— Эй, Номини. — Болезненный тычок в спину даже не заставил её вздрогнуть. — Ты опять перестала вылезать из своей норы? Проснись!

   Услышав яростное шипение, Моэд отскочила, весело скалясь на озлобленное выражение лица Двадцатой.

   — Отвали.

   — Мне скучно, Номини, вылезай.

   — Я сказала, отстань! Лучше бы поесть принесла.

   — Ты не Шиилан, ноги есть — сама сходишь.

   Номини на это лишь ещё раз ощерилась, сворачиваясь клубочком. Но Моэд не отставала, и вновь тыкнула её в спину.

   — Ну же, Номини, мне скучно.

   — А мне больно! Рука… горит.

   Накрыв культю ещё одним слоем тряпок, Двадцатая заскулила. Рана давно зажила, но иногда казалось, что рука возвращается только для того, чтобы лишить её покоя и сна. Это было невыносимо и непонятно. Как может болеть то, чего нет?

   — Ну и что? Шиилану тоже бывает больно и ничего.

   Зарычав, Номини кинулась на Моэд, с силой впиваясь пальцами в плечо.

   — Оставь. Меня. В. Покое!

   Восьмая издевательски засмеялась:

   — Или что? Залезешь в мою голову? Тебя тогда остальные убьют, — зашипев от ещё глубже вонзающихся в кожу ногтей, Моэд продолжила дразниться: — Хорошо, что Лоэм тогда очнулась быстро, а то бы сразу убили.

   Номини поняла, что так просто её не оставят и решила уйти сама. Благо Восьмая так и не потрудилась научиться читать, и от неё легко было оторваться через ходы с паролями. Двадцатой казалось, что она вернулась в детство, когда её единственной жертвой был Дэвани. Тогда она тоже была одна, и тоже подвергалась нападкам других киэнодэши.

   Потеря руки оказалась проблемой куда худшей, чем представлялось изначально. Двадцатая и не подозревала, как много она делала именно правой рукой, и как неудобно теперь управляться левой. И что поразило её больше всего, ей стало труднее ходить и бегать. Ноги оставались целыми, здоровыми, но всё равно заносило вбок.

   Зрячий тогда ещё Шиилан ехидно пояснял, в чём дело, и Номини оставалось впитывать и уяснять новые истины. Шиилан… в последнее время ей хотелось просто добить этого шитури. Она знала раньше, что его мучают боли и тоска, но обзаведясь травмой, Двадцатая поняла разницу между своими и чужими ощущениями. Ей нравилась не чужая боль, а чувство контроля над ней, что в любой момент она могла перестать касаться своей жертвы и не ощущать ничего. Теперь она потеряла контроль. Боль могла усиливаться или угасать, но уже давно не исчезала полностью. Шиилан со злорадством говорил, что проблема в неправильном лечении, что без нормальных врачей и лекарств можно только не дать ей подохнуть от заражения. А Номини даже не могла злиться на это. Учёный из-за неё потерял все конечности и глаза, было странно, что он вообще способен с ней разговаривать, а не плеваться ненавистью.

   Добравшись до одной из тайных лежанок, Двадцатая удовлетворённо зарылась в ворох затхло пахнущих тряпок, накидывая побольше на ноющую культю. Так казалось, что боль немного отступает, и можно попробовать подремать.

   Разбудил её усиленный электроникой голос Пятого, раздающийся по всему комплексу. Взволнованность слышалась даже через динамики:

   — Все как можно скорее прячьтесь в самые дальние отсеки, к нам летит корабль шитури. Если меня слышит Номини или кто-то знает, где она, я жду её у ангара, это важно!

   С трудом пытаясь стряхнуть с себя болезненную дрёму, Двадцатая поняла, что стоит поторопиться. Если уж собратья почти напрямую говорят о необходимости её вмешательства, впервые после случая с Лоэм, то всё очень плохо.

   Гул приземляющегося корабля раздавался на весь комплекс. Сжимая ноющую культю, Номини кралась по длинному коридору, ведущему к ангару, и раздумывала нырнуть в какой-нибудь отсек. Остальные попрятались, так почему она должна идти навстречу явно большой группе шитури? Сомнительно, что уставшая, голодная и больная, она сможет дать отпор.

