впервые за долгое время в своём бессознательном я не вижу ничего. никаких кошмаров, никаких смертей и картин ближайшего будущего. успокаивающая пустота - такая, которая заставляет тебя забыть о том, что ты существуешь и о том, что тебе вообще нужно просыпаться. когда ты растворяешься в атмосфере, не думаешь, не чувствуешь, не видишь, не слышишь, не помнишь и не знаешь, что ты есть.

я знаю только то, что мне здесь безопасно. я - часть бездны.

- как давно ты здесь? - спрашивает бездна бесполым, урчащим голосом. я расслаблен до невозможности.

- я не знаю, - нечто отвечает за меня, потому что меня не существует. я даже не могу думать. только слушаю свой голос и голос бездны, раздающийся нигде и везде одновременно. - мне нравится быть здесь.

- потому что ты умираешь. разве ты не чувствуешь? - мне кажется, что моё говорящее нечто хочет ответить, но я не даю ему этого сделать. у меня осталась воля. бездна холодеет и я примерно начинаю понимать, где начинается и где заканчивается моё тело. значит, я есть. значит, я на самом деле умираю. только вот ни страха, ни боли я не чувствую. мне всё равно. бездна это знает и, наверное, именно поэтому продолжает со мной разговаривать. - тебе нужно проснуться.

- почему? - говорю уже я сам и пытаюсь пошевелить пальцами, которых всё ещё не вижу. отчего-то мне грустно умирать, но и об этом бездна тоже знает. моего лица касается что-то мягкое и тёплое. пахнет сладко и знакомо, словно дом, которого у меня никогда не было. во всепоглощающей пустоте оно кажется мне чем-то вроде ладони божества, как благословление, как колыбельная. это правильно и это очень хорошо. оно гладит меня по щеке и я вдруг понимаю, что это и в самом деле чья-то ладонь, которая легко накрывает мои глаза.

- просыпайся.

не успеваю ответить, потому что моё сердце решает забиться снова, и я чувствую это ярче, чем когда-либо. больно.

постепенно возвращается способность мыслить. нахожу себя в лежачем положении, но ни подняться, ни открыть глаз я не могу – похоже на похмелье, только легче. пробую пошевелиться, справляюсь. пальцы натыкаются на что-то мягкое. ткань. ноги? теплая апельсиновая ладонь на моём лице вполне себе реальна. бездна снова говорит, и её голос становится громче и чётче. урчит. вслед за ней до моих ушей долетает второй голос, но и он мне не знаком. он девичий. девочка находится дальше от меня, чем человек с голосом пустоты, но больше о ней я не могу сказать ничего.

- ну что?

- жить будет.

бездна почему-то говорит мужским голосом. либо я умер, либо сошёл с ума, но я клянусь, это точно она. я знаю, я чувствую, я слышал этот голос раньше.

рядом с этим человеком я не чувствую угрозы, но мысль о том, что, возможно, эти двое занимаются грабежом или чем похуже, заставляет меня немного нервничать. тем не менее, разговоры обо мне всегда вызывают дикий интерес, с которым я бороться не в силах, поэтому стараюсь притвориться спящим, чтобы послушать дальше. 

- странно. мой тоже живой, но я не уверена, что это надолго. давай их сожжём? - в голосе девочки слышна улыбка. – вдруг они пришли, чтобы нас всех убить.

- Фэйбл…

- ну что? ты же сам говорил, что нужно избавляться от носителей до того, как эта штука их съест.  

интересно, кто вообще эти люди? может, это дочь человека-бездны? размякший мозг напрягается до боли, пока я пытаюсь хотя бы примерно определить возраст говорящих. и если с девочкой всё более или менее понятно – ей лет 12, не больше, - то мужской голос звучит... странно. ему вполне может быть далеко за 50, а может и 20.

- нужно, но только когда нет другого выхода, - пальцы аккуратно поворачивают подбородок. человек дышит мне в лоб, щекочет лицо длинными волосами. – моему «эта штука» не навредит. а у тебя что?

- не разлагается, но он всё равно какой-то странный. он не пахнет человеком.

- потому что они оба не люди.

- я что, совсем дурочка, по-твоему? я и так вижу, что они не люди, просто тень… я чувствую только её, больше ничего. даже сильнее, чем у Лео. такое может быть?

