Наступившие вскоре выходные оказались глотком свежего воздуха для всех. Они, наконец, дали нормально выспаться и на время забыть обо всех зверствах, что устраивала в городе Куколка. Чудо вообще, что утро субботы встретило семью Стругацких только мягкими лучами солнца, совместным завтраком и полным спокойствием и умиротворением, а не очередным вызовом или новостями об очередных происшествиях и убийствах.

Впрочем, закончилось это довольно быстро: после завтрака Роман уехал по каким-то мелким делам за город с одним из коллег из отдела, впрочем, надеясь вернуться не к ночи. А Ариса свинтила гулять с Женей, который никак не мог успокоиться после того случая, когда девушка не написала ему, что дома, а он ехал на место преступления, гадая, Арису убила Куколка или все же нет. Так что простыми проводами до дома сегодняшняя прогулка явно не закончится. Насколько успела понять Олеся, к вечеру парочка пришла домой, и Ариса утянула молодого человека к себе в комнату.

Сама же молодая журналистка, с самого утра проводив всех и оставшись в квартире одна, отправилась в свою комнату, собираясь заняться, наконец, статьей в тишине и покое. В последние дни у нее совершенно ничего не шло, да и информации новой кот наплакал: того, что сказал Женя мимоходом о новом трупе, было слишком мало, даже для каких-то внятных размышлений. А группа уже какое-то время пустовала, и это было не слишком хорошо. Так что нужно было придумывать и писать хоть что-то. Хотя бы краткую выжимку из всего, что уже есть, или все же попытаться развить мысль, которую ей дал Женя…

Ситуация с мертвой Викторией в какой-то степени была более чем очевидна — и для Куколки была тоже. Во всяком случае, предельно ясна и не требовала никаких доказательств — как минимум до тех пор, пока с ней не потребуется идти в суд. Потому что доказать случившееся просто невозможно: нельзя с точностью сказать, убила ли Виктория Алексея на самом деле, или это просто был несчастный случай; нельзя было с уверенностью заявить, что именно она расчленила тело Воронникова…

Так или иначе, картина из того, что знала Олеся, выглядела примерно так: Виктория и Алексей были парой, но поссорились, и в конце концов Виктория убила Алексея. Черт его знает здесь, убила ли она его намеренно или случайно — ударила или толкнула, а он ударился головой обо что-то. Это не так важно. Девушка расчленила тело и вызвала полицию, выдав труп своего молодого человека за неожиданность и, судя по всему, работу Куколки. Криминалисты, правда, люди не самые глупые и дружащие с биологией и химией, а значит, довольно скоро смогли бы сказать, что тело Алексея расчленили после того, как он скончался, а не непосредственно перед смертью, как это бывает у Куколки обычно.

О-о-о, вот уж чем Куколка действительно славится, так это пытками, вследствие которых ее жертвы обычно и умирают. Так что Кирилл с товарищами рано или поздно сказали бы, что смерть Алексея — дело рук кого угодно, но никак не городской легенды. Подстава чистой воды. И тогда были бы основания задержать Викторию, ведь она сама говорила следователям, насколько поняла Олеся, что она его последней видела, что после ссоры на ее сообщения и звонки молодой человек не отвечал… Может, конечно, просто обижался, но в это почему-то слабо верилось.

Вот только до ареста Виктория не дожила. Откровенно говоря, ей вообще было глупо думать, что попытка подставить Куколку сойдет ей с рук. Даже если не брать в расчет тот мерзкий факт, что убийства считает свои деяния прекрасными, никому бы не понравилось, если кто-то свою, откровенно говоря, паршивую работу выдает за работу мастера. Ведь у Куколки всегда сработано чисто, она оставляет по минимуму следов и всегда работает на улицу: там проще замести следы, запутать. Да и где спрятаться всегда найдется. А вот место убийства Алексея по всем параметрам и рядом не стояло с местами преступлений Куколки, даже с самыми ранними.