   Только у самого выхода Двадцатая осознала, что не имеет представления где искать Тэру. Услышав шум по ту сторону, она юркнула в первую попавшуюся открытую дверь, не желая сейчас с кем-то сталкиваться. Как назло, это оказался большой холл с научными терминалами. Оглядываясь, Номини пыталась найти укрытие среди боксов с давно испортившимися реактивами, исследовательских машин и плит архивов данных. Из коридора послышались голоса, и Двадцатая обратила внимание на решётку технического короба. Открыв её и втиснувшись между коммуникационных труб, Номини затихла, пытаясь игнорировать беспокойство в руке.

   Шум усилился и в открытую дверь влетели шитури. Видя их ноги, Двадцатая злобно скрипнула зубами. Это были учёные. Их белые плотные комбинезоны с полосой по швам крепления она знала прекрасно. Только в отличие от тех, кто был на Акарителли, эти носили оранжевые линии, а не светло-зелёные.

   — Это чрезвычайная ситуация! Если на станции мы обнаружили мумифицированные трупы, то здесь вообще пустота и запущенность!

   — Если здесь нет тел, то есть шанс, что все эвакуировались. Я уже всё передал в ближайший город. Нужно просмотреть местные записи. Эта особь, утащившая Шиилана, катастрофически опасна.

   Номини насторожилась. Что за «местные записи»? И откуда они узнали о ней и Шиилане? То, что «этой особью» называли её, она даже не сомневалась.

   — В терминале полный кавардак… всё перемешано и разупорядочено, что это такое? Атараан, погоди!

   Уже приблизившиеся к выходу ноги замерли.

   — В чём дело?

   — Терминал периодически включали. В том числе сегодня.

   В ответ раздалось неразборчивое шипение, и учёные вновь сошлись вместе. Номини зло стиснула зубы, она не была уверена, что успеет подчинить себе обоих. Раздумывая, как можно было бы незаметно подобраться к ним, Двадцатая услышала крик. Очень знакомый вопль Дэвани Номи, с которой она почти никогда не пересекалась, но из-за постоянных склок запомнила голос.

   — Они обнаружили одну из особей Дэва-Аши на свободе, скорее! Её гонят в ангар!

   Как только учёные скрылись за дверью, Номини выбралась из своего укрытия. Меньше всего ей хотелось, чтобы кого-то из киэнодэши схватили. Выждав немного, дабы сразу не выдать себя, Двадцатая ринулась в коридор, готовая не только разрушать чужие умы, но и рвать кого-нибудь зубами. И у самых створок она едва увернулась от просвистевших термозарядов. Сзади её уже настигали вооружённые шитури.

Выскочив в ангар, Номини почти сразу столкнулась с Дэвани Номи, окружённой целой толпой. Они оказались в плотном кольце вооружённых и разъярённых врагов.

   — Номини! — рослая широкая Двенадцатая вцепилась ей в плечи, будто надеясь скрыться за совсем тощим от болезни тельцем. — Сделай с ними что-нибудь!

   — Не могу…

   Двадцатая запнулась, заметив, что их разговор ещё больше всполошил окружавших шитури. Будто их возмутил сам факт того, что киэнодэши умеют говорить.

   — Нужно обыскать весь комплекс, — процедил один из учёных. — Найти всех сбежавших и умертвить немедленно. Этих тоже.

   — Нет!

   Вжавшись в перепуганную Двенадцатую, Номини обозлённо зарычала, почувствовав, как ей рвануло ухо. В голове заныло, будто мозгу стало тесно, и он начал давить на череп и глаза. Такого страха она не помнила со времён бунта. Двадцатая поняла, что за первой болью последует ещё и… ничего. Через пару долгих мгновений она осмелилась оглянуться.

   Все вокруг застыли, приоткрыв рты. Непонимающе осмотревшись, Номини заметила, что Дэвани Номи точно также замерла со страдающим лицом. Кровь стекала из пары жжёных чёрных ран, но никакой реакции не было.

   — Дыши, — Двадцатая обхватила её голову руками, — я не хотела тебе вредить, дыши и двигайся!

   Дэвани Номи судорожно вдохнула и осела на пол, с ужасом смотря перед собой. Убедившись, что она в порядке и отзывается на своё имя, Номини обратилась к оседающим вокруг них шитури:

   — Дышите, не вставайте, не используйте оружие, но дышите и поддерживайте в себе жизнь.