- не уверен. слушай, давай твоего тогда перенесём к нам и посмотрим, что можно сделать.

- ты унесёшь двоих?

- этот сам дойдёт, он в порядке. пусть отлежится немного.

я вообще ничего не понимаю. они хотят забрать W и оставить меня тут?

- можешь открыть глаза, - тихо шепчет мой спаситель. – если хочешь, конечно. я покажу, что случилось.

нерешительно киваю. человек так же медленно и осторожно убирает ладонь. у меня мурашки по рукам бегут - от странности ситуации, а не из-за того, что я имею возможность разлепить ресницы и узнать хоть что-то о мире, в котором нахожусь. с трудом открываю воспалённые глаза. морщусь от яркого света и снова зажмуриваюсь. больно. человек за моей спиной успокаивающе гладит меня по плечу и тут же убирает руку. чувствую неуютное копошение сзади, но возмущаться не могу. я вообще ничего не могу сказать, чувствую себя собакой с вырезанными голосовыми связками. 

наконец-то мне удается без острой боли сфокусировать взгляд на очертаниях впереди стоящих деревьев. чувствую, что что-то не так. закрываю один глаз – всё как прежде. закрываю второй и не вижу ничего. то есть, ВООБЩЕ ничего. паникую. дёргаюсь вперёд, но тот человек крепко прижимает мою голову к себе. бешусь, потому что ничего не могу сделать - ни руку поднять, ни попросить его отпустить меня. я даже не могу посмотреть на него. а ему, кажется, всё равно. но во всём этом должен быть какой-то смысл, так?

длиннопалая белая рука поднимает перед моим лицом маленькое зеркальце, чтобы я смог рассмотреть себя и свои увечья. лучше бы он этого не делал, потому что я серьезно готов расстроиться, но не уверен, что от слёз моим глазам не станет хуже. точнее, моему глазу. тому, который видит.

правый выглядит отвратительно: между веками протянулась плотная чёрная плёнка, очертания зрачка размылись. смотрю вверх, вниз. с ужасом понимаю, что под ней лениво копошится что-то мелкое, похожее на червей. левый же пережил мой забег по лесу, хотя тут тоже всё довольно сложно: некогда серая радужка практически полностью выцвела и если бы не ободок, можно было бы подумать, что её совсем нет.

словарного запаса не хватает на то, чтобы выразить все свои эмоции по поводу этого. просто... блять.

зеркальце пропадает, и человек снова копошится в карманах. через пару мгновений перед моим взором предстаёт белая повязка. с днём рождения меня, я полагаю?

он снова наклоняется. чувствую теплое дыхание возле своего уха и еле уловимый запах корицы, но комментировать его желание лезть в моё личное пространство у меня нет ни сил, ни желания. человек-бездна аккуратно прикладывает повязку к поврежденному глазу и я знаю, что в этот момент могу повернуться и рассмотреть его лицо, но я этого не делаю. почему-то это кажется правильным.

- заходи, как проснёшься.

куда. зачем. я не хочу спать.

или всё-таки хочу?

- о, он в сознании уже? - спрашивает девочка, но её голос звучит как-то отдалённо, будто из-под воды. запахи пропадают и я понимаю, что у меня глаза слипаются. блять.

- ага. но ненадолго, потом познакомимся, - мысленно крою его всеми возможными и невозможными ругательствами. цепляюсь за мелочи, пытаюсь представить, как выглядят пальцы, завязывающие аккуратный узелок, как выглядит моё отражение сейчас. повязка села как влитая. как будто так было всегда. и это, черт возьми, кажется таким правильным сейчас, что я практически не беспокоюсь. 

- ....а можно?.....

здесь меня вырубает уже окончательно.

***

не знаю, сколько я пролежал там, в траве, но отдыхалось мне тепло и уютно. хоть я и не совсем хотел этого. тоже ничего не снилось. сны преследуют меня всю мою жизнь, буквально каждую ночь, вне зависимости от того, засыпаю я трезвым или нет. я всегда что-то да вижу. часто осмысленное, ещё чаще то, что скоро случится. такой вот маленький родовой бонус. сейчас мне кажется, что эту картинку – громада хвои надо мной, белое небо в просветах деревьев и чистый до одурения воздух, - я тоже уже видел. во сне. 

