— Мы готовы к последнему прыжку. Все системы стабильны, персонал в жилых отсеках.

   — Отлично, тогда ждём конца полёта, иди на своё место.

   Помощница не пошевелилась, продолжая сверлить тяжёлым взглядом. Это раздражало. 

   — В чём дело, Акиршилайя?

   — Ты уверен, что мы всё сделали правильно? Как будешь объяснять пропажу двух модулей? 

   — Это будет на моей совести, и, сама знаешь, есть более насущные проблемы. Центральная лаборатория прервала связь вскоре после того, как с Акарителли забрали Номини. С учётом присланных недавно записей с приёмной станции, сомневаюсь, что это случайность. 

   — И поэтому ты отправил весь персонал в жилые отсеки? А сам почему остаёшься?

   — Потому что так хочу, Акиршилайя. Ступай. 

   Оставшись один, учёный некоторое время не двигался, изучая данные на панелях. В голове бурлили тревога и любопытство. А ещё досада. Шиилан ему никогда не нравился, ещё со времён опосредованного знакомства с его работой. Слишком сухие отчёты, слишком медленные исследования, слишком осторожные методы, слишком… скучный. Иезрашил многих шитури считал скучными. Нэани всё говорила, что это из-за детства, проведённого в симуляции. Что после искусственных образов реальность и окружение могут с непривычки показаться серыми. Он с ней не спорил, но в мыслях был не согласен. Приёмная мать как раз никогда скучной ему не казалась. А вот остальная семья, наставники, другие учёные вроде Шиилана, вгоняли в тоску одним присутствием. Но даже им он бы не пожелал участи, увиденной на записи. Не дать кому-то умереть от голода, скормив ему собственное мясо? Чудовищно! Омерзительно. Интересно…

   Мысли Иезрашила прервал высокий сухой голос:

   — Весь персонал закрыт в жилых отсеках. Системы готовы к прыжку, маячок приёмной станции на орбите определён. 

   Учёный позволил секундному волнению заполнить разум. Ему придётся постараться, чтоб вернуться на Землю. И он сделает ради этого всё. 

   — Действуй, Акарителли. Я готов. 

   Восхитительный парадокс скачка через искусственную червоточину заключался в его малозаметности. Бескрайние звёздные скопления смазались и исчезли, демонстрируя невероятную скорость перемещения, но Иезрашил почувствовал лишь, как ослабло влияние гравитационных панелей, к которым он прилипал подошвами. Моргнув, учёный увидел, как темнота пространственного коридора сменилась знакомыми очертаниями родной планеты. Карайаши, неприветливая, истощённая, умирающая Карайаши мерцала ему верхушками башен. После невероятно красочной и полной жизнью Земли Иезрашил почувствовал к дому брезгливую жалость. Такую же, как к своей несчастной и обезумевшей приёмной матери перед отлётом. Жалость к чему-то потерявшему ценность и способному только медленно издыхать.

   — К нам направляется исследовательский модуль Дэмариалан. Разрешения на стыковку не запрашивает. 

   Нетерпеливо дёрнув ушами, учёный уточнил:

   — Модуль один? Ты пока не подавай сигнал. Если захочет состыковаться — позволь. 

   — Исходя из полученных данных, самая большая вероятность, что это твоя бывшая подопечная, представляющая угрозу…

   — Мы уже проработали варианты, — шитури всмотрелся в величественную панораму перед ним: несмотря на свою болезненность, Карайаши всё же была прекрасна! — Если моя активность и приказы будут направлены во вред остальному персоналу, усыпи меня вместе с Номини и отправь в разные лаборатории. Я стану исключительным научным материалом для Акиршилайи и Китоара. 

   Разум корабля не унимался.

   — Могу ли я оценивать твоё распоряжение моими лабораторными модулями на Земле, как потенциальную угрозу?

   — Это необходимость.

   — Противоречащая идее первого поколения киэнодэши. Сохранять и дополнять кого-либо…

   — Это не имеет отношения к прибытию Номини, — повысил голос Иезрашил. — Дай мне подготовиться.