   Зашипев, она прикоснулась к обожжённой кромке разорванного уха и оплавленным волосам, и не справившись с взбурлившей злостью, с силой пнула одного из врагов в лицо. Первый шок от того, что она смогла разом подчинить так много шитури, прошёл, и теперь оставались лишь боль и трясущиеся от страха колени.

   Ей пришлось потрудиться, чтобы собрать перепуганных собратьев, ведь громкоговорителем умел пользоваться только Тэра. И первым, что она услышала после демонстрации оглушённых и притихших шитури, было обвинение:

   — Ты опять навредила одной из нас!

   Рэаб выплюнул это, едва завидев Дэвани Номи, и это вывело Номини из себя:

   — Она бы издохла без меня. Все вы сдохли бы. Они успели нас ранить и на этом бы не остановились. Они всех бы захватили, если бы не я!

   — Как ты это сделала? — Моэд выглядела на редкость серьёзной, оглядывая десятки шитури, сидящих с пустыми лицами. — Разве тебе не нужно смотреть им в глаза, когда мозги ломаешь? Как ты успела?

   Номини не знала, что ответить. Она, вообще мало понимала, что делала в эти моменты. Она просто… хотела чего-то?

   За неё внезапно ответил принесённый Тэрой Шиилан, в последнее время предпочитавший молчать:

   — Она растёт.

   — Что? Она давно перестала, выше моего носа не тянется.

   — Нет, я не про физически рост. Я… — он тяжко вздохнул, смотря пустыми глазницами в небо. — Я мало интересовался такими, как Номини. Они появились среди шитури относительно недавно, и их почти никто не изучал. Но что знают все, так это то, что экхлайя со временем развиваются. Сейчас Номини лишь подтвердила, что это так. И это явно не предел, со временем она станет совсем неуправляемой.

   Шевельнув ухом, Двадцатая ушла, стараясь не обращать внимания на настороженность остальных киэнодэши. Ей хотелось только спать и, добравшись до лежанки, она со стоном уткнулась в неё лицом. Не успев толком уснуть, она почувствовала, что её снова пытаются разбудить. И к удивлению, не Моэд, а Тэра.

   — Мне нужна твоя помощь.

   — Я не хочу.

   Пятый несильно сжал её плечо, лишь усиливая боль в отсутствующей руке. Зашипев, Номини спихнула его с лежанки:

   — Оставьте меня в покое!

   — Это важно! Я без тебя не справлюсь, все эти шитури молчат и не шевелятся без нужды. Ты мне нужна.

   Двадцатая обречённо взвыла, желая просто забиться подальше и перестать чувствовать постоянную боль. Но никто этого не понимал, не мог разделить её страдания. Стиснув зубы, она поднялась и послушно поплелась следом за Пятым. Они вновь оказались в ангаре, где сидели одурманенные шитури.

   — Ты можешь заставить говорить вот его? — Тэра указал на безоружного учёного.

   — Что ты хочешь от него узнать?

   — Много чего, я хочу пойти с ним на корабль. И с тобой тоже.

   — Хорошо, веди.

   Наблюдая за поднимающимся шитури с более осмысленным лицом, Пятый перевёл взгляд на Номини, даже не пошевелившую ухом.

   — Шиилан прав, ты…

   — Я уйду и заставлю тебя забыть, как разговаривать.

   Тэра умолк, явно передумав заканчивать своё предположение. Он почти единственный умел уходить от конфликтов, быстро устав от вечных склок, заканчивающихся драками или сексом. Раньше он казался из-за этого скучным, теперь — единственным, кого можно было терпеть.

   Корабль этих шитури практически не отличался от того, на котором Номини летала раньше. Это показалось ей забавным. Плосколицые в поселениях обожали украшать себя и окружение всевозможными способами, но вот корабли были под стать их нутру: скучные, серые, однотипные сооружения.

   —…перевезли сюда только мёртвых.

   — Кого?

   Номини, прислушавшись, обернулась на учёного.

   — Киэнодэши. От центральной лаборатории давно не поступало приказов и грузов, и мы продолжали исследования самостоятельно. Как только двадцатая особь достигла гормонального спокойствия, глава нашей ветви отправил нас сюда с погибшими.

