Утера в этом баре уже давно встречают, как родного. Постоянные клиенты приветственно кивают, пересекаясь с ним взглядом, а преступно молодой для подобного заведения бармен, кажется, даже не отвлекается от экрана старого смартфона в своих руках.

— Наверху, — бормочет он, когда Утер подходит к барной стойке. — Всю ночь чем-то грохотал, паскуда, передай, что его выкинут скоро, если продолжит в том же духе.

Утер хмыкает себе под нос, не веря ни единому слову. Он достает из внутреннего кармана несколько сигарет и кладет их перед носом мальчишки. Тот все же поднимает взгляд от экрана, и, заметив товар, алчно щурится. Его губы автоматически растягиваются в угодливой улыбке, привычно заставляя гасить отвращение прежде, чем оно отразится на лице.

— Сообрази мне кофе, — говорит Утер. — На вынос, заберу на обратном пути.

Мальчишка страдальчески морщится.

— У нас только растворимый остался.

Утер на секунду задумывается над перспективой, но привычка начинать день чашкой кофе все же перевешивает. Он забирает две сигареты, оставляя одну на стойке, и кивает:

— Тогда без добавок.

Он думает, пока поднимается по лестнице, о том, что не ходи он сюда каждую неделю, как на работу, мальчишка бы промолчал. Налил химическую бурду по цене настоящего зерна и не поморщился, — потом доказывай ему, что не это имел в виду. Утер невольно усмехается этой мысли — когда-то он осудил бы подобное поведение, но сейчас…

Сейчас он и сам во многом поступает так же.

Утер стучится в дверь мансарды и успевает услышать звонкий голос бармена, зазывающего выкупить только что полученную сигарету, прежде чем дверь с тихим скрипом открывается. Мерлин выглядит уставшим — куда более, чем Утер когда-либо его видел, — но, стоит ему узнать визитера, он оживает, расплываясь в широкой улыбке.

— Как я рад, что ты пришел! — говорит он освежающе искренне и пропускает Утера внутрь, жестом призывая выбрать себе место. — Видеть тебя — всегда счастье, мой друг.

Утер с удобством присаживается в ближайшее кресло и коротко осматривается, готовясь к долгому ожиданию. Мерлин продолжает говорить что-то — громко и весело, размахивая руками в особо эмоциональные моменты, — совершенно не обращая внимания на то, что собеседник его не слушает. Он отходит к заставленному банками и пробирками столу, достает инструменты из небольшого чемодана и начинает растирать, толочь и смешивать незнакомые Утеру растения и химикаты. Его руки плавно порхают, твердо и уверенно берут ингредиенты — ровно столько, сколько это необходимо, — а Утер в которой раз думает о том, что талант этого человека заслуживает большего, чем простое составление лекарств для местного населения.

Впервые они с Мерлином познакомились пять лет назад, первым летом после конца света. Утер тогда еще не оставил надежду взять народ под контроль, восстановить систему и вернуть старый порядок. Один из немногих выживших политиков, он часами зачитывал успокаивающие речи в микрофоны еще работающих радиостанций, призывал людей к спокойствию и цивилизованности, пытался связаться с другими странами и искал союзников в своей. Но на зов никто не отвечал, крохи, оставшиеся от старой системы управления, разваливались, утекая, как песок сквозь пальцы, а народ сходил с ума от страха и вседозволенности. Ему не хватало людей, ему не хватало ресурсов, но, самое главное, ему не хватало того, что можно предложить в обмен на подчинение законам. Лондон за считанные дни превратился в руины, на которые тут же слетелись падальщики — сбившиеся в группы, одна опаснее другой. И война за территории, которую они развернули, утихла лишь пару лет назад.

Утер в те дни жил в своем Уэльском поместье, что, вероятно, и спасло ему жизнь — спасает ее до сих пор, если быть откровенным. Горлуа буквально положил свою жизнь на то, чтобы обезопасить его дом, настраивая и перенастраивая системы безопасности, уходя в опасные районы в поисках оружия и генераторов. Так же как и Утер, он топил себя в работе, не дав себе и дня отдыха даже тогда, когда эпидемия забрала у него старшую дочь. Малышка Моргауза, его любимая маленькая принцесса… Утер помнит помертвевшее лицо и пустой взгляд друга, когда они приехали в морг местной больницы — им отказали даже в праве похоронить ее, сожгли в братской могиле с тысячами других жертв. Наверное, в конечном итоге, это его и подкосило.