Помимо всей этой ситуации с Викторией, Олесе совершенно не давали покоя «подсказки»-заметки на документах дела Куколки, которые оставил Дмитрий. Конечно, чтобы до конца в этом разобраться, — или хотя бы попытаться, — нужно перечитать все это еще раз, просмотреть документы и повторно изучить все записки. Вот только возможности такой у Олеси нет, как бы она ни хотела, а потому придется ограничиться только собственными додумками и фантазиями. Впрочем, для небольшой статьи в личную группу с теорией о последнем трупе Куколки хватить должно как минимум на ближайшие пару дней.

За всеми размышлениями и упорными медитациями над статьей на мониторе в попытке написать хоть что-то Олеся просидела до обеда и дольше, время от времени отрываясь на то, чтобы закапать в глаза, протереть очки и просто обратить свое внимание на что-то кроме экрана компьютера. И выползла, лишь когда из прихожей послышался шорох ключей в замке, а затем настороженный голос Арисы — она окликала сестру.

— Дома я, дома! — отозвалась девушка, выбираясь из кресла и направляясь в прихожую.

Там Ариса и Женя как раз снимали обувь и верхнюю одежду: несмотря на солнце, утром было прохладно, а к обеду и вовсе обещали дождь вновь, так что пара предусмотрительно взяла ветровки на прогулку. Оба выглядели вполне довольными и умиротворенными, так что Олеся даже усмехнулась: давно же Ариса не была такой довольной во время общения с молодым человеком.

— Мы пришли пить чай, — довольно проговорила Ариса и покосилась на Женю. Тот улыбнулся и кивнул. — Ты же не против?

— Ну, я-то не против, — Олеся пожала плечами и неловко качнула головой, наблюдая, как молодой следователь вешает на крючок сумку — довольно объемную, прямоугольную. В таких документы носят обычно. — Но что бы ты делала, если бы папа был дома?

— Мы пошли бы ко мне, — вступился за девушку Женя, а Ариса, кивнув, взяла его за руку и потянула к кухне.

— То есть я вас не смущаю, а папа — да? — Олеся изумленно вскинула бровь и склонила голову к плечу. Ариса на это только отмахнулась.

— Ты не будешь возражать, что я встречаюсь с Женей, в отличие от отца.

Олеся хмыкнула, но спорить не стала. В конце концов, с правдой не спорят: Роман действительно будет против отношений дочери с его коллегой, когда — или если, — точно узнает это, а не будет метаться в сомнениях и догадках. И его можно понять, ведь какой отец захочет подвергать своего ребенка опасности, пускай и косвенно? Не то чтобы Стругацкий сомневался в коллеге или его способностях защитить спутницу, однако кто знает? Ведь такое вроде бы защищенное положение может выйти боком для них обоих — и Жени, и Арисы.

Пара первой прошла на кухню, а Олеся, проводив их взглядом и покосившись на сумку Жени, отправилась обратно к себе. Интересно, что молодой следователь притащил к ним домой? Насколько девушка помнит, когда Женя заходил за Арисой, этой сумки при нем не было. Может, документы? Кажется, они хотели зайти в отдел, чтобы посмотреть какие-то бумаги, которые для младшего сотрудника оставил Роман. На это было бы интересно посмотреть…

Покачав головой и войдя в комнату, Олеся опустилась обратно за ноутбук. Лазать по чужим сумкам нехорошо. Во всяком случае, пока этот «чужой» находится в непосредственной близости и может поймать тебя за руку.

На какое-то время Олеся вновь закрылась в комнате в тщетных попытках написать, наконец, хотя бы подобие полноценной статьи, а не бессмысленной заметки в группу на пару десятков строк. Однако ничего дельного не выходило, и девушка спустя минут тридцать мучений сдалась. В конце концов, бросив гиблое дело по написанию интересной статьи в этот вечер, девушка отправилась на кухню: хотела налить чай для себя, найти в ящиках что-то вкусное, но безумно вредное, что они с Арисой обычно прятали от отца в попытке перевести его на здоровое питание, а затем вернуться в комнату и посмотреть какой-нибудь сериал или фильм — чисто чтобы разгрузить мозги.

В квартире было тихо. Из комнаты Арисы доносились негромкие переговоры молодых людей, в кухне горел маленький свет над кухонным столом, а в раковине осталась пара чашек от прошедшего чаепития. Олеся вздохнула и все же решила сначала более или менее привести стол в порядок: вымыть чашки, протереть стол и поправить два металлических ведерка со столовыми приборами, что стояли у стены.