   Пятый и Двадцатая переглянулись.

   — Вы тоже создали двадцать киэнодэши? И сколько… ветвей всего?

   — В проекте «Киэнодэши» сейчас пять команд. Изначально их было двадцать шесть, но большинство отобранных нами видов оказались несовместимы с нашим генным материалом. До этапа скрещивания дошло только пять команд.

   — И все должны прилететь сюда, в центральный комплекс? Когда?

   — Изначальные сроки нам неведомы. Но обнаружив на космической станции мумифицированные трупы и записи того, что было сделано одной из подопытных, мы оповестили другие группы о чрезвычайном происшествии, и их прибытие лишь вопрос времени и количества прыжковых буйков.

   — Погоди, — Тэра придержал шитури. — Что за записи? О каком времени ты говоришь?

   — Визуальные записи, камеры есть и на станции, и здесь в комплексе.

   Тэра и Номини вновь столкнулись взглядами, никто из них об этом не знал. А шитури тем временем подал голос:

   — Несколько капсул с телами киэнодэши нашей ветки уже отсоединены от питания для транспортировки. И скоро начнут портиться.

   Двадцатая нервно задёргала ушами, обдумывая всё, что сейчас узнала.

   — Куда вы их собрались транспортировать? — через некоторое время спросила она, раздувая ноздри.

   — В комплексе есть хранилище для каждой ветви. Персонал должен знать об их местонахождении.

   Номини зарычала и, бросив напоследок, что учёный полностью в руках Тэры, поспешила вон из корабля. О записях можно было и догадаться, они ведь видели движущиеся изображения других шитури на терминалах. Но хранилище… о таком могло знать только одно существо в комплексе.

***

   Из мучительной дрёмы Шиилана вывела чья-то злая рука, схватившая за давно свалявшиеся и спутавшиеся волосы.

   — Где хранятся мёртвые киэнодэши?!

   Страдальчески простонав, шитури беспомощно дёрнулся, когда его почти полностью оторвали от лежанки.

   — Оставь меня в покое…

   Эта знакомая фраза резанула Номини, отозвавшись нытьём в культе. Ещё сильнее поднимая его за волосы, она вкрадчиво переспросила:

   — Где их хранят? Ты ведь точно знаешь, ты был моим перевозчиком. И ты умолчал, что в комплексе есть записывающие устройства. Ты же надеялся, что знающие шитури сразу их найдут и поймут, что произошло.

   Шиилан болезненно оскалился:

   — Надеялся. Когда-то. Сегодня ты показала насколько тщетными были мои ожидания. Никто из учёных не предполагает насколько ты опасна, и шанс того, что кто-то додумается перестрелять вас издали, очень мал.

   Его вновь встряхнули.

   — Неважно. Где хранилище с киэнодэши? Если скажешь, я избавлю тебя от боли.

   Шиилан затих. Его лицо расслабилось и перестало показывать эмоции, хотя Номини понимала, что ему больно. Она смутилась, не понимая, что произошло и не могла ли она случайно и ему что-то внушить. Но только Двадцатая хотела опустить шитури обратно, как он подал голос:

   — Ты… убьёшь меня?

   — А ты хочешь этого?

   — Я… — Шиилан часто задышал, моргая. Из пустых глазниц капнули белёсые кровавые слёзы. — Я так давно этого жду. Так давно. Я устал…

   Номини брезгливо оскалилась, осознавая, что его боль сильнее её. Но хотеть превратиться в молчаливую кучу мяса самому? Это казалось ей странным.

   — Хорошо, я убью тебя, но покажи мне хранилище.

***

   Стоя в прохладном тёмном коридоре, Двадцатая понимала, что они никогда бы не догадались пробраться сюда. Подземный уровень, к которому ведёт скрытый люк за ангаром, трудно было бы обнаружить без указаний и подсказок Шиилана. Сюда же спустились прибывшие учёные с капсулами. Все киэнодэши долго рассматривали плавающих в мутноватой жидкости существ. Они были крупнее, почти полностью покрытые короткой шерстью, и с большими шестипалыми ладонестопами. Всего их насчитывалось шестеро, и учёные утверждали, что остальные четырнадцать, живые и относительно здоровые, находятся на их корабле. Было бы интересно на них посмотреть, к такому выводу пришли собратья Номини. А вот спускаться вниз не стали.