Тем летом Горлуа слег — не от эпидемии, с обычной простудой — и несколько дней не просыпался, медленно угасая в лихорадочном бреду. Тогда Утер впервые подумал о том, что пришло время заканчивать гоняться за призраками и обратить внимание на мир вокруг. В одиночку он не мог вернуть старые порядки, да и, во многом, их не смог бы вернуть никто — слишком многое изменилось. Слишком мало осталось в живых. Поэтому Утер бросил себя в другое дело — он искал врачей, лекарства, его люди совершали набеги на еще не разграбленные склады, аптеки, лаборатории, унося с собой все, что может быть полезным, — но Горлуа продолжал умирать на руках безутешной жены и маленькой дочери. Тогда-то до них и дошла информация о медике, живущем в соседнем городе.

Утер пошел туда сам — не хотел бросать на самотек такое важное дело, да и просто воспользовался возможностью сбежать из дома, пропитанного давящей атмосферой безысходности. Мерлин — или Друид, как его почему-то называли местные, — нашелся быстро. Только вот медиком он не был, умел лишь смешивать самые распространенные лекарства из подручных средств. Конечно, Утер купил у него все, что могло пригодится, но он уже понимал — чувствовал, — что это не поможет.

Через пару дней Горлуа скончался.

— Я закончил, — возвещает Мерлин, и маленькая коробка, доверху набитая заказанными лекарствами, оказывается у Утера в руках.

— С меня как обычно?

Год спустя вслед за мужем ушла и Игрейн. Она умерла в родах, успев только подарить Утеру сына. Иногда ему кажется, что если бы не беременность Артуром, — она ушла гораздо раньше. Именно в тот день, сжимая в объятиях рыдающих, лишившихся матери детей, Утер окончательно похоронил свою надежду вернуть свою страну в лоно цивилизации. У него появилась новая, куда более важная, ответственность.

Всего спустя неделю начались проблемы — Артур покрывался сыпью, рыдал до икоты и почти задыхался от насморка. Женщина, когда-то служившая Утеру прислугой, а сейчас возглавляющая охрану его поместья, предположила у него аллергию, а интендант, некогда бывший личным секретарем, обрадовал отсутствием необходимых для спасения малыша лекарств. И пока его люди, возобновив рейды, пополняли запасы их складов в поисках необходимых антигистаминных препаратов, Утер вспомнил о Мерлине. Тогда и состоялось их второе — длящееся до сих пор — знакомство.

— Скажи, а… — Мерлин мнется и отводит взгляд, нервно накручивая на палец выпавшую из хвоста прядь.

Утер, уже готовый распрощаться, замирает в кресле, вопросительно приподняв брови.

— Что?

— Тебе случайно не нужно… что-нибудь еще? — Мерлин кусает губы, упорно продолжая смотреть куда-то в сторону. — Ты не подумай, я сделаю… для постоянных клиентов — скидка, так что много я не возьму.

Утер хмурится — это странно. За все годы их знакомства Мерлин никогда не предлагал чего-то сверх заказанного, прекрасно зная о том, какими запасами располагает их группировка.

— Например?

Мерлин смотрит на него, почти недовольно, и вздрагивает под тяжелым изучающим взглядом. Он делает шаг назад, стараясь выглядеть как можно более естественно и — Утер невольно сжимает зубы — расплывается в насквозь фальшивой улыбке.

— Ах, забудь, я просто… — Мерлин запинается и мотает головой.

Утер вслушивается в его голос и впервые замечает насколько утомленно он звучит. Утер смотрит — и видит тени под глазами, нервно подрагивающие пальцы и то, как Мерлин складывает руки на груди — защищаясь, но в то же время буквально обнимая самого себя.

Утер поднимается с кресла, чтобы подойти ближе, — и, наконец-то, замечает то, что Мерлин прятал все это время за длинными рукавами и высоким воротом.

— Что произошло? — спрашивает он, перехватывая запястья Мерлина, аккуратно, чтобы не потревожить синяки, и разглядывая отчетливые фиолетовые отпечатки пальцев на бледной коже. — Кто сделал это?