В целом, квартира у Стругацких была не самая маленькая и располагалась в относительно новой высотке, однако выполнена по принципу квартир из хрущевок: прихожая, ответвление в сторону, в конце которого можно было найти кухню, а со стороны прихожей — дверь в санузел. От прихожей еще прямо по коридору и две комнаты с одной стороны и одна с другой.

Комната Олеси была самой ближайшей ко входной двери, и пройти мимо, не обратив внимания на висящие на вешалках сумки и куртки, было тяжело. Именно поэтому на обратном пути девушка на несколько секунд замерла, глядя на сумку Жени, что лежала на тумбочке у входа. Интерес загорелся в Олесе с новой силой, и она только облизнулась, покосившись на контейнер уже заваривающейся лапши в руках. Она ведь только посмотрит, да? Ничего не возьмет.

Покосившись на дверь комнаты сестры, Олеся замерла. Ее взгляд нервно бегал по полу под ногами, а дыхание немного сбилось от волнения. Не хотелось бы, чтобы ее поймали… Впрочем, в комнате Арисы было по-прежнему тихо, и, кажется, никто выходить не собирался, так что будущая журналистка, оставив лапшу в комнате и на всякий случай прихватив телефон, вышла обратно в прихожую.

Открыть сумку Жени, по сути, труда не составило, однако Олесе в данный момент это стоило огромных трудов. Она была готова шарахаться от каждого шороха и скрипа, постоянно оглядывалась на закрытую дверь комнаты Арисы и старалась открывать молнию так, чтобы этого не было слышно. Впрочем, характерный звук все равно раздавался, и в тишине квартиры казался еще более громким, чем обычно. Листать небольшую папку, которая нашлась в сумке, тоже оказалось напряжно: листы шуршали и хрустели при каждой попытке перевернуть их, однако…

Олеся просияла. Это было то, что нужно! Конечно, копаться в сумке друга — плохо, и не хотелось бы, чтобы этот друг застал Олесю за тем, как она занимается этим, но девушка оказалась вполне довольна найденным. В папке лежали копии некоторых документов, которые девушка видела в кабинете следователей, когда в последний раз заглядывала к ним в отдел. Не зря она все же решилась на то, чтобы взглянуть на ношу Евгения.

В очередной раз быстро и воровато оглянувшись, Олеся достала телефон и на скорую руку сделала снимки страниц. Но все сфотографировать девушка не смогла, — слишком разнервничалась и переживала о возможном вскрытии ее небольшой операции, — а потому как можно скорее сложила все, как было и отправилась к себе в комнату. Похоже, просмотр сериала под вкусный, но вредный ужин отменялся.

На самом деле, Олеся прекрасно понимала, что то, что она сделала — в какой-то степени даже не законно. И даже не столько потому, что влезла в чужую сумку, — в конце концов, никаких вещей или денег она не взяла, — сколько потому что есть такая вещь, как тайна следствия. И все следователи обязаны по возможности хранить ее до полного раскрытия дела. То есть, если Олеся найдет в документах что-то действительно важное и раскроет это общественности — даже в ее собственной группе, — значит, Жене может в лучшем случае влететь от начальства. В худшем же за такие казусы может следовать уголовное наказание. А так подставлять друга или отца девушка ну очень не хотела.

Опускаясь в кресло перед столом, Олеся даже задумалась: стоит ли вообще просматривать сейчас сделанные фотографии? В конце концов, если там действительно есть что-то важное, и она об этом узнает, то может невольно выдать это, и тогда неприятностей не оберешься. С другой стороны, ей все говорят, что она далеко не глупая девушка. Возможно, будет достаточно просто вовремя держать язык за зубами? Ну и вести себя, как обычно, лезть с расспросами к Роману и Жене да не болтать того, чего они лично ей не говорили.

Несколько долгих мгновений Олеся сидела в растерянности и задумчивости, сжимая в руках мобильный и думая, как лучше поступить. Почему-то она медлила перед решением все же прочитать содержимое бумаг, словно что-то ее оберегало от лишних проблем. Но любопытство — которое, как известно, обычно с жизнью мало совместимо, — все сильнее подстегивало взять записную книжку и скорее углубиться в изучение деталей дела. В конце концов, Олеся все же плюнула на моральную сторону вопроса и поддалась любопытству.