   Двадцатая стояла перед дверью только с одним из одурманенных шитури, держащим на руках Шиилана. Подняв голову, она медленно прочитала:

   — «Дэва-Аши». Первая команда. Почему первая?

   — Потому что идею скрещивать шитури с другими видами придумал Иезрашил, и он же собрал учёных и ресурсы. Он предложил разделение на ветви и взял себе первенство.

   — Я слышу в твоих словах недовольство.

   Шитури нервно дёрнул ушами. Сейчас он казался живым и общительным как никогда.

   — Ты же его видела. Иезрашил похож на вас больше, чем на шитури. Безумное чудовище, если бы ему не дали позволения, то поверь, его бы это не остановило.

   — На нас?

   — Он ставил эксперименты задолго до начала проекта. И за неимением добровольцев в основном на себе.

   Такие подробности о своём создателе сильно удивили Номини. Иезрашил пугал её с детства, но только сейчас она поняла почему, тот и в самом деле всегда выделялся среди других плосколицых, ростом и страшным непонятным взглядом. Но был всего лишь шитури, и при встрече она просто уничтожит его разум.

   После введения кода, двери с шипением открылись, пропуская странную троицу внутрь. Здесь было совсем холодно и светло. Ближе всего оказалась капсула под номером «Дэва». Двадцатую всегда интересовало, с кого начинался отсчёт, и это оказалась совсем худая девушка с белыми волосами. Её кожа отходила мерно покачивающимися хлопьями.

   — Что с ней?

   — С кем, я не вижу.

   — С Дэвой.

   — О. Дэва. Иезрашил к первым особям относился не очень осторожно и подвергал совсем уж жестоким опытам. Первая погибла при эксперименте с температурами. Сварилась заживо в слишком горячей камере.

   Номини передёрнуло. Она хорошо помнила комнату, где становилось то жарко, то холодно. Это было больно, но она оставалась невредимой. Что же тогда чувствовала Дэва?

   В следующей капсуле плавал неподвижный Номи. Двадцатая плохо его помнила, ведь он почти не говорил и не лез в склоки. В памяти осталось только то, как он первый кинулся на шитури при их попытке сбежать. Рваная рана на животе у Второго это подтверждала.

   А вот на следующем месте стояла пустая капсула. Ни жидкости, что учёные называли «раствором», ни Имора, которого она запомнила очень хорошо. На следующих позициях тоже никого не было. Обернувшись, Номини убедилась, что и в другом ряду также.

   — Где Третий?

   Шиилан дёрнул ухом в насмешке.

   — Иезрашил его не отдал. Только срезы тканей и запись тела с резанной раной на груди.

   — Что это значит?

   — Кто знает. Эта особь была у Иезрашила на особом счету, может, он решил, что будет лучше, если он сам его похоронит, а может, укрыл у себя опасного киэнодэши с какими-то личными целями.

   — Почему дальше идут «Лоэм» и «Тэра»? А в противоположном ряду «Дэвани Дэва» и «Дэвани Номи»? Они все живы. И сюда были привезены живыми.

   — Тебе не понравится ответ.

   — И что с того? Вы решили подготовить всё заранее, не зная кто умрёт? Зачем зря тратить ресурсы?

   Шиилан молча покачал головой, зля Номини. Мельком смотря на другие пустышки, она задержалась взглядом на капсуле с узнаваемой фигуркой Шестнадцатой. Номини быстро добралась до конца рядов и застыла. Она не особо надеялась, понимала, что, если не встретила сразу, значит, от него остался только номер, но увидев капсулу, растерялась.

   Тело казалось почти невредимым, а на лице очень знакомое безмятежное выражение. С трудом подойдя ближе, Двадцатая прижалась к стеклу ладонями.

   — Дэвани…

   Оказался бы он здесь, если бы она тогда не испугалась и не убежала? Имор так и не смог отбить у учёных свою Дэвани Аман, но Номини даже не пыталась. Просто бросила его с шитури в одной комнате после бунта.

   Стекло было ужасно холодным. Внутри, наверное, ещё холоднее. Двадцатая смотрела на Десятого и никак не понимала, что не так. Он казался совсем целым, никаких ран и отходящей кожи. Будто спящий в этом странном растворе.

