Когда-то давно Шиилан мечтал о работе исследователем. Другие миры манили его неизведанными просторами, а родная Карайаши душила пустынностью своих пейзажей. Ему хотелось вырваться из вечного полумрака издыхающей планеты. И только побывав за её пределами, Шиилан смог возлюбить свою несчастную, едва живую родину. Потому что именно здесь был его дом.

     Получив опыт путешественника и учёного, Шиилан решил отдать себя более важному делу — возрождению Карайаши. Он начал учиться заново, примкнув к тем шитури, что пытались решить проблему постепенного вымирания их вида. Но даже курируя проекты по генетическому разнообразию, он чувствовал удушье, ощущал тьму и неприветливость вокруг. 

   Болезненно стиснув зубы, Шиилан сдержал стон отчаяния. Он был неимоверным глупцом, считающим себя страдальцем, едва соприкоснувшись с мучениями. Что есть тревога от вида серых мёртвых пустынь по сравнению с болью в отсутствующих конечностях? Что есть тоска по чужим мирам, когда знаешь, что значит быть абсолютно беззащитным среди чудовищ? Сколько раз киэнодэши издевались над ним ради забавы, сколько раз забывали о нём до тех пор, пока он не хрип от криков, ослабленный голодом и жаждой, ворочаясь на лежанке, грязной от его собственных экскрементов? Шиилан не помнил, да и помнить не хотел. Его разум пылал, запертый в тюрьме немощного тела, окружённый жестокими ублюдками и живыми мертвецами, когда-то бывшими такими же шитури, как он сам. И если раньше Шиилан ещё мечтал о спасении, то сейчас он потерял надежду даже на быструю смерть. С тех пор, как Номини вернулась с проклятого всеми звёздами Акарителли, его страдания только начались. 

***

   — Значит, эти башни дают свет и тепло на поверхность планеты?

   — Да. Когда наши учёные догадались использовать ишинбары для поддержки энергообеспечения подобных конструкций, у Карайаши появились шансы. 

   Тэра был единственным киэнодэши, который смог вызвать у Шиилана подобие привязанности. Умный, умеющий слушать и редко прибегающий к насилию. По сравнению с некоторыми своими сородичами, Пятый казался почти нормальным. И этого уже было достаточно для шитури, почти забывшего свою прошлую, полноценную жизнь. 

   — Я пытался разобраться с устройством в системе формирования среды обитания. — Киэнодэши усадил Шиилана на камень и сам устроился рядом. Прогулка за пределы научного комплекса давала искалеченному учёному хоть какое-то желание жизни. А уже вид гигантской башни с широкими лепестками на вершине невольно вызывал воодушевление: Карайаши жива, и он тоже. — Единственное, что я понял наверняка: ишинбары — очень слабое и опасное звено в конструкции. 

   Шиилан поразился тому, как быстро смог понять это подопытный, проживший чуть больше одного ра. Но отрицать не стал.

   — Эти генераторы опасны во время накопления заряда или перегрузки. Когда же они в состоянии покоя или отдачи, то беспокоиться не о чем. 

   Гул заходящего на посадку корабля отвлёк их от беседы. Едва завидев источник шума, Шиилан затрясся. Он отчаянно надеялся, что, отправившись на Землю, челнок с обезумевшим экипажем даст Иезрашилу понять, что здесь происходит. Но если он вернулся, то все надежды напрасны…

   — Кажется, нам пора идти обратно. — Пятый проследил за кораблём, пока тот не скрылся за высокими ограждениями комплекса. 

   — Что плохого в том, что мы задержимся? — Шиилан понимал, что это неизбежно, но хотел оттянуть встречу с Номини и с новостями о гибели пятой ветви проекта как можно дальше.

   Увы, Тэра не разделял его желаний, бодро поднимаясь и взяв шитури на руки. 

   — Я хочу увидеть Номини, её долго не было, и она единственная из нас полетела в космос. 

   Шиилан понимал, что его мнения учитывать всё равно не будут, и безвольно повис, поддерживаемый Пятым. 

   Номини. Этот номер заставлял его дрожать. Она не была сильной по сравнению с Восемнадцатым и Девятнадцатым, не казалась агрессивной на фоне Моэд, не обладала отличительным умом, как Тэра. Но в беспощадной жестокости ей не было равных. А её редкая даже по меркам шитури способность лишь давала ей больше возможностей для развлечений. Шиилан боялся представить во что она превратится, окончательно повзрослев и развив свои навыки. Меньше всего он желал это увидеть, но киэнодэши не хотели его убивать, несмотря на все мольбы и провокации. Эта мысль не покидала воспалённое сознание учёного. Что именно останавливало эмоционально неустойчивых и жестоких полукровок в расправе над несопротивляющимся калекой? Или кто?..

   — Неужели вам не тревожно в её присутствии? — Тэра вопросительно хмыкнул, и Шиилан уточнил: —Номини. Она играется с чужими разумами, как хочет. Вы никогда не задумывались, что можете кончить так же, как учёные из комплекса?

   — С чего бы это? Она одна из нас.

   — Одна из вас, но почти всегда проводит время в одиночку. Сколько времени она не говорила о том, что может выходить наружу, оставляя вас запертыми? — Заметив сомнение в глазах киэнодэши, Шиилан понял, что нужно дожать до конца. — Ей важны лишь собственные желания, а вы просто пока им не противоречите. Неужели не было ни разу такого, чтобы она влияла на кого-то из вас?