   Молчание в ответ его удовлетворило. Учёному и в самом деле нужно было подготовиться. Стряхнув с себя странное оцепенение, шитури одёрнул рукава плотной лабораторной формы, коснулся нагретого его кожей металлического обруча на голове и вновь оглянулся на планету. Где-то там, в зыбком забытьи искусственной реальности, его ждёт Ниурешилайя. Приёмная мать, которую Иезрашил никогда не принимал в этой роли. После всего, что он сделал на Земле, как пройдёт их встреча? Что скажет она ему?

   — Стыковка проведена успешно.

   Прохладный голос корабля вывел его из смутных раздумий.

   — Сколько прибывших?

   — Одна особь. Могу показать.

   Иезрашил прижал уши к голове.

   — Нет, не мешай ей и не врывайся в наш разговор. Только если будет угроза остальному персоналу, и отключись, пока не позову.

   Некоторое время он провёл в полнейшей тишине. Вспомнив записи расправы над учёными со станции, шитури задумался, а что бы она сделала с ним? О, конечно же, он замечал эту болезненную злобу на её лице. Как и у других киэнодэши. И никакие тесты не могли так красноречиво говорить о высоком интеллекте. Не животное бешенство, не бездумная загнанность, нет. Иезрашил с вящим восторгом видел в глазах своих детей кипучую осознанную ненависть. Если бы другие учёные понимали его волнение от этого, возможно, поняли бы и желание оставить хоть кого-то из первого поколения в живых. Следующие будут более совершенными. Созданные с большим тщанием и воспитанные по лекалам шитури. Они будут превосходить своих предшественников во всём, но наверняка не будут обладать этой ослепительной жаждой свободы.  

   Шорох открывающихся створок заставил учёного затрепетать от предвкушения. Страх за рассудок сладко сплёлся с желанием взглянуть на своё творение, освобождённое от лабораторной робы. 

   Пара осторожных шагов и хриплое дыхание шершаво скользнули в уши, и стало трудно контролировать их неподвижность. 

   — Как бы ты хотела меня убить? — шитури обернулся, прекрасно понимая, что его личность может погибнуть до конца предстоящей беседы. — Номини.

   О. Учёный не сдержал выдоха и тоскливо опустил уши. О, его несчастное дитя. Двадцатая стояла в десятке шагов от него, прямая и напряжённая, как стальное крепление, но было видно, что её слегка шатает и совсем не от невесомости. Невероятно тощая, со следами химических ожогов на коже, щурящая повреждённый правый глаз, казалось, киэнодэши в любой момент рухнет без сознания. Свалявшиеся кое-как сплетённые волосы комковатым канатом свисали с её плеча почти до колена. Они явно должны были прикрывать кривую, едва заросшую культю с выглядывающей костью. Иезрашил знал, как Номини потеряла руку, он разминулся с ней тогда буквально на несколько минут, не успев перехватить до отлёта корабля. И ужаснулся тому, во что превратился ровный срез.

   — Ты прибыла сюда одна? В таком состоянии? — шитури недоумённо покачал головой и шагнул к Двадцатой. Она тут же сжалась в оборонительной стойке и зарычала. Учёный замер. — Как ты планируешь меня убить, едва стоя на ногах? 

   Поведя рваным ухом, та ядовито прошипела:

   — Я и не думала убивать тебя. Сама. Заставлю твоих помощников повторить с тобой всё, что делали с нами.

   Иезрашил одобрительно кивнул.

   — На удивление справедливая месть. Полагаю, ты уже научилась контролировать свою мозговую активность достаточно хорошо для таких сложных манипуляций…

   — Почему ты не боишься?

   — Ты ведь сама сказала, убивать не будешь, а никого другого рядом нет. 

   Номини нервно огляделась, будто только сейчас заметила, что они с Иезрашилом одни. Учёный без стеснения любовался её растерянностью. Конечно же, Двадцатая ещё не опытна в многоступенчатом планировании, полностью положившись на свои способности, она и не подумала о возможности неуспеха и альтернативах. Как и другие во время бунта. Шитури с нетерпение ждал, что предпримет его подопечная. Испугается? Разозлится? Кинется с кулаками или всё же использует свой дар на нём?

