… Тут сообщать надо будет не только Орочимару, но и орать на всю Коноху, чтобы джонины сбегались.

— Я скоро должен буду уйти, — Орочимару кинул задумчивый взгляд на виднеющиеся из окна крыши домов. — Я мало чем смог помочь в этом расследовании, а оставлять меня в Конохе надолго Наруто не хочет… Оно мне и не надо, впрочем, но я могу пройтись с тобой по магазинам.

— Ура!

По магазинам мы прошлись хорошо. Что может быть лучше запечатывающих свитков, которые позволяют не набивать руки пакетами? И весят они немного. Конечно, размеры запечатываемой вещи не должны превышать размеры самого свитка, да и при распечатывании вываливаться всё будет строго в обратном порядке, но это — мелочи по сравнению с удобством.

Спустя полтора часа Орочимару, как и обещал, ушел, на последок позволив крепко себя заобнимать. Я даже расчувствовалась, благо, не заплакала, но порывы были. Казалось бы, договорились связываться через призыв не реже трёх раз в неделю, так что не совсем его теряю… Но обидно.

С Лога удалось вытащить обещание связываться, но вот о частоте и способе он говорить ничего не стал. Ему же хуже, подумала тогда я и за пару недель до ухода в Коноху начала прикармливать его призывных змеек. Ещё немного, и они с радостью (за порцию еды, конечно) доставят ему то, что я попрошу. Логу стоит готовиться, потому что просить я буду часто и много. Поэмы, я не поленюсь писать брату поэмы!

Перед тем, как призывать чужих змеек, я спросила у Муши, не возражает ли она, если я немного «изменю» её семье, на что получила «добро». Более того, Муши подсказала мне, чьими услугами пользуются все: то-чан, Лог, Анко и даже Саске! Но к змеям последнего лезть было боязно, хотя Муши сказала, что Аода, его основной призыв, достаточно спокойный змей.

Весь оставшийся день я потратила на расстановку купленных предметов по дому, готовку еды и немного нервные раздумья. Интересно ведь, в какой класс попаду. Чутьё подсказывает, что прямо к главным героям. Не сомневаюсь, что весь цвет будущих шиноби Конохи пихают в одно место не просто так. Банально легче следить. А за мной нужен глаз да глаз, за неведомым экспериментом Орочимару! Я похихикала про себя, поставила уже собранное бенто в холодильник, завела будильник и легла спать.