— Неважно, — Мерлин вырывает запястья из его рук и пятится, — не лезь не в свое…

— Объяснись.

Мерлин щурится, выпрямляясь, и складывает руки на груди. Он задирает подбородок, кажется, вспомнив о гордости, и цедит сквозь зубы:

— Какое тебе дело, может, я просто люблю пожестче.

— И с кем же ты любишь?.. — Утер делает еще один шаг, припирая Мерлина к стене.

Для него становится неожиданностью то, как низко звучит его голос на этих словах, — но еще большей становится реакция Мерлина. Тот вжимается в стену, мгновенно покрываясь пятнами румянца, и нервно сглатывает, глядя Утеру в глаза. Облизывает губы, виляет взглядом в поисках выхода, наклоняет голову, как будто пытаясь спрятать лицо, — и что бы кто ни говорил, но Утер не слепой.

Реакция Мерлина — как и собственный интерес, почти ревность, вспыхнувшую внутри, — он видит так же ясно, как и то, что эти синяки получены отнюдь не в порыве любовной страсти. Утер дает себе несколько секунд зафиксировать эту мысль — и отметает ее, как несвоевременную. Он подумает об этом — позже.

— Рассказывай, — приказывает он. — Правду.

Мерлин поджимает губы и молчит, борясь с Утером взглядом, но все же сдается — и устало обмякает, отводя глаза.

— Один из моих клиентов скончался, и я… — Мерлин сжимает зубы, — мне не хватает, чтобы заплатить за помещение.

Утер непонимающе хмурится.

— Разве ты не оплачиваешь… настойками и фильтрами? — Утер уверен, что помнит, как Мерлин рассказывал ему об этом.

— Так было при прежнем хозяине, — Мерлин вздыхает и устало трет переносицу. — Но он умер — с год назад — и у его сына… другие условия.

То есть Мерлин платит и работой и деньгами? Утер не знает, от чего он ошеломлен больше — от наглости арендодателя или от того, что Мерлин пошел на это.

— Почему ты не?..

— А куда? — Мерлин грустно улыбается. — Здесь у меня наработанная клиентура, меня все знают и местные воротилы меня не трогают. Искать место здесь же — нарваться на месть Баярда, а в другой город… можно и не добраться.

Утер рассеяно кивает, задумавшись. Он может… но выгодно ли? Поймут ли? Примут?..

Он окидывает взглядом Мерлина: синяки под глазами, непривычно неряшливый вид, и будто бы потускневшие волосы. Смотрит на яркие отпечатки ладоней на чужой, беззащитно раскрытой шее, — и понимает, что решение уже принято. Нужно лишь обосновать его, оправдать желание помочь перед другими, кто будет задавать вопросы — и перед самим собой. Утер делает это с легкостью, напоминая себе о жизненно необходимых навыках, которыми Мерлин обладает, о его мягком характере, который прекрасно впишется в любую компанию — а им сейчас новые лица необходимы как воздух, иначе конфликты внутри группы будут только множиться. Артур получит шанс выжить, его люди — нового товарища, а он…

А он посмотрит, насколько далеко сможет все это зайти.

— К детям как относишься? — принятое решение буквально снимает гору с плеч, и вопрос звучит почти буднично.

— Что? — Мерлин растеряно поднимает голову, пока не понимая, к чему все идет. — Ну… нормально? Я был преподавателем химии до того, как…

Это многое объясняет. Утер достает свой смартфон, уже мысленно прикидывая, какими поощрениями будет заставлять Моргану учиться, и кивает Мерлину:

— Отлично. Тогда собирайся.

— Что?

— Будешь жить у меня, — безапелляционно заявляет Утер, набирая номер Леона. Ему понадобится поддержка — и немного оружия — чтобы вывести Мерлина, не нарвавшись на явное недовольство.

— Что?

Утер кидает взгляд на ошеломленного — и обнадеженного — Мерлина, и коротко улыбается уголком губ.

— С этого дня будешь работать на меня, — он щурится, окидывая Мерлина оценивающим взглядом. — А после того, как ты освоишься и приведешь себя в порядок, мы поговорим о том, насколько жестко ты все же любишь. Если ты захочешь, конечно.

(По выражению его лица и горящим глазам Утер видит, что этот — захочет. А он, разумеется, и не против)