пальцы сами тянутся к лицу и натыкаются на повязку. прохладно. вместе с выдохом тянется нервный всхлип, и я понимаю, что у меня дрожат руки. а ещё понимаю, что я на самом деле свободен. через пару секунд, когда мне всё-таки удается успокоиться, я вспоминаю, что был не один. W не слышно рядом, хотя обычно он просыпается раньше меня. странно. поднимаюсь с насиженного места, вытряхиваю иголки из волос и потягиваюсь.

они говорили... что? 

- W? - голос ломаный, но в целом всё в порядке. даже не болит ничего. обхожу вокруг деревьев, заглядываю в кусты. слишком отчаянно, наверное. ловлю себя на том, что в кровь сгрыз себе губу, пока бегал по округе. или там, в другом лесу. брата так и не нахожу. никаких намеков на то, что он вообще когда-то был здесь. ни следов, ни куртки, ни идей, где его искать. накатывает, сука.

у меня подкашиваются ноги. разворачиваюсь и чуть не падаю спиной на землю. какое-то толстое дерево спасает меня, и я почти готов выразить ему благодарность в письменном виде, потому что по стволу мне удаётся аккуратно сползти вниз, опять на траву. ладони мокрые, да и всё остальное, кажется, тоже. тяну воздух как воду, потому что не могу по-другому сейчас. кажется, это называется панической атакой, но мне, в общем-то, похуй, как оно называется, мне просто плохо. стаскиваю с себя футболку, чтобы легче дышалось. фокус на руки, на деревья, на мятую серую ткань. на желтую веселую заплатку на коленке. снова на руки. снова на деревья. ну же, соберись, давай, ты в сознании, вспомни, что ты услышал, Ви, всё будет хорошо, давай. давай. сейчас встанем, найдём брата, а там уже не будет страшно. будет весело, очень-очень весело.

сердцебиение успокаивается. убираю волосы с лица.

борюсь с желанием стянуть повязку и хотя бы попытаться открыть глаз в надежде на то, что всё прошло. да ничего не прошло, я чувствую. всё вполне реально. никогда особо не ценил своё здоровье, но сейчас, когда я чувствую, как черепная коробка кишит всякой гадостью, а пот прошибает так, что мной можно полы мыть, я понимаю, ч т о теряю. странно, потому что болеть я не должен.

так, всё, нужно переключиться. дёргаю за нити, связывающие меня с маячком, который остался дома и снова вижу.

вижу, как мама неловко опускает взгляд, когда соседка спрашивает, куда пропали "ваши детишки", как нервно ведёт плечами и предлагает ей ещё чаю вместо ответа. впервые за всю мою жизнь она выглядит такой уставшей. наверное, плакала. мне почти совестно из-за того, что я слышу её ложь про то, что нам с братом срочно понадобилось уехать. почти.

"как же так?"

да, мама, как же так?

мне от себя мерзко, но почему-то я чувствую себя хорошо, когда она не находит, что ответить на это. я, вроде как, пытался доказать, что я на самом деле не такой, как они, что я не буду терпеть такое отношение. что я не буду делать то, что мне говорят, просто потому, что так нужно. голос в моей голове довольно смеётся и затыкаться отказывается до тех пор, пока в дверях столовой не появляется отец с небольшой чёрной коробкой в руках. он не особо похож на убитого горем, но лицо у него будто бы высохшее. одного его взгляда достаточно для того, чтобы соседка немедленно покинула наш дом под незамысловатым предлогом.

- есть новости? - мама поднимается и рвётся к отцу, но взгляд её падает на коробку и она отступает. даже из угла, где висит моя невидимая молчаливая копия, я могу увидеть, как дрожат её плечи. Уильям вздыхает, ставит коробку на стол и крепко обнимает жену, гладит по волосам. то ли от большой любви, то ли для того, чтобы она не истерила.

- послушай… мне очень тяжело об этом говорить, но…

- что?

- мои ребята сделали всё, что было в их силах. они перескочили туда, где тень уже всё поглотила. боюсь, у них не было даже шанса, дорогая, - он поднимает голову и смотрит прямо на меня. жутко, аж челюсть сводит, но я не прерываю связь. он не мог догадаться. он не знает, где мы. всё хорошо. - если бы я знал, что так будет, я бы не дал ему уйти тогда...