   Вновь повернувшись к нему, Номини сделала несколько неуверенных шагов навстречу. Ощутив вибрацию на висках, учёный понял: последний вариант. 

   — Где спрятаны остальные?

   — Пожалуй, там, где ты их не достанешь.

   На измученном обожжённом лице отразилось недоумение.

   — Отведи меня к ним.

   Склонив голову набок, Иезрашил вкрадчиво поинтересовался:

   — Я тебя уже не устраиваю?

   Недоумение сменилось испугом. А учёный постучал пальцами по металлическому обручу. 

   — Я не был уверен, что это защитит меня от твоего влияния. 

   Номини с яростным шипением отскочила от него, явно не ожидая отпора. Шитури это порадовало: у неё хорошая реакция и быстрые движения, а значит, состояние не настолько критическое, как казалось поначалу.

   — Такие как ты, Экхлайя, появились среди шитури недавно. Их не успели изучить толком. Не говоря уже о каком-то контроле или защите. Поэтому ты раньше не встречала сопротивления. А вот я не смог удержаться, узнав о подобной особи среди киэнодэши. Благо, после бунта всех остальных забрали, и я мог полностью сосредоточиться на тебе. Вы с Номини Дэвой дали мне достаточно информации, чтобы сделать это устройство. Но я проверял его только с Двадцать первой, и до самого конца не был уверен, защитит ли оно от тебя. 

   Внимательно слушая его речь, Номини металась между страхом и яростью. Видя, как она оглядывается на выход, Иезрашил подумал, что может дать волю Акарителли, чтобы предотвратить побег. Но Двадцатая не дала этого сделать, кинувшись на него. С визгливым рычанием она попыталась вцепиться в горло учёного, но он перехватил её руку. Отчаянная, но совсем ещё неразумная. Испугавшись неожиданно сильно хватки, киэнодэши сделала выпад ногой, но шитури перехватил её другой ладонью. А затем придавив ей вторую ступню, Иезрашил полностью обездвижил подопытную. Их лица оказались так близко, что шитури мог рассмотреть помутнение на повреждённом глазу и почуять резкий запах немытых волос и тела. 

   — Неразумно кидаться в драку с противником, у которого больше конечностей. 

   Номини задёргалась в его руках, и учёный почти услышал панику в её голове. Она наверняка привыкла полагаться на свои способности и не ожидала столкнуться с превосходящим по силе врагом. 

   — Успокойся, Номини. Я не убью тебя.

   Та в ответ, рыкнув, почти добралась до его лица зубами. Отшвырнув Двадцатую в сторону от входа, учёный потёр чудом уцелевшую щёку. О, насколько опасны её зубы он знал, едва не попался.

   — Прекрати, Номини. Посмотри, во что ты превратилась без надзора. Ты изранена, истощена и измучена. Ты одна и тебе нужна помощь, — он медленно приближался к забившейся в угол киэнодэши. — Я тебя вылечу, моё несчастное дитя. 

   Нарастающее зарево со стороны отвлекло Иезрашила. Обернувшись, он изумлённо замер, видя, как на Карайаши разгораются огненные облака. С каждым мгновением они разрастались, порождая новые очаги. 

   — Что происходит?

   Приблизившись к иллюминатору, шитури зачаровано смотрел, как его тёмная неприветливая планета покрывается раскалёнными пятнами, поглощающими города и равнины. Зрелище было настолько неестественным и диким, что Иезрашил никак не мог осознать происходящего. Карайаши… горела? Горела вместе со всем, что когда-либо окружало его в жизни, со всеми, кого он когда-либо знал.

   — Ниурешилайя…

   Выдохнув, шитури активировал разум корабля:

   — Акарителли! Анализируй, что происходит?!

   Корпус тряхнуло волной исходящего от планеты жары. Схватившись за панель управления, учёный обернулся, вспомнив о киэнодэши, но той уже нигде не было.

   — Найди Номини.

   — Несколько мгновений назад она отстыковалась. Запустить модуль для преследования?

   Иезрашил вновь посмотрел на всё сильнее разгорающиеся разломы, уничтожающие поверхность Карайаши, задыхаясь от ужаса.

   — Нет. Не стоит тратить ресурсы… в такой обстановке.