   Тэра не ответил, но по его лицу было понятно, что подобное случалось. Шитури не знал, чего добивается, пытаясь рассорить киэнодэши с Двадцатой. Возможно, они убьют её и наконец-то добьют его? Он был бы совсем не против такого расклада. И быть может, мысль о том, что эта тварь издохла, облегчит его последний миг.

   Вернувшись в стены комплекса, они узнали, что из корабля за всё это время никто так и не вышел. Это было странно. Шиилан знал, что на этом звездолёте нет имитационного разума, который смог бы довести судно без экипажа. А значит кто-то живой там ещё был. Но почему тогда люк всё ещё закрыт?

   Когда Пятый донёс его до остальных киэнодэши, учёный громко сказал:

   — Ближе к двигателю есть специальная техническая заслонка, которую можно открыть снаружи. Через неё получится попасть на корабль и узнать в чём дело. 

   Несколько полукровок понятливо кинулись искать эту лазейку. Тэра же лишь поудобнее перехватил свою ношу, ожидая окончания поисков. Хоть этот корабль и был крупнее исследовательских «аланов» с имитацией личности пилота, но много времени на то, чтобы обыскать его, не потребовалось. Пятый только один раз успел поменять хват, сподручнее устраивая Шиилана, как взбудораженные Четвёртая и Девятый появились в поле зрения с Номини на руках. Шитури было обрадовался, что она мертва, как Двадцатая, болезненно застонав, махнула правой рукой…вернее тем, что от неё осталось. 

   Дойдя со всей процессией до ближайшей жилой комнаты, Тэра ощутимо сжал пальцы на боку Шиилана.

   — Осмотри её. 

   Это не было просьбой, и шитури молча кивнул, смотря на ворочающуюся на лежанке киэнодэши. Номини шумно дышала, её кожа приобрела странный красноватый оттенок, и даже не прикасаясь к ней, можно почувствовать, как она горит. От Двадцатой несло жаром и гниением.

   — Лихорадка. — Шиилан кивнул на растрёпанную грязную тряпицу, покрывающую культю: — Сними это, Лоэм. Нужно осмотреть рану.

Четвёртая послушно дёрнула кусок ткани, срывая её вместе с присохшей кровью и гноем, и Номини взвыла. Открыв мутные глаза, она вцепилась в шею Лоэм целой рукой и зашипела:

   — Не прикасайся ко мне!

   Та крупно вздрогнула и медленно отодвинулась, меняясь в лице. Вот оно! Шиилан с восторгом смотрел на реакцию Пятого и Девятого, и на то, как Четвёртая с механической покорностью отходит к стене, смотря в никуда. Вот то, что может погубить Номини! Шитури с трудом не выдал своей радости, когда Рэаб с силой ударил Двадцатую по лицу и перевернул её на живот, прижимая голову к лежанке.

   — Ты что делаешь?! Шевельнёшься или скажешь что-нибудь, и я разобью тебе голову! 

   Номини затихла, позволяя себе только хриплое дыхание. Повязка окончательно сползла, обнажая жжёную загнившую рану. И как бы Шиилану не хотелось, чтобы Девятый выполнил свою угрозу, сегодня Двадцатая не умрёт. 

   — Нужно вычистить рану и предотвратить распространение инфекции. Я скажу, что нужно принести и сделать.

   Оставшись наедине с притихшей Номини, шитури несколько раз окликнул её и, не дождавшись ответа, понял, что она потеряла сознание.

   — Чувствуешь боль? Надеюсь, что да. Надеюсь, что тебе хотя бы вполовину больно, как мне. Ты потеряла только одну руку, не так уж много, не правда ли? — Киэнодэши молчала, даже дыхание стало тише, и Шиилан продолжил, изливая всё накопившееся: — Жаль, что Рэабу не хватило смелости добить тебя. Я бы с удовольствием посмотрел, как трещит твой череп и вытекает мозг. Но, с другой стороны, это слишком лёгкая смерть для тебя. Я помогу тебя вылечить, только чтобы посмотреть, как другие киэнодэши отворачиваются от тебя, после того, что ты сделала с Лоэм. Я буду советовать им выдавить твои глаза. Буду смотреть, как ты беспомощно станешь тыкаться в стены, как постепенно забьёшься в какой-нибудь угол и будешь медленно подыхать от голода и жажды, так как твои же собратья будут отбирать у тебя еду, желая поиздеваться над твоей беззащитностью. Это зрелище доставит мне удовольствие, и ради этого я помогу им спасти тебя. 

   Услышав шум за дверью, Шиилан замолк, прикрывая глаза и продолжая мечтать о мести, не замечая, что в окружении зверей он сам стал превращаться в зверя.

***

   Из объятий лихорадочного сна Шиилана вытянуло болезненное давление на веки. Не успев испуганно дёрнуться, он услышал тихий голос Номини:

   — Мне тогда было так плохо, что удивительно, как я смогла запомнить твои слова. Я восхищена твоими фантазиями о моих страданиях, не знала, что шитури так умеют. 

   Давление усилилось, и учёный обречённо заскулил, понимая, в чём дело. Вот почему киэнодэши перестали с ним разговаривать. Вот почему он так часто остаётся без еды и питья. Прошло столько времени, раны Номини давно зажили, превратившись в уродливый шрам на боку и неаккуратную культю с виднеющимся срезом кости. Столько времени она никак не выдавала, что слышала его слова. Шиилан уже знал, что произойдёт. И осознание того, что ему не суждено уже увидеть смерть и страдания этого монстра, окончательно сломили его волю. Тонкие пальцы в тоже мгновение с силой втолкнулись в глазницы, вырывая из тщедушного тела отчаянный крик.