   — Как открыть капсулу?

   — Что? — Шиилан встрепенулся. — Зачем тебе это?

   — Как её открыть?

   Вместо калеки ответил держащий его учёный:

   — Сбоку есть панель, самая крупная кнопка открывает капсулу, но перед этим нужно слить…

   Двадцатая не стала прислушиваться, сразу ударив по большой чёрной кнопке. На неё тут же обрушился шквал ледяного вонючего раствора. Испугавшись и зажмурившись, Номини попыталась словить Дэвани, но рухнула под весом жидкости и его тела. От запаха резало глаза и тут же подступила тошнота. Она успела только повернуть голову в бок, как её вырвало. Двадцатая почти не ела, но внутренности раз за разом сжимались, выталкивая изо рта горькую жижу.

   За этим всем она не сразу поняла, что Шиилан кричит о ядовитости раствора, что её прижало ледяным грузом, а единственная рука в чём-то мягком и скользком. Номини с трудом смогла открыть слезящиеся глаза и захрипела.

   Дэвани без жидкости оказался совсем другим: желтоватым, холодным и твёрдым. А из длинного разреза на спине придавившего её киэнодэши вываливались фиолетово-синие внутренности. Выдернув руку из кишок, она распласталась на полу, воя от ужаса и омерзения. Казавшийся спящим, Десятый сейчас выглядел, как и другие убитые ею шитури: смердящая, безмолвная груда мяса. Совсем не так, как она его помнила.

   Сбросив с себя труп и продолжая скручиваться от спазмов в животе, Номини прижалась к капсуле напротив. Она с трудом поднялась и увидела надпись, приведшую её в бешенство. Оскользнувшись на растворе, она выдернула Шиилана из рук учёного и подняла за волосы:

   — Зачем тут капсула с моим номером? Зачем вам всё это, отвечай?

   — Ты не поняла? — шитури хрипел не то от боли, не то от смеха. — Вас всех должны были сюда привезти. Вы всего лишь начальное поколение, просто продукт скрещивания без дополнительных работ. Первые двадцать особей, на которых проводили самые опасные опыты, проверяли живучесть. Стерильные, необученные, пригодные только для наблюдения. Вас всех рано или поздно бы умертвили, или вы сами подохли бы от болезней, что вам подсаживали.

   В ярости Номини ударила его об одну из капсул. И ещё раз. И ещё. Перед ней лежал Дэвани, который никогда больше не откроет глаз. Он никогда ничего ей не скажет и не согреет в своих руках. Он лежал изломанным выпотрошенным трупом перед капсулой, где должна была плавать и она.

   Это заставляло её трястись от ужаса и гнева. Хриплые стоны Шиилана лишь ещё больше раздирали измученное от спазмов нутро. Подняв окровавленного шитури на уровень своего лица, она зарычала:

   — Я обещала, что избавлю тебя от боли, но перед этим ты испытаешь её как можно больше.

   Отбросив его в угол, она обернулась к учёному, стоящему до сих пор неподвижно.

   — Верни Дэвани в капсулу, как раньше. А потом постепенно откусывай от Шиилана по кусочку. Живи на его мясе пока сможешь, но следи, чтобы он сдох как можно позже.

   — Нет! — Шиилан тщетно пытался подняться на обрубках. — Нет! Ты обещала меня убить, Номини!

   Игнорируя его крики, Двадцатая закрыла дверь в хранилище и сползла на пол. Вонь всё ещё резала глаза и нос, всё плыло, а ноги едва держали её. Было так плохо только когда начала гнить обрубленная рука во время полёта на Карайаши.

   Наверху её ждал взволнованный Тэра. Увидев её состояние, он сначала склонился, чтобы помочь, но сразу же отшатнулся, зажимая ноздри.

   — Что это за вонь? И где Шиилан?

   Номини замотала головой.

   — Где ему и место… Мне… нужно рассказать всем…

   Она обессиленно легла на пол, не чувствуя где верх и низ. Тэра всё же ухватил её за руку, не отнимая пальцев от носа.

   — Мне тоже нужно тебе кое-что рассказать, это лучше твоих способностей. Знаешь, что такое ишинбара?