Нормально сфотографированных страниц оказалось не так уж и много. Несмотря на то, что принесенная Женей папка была довольно внушительных размеров, Олеся успела сфотографировать в лучшем случае треть. А от нее еще примерно половина оказалась почти нечитабельна из-за полумрака в коридоре и спешки самой девушки. Так что пришлось для начала изучать более или менее нормальные фотографии.

Там ничего особо интересного не нашлось: данные по жертвам, времени и методам их убийства, контакты родных и знакомых. Еще были кое-где перечислены найденные на месте преступления улики, комментарии от криминалистов и заметки от следователей. Были также и карандашные заметки от Серебрянского на полях некоторых отчетов, но местами они повторяли уже виденные ранее Олесей закорючки: красные волосы, обаятельная девушка, которую знает весь отдел. Кое-что Олеся, конечно, переписала в записную книжку, но не слишком много. А потом девушка принялась изучать более смазанные фотографии.

На многих — если не на подавляющем большинстве, — из сфотографированных бумаг все также не находилось ничего интересного. Да и вообще, в целом, Олесе даже показалось, что со смазанными фотографиями она ничего не потеряла: все также данные по жертвам и их родственникам, по методам убийств и мизерном количестве улик, что Куколка оставляла на местах преступлений. Эта чертовка определенно всегда хорошо готовится к тому, что собирается сделать. Но все же на некоторых отчетах Олеся нашла более интересные детали, которые никогда не сообщались в новостях до этого и были написаны в соответствующих бланках рукой Дмитрия Серебрянского. Но самым интересным, пожалуй, все же оставались заметки покойного следователя на полях таких бланков и простых отчетов.

Их было много, однако некоторые повторялись, словно Дмитрий пытался убедить в своей правоте то ли самого себя, то ли себя и окружающих заодно. Как бы то ни было, Олеся смогла разобрать довольно много карандашных заметок на смазанных фотографиях, и в итоге осталась в большой растерянности и непонимании. Как этого еще не заметили? Разве Роман и Женя не могли не заметить всех этих намеков, не могли пропустить такие явные намеки от покойного следователя? И… Неужели Серебрянский прав в своих заметках? Неужели та, о ком Олеся теперь думала, и есть Куколка? Да нет, это полный бред! Такого быть не может. Или Олеся просто не хочет в это верить?

Судорожно выдохнув, Олеся внимательно перечитала выписанные с фотографий заметки Дмитрия. Те, что она видела еще в кабинете отца в отделе, по-прежнему ничего не говорили. «Красные волосы», «знакома всему отделу», «обаятельная девушка». Однако вкупе с новонайденными подсказками все вышеперечисленное играло новыми красками.

«Не интересуется делом». «Ее первая жертва — убийца». «Дочь одного из работников».

Все это казалось просто дурным сном. Словно Олеся сама себе придумала кошмаров, сама себя в них заставила поверить и теперь трясется в страхе. Ведь кто сочтет ее адекватной, если она вдруг скажет, что ее сестра, Ариса, эта спокойная и уравновешенная девушка может оказаться серийной маньячкой? Правильно, никто. Да и, откровенно говоря, Олеся и сама в это с трудом верила. Да и надо ли это вообще делать?

С другой стороны, ведь вряд ли Серебрянский так глупо пошутил. Он всегда был серьезным человеком, да и сам же погиб от рук Куколки. Значит ли это, что Ариса — действительно убийца? Ну, наверное, напрямую это совершенно ничего не доказывает, однако если подумать… Хорошо подумать, отбросив все предрассудки, все эмоциональные привязанности и попытки защитить сестру. Конечно, делать так очень не хотелось, но если это поможет делу…

Олеся тряхнула головой. По всему выходило, что Ариса вполне может быть Куколкой. Ну, а что? Она знакома всему отделу, дочь следователя, у нее красные волосы. Она действительно всегда спокойно относилась к тому, что видела на местах преступлений еще ребенком, много до того, как пошла учиться на криминалиста. Более того, если хорошенько подумать, вспомнить, то Олеся с уверенностью почти в сто процентов могла сказать, что в ночь каждого из убийств Арисы не было дома. Со слов самой девушки, она то ходила в клуб, то в гости, то еще куда-то… а утром Олеся уже тащила сестру на место преступления.