мама снова начинает плакать. отец отпускает её и отступает в сторону, давая ей возможность открыть коробку самостоятельно. лилия из голубого хрусталя выглядит в её маленьких руках просто гигантской. она ставит её на стол, достаёт из зияющей черноты ещё одну такую же и закрывает лицо руками. такие цветы стоят в домах тех, у кого погибли близкие.

что. нас нет всего пару часов, а нас уже похоронили? класс, просто охуенно.

на этой весьма трогательной картинке я выныриваю обратно в лес, злой и совершенно запутавшийся.

в реальности всё тоже не очень весело, потому что я всё ещё один. и всё ещё без глаза. и всё ещё не знаю, что делать дальше. выдыхаю и начинаю сначала. нужно найти W. потом можно будет делать всё что угодно. освежиться немного и поесть было бы тоже очень даже приятно. поднимаюсь с места и собираю свои шмотки, не имея ни малейшего понятия о том, куда идти. припоминаю, что когда-то мне рассказывали, что делать, если ты заблудился в лесу... я этот урок проспал. так что придется действовать по наитию.

закрываю глаз ладонью и медленно поворачиваюсь, прислушиваясь к своим чувствам, потому что больше мне надеяться не на что. с той стороны, за огромным поваленным деревом, не пережившим бурю, точно есть вода. виляю между корнями, земля здесь мягкая. совсем не похожа на выжженный солнцем игольчатый ковёр лесов, который расстилается далеко за моим домом. здесь всё живое.

тропа ведет меня вниз, и мне приходится прикладывать немалые усилия, чтобы не сбежать по склону туда, где пахнет водой и холодом. на берегу озера неожиданно светло, приходится смотреть сквозь пальцы - потому что боюсь, что мой второй глаз не выдержит всех этих издевательств, а потерять зрение совсем я не хочу. если я лишусь глаз, придётся использовать магию, чтобы не биться носом обо всё подряд, а я не очень хорош в провидении. по правде говоря, я вообще мало в чём хорош.

W здесь нет. нужно бы идти дальше, но почему-то мне очень хочется остаться. даю себе пять минут. всего пять – за это время же ничего не случится? я просто постою здесь немного, переведу дыхание. может, даже окунусь. кристально чистая вода заманивает меня не только самим фактом своего существования - я слышу едва уловимый шёпот из глубин озера, мягко разливающийся внутри головы, как масло по сковородке. надеюсь, это не русалки. а если и они, то, надеюсь, они не будут против моей компании. не люблю русалок. практически не думая иду к воде, завороженный этими странными песнями. не понимаю языка, на котором говорит озеро, хочется подобраться поближе к источнику звука. мне кажется, он где-то в центре, и я молча ступаю вперёд, касаясь пальцами зеркальной глади. вода прохладная, штаны мокрые насквозь, а ботинки кажутся настолько тяжелыми, что я еле-еле переставляю ноги. одежда липнет к телу, и это неожиданно приятно. после всего, что произошло за последние сутки...

уверен, если бы я рассказывал эту историю самому себе, другой-я сказал бы, что я тупой. мне и самому начало так казаться, когда вода лизнула мои разгоряченные плечи, но было уже поздно. я тысячу раз слышал эти сказки про русалок, водяных и других морских чудовищ, которые вот так просто заманивают людей в воду. где их легко утопить и съесть. помню, думал тогда, ну как можно быть настолько глупым, чтобы пойти на зов монстров? и вот он я. едва касаюсь ногами дна и пытаюсь понять, откуда идет звук. источник, если не ошибаюсь, ещё дальше, но я туда не пойду. мне и отсюда понятно, что ничего не понятно.

повезло, что вода чистая. по крайней мере, пока я двигался к центру, я не видел на дне практически ничего, кроме песка и водорослей. мальки щекочут мои пальцы, но никаких других рыб и – ура - полурыб здесь нет. рутина забрала с собой всё моё беспокойство по поводу того, как не остаться съеденным. с трудом отплываю назад, чтобы не глотать воду в стоячем положении, делаю глубокий вдох и прячусь под водой. там шёпот громче и намного чище. голос озера дрожащий, но неожиданно ясный:

и каждый день похож на последний мне СТРАШНО мне бо бо льно я так хочу чтобы онхотьраз понял что я хочу сказать что Я всё понимаю я немогупо зволить чтобы с ним что-то СЛУЧИлось он не будет ОДИН помоги мне спаси его я должен его найти отпустидайВЫЙТИ я пожа-

воздух заканчивается. выныриваю, убираю волосы и открываю глаз. сердце бьёт в висках, заглушая всё остальное. это голос W. вода, безусловно, смягчила все свойственные ему резкие нотки и шипения тоже нет, но это точно он. я знаю. только где и откуда? так, тихо. не паниковать. это может быть всё что угодно. с другой стороны... мне что, просто проигнорировать эту чертовщину и уйти? я так не могу. неопределенно вращаюсь волчком, разгоняя мальков. вода со всех сторон такая же, как и была тогда, когда я сюда пришел. ровная и спокойная. значит, не тонет. значит, либо утонул, либо находится не здесь. оба варианта меня не очень радуют. есть ещё третий, где утону уже я, пока буду играть в спасителя. господи, только бы я ошибался.

минута на раздумья, за которую мой здоровый глаз успевает затянуться тонкой розовой плёнкой для того, чтобы я смог видеть под водой. в теории, конечно, я могу и без этого обойтись, но в последний раз, когда я такое проворачивал, я ничего не увидел. всё мутное. поэтому рисковать ещё раз, да ещё и после того, что со мной произошло, я не хочу. ещё пара вдохов. раз, два, три, поехали.

со вторым погружением голос брата пропадает совсем, озеро замирает. розовую воду не тревожит вообще ничего, сейчас у меня под ногами только песок да блестящие камушки. никаких мальков, никакой растительности, только вода. так не должно быть, и я подозреваю, что где-то меня наёбывают. решение опуститься чуть глубже, туда, откуда доносился звук в первый раз, оказывается очень даже удачным: почти на дне на камнях меня ждёт сокровище, навязчиво бьющее алым с белыми вкраплениями цветом по глазам. я ни секунды не сомневаюсь, что бусы принадлежат W, я видел их так часто, что они начали действовать на меня как красная тряпка на быка, но брат их снимать отказывался. видимо, специально. сейчас они становятся для меня целью номер один и, несмотря на то, что лёгкие начинают медленно умирать от давления и нервов, тянусь за ними как могу. голова кружится. цепляюсь пальцами за нитку и неожиданно мир вдруг темнеет - чувствую, как меня засасывает на дно, но сделать с этим ничего не могу. когда нечто переворачивает меня на спину и вдавливает в песок, глаза закрывает вспышка яркого света и я

дышу.

сознание меня не покидало даже тогда, когда меня выкинуло на воздух, а в лопатки упёрлось что-то твёрдое. мир в розовом цвете: широкие доски и резные светильники с пустующими подставками для свечей. потолок? потолок. моргаю, чтобы избавиться от защитной плёнки, приподнимаю шею, чтобы встать, и поверхность подо мной, отвечая мне таким же кряхтением, разваливается. кажется, на копчике будет синяк.

- босс? - зовёт женский голос, и я безвольно прислоняюсь к деревянной поверхности. вокруг меня штук десять круглых столов и ещё больше стульев, у двери с круглым окошком в центре вешалка с крючками, внешне напоминающими оленьи рога. за лакированной барной стойкой стоит рыжеволосая девушка. смотрит на меня, не отрываясь. выглядит так, как будто она была в курсе, что я тут появлюсь. - он сломал столик.

- хорошо, спасибо. иди домой, я разберусь.

из комнаты для персонала - наверное, - выходит высокий мужчина в чёрной рубашке. длинные зелёные волосы, маленькая косичка у виска, такой аккуратный, аж зубы сводит. форменная фиолетовая жилетка сидит на нём настолько хорошо и уместно, что мне как-то даже неловко становится из-за того, что я его разглядываю. он тут, кажется, главная звезда, а я лежу на полу в груде мусора. мокрый, как собака. к тому моменту, когда мужчина оборачивается и бросает взгляд на меня, девушка уже исчезает за дверью. понятия не имею, с чего будет логичнее всего начать диалог, чтобы не показаться идиотом, поэтому поступаю максимально по-идиотски.

- привет, - устало машу рукой, пока он подходит ко мне и опускается на корточки. глаза у него тоже зелёные.

- ну, здравствуй.