Более того, Олеся даже могла вспомнить пару случаев, когда ночью заставала сестру, возвращавшуюся домой в грязи и, кажется крови — но в последней девушка не была уверена совершенно. Тогда Ариса говорила, что на нее напали, а она отбилась, или что попала под дождь и упала в грязь… Все это уже тогда, ночами, казалось странноватым, однако Олеся не придавала всему этому особого значения. И теперь, кажется, очень зря.

Но все это только догадки, не больше. Олеся не могла быть уверена, что то, к чему она пришла — абсолютно верное решение. Да и сомнения большие брали, что уж говорить о внезапно охватившем девушку ужасе.

***

Ариса лежала, устроив голову на плече Жени, и почти засыпала. Парень лежал рядом, довольно щурился и, обняв хозяйку комнаты, поглаживал ее по обнаженной спине и талии, чувствуя себя совершенно счастливым подростком. И ощущение это только усиливалось, когда молодой следователь понимал, что они с Арисой действительно, по сути, прячутся от ее отца и запираются в ее комнате, пока нет Романа, чтобы успеть насладиться друг другом в должной степени до следующего момента, когда можно будет остаться наедине.

Боги, а ведь им уже обоим давно не по шестнадцать. А, впрочем, какая разница, если сам Женя чувствует себя по-глупому влюбленным, и Ариса на эти чувства явно отвечает положительно. С Романом же они обязательно как-нибудь решат этот вопрос, если начнутся серьезные проблемы и вопросы с его стороны… Да уж, это действительно выглядит так, что она маленькие безответственные оболтусы с Арисой.

Какое-то время они так и лежали: тихо и спокойно, умиротворенно даже. Наслаждаясь обществом друг друга, мирной атмосферой и просто возможностью отдохнуть. Впрочем, это не могло длиться вечность, и через какое-то время Ариса завозилась, пытаясь размять затекшую ногу.

— Выспалась? — уточнил Женя со смешком, проведя кончиками пальцев по плечу девушки.

— Ну, так, — Ариса неопределенно повела рукой по воздуху и потянулась. Потом поежилась от холода и завернулась в одеяло, вновь прижавшись к парню. — А ты?

— А я не спал, — усмехнулся молодой человек. Затем тоже потянулся и поцеловал девушку в макушку. — Когда Роман собирался возвращаться?

— Вечером вроде. Ну, говорил, ближе к ночи, — девушка задумчиво посмотрела в потолок. Ухмыльнулась. — А что? Хочешь уже сбежать?

— Ну да. Не хотелось бы попасться твоему отцу на выходе из квартиры. В лучшем случае.

— Как маленький.

Ариса насмешливо фыркнула, но мешать Жене подниматься не стала. Только ухмыльнулась, глядя на его спину, когда он поднялся, а потом довольно облизалась.

Впрочем, разлеживаться не стала и тоже встала с кровати и начала одеваться. В конце концов, до прихода отца нужно Женю проводить, навести хотя бы относительный порядок на кухне и заправить кровать. С последним, однако, молодой человек предпочел помочь: застегнув джинсы, Женя обернулся к кровати, так что Ариса, которая только-только натянула футболку, вновь могла оглядеть его спереди, и взял подушку, на которой лежал, чтобы вбить ее. Из наволочки тут же выскользнуло что-то тяжелое и металлическое и со звоном упало под ноги молодого следователя.

Наклонившись, Женя поднял предмет, повертел в руке какую-то долю секунды, а потом недоуменно и с некоторым испугом посмотрел на Арису. Потому что в его руках оказался небольшой охотничий нож. И, судя по всему, все то время, что они с девушкой лежали в постели, он находился под подушкой.

— Что? — Ариса недоуменно посмотрела на Женю. Потом все же стушевалась и потупилась. — Я дочь оперативника. Должна же я как-то защищаться…

— От кого? — Женя фыркнул и отложил нож на тумбочку. Сложил руки на груди, так что Ариса стушевалась еще больше. — От монстров под кроватью? Или от того, кто делит с тобой кровать?

— Ну, мало ли…

— Боже… Просто большая просьба, милая: давай в следующий раз, когда я  буду делить с тобой кровать, этой штуки поблизости не будет, хорошо?

Помедлив, он подошел к Арисе и обнял ее за плечи, погладив по спине. Та мурлыкнула что-то сонное и согласное, прижимаясь к молодому человеку сильнее. Потом поцеловала в ключицу и отстранилась. Протянула:

— Ладно… Наверное, нужно уже идти, да?

— Да. Мы ведь не знаем, когда вернется ваш папа, — Женя улыбнулся и мягко тронул девушку за нос. Потом заметил: — А ведь шли, чтобы документы просмотреть…

— Да ладно! Ты бы променял меня на бумажки?!

— Ни в коем случае.

Смеясь и прижимаясь друг к другу, они продолжили перестилать постель Арисы, — благо больше никаких сюрпризов в виде холодного оружия не нашлось, — а затем оделись и отправились в коридор. Попрощались, впрочем, довольно быстро, но тепло, договорившись, что вечером спишутся и решат, какие планы у них на ближайшие дни. Так что, закрывая дверь за Женей и отправляясь на кухню, чтобы сделать чай, Ариса оставалась довольной и в приподнятом настроении. Правда, ненадолго.

Услышав, что дверь в прихожей захлопнулась, из комнаты вышла Олеся. Она выглядела чем-то напуганной и растерянной, кожа на лице приобрела бледноватый цвет, и казалось, девушка вот-вот может упасть в обморок. Ариса, только что включившая чайник и принявшаяся протирать кухонный стол, обратила на это внимание.

— Олесь? — позвала она недоуменно и, отложив тряпку, сделала осторожный шаг навстречу. — Ты в порядке?

— Да, — девушка дернула плечом и отступила. Ариса проследила за этим в недоумении.

— Тогда в чем проблема? Олеськ… точно все хорошо?

Агрессивной девушка не выглядела. Непонимающей и растерянной — да. Обеспокоенной — вероятно. Но не агрессивной. Может, Олеся ошиблась? Сама себе глупость придумала? Покусав губу, девушка все же подошла ближе и достала чашку. Ариса только кивнула, давая понять, что сделает чай и сестре.

— Я… видела документы, — все же осторожно протянула Олеся, нервно поправив очки и покосившись на сестру.

— Которые Женя с собой притащил? — уточнила Ариса и присвистнула. — Влезла в его сумку?

— Да. Но ничего не брала, только сфотографировала, — девушка махнула рукой. Ариса кивнула.

— Ну и что ты там тогда нашла?

— Ну… — Олеся вздохнула в попытке собраться с духом. Затем прикрыла глаза, мысленно досчитала до трех и произнесла задумчиво: — Там еще больше заметок от Дмитрия на полях. И… Не знаю. Может, я ошиблась или надумала, но… такое ощущение, что Куколкой можешь быть ты.

Повисло напряженное молчание. В нем, наконец, щелкнул кнопкой выключения чайник, закипая, и воцарилась тишина. За окном шумел ветер и проезжающие машины. Какой-то мальчишка, стоя под окнами, звал какого-то Вадика, который никак не отзывался, а солнце медленно опускалось за горизонт. Олеся нервно перебирала пальцами край футболки, Ариса недоуменно смотрела на сестру.

— Прости, что? — в конце концов уточнила она негромко, вскидывая бровь. Потом сложила руки на груди. — А с чего такие выводы вообще?

Олеся стушевалась еще больше. Она понимала, что скорее всего ее выводы глупые и оскорбляют сестру, но ведь лучше объясниться на этот счет сразу, да? Чтобы потом не было лишних проблем. Впрочем, от молодой журналистки не укрылось, что Ариса заметно напряглась.

— Ну… У тебя красные волосы, ты дочь следователя и тебя знает весь отдел, — проговорила Олеся негромко. Поджала губы и тряхнула головой. — Ну и, если учесть, что Дмитрию незачем было шутить такими вещами, а ты — единственная, кто подходит под все критерии…

Ариса фыркнула, слушая все это, потом, не обратив внимания на закипевший чайник, склонила голову к плечу.

— И как? Считаешь, что твои слова — правильный вывод? — уточнила она мягким голосом.

— Я… Не знаю, — Олеся растерялась и сглотнула. Еще более испуганно тряхнула головой и сделала осторожный, опасливый шаг назад. — Не знаю. Извини.

Она мотнула головой и спешно развернулась, чтобы уйти, но сделать ей этого не дали. Ариса схватила сестру за руку и, развернув к себе, прижала спиной к стене. В руках у нее был кухонный нож, лезвие которого оказалось аккурат у горла Олеси, а глаза хищно сверкали.

— Ну-ка, не ори! — прошипела девушка, когда Олеся открыла рот, чтобы что-то сказать. И в наказание за попытку лишней болтовни крепче прижала нож к горлу. Спросила коротко: — Кто еще знает?

— Н-никто, — Олеся заикнулась и было мотнула головой в подтверждение слов, но в итоге только порезалась и испуганно зашипела. Потом попыталась дергаться. — Отпусти! Ариса, отпусти, что ты делаешь?!

— Помолчи! — рявкнула Ариса и оскалилась.

Опасность. Олеся и ее догадка — опасность. Даже если Ариса сейчас попытается переубедить сестру, она все равно рано или поздно вернется к выводам о том, что Ариса может быть Куколкой. И тогда эта информация попадет к Жене и Дмитрию, тогда ее наверняка поймают.

Нужно избавиться от того, кто слишком много знает. Нужно потянуть время и предпринять хоть что-то!

— Так что, это ты? — шепотом уточнила Олеся, моргая. — Арис… Это ты убила всех этих людей? Эти десять лет…

— Сказала же — помолчи! — девушка хорошенько встряхнула сестру за ворот футболки, и Олеся испуганно всхлипнула, замотав головой. Глупо теперь было думать, что ее выводы о личности Куколки — просто лишняя впечатлительность и разыгравшаяся фантазия.

— Не надо! Арис, пожалуйста… Я никому не скажу, клянусь!

По щекам Олеси покатились слезы. Ей было страшно, а чувства по отношению к сестре мешались и играли контрастом — от холодной ненависти к Куколке до безграничной любви к Арисе. Девушку трясло, она отчаянно цеплялась за руки сестры и шептала что-то о том, что никому не скажет, что поможет с убийствами, лишь бы не трогала ее и отца. Они ведь ее семья! Неужели Ариса действительно убьет кого-то из них ради собственной безопасности перед законом?!

— Не надо, — в конце концов, Олеся перешла на шепот. Ариса все еще прижимала ее к стене, угрожая ножом, и девушка просто не рисковала кричать и звать на помощь. — Пожалуйста… Арис, я люблю тебя. Помогу. Пожалуйста, не делай этого. Ты ведь не можешь!

— Почему же не могу? — Куколка оскалилась еще холоднее, и по коже Олеси прошел холодок. — До этого могла, а теперь вдруг — нет? Ну-ну. Не плачь, — она вдруг мягко улыбнулась и провела пальцем одной руки по щеке сестры, стирая слезы. Олеся дернулась и тихонько заскулила. — Не бойся. Больно не будет.

В следующее мгновение Куколка отбросила нож и, удобнее перехватив ворот футболки Олеси, сильно ударила ее головой о стену сзади, так что молодая журналистка тут же потеряла сознание и повалилась на пол, а очки, соскользнув от силы удара, упали куда-то под стол. Ариса несколько мгновений внимательно смотрела на нее. Потом быстро и крепко перевязала руки Олеси кухонным полотенцем за спиной и отправилась за вещами и аптечкой. Сегодня все нужно сделать быстро, четко и чисто. Не должно остаться совершенно никаких следов.

А утром кто-нибудь из прохожих обязательно найдет тело Олеси. Оно не будет изуродовано, как это было с другими телами, не будет расчленено или разделано, как звериная тушка. Вовсе нет. Куколка даже убьет ее, не пуская кровь. Однако именно это окажется той фатальной ошибкой, которую убийца десять лет так старалась не допустить.